Читать книгу Нортумес. Война вампиров, часть 1 - Николай Геннадъевич Грошев - Страница 1

– Штык! Сделай что-нибудь! – Визгливо прокричала Соня.

Штык не ответил. Рядом что-то громко хрустнуло, кто-то зашипел от боли…

– Хули ты делаешь??? – Взвыл тот, кто только что хрустел. Вон, уже свалился на пол и раздавленную кисть к груди прижимает. Слева от его ладони, девушка слегка японской внешности, поспешно отдёргивает ладонь свою. Миниатюрная фигурка вздрогнула, личико исказилось – она смотрит на него, на друга, вдруг ставшего чудовищем. Туда, где всё ярче разгорается Солнце.

– Нам пистец, Лёса? – Вдруг говорит она, да так холодно и спокойно, что у Штыка волосы дыбом встают. И так жутко, а она ещё тут…, он тоже смотрит на небо. Люди, что сгорают в алом огне, посреди круга Силы, практически уже не угадываются там, в огне. Они все стали чистой Силой. Их тела расщеплены в пыль. Ещё немного и от них не останется ничего…, а с небес льётся всё более яркий свет. Припекает уже так, что дымится земля. Скоро она блин испаряться начнёт…

Солнце.

Оно вот-вот взорвётся.

– Сделай что-нибудь! – Снова кричит Соня. Она настолько бледная, что теперь смотрится в своём аляповатом, разноцветном наряде, как-то уж совсем вульгарно и глупо. Словно вот свечку нарядили в клоунский наряд…, в рёбра втыкается чей-то кулак. Штык поворачивает голову.

– Лёха, харэ виснуть! Действуй, тормоз блять!

– Я ща, Шкет, в натуре затупил слегонца…, братан, не кипишуй, ща всё будет…

Лепечет он, но в душе всё воет от ужаса – он вдруг понял, что Силы не хватит. Его идея обречена на провал. От гибнущей звезды сейчас исходит такая волна энергии, что жизни сотни двуногих, та безумная мощь, что они высвободили – это ведь совсем ни о чём. Раньше с такой Силой в руках, он мог почти всё, чувствовал себя почти Богом. Но теперь…, кажется, он увидел настоящего Бога. И для него, всё, что раньше творили они – мышиная возня. Он убивает целые планеты, одним своим дыханием…, и этот тип, даже не живой. Он тупо драная звезда…

Взрыв не остановить, совокупной мощи его товарищей недостаточно. Сотни людских смертей, питающей их, слишком мало…, он вдруг снова смотрит на Солнце. Теперь хищно скаля клыки.

– Чё сука штопанная? – Говорит он Солнцу. – Думаешь ты круче падла? Думаешь, мы тебя не нагнём чмо ты болотное? Хуй та там!

Штык расправляет плечи, с хрустом разминает кулаки, он с вызовом смотрит на безумно яркую звезду, что сегодня намерена сожрать половину своих же планет.

– Небоись сучка, вот папка щас дырочку найдёт и пизда тебе, вкурило чмо?

Он взлетает вверх, разрывая цепь. Кровавое пламя поднимается за ним, окутывает его тело, ощущение безграничной мощи нарастает – то, что ему сейчас нужно. Чистый инстинкт, чисто ощущения…, потому что если снова включится разум, он просто спрячется в углу, закроется пятками и будет оттуда тихонько визжать. Он вознамерился кинуть вызов целой звезде! Осознание сего факта, ничто, в сравнении с той мощью, которую эта звезда, сейчас выплёскивает во все стороны разом. Эх…, вот какого хрена конкретно эта вспышка, что-то там закоротила в Солнце, и оно решило взорваться непременно на этой недели? И месяца не прошло, как он стал Императором Всей Земли! А оно взяло, и рвануть решило. Сука…, может дело в той комете громадной? Летела мимо Солнца, а потом взяла и пропала. Толи испарилась, толи в Солнце врезалась…

Штык утратил способность думать. Он ощерил клыки и зарычал в сторону яркого зарева, поглотившего большую часть неба.

– Штык!!! – Взвыли внизу. Он бросил короткий взгляд – одежда людей дымится. Пар идёт от поверхности. Жарко сегодня…, ага, а скоро станет ещё жарче, да так, что испарятся океаны.

Мало. Этой Силы мало. Император Всей Земли, сунул руку в карман. Огненные всполохи, объявшие его тело, от сего простого движения, разлетелись понизу рваными перистыми облаками. Возникла угроза потерять значительную часть взятой Силы.

Но он решительно не поддался на эту гнусную провокацию!

Всё равно достал бутылку из кармана и осушил её залпом. Стало заметно легче. В душе воспарила уверенность в завтрашнем дне, который всё-таки наступит. Вот возьмёт и наступит! И не хрен тут…, он раскинул руки в стороны. Вся взятая Сила устремилась по двум направлениям. На мгновение он остался в воздухе без капельки Силы. Начал медленно падать вниз и ощутил нестерпимый жар перерождающегося светила. Но лишь мгновение длилось это всё. Ревущий поток алого пламени, сразу два их, устремились с горизонта к его рукам – мощь миллионов мертвецов! Мгновение назад они были вполне живые, сидели по домам, ожидая, что самоназванный Император всех спасёт, как обещал…, ну, разве может Великое дело обойтись без жертв? Их там ещё дофига миллиардов. Ничего страшного не случилось. Подумаешь, два мегаполиса вдруг опустели! Есть ведь ещё десятков шесть таких же жутко перенаселённых мега…

С земли несётся уже настоящий вой. Штык бросает взгляд вниз – на Хасане горит его любимый цветастый халат…, пора шевелить ляжками, а то не успеет он ничего спасти. А быть Императором на выжженном камешке, не так интересно, как на нынешней неприлично густонаселённой Земле.

Штык обращает лицо к Солнцу, ему вдруг кажется, что оно злобно скалится в его сторону, что оно готовится к прыжку и смертельному укусу. Только сейчас будет не так как всегда. Солнце не вампир, оно не умрёт от его крови, оно заглотит его целиком, сожрёт вместе с тапками и даже не подавится. А как оно подавится? Оно ж звезда, что б его…

– Ну чё сучка? Потанцуем? – Шипит он, встряхнув руками. Два многокилометровых потока алого огня с рёвом следует за его руками и словно плети бьют они по земле. Гремит гром. Алый огонь вырывает землю до самого гранита, оголяет внутренности Земли – время пришло. Он взял столько Силы, что теперь чувствует себя не просто Богом, а целым их выводком сразу!

Он наносит свой удар. Пламя устремляется в космос. Сила врезается в звезду, ломая её изнутри, перестраивая на прежний лад. Раскалённый белый шар наливается красным, мир тускнеет, он скрипит зубами от боли разрывающей всё тело, он чувствует что ничего не получается и рычит подобно зверю. Всё, битва окончилась, едва начавшись. Он чувствует, как падает вниз. Потоки тёплого воздуха, окутывают всё его тело. Силы в его руках больше нет, всё израсходовал, всё до капли, но…, у него получилось или нет? Если нет, он до земли не долетит, сгорит ещё в полёте. А если получилось…, за мгновение до того, как спина врезается в землю с противным хрустом, он понимает, что всё получилось. Силы хватило, что бы остановить начавшийся коллапс.

Солнце не взорвётся. Не сегодня точно. Ему удалось успокоить звезду, исправить то, что с ней случилось. Странно, а ведь он весьма смутно понимает, что такое звезда.

Уже не важно – ещё много миллионов лет, Солнце будет спокойно светить.

Он всех спас! Спаситель! Считай Иисус современного мира!

– Штык, жопу поднимай. – Слышит он и открывает глаза. Садится, улыбаясь во всё лицо – у него получилось! Он всех спас! А теперь водки три ведра и закуси ящик, и срочно мать вашу! Такой день просто необходимо отметить! Император спас целую пла…

– Ты хули натворил мудила? – Шипит Соня. Тем, что она спаслась от лютой смерти в огне, девица, почему-то, не шибко довольна. Как и окружившие его вампиры. Лица мрачные, брови сошлись к переносице, глаза горят праведным гневом.

– Чё в натуре за гонево? – Рычит он, поднимаясь на ноги и распуская пальцы. – Вы чё попутали в натуре? Чё за нахер? Всё ж норм. Все живы, что б вы сдохли, мудаки блять. – Показывает рукой на Солнце. – Ебучий фонарь снова горит, по здравой теме греет, вам хуле надо ваще?

