Читать книгу Азбука нравословия - Николай Филин - Страница 96

На язык понятливый переведет

Твои мысли лучший переводчик – дело.

Сразу станет видно: в нем душа живет.

Или это – обусловленное тело?

В своем деле быть судьей нельзя себе.

А вот дело – высший орган арбитража.

В мелочах – какой ты есть – вердикт тебе

Выдаст, а в серьезном, может быть, поблажит.

У великих дел – большой размах.

Но и жертвенность от них безвременна

Тех, кто имя начертит в веках.

Знать, на небесах им так отмерено.

Найди любимое занятие

И подчини себя ему.

Оно – тот самый сепаратор —

Отсеет, что не по уму.

В России – чтобы там ни говорили —

Все происходит с точностью наоборот.

Вот минимум прожиточный установили

Те, кто по максимуму райскому живет.

Все, что ни делают в России —

Все, вроде, правильно, и нужно.

Лишь об одном потом мы тужим —

Не вовремя потуги сии.

Шагаем, шагаем, уверенно шагаем.

Японию, Германию обставили в два счета.

Теперь вот Штаты по миллиардерам догоняем,

А воровать – не зарабатывать. Вот то-то и оно-то.

Она щедра, как небо, море.

То – мать, кормящая детей.

А дети вырастут, о, горе!

Уходу счет ведут за ней.

Дитя лепечет – не унять.

Мать восхищенья не скрывает.

Она лишь может понимать,

Что детский лепет означает.

Им всё предписано точь-в-точь —

Какая мать – такая дочь.

А хочешь в корень посмотреть,

Знай, бабкин распустился в ветвь.

Не мы на детей похожи, а они на нас

Два мира: мир души и мир рассудка.

Ребенок наблюдает за тобой.

А взрослые отделаются шуткой

Иль вообще на все махнут рукой.

Слова, слова… Одни – исчадье ада,

Другие же – обетованный рай.

Ты слово выпустил – поймает чадо

И впитывает все, что не подай.

И, истолковывая уж в воображенье,

Свои картины мира создает.

Ты сделал, ты сказал – дитя под впечатленьем

И с тем возможной жизнью проживет.

Живут в головках призраки-сужденья

И часа уготованного ждут.

Выносишь не ребенку осужденье,

В догадках их себе готовишь суд.

Уроки жизни – бурное теченье.

Все канет, что в него не попадет.

Ведь опыт – не таблица умноженья,

Не вызубришь, своим путем идет.

Но ты – Настройщик тех переживаний,

Которые зависят от тебя.

Не дай опасной пищи для страданий,

А в остальном потрудится судьба.

На ум такое не взбредет.

А в жизни всё всерьез.

Мать за детей жизнь отдает.

Для них мать – словно кость.

Болит, болит о них душа.

Себе мать места не находит.

А детям кажется – вожжа,

Что их в узде по жизни водит.

Подобных деток развелось

Не мало – как земля их носит.

Такая жизнь. На злаке – ость,

А с ней – зерно в колосьях.

Не все, однако, понимают —

Мол, дети есть – и «предки» есть.

Но это функция прямая,

Природы детородный жест.

А ведь ни у кого такая

Случайно мысль не промелькнет:

На инструменте я играю,

Поскольку у меня есть тот?

Владеть родительским искусством —

Неимоверно сложный труд.

Но и иначе это чувство

Нигде, никак не почерпнуть.

Живет-цветет, легко, с фурором,

Собой любуясь, мир дивя.

Но он наступит, час покорный.

Тогда душою не кривя,

И в одиночестве, грустя,

Войдет в чертог, но уж соборный

Не воплощенная в дитя

Снять грех с души и груз позорный.

Суди, как меч.

Сумей отсечь

Всё, что плохое в людях.

Но чтобы речь

Твоя, как смерч,

Пусть злобною не будет.

Добро захочешь сделать – сделай

Без колебаний, до конца.

Твои намеренья – полдела.

А делом в плен возьмешь сердца.

Всё доброе, что можешь только делать —

Делай, но никогда не возносись.

Не смей держать честь ближних под прицелом,

Не позволяй на ненависть вестись,

Будь милосердным, ложь презрей

И верность сохраняй душе своей.

Совет одним из могикан

Глубокой веры был нам дан.

Злом побежденным быть не дай,

Но зло добром ввек побеждай.

Хоть прожито и много лет —

Совсем не означает,

Коль долго жил, то долог след.

Срок так определяют:

Чем больше выдал на-гора

Душою людям ты добра,

Тем жизнь легла длиннее

На память поколений.

Как выбрать мы время желаем.

А выбрать дано ему нас.

Бесследно, как тень, исчезаем

В судьбой уготованный час.

Вот так сбиты мы с панталыку,

Кода нам приходит конец.

И что остается? К владыке

Взывать с покаяньем сердец.

Затем не тяни проволочку —

Оставь в жизни собственный след,

Пускай даже малую точку.

Неси доброту с юных лет.

Когда-нибудь, время настанет,

И жизненный путь не верстой,

Не множеством лет ценить станут,

А эталоном души – добротой.

Мечтая о подлинном счастье,

О формуле помни такой:

Она – дробь, числитель – причастен

Насколько ты к пользе людской.

А вот знаменатель – тут властен

В оценке уж сам над собой.

Суть добродетели вся в том —

Как стать духовных дел творцом.

Открыто, как себе желая,

Творить и сердцем, и умом.

Как птицы предопределен полет,

Путь рыбы, но следа за ними никакого.

Так устремлен и добродетельный – вперед

С вожатым-сердцем и благословенным словом.

Такой путь выразить нет мыслимой черты.

Он от души к душе – маршрутом доброты.

Храни себя во связи неразрывной

Своих суждений и творимых дел.

Настраивай себя на подвиг мирный —

Вот добродетельной души удел.

В игре, быть может, и забавной

Судьба свела случайно нас.

Но в глубине печальных глаз

Душевный зов читался явный.

Надрывность внутренней струны

Сдержать беспомощна природа,

Но вы безмерно благородны

И осужденья лишены.

К себе вам надо быть бы строже.

А, впрочем, щедрость – не порок.

Зачем же, милостивый боже,

Таких ты жен призреть не мог?

Сердца их кротки, беззащитны.

Призванье их одно – любить.

А вот любимыми им быть —

То за седьмой печатью скрыто.

Мечта! Быть ею одержимым.

Найти с ней счастье наконец.

Вы крест снесли, чтоб стать любимой.

Вы – кроткой страсти образец.

Потребность душу распахнуть,

Секретом как-то поделиться

Присуща даже скрытным лицам.

Вот только формы этой суть —

В другом. Проформа их идей —

Лишь маскировка от людей.

Вполне не доверяйся никому.

Не знай со всем во всем согласий.

Мужчина плачет – и ему.

А женский смех – театр страсти.

Любим иль будешь ненавидим

Тем, вдруг кому открыться мог.

Ведь доверительность – как выйдет —

Натуры пробный оселок.

Есть у болезни неприятнейшее свойство.

О чьей-то хвори слух дойдет до дурака —

Он будет утешать, считая чушь геройством.

Услужливый глупец опаснее врага.

Такая вот стряслась афера —

Примет невиданных потерь.

Взял ипотеку поп на веру

И веру потерял теперь.

Прав тыщекрат поэт: «Умом Россию не понять22…»

Особенно, когда сгубили чувство самосохраненья.

С востока прет китайцев рать, и ей под стать —

Но с запада уже – зараза в подкрепленье.

У розы, лотоса – шипы.

Но не страдает грация.

А что же люди так глупы,

Любя в пороках покопаться.

Во всякой красоте есть недостаток.

Но тот по сути полный истукан,

Кто ищет друга без изъяна.

Хоть поиск долог, вывод краток —

Пока всех примерял на свой аршин —

Остался навсегда один.

Характер возрасту – не соглядатай.

Он сам себе уже авторитет.

От лет достоинство зависит вряд ли.

Оно есть иль его в помине нет.

Дерзайте в суматошной круговерти

Своих деяний стержень обрести.

А быть презренью иль бессмертью —

Об этом скажут – время, люди, жизнь.

Смотри сам на себя, помочь себе сумей:

Не носишь ли на случай маску-невидимку?

На людях – образец для сердца и очей,

Для дома же – несоставная половинка.

На людях – соловей, предельный щебетун,

Отказ и тот слащав: «Позвольте не позволить?»

А дома – бармалей, чужих чужей, тайфун.

И все должны служить тебе – не смей неволить.

Ты на подсосе жил, по жизни ты – сосун.

Родителям пора помочь расправить спину.

А ты последний грош привык тянуть, баюн,

Пожизненную ренту до поминок.

Старайся быть добрей к тем, нет кого родней.

А если с гневом справиться не в состоянье —

(Родители – мишень, одних с тобой кровей,

В них попадешь всегда, не надобно старанье) —

Найди другую цель, в неё попасть сумей

И попадешь – раненье для таких не в тягость.

Иначе быть суду, и нет суда страшней,

Воздастся той же мерой за твою отвагу.

Бесцельно говорить: хозяин ты страстей,

Когда безропотно, хотя б одной а служишь,

Себя увещевая, где уж до людей,

Толикой, мол, греха престижа не погубишь.

Но только знай, порок – что яд, хоть малость влей.

Клеймом презренья навсегда осужден будешь,

И сколько нос не задирай – не быть важней

Такого отношения, что сам заслужишь.

И наконец, хоть сколько обрети манер —

Хорошие и те лишь будут внешним лоском,

Когда подать не можешь ими сам пример.

Они ж должны суть выдавать, не только плоскость.

А правил сколько не учи, сведи в одно,

Запомни навсегда, будь к миру бережливым:

К стране, к природе, к человеку – всё равно.