– Оглянись баран ты грёбаный!

Он оглядывается. Собратья расступаются и…

– Локтар Огар! – Несётся над бескрайней равниной, рёв сотен глоток и ревуны те, бегут к ним, потрясая дубинами, бряцая металлом, топоча копытами, да сверкая зелёной кожей на солнце.

– Вар крафт, в натуре… – Едва слышно шепчет Штык.

– Верни всё обратно уёбок! – Шипит Соня, а остальные обратно гневно хмурятся в его сторону.

Штык проходит через строй собратьев. Словно во сне он идёт вперёд, навстречу мускулистым зеленокожим гигантам, которые уже бегут к ним, с вполне понятными намерениями.

У них клыки есть, громадные бивни, выпирающие чуть ли не до носа. У вампиров тоже клыки имеются, но это просто нечто – саблезубый тигр отдыхает…, это чего вообще происходит? Он спит может? Или ничего не получилось и они в Ад попали? Но разве Ад есть? Какого вообще хрена?

Он использует Силу и летит навстречу монстрам. Уворачивается от яростного удара и хватает мускулистую тушу за глотку. Он собирается унести тушу подальше и устроить допрос с пристрастием, что бы понять хоть что-то во всём этом безумии, но…, жрать очень хочется. Клыки впиваются в могучую шею. Мгновение и пепельно-серая фигура гиганта, падает обратно в траву. В нём не осталось ни капли крови. В желудке разгорается приятный огонёк. Штык уворачивается от ударов сразу двух громадных топоров и взлетает повыше. Клыкастые монстры смотрят вверх, кто-то натягивает тетиву лука – стрела пролетает мимо, он летает влево вправо…, как бы ни отравиться, кровь-то не кошерная…, вроде неприятных ощущений нет. Наоборот, тело наливается силой, он чувствует себя отдохнувшим. Вкус крови слегка приторный, но ничего так, с пивом потянет.

– Норм братва, их пить можно. Чего пожрать будет. – Говорит он сотне своих друзей. Те мрачно смотрят в ответ. А он лишь разводит руками – ну не понимает он что произошло. Вообще никак не понимает. И куда их закинуло, как и почему, он тоже не может сообразить.

А! Посмотрят чего тут, да как, и вернутся обратно. Делов-то.

Может их просто в Африку закинуло. К эфиопам каким-нибудь. Ну а что? Он слышал, что они какие-то другие. Вот, может такие они и есть – мускулистые, с клыками и зелёной кожей. Всё может быть. АЭС построили, а сами только-только научились бумажкой подтираться, а не как обычно, двумя пальцами. Потом русские домой уехали, АЭС осталась. Местные нифига не понимают. И естественно рвануло. А потом радиация, всякие эти, осадки, генные хреновины начались, мудрёное слово там какое-то, моржевация или как-то так. И началось тут, моржевание генетическое. Вот и ходют тут зелёные все, мутанты драные. Ничего, там разберёмся, а сейчас…

Вампиры разом взвыли от обиды и злости, а затем их словно невидимой гигантской ладонью разметало по всему полю. Спустя десяток минут, зеленокожие бежали не к ним, а от них. Не с воинственными воплями, но с криками смертельного ужаса…

Он открыл глаза и увидел потолок.

– Фух. – Сказал Штык, садясь на постель. – Ебическая сила…, меня эти сны уже реал напрягают.

Потянулся, костями хрустнул, зевнул широко и протянул руку к журнальному столику. Прихватил сигарету, зажигалку, закурил. Спустя мгновение уныло воззрился на этот самый столик. Пепельница, зажигалка, пачка сигарет. Кошелёк с пачкой долларов и рублей. Бумаги из мэрии – Мастер, педофил несчастный, прислал документы по новостройкам, сделанным на деньги федерального бюджета, для выпускников детских домов. Нужно просмотреть и выбрать дома подходящие для членов клана. Конечно, это ничего не решает. Последнее слово за Леной, его выбор носит чисто рекомендательный характер. Как-то обидно, Носхерос он или где ваще?

– Носратор. – Пожевал губами, задумчиво выпустил струйку синеватого дыма. – Носхуятор может? – С минуту задумчиво подышал дымом синимым, сигаретным. – А почему «нос»? Не звучит нихера…, о! Нортирембатор Терминатурус! Гы!

Рассмеялся весело, снова на стол глянул. Тяжкий вздох, вырвался из груди царственного Носферуса, так и не сумевшего запомнить, как произносится его величественный титул.

На столе нет самого важного, самого нужного – того, без чего человек не человека, а так, макака лысая. Но, увы, он клятвенно обещал всем и себе тоже, с этим делом завязать. И теперь, этого дела, на этом унылом, скромном столе, нет и в помине. Ни закуски, ни водки, ни даже пива.

– Эх…, как же тяжко нынче жить стало! – В сердцах воскликнул он.

Нащупал где-то на полу, пульт от телевизора. Унылым взглядом осмотрел стены квартиры, завешанные дорогими коврами и с кислой миной на лице, нажал на кнопку с плохо произносимым названием. Телевизор ожил и тут же начал разговаривать.

– …без сомнения. Определённо, эта новость, новость века! А теперь послушаем эксперта.

На экране возник какой-то лысый мужик и после его слов, Штык подавился дымом.

– Эта комета пролетела совсем близко от Солнца. Нам очень повезло, что она не была захвачена его гравитацией так, что врезалась бы в наше светило. Поверьте, комета таких размеров, вызвала бы глобальный коллапс, могло случиться всё что угодно. Но, видимо, Бог нас хранит.

Эксперт закончил выступление с трагической ноткой в голосе и такой же лицой.

– А теперь…

Штык выключил телевизор. Перестал кашлять, сигарету потушил прямо об стол и пустым взглядом стал смотреть в потемневший экран. Это что же такое получается? Во сне он увидел то, что в принципе вполне могло бы случиться? Причём случиться уже сегодня. Ясновидение что ли нарисовалось совершенно неожиданно, или это что вообще?

– Пиздец, без водяры думать вообще не могу. Всякая херня в башку лезет…, ширнуться может?

Увы, ширнуться – это он тоже обещал бросить. Как же это оказалось трудно! Он уже неделю – целую грёбанную неделю не пил и не кололся. И был просто в шоке с того, что столь дикий героизм, никак не замечен собратьями. Неделя! Целая неделя без кира! А они…

– Ну нахер. Мне положена награда. Так-то вот.

И пошёл к дверям. Там остановился, задумчиво глянул в район тазовой части. Лето, конечно, всё такое, но вряд ли его поймут если в одних трусах в магазин завалится. К тому же, в трусах кошелёк носить не совсем удобно. Надо бы одеться. Штаны какие накинуть или типа того…

«Тук-тук!» сказала дверь.

– Пошли все нахуй, меня дома нет! – Сказал Штык в ответ.

– Открывай уёбище! – Рыкнула дверь, голосом Сони.

– Соня! Он наш Носферус! Немедленно прекрати!

– Хуила он в тапочках, а не носратор.

– Я тапочек не ношу! – Справедливо возмутился Носферус.

– Молодец, хуле, орден тебе на лоб вхуярить или на очко клеем присобачить?

Штык буркнул что-то неразборчивое, по поводу «царя вседержателя», «куриц» и «нимфоманок», но разобрать в деталях что он там бурчал, не представлялось возможным.

– Ну и чё вам надо? – Проворчал он, пропуская девушек в дом. Соня, как всегда, в ядовито-цветастом наряде, подчёркивающем достоинства её фигуры. Лена как обычно скромно одета, из-под юбки виднеются только щиколотки.

– Вот. – Соня сунула ему в лицо свернутую трубкой газету. – Читай.

– Не умею. – Попытался отмазаться лидер могучего вампирского клана. – И вообще, я может вздрочнуть собирался. Идите уже лесом, всё равно ведь не даёте.

Лена слегка покраснела. Соня по-хозяйски двинулась в зал. Хлопнула дверца холодильника.

– Эй, ушлёп, пиво где?

– Соня! Он бросил пить. – Резонно заметила, Лена проходя в зал. Штык буркнул что-то, с тоской глянул на дверь. Как бы незаметно проскочить, бухнуть по быстрому и вернуться назад?

– Хер поверю в эту сказку. Короче! У меня дела. Давайте уже шустрее со всем разберёмся.

Штык прошёл в зал, сел в кресло, так как диван оккупировала Соня и теперь он снова мрачно смотрит в выключенный телевизор. Повертел в руках газету, принесённую незванными гостями. Тяжко вздохнул, хлопнул рулоном по столу, хмыкнул зачем-то и развернул газету на главной странице.

– Ставропольский оборотень. – Наконец, прочитал Штык заголовок. Глянул на гостей.

Соня как-то странно ухмыльнулась. Носферус нахмурился, предчувствуя неприятный сюрприз и стал читать статью под этим инригующим заголовком. С первого же абзаца стало ясно, к чему у него в гостях Мудрость Клана и Соня. Группа молодых людей, предположительно кавказской внешности, устроила танцы до утра под окнами многоэтажки. Потом стало потише. Когда дворник выбрался на работу, там уже никто не танцевал. Все были очень тихие и смирные. Там же они были где и ночью, у подъезда. Но теперь по всему асфальту тонким слоем. Где целые, где не очень. Частично они расположились на ветках растущих рядышком деревьев, частично расплескались на газон. Собирали ребят по небольшим пакетам, до полудня. А к вечеру, прессслужба УВД объявила о появлении в городе, стаи диких собак-людоедов. Или волков. А может, медведь забрёл. Никакого иного разумного объяснения они не нашли, так как на отдельных фрагментах тел, имелись следы когтей и клыков. В конце повествования новостного, статья уверяла, что слухи об оборотнях, распространившиеся среди жителей, не имеют под собой никаких оснований.

– Так это. Волки же. Нам-то чё? – Попытался отмазаться Штык, впрочем, неубедительно. Обе девушки выразительно на него посмотрели. – Не. Пусть Сонька едет за этим уёбком. Я занят.

– И чем? – Скептически хмыкнула Соня.

– Ну это… – Штык задумчиво обвёл комнату взглядом. Попытался придумать чем он занят. Понял что выпить хочется. Или ширнуться. А лучше и то и другое сразу.

– Короче! – Соня поднялась с дивана. – Я не поеду, у меня много дел. Вот за этим мы и пришли.

– Эм…, непонял. – Штык возмущённо глянул на Лену. – Я что ли один за ним поеду?

– Мы подумали и решили, что раз местонахождение нам известно, то в этот раз, ты справишься сам. – Кивая головой ответила Мудрость Клана. И слегка помрачнев добавила. – Потому что Соня едет в Японию.

– Чего? – Штык аж на месте подпрыгнул, да так, что пришлось в прыжке пригнуться что б потолок макушкой не пробить. Штык ткнул в девушку пальцем и возмущённо заголосил. – Вот эта грымза в Европу развлекаться, а я по каким-то ставродольям похуярю? Чё за беспредел? Короче! Не канает! Я в европу, она в мухосраньск!

– Япония это не европа. – Заметила тут Лена.

– Да пошёл ты на хер, принц пиздицкий бля! – Добавила пояснительный комментарий Соня.

– Сука. – Ответил ей Штык. Подумал и добавил. – Драная.

– Носферус, ситуация такова, – очень мягким голосом, заговорила Лена, – что нужно немедленно найти обоих и привезти сюда. Вот. – Она вытащила из сумочки два клочка бумаги.

Штык взял их, обнаружил что это вырезки из газет. Первый читался легко – волки-людоеды, снова нанесли удар, в этот раз, в том же доме, проникнув через открытую форточку в квартиру. Где разорвали в куски мужика и его товарища отмечавшего там какой-то праздник. Прессслужба УВД уверяла, что скоро волки будут пойманы и убиты…, проблема в том, что жену мужика и его малолетнего ребёнка волки не тронули. А форточка располагалась на четвёртом этаже. Но смутил сей факт, почему-то, только Штыка. Автор статьи сие обстоятельство никак не комментировал, как и представители УВД. Вторая вырезка имела картинку – миниатюрная девица в элегантной шляпке, шипела на кого-то, оскалив клыки и сверкая красными глазами. В руках у неё две сумки из коих вываливаются банкноты, а за спиной окно с разбитыми стёклами. Текст второй вырезки прочитать он не смог – закорючки какие-то.

– Тут водой всё размыло, не прочесть. – Сказал он передавая бумажку обратно.

– Это по-японски написано, придурок.

– Соня! Держи себя в руках! Он наш Носфе…

– Хуй он в тапках и ваще, я на самолёт опаздываю. Всё, чао, полетела я короче.

Она двинулась к двери и ускорилась. Спустя мгновение, громко хлопнула дверь квартиры, просвистел ветер на лестнице и хлопнула дверь подъезда.

– Так не честно. – Возмутился Штык. – Я не виноват что по-япошкински не бакланю! – Помолчал и добавил. – И эта овца педальная, тоже не понимает нихера. Чё она туда поехала? Я может тоже хочу глянуть как желтожопые живут!

– У неё получится лучше. Мы не знаем где искать эту девушку. – Терпеливо пояснила Лена, вынимая из сумочки пачку банкнот отечественного производства, заметно похорошевших после дефлорации российской экономики годичной давности. Или девальвации? Как-то запамятовал. Но банкноты действительно стали лучше и считать удобнее. Штык прихватил деньги, считать стал.

– А этот «волк-людоед», явно живёт там же. Он никуда не уходил. Между происшествиями прошло 2 месяца и я навела справки – в том районе постоянно находят обескровленные тела, часто разорванные. Всё сваливают на волков, но… – Глаза Лены беспокойно расширились. – Мой Носферус, он опасен. Он не просто питается, ему нравится убивать.

– Ага, в натуре, норм чё. – Ответил Штык продолжая сосредоточенно считать.

Лена надула губки и продолжила.

– В общем, его придётся не просто найти. Его нужно сразу вызвать на бой и победить.

– Понял. – Кивнул Штык, убирая деньги в карман – такового при нём не было, так что роль кармана, сыграли все трусы сразу. Из-за резинки стало видно некоторые аксессуары того, что трусы, по идеи, должны скрывать. Лена покраснела, Штык призывно пошевелил бровями.

– Надо его найти, победить и всё объяснить. Мы не можем…

– Да понял-понял. Ебло сломать, обосновать этому фуфлу что он сявка штопанная, за шкварник и сюда, в наш ебучий клопятник. Базару ноль Лен, сделаю. Ток это, бабла маловато.

– Тут…, ты зачем бровями вот так делаешь?

– Ну, так просто…, – теперь ещё и всем лицом сразу какие-то жесты делает. – Ну, чё? Ленок, ну, на дорожку, не сексу ради, чисто по-дружески, перепихнёмся и с новыми силами…

И к ней шагнул. Лена отшатнулась, клыки полезли как-то на атопилоте, она даже слегка зашипела. Штык замер, восхищённо приложил ладонь к груди и воскликнул.

– Ебать мои старые костыли! Ленка, я влюблён! – Встал на одно колено, прям как в кино, протянул руки, нежко взял её ладонь в свою и… – Ну чё? Слегонца поебёмся, а? На пол шишки?

Лена зашипела, глаза вспыхнули яростью – она понимала, что так делать нельзя, ведь перед ней её Носферус! Но ничего поделать с собой не смогла – отшвырнула его прочь и тенью выскользнула в двери. Носферус остался один. В темноте, среди синеватых искр…

–Ууууу! – Провыл он из телевизора. Поднял руки, мышцы сводит – ну так! Телевизор в сеть включен. Закоротило что-то, когда на голову-то надели. Вот и трясёт всего…

– Бля. – Сказал Носферус, наконец-таки сняв телевизор с головы. – Я влюблён в натуре!

Осознав сей удивительный факт, царственный лидер новоявленного клана, коему уже почти год как, и который до сих пор не собрал и десятка своих, стал искать одежду, подходящую к предстоящему путешествию. Штаны, из прочного брючного материала, рубашка чёрная, жилет кожаный, плащ кожаный и два пистолета. Ну а как без них? Ставрополье всё-таки! Это ведь где-то рядом с Африкой? Не силён он в географии. Но разве же это мешает быть образованным и хорошим человеком, даже если он не совсем человек? Конечно нет! К тому же там волки-людоеды водятся. Никак без пистолетов. Патроны по карманам, документы нафиг, деньги тоже в карман и всё, готов отправиться в путь далёкий!