И память обрастет манерами на диво.

Истинный друг – истинный клад,

Неоценимое состояние.

Посланный небом душевный брилльянт

Свято храни, почитай постоянно.

Друзей на цвет не выбирают.

На вкус подбора тоже нет.

А что же верных отличает?

В тебя их вера, как в Завет.

Сердечность в дружбе прирастает.

Друг – что второй твой кровный брат.

Есть люди – и таких хватает —

Друзей находят напрокат.

Когда друг всем – ничейный друг.

И друг, достигший власти – тоже.

У дружбы нет услуг и слуг —

Порвется при соседстве с ложью.

Скажи о том мне, кто твой друг —

И распишу твое я счастье.

Оно другому, будто с рук,

Передается в одночасье.

Да что там говорить – из рук.

Инфекционная природа

У счастья – вирусный недуг,25

Однако сутью благородный.

Ни деньги, ни карьерный рост,

Ни то, что ты – вперед смотрящий,

Не в этом, утверждают, счастье.

Среда, где человек живет,

Решит «заразности» задачу.

Там, где везуч твой лучший друг,

Где друга друг весьма удачлив,

Где счастлив родственников круг,

Стоит там счастье на раздаче —

Бюро отзывчивых услуг.

Слова, слова, слова цветастые

Лились рекой в застольный час.

Прошли года – о чем похвастают

Те, кто бросал на ветер вас.

Какие были заверения

Союз душевный свято чтить!

Тех, кого вышибло из стремени,

Спешили многие забыть.

Один лишь верный взгляд запомнился:

Настрой души одних частот.

Душа моя мечтой наполнилась

И с ней до сей поры живет.

Я эту встречу помню с жаждой —

Когда меня ты позовешь.

Да, время высветило каждого.

Как мало тех, кого так ждешь.

Пускай твой взгляд куда не обратится,

Листая Книгу Жизни взад-вперед,

Друзей увидит: чьи-то души, лица

И всех к столу сегодня позовет.

Такому торжеству хоть раз случиться.

Потом, как шло всё, так пускай идет.

Но дружество, как песня повторится

И здравицы во славу воспоет:

«Не позволяй своей душе крушиться,

Хоть ее столько отдала ты квот.

Тобой и дружбой круг друзей гордится.

Ты выдержала жизненный зачет.

Да будет в нашем сердце-летописце

Твое прославлено, как солнечный восход!»

Подумать только, как вчера,

В нас жизнь весной хмельной кипела.

Мы прожигали вечера

И дни разменивали смело.

Твоя ершилась голова:

Не находили место пряди.

Решалось все, как дважды два.

Не жизнь, а сплошняком парады.

Любила молодость простор.

Везде летала вольной пташкой,

Не зная, срок минорный скор.

И поползет старь черепашкой.

И хоть у младости умок,

Как лед весенний, ненадежный,

Но сердце с правдой общий слог

Отыскивали непреложно.

Нам жар и холод нипочем.

Пока мы молоды, алеем.

Чем похвалялись горячо,

Под старость очень сожалеем.

Друг, ты порошей убелен,

Но стар годами, а не норовом.

Завидно всем: стар да умен.

И нам с тобою здорово.

Минула младость мимо нас.

Обременила старость ношей.

Но время дружбе – не указ.

А еще больше приумножила.

За душу каждому держать ответ:

Что из себя в итоге представляет.

Она – иль царство совести, иль нет.

Другого не дано, другого не бывает.

Красивый только тешит зренье.

На что еще быть может гож?

А кто натурою хорош —

Всем вызывает восхищенье.

Настанет час. С телесным лоном

Душа, расставшись, полетит.

Что путь ее определит?

Да страсти, что впитала в доме,

В ущербном доме на свой стыд.

И быть не в рай ей вознесенной,

А низведенною в аид27.

Чужую боль скупое сердце знать не может.

Оно свободою само-то не живет.

Не в силах жадность побороть, как конь, стреножено,

Волнений и тревог ничьих не признает.

Отрадных встреч и горестных разлук не знает.

Не научившись чувствовать, любви не жди.

Любовь – когда душа мир красоты воспринимает,

Тогда трава – не сено, не вода – дожди,

И человек не труп иль трудоединица,

А лес – и не дрова, и не материал.

Учитесь чувствовать, и чудо совершится.

Лишь радость – совершенства идеал.

Дарите радость и не знать вам огорчений,

И одиночества, и отчуждения не знать.

У радости – любовь одно из проявлений.

Не стены стройте, а – любовь, земную благодать.

Пожар страстей горит сильнее —

В него мы масло льем и льем.

А ведь шутить с таким огнем —

Весьма плачевная затея.

Забыть о вечном назначенье —

Забыть о вере и любви.

Потом – агония растленья.

И душу впредь не оживить.

Стал человек страшнее зверя —

Каннибализм по всем статьям.

И нет чудовищней потери —

Начавши Здесь, себя съест Там.