Только вот…, а как туда добраться? И откуда вообще? Штык вышел на балкон, стал курить мудро хмуря брови. В голове было тихо, а потом! Ветер стал шуметь. Так завораживающе, что он даже задремал…

– Ах ты сука! – Взвыл кто-то внизу, стряхивая с головы бычок.

– Это не я! – Поспешно отозвался Штык. – Это вон с того балкона.

– С того? – Парень прищурился, указывая пальцем. А там занавески подозрительно дёрнулись. У парня глаза сузились.

– С того братан. Отвечаю, сам видел. Он бросил бычка и стёрся. Шутит так.

– Шутит? – Парень хрустнул кулаками. – Ну я ему блять щас пошучу!

И в подъезд ринулся тяжело шагая, да взрыкивая на ходу.

– Вы что на делали?! – Пискнул кто-то с того балкона, поправляя очки на носу с горбинкой.

– Чё? – Штык пожал плечами. – Не хер курить где попало.

– Так это же вы кинули бычок!

– Ничё не знаю. Меня тут вообще не было.

– Да как вы смеете! Я заслуженный работник…

Рот открылся, очки сползли на нос, глаза превратились в блюдца.

– Давай, удачи в реанимации. – Крикнул Штык снизу. Всего секунду назад, он стоял на третьем этаже, облокотившись на перила балкона. А потом раз! И уже стоит в пяти метрах от подъезда, на асфальте. – Чё? – Это он девушке в тёмных очках, которая секунду назад мирно кушала мороженое с клубничной начинкой. Девушка сказала «ап» и указала пальцем на балкон. – А, это? Не парься крошка, я вампир просто. Мне физика похуям. Я её ваще на члене вертел. – Подмигнул всем лицом сразу, указал пальцем на грудь девушки. – Сиськи отпад! – Девушка икнула. Штык пожал плечами, рукой махнул и со словами, – ну, покедова, – пошёл дальше по улице, насвистывая чего-то весёлое.

За его спиной кто-то мягко осел на не мягкую почву, видимо, лишившись чувств.

Вполне довольный собой, царственный Носферус шёл по улицам городским. Иногда он похохатывал, пугая прохожих. Иногда грустно вздыхал. Потом буркнул что-то и сказал.

– Ленка опять орать будет, бля. – Штык остановился на месте, стал чесать тыковку. Как вот исправить это всё? Два человека видели, какой он есть на самом деле. Ни Бэтмен, ни Супермен, но миру почти открылся…, убивать их нельзя – Кодекс не велит. Поэтому, нужно срочно придумать за что их убить можно. И все проблемы тут же решатся. И Ленка орать не будет и палева никакого.

Так. Мужик в очках, заслуженный хрен. А чего заслуженный-то? Странно, вроде хрен от рождения даётся…, трансвистит может? Вспомнил, как в дом въезжал – мужичок этот пытался помочь с разгрузкой мебели. Кхм. Нехорошо получилось. За добро, как говорится, и в реанимацию его сразу…, хороший мужик оказывается. Не за что вроде убивать. А девчонка? Ну…, у неё юбка короткая очень, развратница этакая! И ножки – супер! А грудь, уф! Кхм…, её тоже нельзя убивать.

Стал чесать тыковку с другой стороны. Ноль реакции.

Штык прищурил один глаз и плюнул в камень на дороге. Попал точно в цель.

– Да в рот их всех. Авось пронесёт. – Махнув рукой, он двинулся дальше.

Шумный автовокзал стал гораздо шумнее, когда некий молодой бандит, распустив пальцы веером, пробился через очередь, оттолкнул плечом мужичка какого-то и стал у кассового окошка.

– Молодой человек! Встаньте в очередь! – Рявкнула кассирша.

– В натуре в падлу. – Ответил молодой человек.

– Ну ладно тогда. – Пожала плечами кассирша.

– Мне до Ставрополья билет надо.

– Куда?

– Ставрополье. Ну, это город такой. – Тут он задумчиво поскрёб затылок пальцами. – Типа того. – Уточнил он местонахождение объекта, в который хотел попасть.

– Но у нас не ходят автобусы туда… – Растерянно ответила кассир.

– Как? – Парень в ужасе отшатнулся. – Что за беспредел? Куда власти смотрят! Где тот тупой хуй, что решает, куда автобусы ходить будут?!

– Молодой человек. – Сказали из-за спины. Штык обернулся. Стоит пожилая женщина.

– Чё? – Учитывая возраст дамы, более пространную речь он произносить не стал.

– Ставрополье это через полстраны от нас. Вам нужно на поезде ехать.

– Ага? – Глянул на кассиршу, головой кивает.

– Вот жопа. – Опечалился молодой человек. – А у нас поезда из города ездят?

Из очереди тут же подсказали адрес жд вокзала. Штык поблагодарил, наступил кому-то на ногу, толкнул кого-то плечом – ни зачем особо, просто так толкнул, расстроился он просто сильно и двинулся к выходу.

– Стоять! – Рявкнул молодой парень в кожанке, перегородив выход.

– Ну, стою.

– Чё быкуешь тело? Ты ваще охуел? Ты в курсе чертило чьё место и что тебе вырвут за беспредел такой? – Зарычал парень, а с боков ещё двое образовались. Лица такие же – шайбы в золоте, а не лица. Мышцы даже на ушах, в глазах презрение сразу ко всему этому миру.

– Штык. – Сказал Штык.

– Во, видали пацаны? – Ощерился парень. – Хуила в теме где понты кидает. И всё равно борзеет.

– Ага, в натуре братан. – Один из помощников подошёл ближе, толкнул его плечом. – Чё барбос? Пошли, будем воспитывать. Давай, лапками не дрыгай фраерок, воспитание у нас быстрое.

– Вы чуханы не поняли. Я Штык.

Парни замерли на месте, краснея лицами во гневе. Во-первых, их обозвали неприлично. Во-вторых, какой-то фраер пытается сказать, что он их бессменный Папа…, коего, они, вообще-то, лично никогда не видели. Все вопросы решает Лена или Соня, иногда Олег. Деньгами заведует исключительно Лена. А самого шефа никто из них никогда не видел.

Переглянулись задумчиво. Глянули на Штыка.

– Да ну нахер. – Сказал один из них. – Пижон какой-то выёбистый. Ну не может быть…

– Молодые люди, нам пройти надо.

– Да-да, проходите. – Сказал главный в троице и посторонился от прохода. Штыка тут же оттащили к стене – просто подняли под локти и к стене унесли. Сил ребяткам не занимать…, а что они такие подозрительно вежливые с электоратом?

– Так, фуфел, запоминай. – Обратился к нему главный.

– Ленка сказала порядок мутить на этой теме?

– Ленка. – Кивнул мужик. – Ты в натуре попал, сейчас на счё… – Парень осёкся, странно подозрительно на него глянул.

– А эти на хуя тут пасутся? – Штык кивком показал на двух джентльменов в пятнистой форме. Охранники, с буквами «Погас» на спине. При втором взгляде, обнаружилось, что джентльмены, имеют внушительный возраст, а один из них ещё и внушительную грудь.

– Для мебели. – На полтона ниже ответил главный в троице. – Лохов гонять. Бычьё стопорим мы…, ты ваще кто такой?

– Штык, я же сказал.

– Да пиздит он! – Рявкнул третий, в отвращении скривив губы – разочаровался он в жизни. Папу он видел солидным авторитетом, который настолько крут, что его никто не знает в лицо, прям как Амбал из черепашек-ниндзя. Или как особо авторитетный вор, что в подсознании сего парня, было примерно одним и тем же. Только Амбал был, конечно, гораздо круче.

– Не пиздит он. – Возразил Штык. Покряхтел как-то странно, поднял руку и положил на горло парня. Сжал пальцы и поднял руку повыше. – Чё хрипишь? Не веришь? – Удивился Штык. – А если так? – И вроде бы лёгким движением встряхнул его прямо в воздухе. Парень взвыл, несмотря на то, что горло было сжато словно тисками. Хрустнуло что-то в организме, пальцы разжались, и он грохнулся на пол, постанывая уже оттуда.

– Сори, бля, в натуре попутали! – Поспешно заявил второй, отпуская его руку.

– Шеф, я… – Белый как мел, отвечал главный в троице сей. Он столько наговорил, что…, в общем, он развернулся и попытался сбежать. Да зацепился воротником за металлический крюк, коего тут быть не могло. Ноги взлетели вверх, спиной он грохнулся на бетонный пол старенького вокзала. Охранники грозно на это безобразие глянули, посовещались коротенько и приняли решительные меры! Но так как было обеденное время, меры те пришлось отложить. Работа работой, а обед по расписанию. Так что повернулись разом к дверям и туда, да шагом строевым.

– Да не парься в натуре. – Махнул рукой Штык, склонившись над стонущим парнем – приложился он сильно, так что встать не может. И подозревал бедняга сей, что отсюда поедет он сразу в травмпункт. – Дела у меня. Вот я и это, типа из тени вылез. Слышь, мужики, тачка есть?

– Есть. – Кивнул единственный из трёх, кто остался без синяков.

– Мне в Ставрополь надо.

– Куда? – Выпучил глаза, сей везунчик. – На машине???

– А чё?

– Так это ж пиздец как не близко! Мы полгода ехать будем.

– А…, херово. А это, ну, паровозы у нас есть где?

Парень назвал адрес.

– Не, ты давай, тачка же есть? Ну вот, вези короче меня туда.

А чего поделаешь? Папа сказал везти, значит надо везти.

– Есть чего бухнуть?

В бардачке нашлась бутылка водки.

– Вот. – Протянули ему бутылку, слегка бледнея лицом.

– Чё, болеешь? – Участливо поинтересовался Папа.

– Угу. – Ответил парень, так громко сглотнув, что чуть не врезался в остановку.

– Ты это… – Последовал шумный глоток. – Ух! Крепкая, норм. Ты это, не против, что я очки снял? Жарко у тебя в машине.

Парень проблеял что-то и замолчал, судорожно вцепившись в руль. На заднем сидении машины сидел «папа», босс, шеф, как ещё сказать? Командир ОПГ в общем…, снявший очки, за коими, конечно же, имелись глаза. Красные. Нет, не с похмелья, совсем нет. Просто красные. Как в кино. И на линзы, это совсем не походило. Он был готов поклясться, что никаких линз там и близко нет.

– Гы! – Штык похлопал его по плечу. – Не ссы боец. – Икнул зачем-то, ещё выпил и радостно сообщил. – Я просто вампир, никакой мистики. Всё путём брателло. Не боись, тебя жрать не стану. Я людей вообще последнее время не ем, изжога мучает. И главное хрен знает почему! Ты не знаешь? Эй! Сознание не теряй. А то в аварию ещё попадём…, ух! Есть закусь какая?

Парень так поспешно мотнул головой, что чуть не выбил стекло в своей двери.

– Хуёво. – Снова глотательное движение. Печальный вздох. – Давно не приходилось понюшкой закусывать. – Шумный вдох, скрип кожаного плаща и судорожный кашель. – Ебать! Ну и вонь! – Пожаловался босс, вынимая нос из собственной подмышки. – Зато пробрало зашибись, аж до самой жопы. У меня нюх острее стал, как я в вампиры затесался. О! Да ты походу не веришь! Зырь братан!

И с жутким скрежетом полезли клыки…

– Н-да. – Пробормотал Штык, задумчиво почёсывая затылок, который обдувало сейчас ветерком тёплым, летним в основном.

– И не говорите. Какой ужас! – Сказал один из прохожих, тоже остановившийся что б посмотреть на аварию. – Как думаете, он выживет?

– Кто?

– Ну, алкаш этот, который за рулём был.

– А я хрен знает. – Пожал плечами Штык, снова разглядывая не машину, а лежавшее на асфальте бесчувственное тело с полупустой бутылкой в руке. Когда выбирался наружу, выпала она, а потом и парень этот вылез наружу, тут свалился. И вот она – в руке у него. Прихватил парень самое дорогое, когда выбирался из разбитого авро…, он может и вовсе уже умер. А выпить хочется. Чего делать-то? Бутылка на треть ещё полная. Но как-то неудобно это у трупа водку тырить, не по-людски оно как-то. И в алкаши записали парня, тоже не хорошо это, не виноват ведь он.

– Он трезвый был. Это я его просто напугал случайно. – Признался Штык с тяжким грузом вины на сердце своём большом и добром. И тут вдруг как рукой сняло – признался и сразу же полегчало.

– Вы? Так вы там были? – Воскликнула какая-то женщина.

– Ну. – Штык кивнул, снял очки и…, ну раз признаваться, надо как в церкви же да? Ну, типа полностью, нет? В общем, он решил облегчиться, душевно, и по полной программе.

– Рассказал я ему, что вампиром на днях стал. Вот. Он перепугался и на встречку вылетел.

Народ, молча, смотрит. Кто-то попытался у виска пальцем покрутить, да так и замер.

Из пасти красноглазого мужика полезли клыки…

– Вы фуда фсе? Блять… – Штык сосредоточился, клыки залезли обратно. – Народ! Да я безобидный! Я людей не ем, в натуре, за базар отвечаю! Три дня уже ни кого не жрал, бля буду!

Не верят, бегут, да с визгом, больные какие-то…, да и хрен с ними, дикий народ, чё с них взять?

Так, а это…, у него же дела какие-то были, нет?

Штык задумчиво почесал затылок. Тут парень на асфальте со стоном пошевелился.

Живой!

Ну, значит, водку у него можно спокойно забирать.

Быстро кончилась что-то бутылка. Ну так! Там и было на донышке. О! Уже и машинки весёлые приехали – с мигалками.

– Мужики! Спирт есть?

Мужики переглянулись. Один пальцем у виска покрутил и дальше носилки вытаскивает.

– Мужчина, вы мешаете. Пройдите в сторонку. – Говорит кто-то. Штык уж было собрался послать куда подальше – поворачивается, а там!

– Ебать! Мусора! – Через силу взял себя в руки, вспомнил, что они всегда на аварии приезжают – нафига интересно? Этого он не знал, но спрашивать постеснялся. – Ща уйду. Нет, ну сам посуди – тачка в хлам, на асфальте кишки, кровища, у меня моральная травма, не надо меня в каталажку.

Милиционер из славных рядов ДПС, было собирался обидеться на «мусора», но услышав следующие слова, слегка оторопел. Почесал фуражку, задумчиво глянул на разбитую машину, потом на вторую, рядом с которой нервно курит её водитель, не имевший даже ссадин. На слабо стонущего человека на асфальте посмотрел. Кровищи нет, вообще ни капли, как и кишков. А у машины смят нос, да, но и только. В автосервисе его поправят за двое суток.

И причём тут каталажка?

– Эм…, вам лучше уйти. Не мешайте работать сотрудникам скорой помощи.

– Базару нет, уже свалил. – Поспешно отозвался Штык и двинулся прочь. Мимо машины с мигалкой. У дверей остановился и…, милиционер икнул, потом тряхнул головой и икнул снова. Проводил взглядом смутно различимую тень, которая иногда замирала на месте, становясь тем молодым человеком с красными, в честь затяжного похмелья, глазами. И спустя мгновение, снова смутная тень, несётся по улице, кривым зигзагом. С бутылкой медицинского спирта в руке.

– П-показалось в-видимо… – Выдавил милиционер.

– Спиртяга вещь! Бывай народ! – Крикнула смутная тень и со свистом ветра, рванула по тротуару, оставив там с десяток людей, ошалело вертевших головами.

– П-показалось. – Решительно повторил милиционер и приступил к выполнению своих служебных обязанностей, иногда, зачем-то, громко икая и повторяя «показалось».

На железнодорожном вокзале Ленска, как всегда пустынно. Людей с десяток и два из них милиционеры, один охранник частной фирмы, трое местные рабочие. Все чем-то заняты – слоняются по огромному зданию, делая вид, что активно работают. В кассе видно чьё-то лицо.

– До этого… – Штык свёл глаза к переносице, пытаясь вспомнить, куда ему ехать. И главное, зачем? Второе вспомнить не смог – по дороге купил ещё водочки и успел приложиться. Но куда именно ехать, этого он забыть никак не мог! – До Сраполя билет мне надо.

– Чё? – Кассир, пожилая мудрая женщина, удивлённо поправила очки. Глянула на клиента. Закашлялась. – Простите, но от вас спиртом несёт за версту…, так, как вы сказали?

– Сраполь. – Помолчал задумчиво. – Эм…, не в том смысле. Просто город такой.

– Может Ставрополь?

– А может и он. – Штык пожал плечами. – Давайте билет до туда.

– Завтра утром будет проходить поезд. В Ставрополе останавливается на один час. Вас устроит?

– А во сколько?

– В девять утра.

– Ну, график у меня достаточно плотный…, так…, – и негромким шёпотом стал размышлять вслух о своём графике, – если сейчас я ужрусь как сука, то к вечеру вырублюсь. Ага, а утром как огурец и на поезд, а к вечеру уже в Сераполе. – Поднял голову и громко сообщил. – Да, в моём графике, пожалуй, есть окно. Утром буду как штык. Гы. У меня погоняла такая, не Утром в смысле, а Штык. Клёво да?

– Рада за вас. Вот. Триста рублей.

– Сколько? – Воскликнул Штык. – Грабёж! Это ж две бутылки водки!

– Можете купить две бутылки водки, отдать их машинисту и ехать в прицепном вагоне, на куче щебня. Так вам больше понравится?

– Да ладно, чё…, давайте, вот бабосы…, ага, ну я пошёл.

– Не опаздывайте, следующий поезд до Ставрополья только через две недели.

Штык махнул рукой, мол, не извольте париться в натуре…, он так ей и сказал, но имел в виду, конечно же, то, что он ни в коем разе не позволит себе такой отвратительный невоспитанный поступок, как опоздание куда-либо.

Посидел на скамейке в зале ожидания. Потом купил журнал, полистал. Понял, что держит его вверх ногами, но смотреть журнал отчего-то ему всё равно очень интересно. Мысль сия показалась такой смешной, что он громко расхохотался.

– Молодой человек.

– Хули надо? – Весело отозвался Штык, повернул голову. – В смысле, пардон, не то сказал…, гражданин милиционер, что вы хотели? – Нахмурился, задумчиво, конечно же, и добавил. – В натуре.

– В натуре ничего. – Проворчал милиционер, кривя губы. – Прекратите себя так вести или идите на улицу.

– А чё я такого сделал? – Возмутился Штык, выпуская колечко дыма.

– Здесь курить нельзя.

– Ага?

– Ни ага, а на самом деле. – И показал пальцем на плакат на стене.

– А…, а я думал, это типа поржать повесили. Ну, типа хер, а с него течёт.

Милиционер посмотрел на плакат. Выругался матерно и, ворча «грёбанные шутки, сказал же не трогать, уроды!», двинулся к плакату. Перевернул обратно, попытался локтем стереть дополнение, кем-то нарисованное с помощью фломастера и снова выругался – не стирается фломастер, тканью кителя форменного.

Штык тяжко вздохнул и пошёл на выход. Задержался на мгновение.

– А как ветерану ОПГ и действующему Носхуятору вампиров, можно остаться?

– Чё? – Милиционер отвернулся от плаката, тот выскользнул из рук и свалился на пол. – Бля…, гражданин! Валите нахуй отсюда! А то наряд вызову и поедете вы в дурку!

– Ладно, ладно, ухожу уже. – Штык пожал плечами – не судьба, а ведь он правду сказал! Как в детстве учили. И на те – в дурку. Как несправедлив этот мир!

Что было дальше, он запомнил смутно. Вроде бы гулял по городу. Точно помнил, что было много водки, и уснул он на вокзале. Помнил, как его пытались выгнать, но он объяснил, что является вампиром и ему по барабану. Не поверили, конечно, поэтому он показал милиционерам клыки и ещё подпрыгнул. Потом было очень больно, потом опять больно и сверху посыпалась штукатурка. Кто-то рядом икнул и слабым голосом, часто заикаясь, сказал, что ничего такого не видел, и никого тут вообще нет, другой голос с ним согласился и предложил смену закончить за парой рюмок чая. Потом он проснулся, а вокруг уже утро и голова раскалывается.

– Хорошо всё-таки вампиром быть. – Заметил Штык, полностью избавившись от похмелья одним усилием воли. Отряхнулся, брезгливо глянул на кучу штукатурки на полу, забрызганную чье-то кровью и знакомым на вид мозговым веществом, после чего, отправился на перрон, громко возмущаясь бардаком, который развели тут сотрудники вокзала. Те не возмущались. И к куче строительного мусора вымазанного в крови они не подходили, пока поезд не отправился в путь.

Когда за окном поплыли здания и деревья, а поезд слегка дрожать начал, Штык вдруг сказал.

– Ленка ругаться будет. – Почесал затылок. Там пыль почему-то…, ах ну да, он же возле кучи мусора спал…, лидер ОПГ блин…

– Так! Возьми себя в руки и будь достоин высокого звания Носратуса вампиров! – Заявил Штык, обращаясь к соседу по купе.

– Ч-что? – Проблеял мужчина, бочком подбираясь к дверям.

– Гы. Ржачно сказанул, ага?

Двери хлопнули, он остался один.

– Да и хер с тобой, так поеду.

Потрогал языком левый верхний клык. Вылез и обратно не залазает. И в чём тут дело? Минут десять пытался заставить клык залезть обратно, но безрезультатно. В итоге махнул рукой и стал размышлять о том, где бы достать водки. И о чудо! Клык сам собой залез обратно в десну.

– В натуре. А говорят, чудес не бывает. – Качая головой, сказал царственный Носферус последнего вампирского клана. После чего понял, что в носу что-то застряло.

– Эм… – Сказала проводница, наблюдая, как пассажир самозабвенно ковыряется в носу.

– Чё? – Спросил пассажир, вытирая палец о штаны.

– Ну… – Она кивком показала куда-то непонятно куда. – Как бы не прилично…

– А мне похуй – я вампир. – Возразил Штык.

– А, вы в этом смысле. – Понимающе кивнула проводница. – Вы чай будете? Если что у нас есть внушительная аптечка.

– Нафига?

– Если вы забыли дома лекарства, у нас может быть есть те, что вам нужны. Ехать долго, вдруг у вас припадок случится? Так что говорите сразу. Продадим со скидкой.

– Не, не надо мне лекарства, я в традиционную медицину не верю.

Проводница пожала плечами, вышла прочь. Наступила благословенная тишина, далёкого пути, о длительности коего, Штык не имел ни малейшего понятия, так как забыл о том спросить раньше и собственно, ему было всё равно. Водки хотелось. А на руках только пачка сигарет. Покурил, подумал. Вспомнил, что в кино в каждом поезде есть вагон-ресторан. По крайней мере, в «Шикарные киски дают только Там», такой вагон точно был. Штык решительно вышел из купе и пошёл искать вагон-ресторан, где был намерен познакомиться с девушкой и провести ночь не в гордом одиночестве, а с пользой для организма…

Кто ж знал, что его поведение раздражает не только Лену, но и других, не столь доброжелательных персонажей, той же национальности к коей нынче и он сам принадлежит?

И кто бы мог подумать, что эти господа, наблюдают за ним уже не первый день?

Увы…

– Э! – Возмутился Штык, когда в купе вошёл мужик, с кислой мордой. – Вали нахер! Не видишь занято? Я чё сказал!

– Закрой пасть молокосос. – Рыкнул пожилой господин, нагло садясь на соседнее спальное место. Глянул на девушку, сидевшую рядом со Штыком с бокалом коньяка в руке. – Пошла вон.

При этом лицо такое сделал, что даже Штыку захотелось слинять.

– Слышь! – Взвыл Штык, когда девушка выскользнула из вагона, надув щёчки. – Ты попутал чёрт позорный? Ты кем себя возомнил? Ушёл нахер отсюда! – Поднялся, навис над мужиком. – Я вампир в натуре! Я те щас ебло об коленку как ар…

Старик скрипнул зубами и шевельнул рукой. Как-то незаметно так шевельнул. Штык даже не понял что произошло. Просто в груди зажёгся огонь, и его вдавило в стену, под треск дерева и костей. Спустя мгновение, он тихо застонал и стёк обратно на спальное место.

– Успокоился? – Поинтересовался пожилой мужик.

– Ты что за хуй такой? – Выдавил Штык, дыша через раз – из-за перегруза спиртным, восстановление рёбер, шло довольно медленно. За стенкой, тихо, хотя проломило так, что купе соседнее видно в трещину. Штык скосил взгляд – пусто, купе оказалось незанятым. Ну да, понятно всё, кризис, вагоны пустые, все дела…

– Субэдэй, повелитель многих и служащий лишь одному. – Торжественно объявил мужик.

– А… – Штык кивнул, постонал секунд пять, сел. – То-то я смотрю еблище как у чурки. Эскимос да? Или этот, как их? Удмурт. Ага…, говоришь, прорабом ишачишь? А на хуя? Ты ж тоже вампир. Давай к нам в банду. Отвечаю, пиздить просто так не буду, чисто за дело. Ну, чё чурбан, ты как?

Мужик пошёл красными пятнами. Потом розовыми. Спустя минуту крепко зажмурился и сказал.

– Улус Джучи всегда был проблемой. Дерзкие, наглые. Не признающие ничего и никого. Тенгир наделил вас невиданной мощью и несгибаемым духом. Вы были могучими. Вы были несгибаемы, даже когда признавали нашу власть. И вы стали вот этим. – Он брезгливо махнул рукой, указывая на Штыка. Тот кивнул согласно. Потом заверил, что:

– Мужик, я нихера не понял. Чё за Жучи такие? И чё там у Люси было? Давай по делу в натуре.

После чего мужик возвёл глаза к потолку.

– Прости его Тенгир, он потомок Великих, но потомки редко повторяют путь своих…

– Хорош. Заебал в натуре. – Штык налил водки в стакан. Протянул мужику. – Субей…, Сукавей…, да ебать…, Саня, во, точняк! Саня, держи. Тяпнем за знакомство.

Минуту «Саня» смотрел в стакан. Его узковатые глаза, стали круглыми.

– Чё ты потух? – Штык уже выпил, закусил. – Я из-за тебя коня штопанного протрезвел. Давай, не будь чёртом, помогай восстанавливать нормальный тонус. Ещё стопарика четыре накатим и в ресторан. Только чур – та киска со мной. Себе сам найдёшь.

– Я уже питался сегодня. – Ответил Субэдэй-Саня, всё ещё глядя в стакан. Он вдруг только сейчас сообразил, что сидящий перед ним вампир, не просто пьёт, но и закусывает. Субэдэй глянул на огурчики, на то, как Штык поедает их и глухо произнёс. – Тенгир оставил нам лишь кумыс и молоко, это всё что мы можем пить, кроме крови живых…

– А, типа пожрать вам никак? Сочувствую. – Попытался изобразить сочувствие. Шмыгнул носом. – Ладно, Санёк, раз уж мы скорешиться решили, короче, пиздеть не буду – мне ваще похую.

– Похую? – Эхом отозвался Субэдэй.

– А похую бывает больно! Гы-гы!!!

Несколько секунд, Субэдэй смотрел на хохочущего вампира и ошарашено моргал.

– Ты Штык? Носферус нового клана? – Наконец, проговорил он.

– Ну. А чё? – Слегка посерьёзнев, ответил Штык.

– Да так, ничего… – Субэдэй покачал головой.

– Чё ты гривой машешь? – Он поднялся, слегка покачиваясь. – Пошли брателло. Ща мы в этой шаражке найдём тебе литра четыре этого твоего кусис.

– Кумыс.

– Я так и сказал.

– И мы никуда не пойдём.

– Чё это вдруг?

– Я должен передать послание. – Субэдэй помолчал, выдерживая торжественную паузу, и заговорил мистическим таким голосом. – Король вампиров, передаёт тебе, Носферус нового…

– Нахуй короля. – Махнул рукой Штык.

– Что?

– Короля. – Штык изобразил неприличное движение нижней частью организма. – Нахуй. Чё непонятно?

– Ты! – Он аж позеленел, поднимаясь на ноги.

– Сам такой. Короче! Ты идёшь бухать со мной или пиздуешь отсюда в темпе вальса?

– Возмутительно! Это недопустимо! – Взвыл мужик. – Ты Носферус! Ты глава клана, ты…

– Я Штык. А ты идёшь нахуй. – Заявил вампир, ухватил Субэдэя за шкирку и быстрым движением выкинул его в коридор. Закрыл дверь, сел обратно на лавочку.

Дверь открылась. Субэдэй, лицом весь пунцовый, зашёл обратно. Аккуратно прикрыл двери. Уселся на прежнее место. Стал на Штыка смотреть.

– Вот ты трудный. – Буркнул вампир, наливая водки в стакан.

– Ты отвратительная пародия на вампира. – Заявил Субэдэй.

– За то у меня своя ОПГ, бабла до самого члена. – Помолчал и с гордостью добавил. – И член у меня 33 сантиметра! Съел? Так-то вот.

– Тенгир, дай мне сил! – Снова сказал мужик, глядя в потолок.

– С кем ты там разговариваешь? – Штык тоже глянул. Нет вроде никого.

– О Великая Степь! – Воскликнул Субэдэй. – Да он же просто дебил!

– Слышь, ты, шаурма штопанная, на поворотах осторожнее. – Возмутился царственный Носферус намахнув полстакана залпом.

– Прекрати всем говорить, что ты вампир!

– Чё это вдруг? – Изумился Штык, тут же хлопнул себя по лбу ладонью. – Бля, в натуре, Ленка ругаться будет. Мужик, отвечаю, я стараюсь, но…

– Ленка?

– Ага. Нормальная бабёнка. – Пожал плечами. – Но чёта не даёт мне. Хер знает, в чём тут дело, и я походу втюрился, отвечаю. Как её увижу так хер по лбу бьёт, гы! Слыхал такой анекдот? Нет? Я ща расскажу, значит, приходит мужик к врачу и…

Субэдэй вдруг икнул. Положил ладонь себе на грудь и удивлённо вниз посмотрел.

– На. Отвечаю, полегчает. – Снова стакан протягивает.

– Кто такая Ленка? – Прошипел вампир пожилой, с удивлением отмечая, что голос сорвался на визгливые нотки.

– А…, да. – Штык почесал затылок, нахмурился и, хлопнув в ладоши, радостно сообщил. – Она у нас эта – Мудрость. Во! Ну, башковитая пиздец! – Наклонился чуть вперёд и доверительным шёпотом добавил. – Она в уме умножать умеет. Отвечаю, сам видел.

Субэдэй выпрямил спину и застыл как изваяние. Он понял, что речь идёт о Мудрости Клана.

Мудрость – это Ленка. И ещё она «нормальная бабёнка». В присутствии которой у Носферуса, значит, это дело…, Субэдэй чуть не вытошнило – это же почти инцест!

– Да что же с вами не так? – Проговорил он, с отвращением глядя на лидера нового клана. – Почему Дети Ночи выбрали вас?

– Это которые с ушами? – Показал уши. – И ебальники серые, ага? – Субэдэй сам серый стал. – А я ебу мужик, чего они нас выбрали? Может ёбнутые, кто их там разберёт…

– Замолчи придурок! – Взвыл Субэдэй, в ужасе озираясь. Он слишком долго жил. И он лично присутствовал в день гибели Сору, первого и последнего вампира, позволившего себе такое вот поведение в отношении Носферату, Детей Ночи, Создателей всех Кланов.

– Молчу, молчу я, чё ты завёлся?

– Ты немедленно прекратишь раскрывать миру, кто ты есть. Твоё возмутительное поведение…

Пришлось замолчать. Просто трудно говорить, когда бешенство клокочет внутри, а под носом крупный кулак, сложенный в фигу.

– Усёк? – Фига исчезла, Штык налил в стакан половинку коньяка, половинку водки. – Фух! Ну, за здоровье того хуя, что у нас за короля нынче лямку тянет. Ух! Вещь! Мой рецепт. Тебе сделать?

– Ты должен понять, что произойдёт, если ты ослушаешься. – Субэдэй поднялся на ноги. – Ты пародия не только на вампира, но и на уруса. Ты пародия вообще на всё. Тебя следовало утопить при рождении.

– А я чё спорю? Может, и надо было, хуй знает. – Штык демонстративно пожал плечами. – Ваще, давай чисто посидим, пообщаемся. – Кивнул сам себе и добавил. – А потом я тебе морду набью. Я ваще к чебурекам норм – мне как-то срать на всю движуху. Но ты, в натуре, Саня, ты заебал. Так что за рюмкой чая пообщаемся, а там как масть пойдёт.

– Ты ошибка наших Создателей. Как и весь твой клан и…

– Да-да. Я тебя понял. Всё, завязывай понты кидать.

– Сейчас ты получишь то, что должен. Ты будешь наказан за своё поведение, и если это повторится…

– В смысле? – Штык поднялся. – Драться типа? Слышь! Я в детстве каратэ занимался. Месяц! – Встал в стойку, подняв кулаки. – Не советую. Это я сначала тупанул, а теперь я готов и если чё – отделаю так, что тебя в морге не узнает никто. Понял да?

Субэдэй не стал говорить. У него только глаз дёргаться начал. Левый почему-то.

– Я убью тебя. – Вдруг сказал он. И удивлённо хмурясь, добавил. – Да, это единственное верное решение. Я убью тебя, и Бату простит меня. Он поймёт…

– Чё? Ещё и батя тут твой где-то трётся? – Удивился Штык. – Чё? Типа толпой на одного? Ну давай хуерыги! Давай, чё? Я вам щас всем очко порву!

И храбро сменил стойку. Потом подумал, что на кулачках, всё такое, это конечно, благородно и спортивно, но как-то в лом. Так что взял бутылку – пустую, конечно же, разбил о край стола и вооружённый розочкой, надвинулся на противника.

– Ну чё? Обоссался фраер? Ща я тебя на шаурму шинковать буду!

– Ты вампир, придурок. – Холодно сказал Субэдэй. – Тебе не нужно оружие. Ты…

– Вот и не быкуй в натуре, раз штаны намокли. Садись лучше и бери стакан.

Он опустил розочку, стал садиться обратно. И очень зря.

Субэдэй шагнул вперёд и что именно сделал, Штык не понял. Просто всё тело вспыхнуло болью. В трёх местах. Он никуда не отлетел, просто сложился пополам и замер. Из глаз брызнули слёзы, он сдавленно захрипел.

– Я сломал твои рёбра. Один осколок пробил сердце. – Холодно прокомментировал сие, его противник. Поднял руку. Она вдруг растворилась, смазанной тенью опустилась вниз и тут же вернулась на место. В тот же миг, Штык взвыл от боли, а его лева рука повисла плетью, плечо обмякло и тоже как-то вниз отвисло. – Твоё плечо выбито из сустава. Я могу продолжать бесконечно. Я воин и никогда не забывал об этом. Все века, что живу я…

Штык взревел. Не от боли. Сознание словно отключилось. С рёвом он распрямился, здоровой рукой схватил Субэдэя за поясницу и прижал к себе, словно бы обнял. Тут же получил с десяток ударов по всему тело, но только ещё громче заревел, и клыки вонзились в шею Субэдэя.

С диким рёвом, он отпустил почти обескровленное тело и, широко раскинув руки, поднял лицо к потолку. Сверкнули клыки, испачканные кровью, красная струйка потекла по щеке.

– Идиот. – Едва слышно сказал Субэдэй с пола. Он с трудом смог сесть, привалившись спиной к спальному месту. Он едва мог шевелиться, почти вся кровь покинула его тело. Но он улыбался – он не виноват в том, что случилось. Ему не за что будет извиняться и не придётся ничего объяснять.

Король нового клана, сам покончил с собой. Кровь вампира, смертельный яд для вампира…

– Бля… – Штык сел за стол, смущённо опустил взгляд. Налил водки. Выпил, закусил. Глянул на белого как мел вампира. – Саня, дико извиняюсь. Не хотел в натуре. Само получилось.

– Не вини себя. – Слабым голосом ответил Субэдэй. – Тенгир уже ждёт тебя. Вскоре ты увидишь Великую Степь. Когда-нибудь, я тоже приду туда. Ты лишь помни – смерть это не конец, в этом нет ничего плохого. Ты умер достойно, несмотря на то, что жил как вонючая свинья.

– Ага…, а чё ты про помирать базаришь? – Штык ещё налил. Потряс бутылку. Водки больше нет, опять в ресторан идти надо. Хотя коньяк же ещё есть. Потом сходит. – Ты давай Сань, без этого. Мне тут только дохляка не хватает. Я ваще по делу еду, мне ментов тут не надо. Так что если сдохнешь, без обид Саня, я тебя в окно выкину.

Саня, молча, кивнул, улыбка так и не сходит с его уст…, прошло пять минут.

– Ты почему не умираешь? – Подозрительно щурясь, проговорил вампир.

– Нафига? Мне и так нормально. Потом как-нибудь. Ты чё там, очухался нет?

– Ты должен умереть.

– Не сегодня. Ну в натуре, чё ты заладил? Ты лучше скажи, чё сделать, что б ты сам не сдох?

– Почему ты не умираешь??? – Срываясь на визг, повторил Субэдэй. Его глаза стали почти европейского типа. На лбу выступили капельки пота. Он нервно облизывал губы.

– Не парься ты так! Никакой мистики. Мне эта тема просто похер, сечёшь?

– Почему???

– Вот ты ж заебал…

Штык воровато огляделся. Наклонился к вампиру. Снова огляделся. И резким ударом врезал Субэдэю в челюсть. Затих, больше не шевелится.

– Ну, типа сдох короче. – Сам себе кивая, резюмировал Штык. Открыл окно, высунул голову – ветер такой, что голову насквозь продувает. Склонился над вампиром. – Ну, бывай мужик.

И выбросил в окно.

А где-то в Ленске, некая женщина сидела у окна и нервно теребила книжку – она уже сожалела о том, что отправила на поиски одного из них, своего Носферуса. Она понимала, что допустила ошибку. Он ещё не готов к тому, что бы выходить в мир и вести себя так, как должно вести себя вампирам, потомкам Детей Ночи. Но прошло уже много времени, она много сил потратила, что бы вбить в его голову, что они должны оставаться в тени. Она много сделала и для их благосостояния, не забывая напоминать ему об этом почаще – что бы в нём проснулась личная благодарность, что бы он, ошибаясь, чувствовал себя виноватым лично перед ней. Эта поездка его экзамен. Она покажет, готов он стать истинным Носферусом или нет. Немного смущало, что ещё многие из них не сражались за право главенства в клане, но он демонстрировал силу и способности, настолько исключительные, что она сомневалась, что роль Призмы, должен был играть кто-то другой. Роль, которая так и осталась всего лишь мечтой Носферату. Призма станет лидером клана, но не станет Призмой…, она вдруг подумала, что Штыка, лучше всего держать в закрытом помещении, на цепи.

Это решило бы все проблемы.

Жаль, что со своим Носферусом, так поступать нельзя, да и не получится, слишком уж он силён…, хорошо, что в клане есть такие как Соня. Она прониклась, поняла. Последнее время, она вела себя превосходно. Жаль, что так и не захотела нормально одеваться, но её поведение – выше всяческих похвал. Конечно, только для такого клана. Однако прогресс есть. Иной раз даже думалось, что лучше бы Носферусом стала Соня. Увы, не сложилось…

– А они нас не арестуют?

– Арчи, заебал. Иди молча. – Рыкнула Соня, проходя на своё место. Там какой-то лысеющей мужик сидит. – Стёрся бля. Моё место.

– Эм…, вы вообще кто? – Сказал мужик, удивлённо озираясь по сторонам. – И как вы попали на этот самолёт? Что вообще происходит?

– Чё тупой? А! – Соня хлопнула себя по лбу. Повернулась к Арчи. – Забыла я про этого хуя. Он же последним поднимался. И про этих уёбков тоже забыла.

– Про каких? – Спросил он, оглядываясь по сторонам. С обоих сторон самолёта, к ним идут крепкие ребята в пиджаках.

– Ща. – Соня закрыла глаза, сосредоточилась. Мужики в пиджаках вдруг остановились. Взгляд лысеющего остекленел. Они разом разошлись по своим местам, сели. Лысый освободил место, помог Соне сесть и, отбивая низкие поклоны, ушёл на другое кресло.

– Скучно так лететь. – Соня высунулась в проход. – Эй! Есть тут кто? Официант! Или как вас там? – Из прохода, из-за занавесочки выглянула стюардесса. – Вот ты, канай сюда. – Девушка подошла к креслам, со страхом посмотрела на лица других пассажиров. Все словно в заморозке, взгляды пустые. Никто, кажется, даже не дышит. – Ну чё ты вылупилась? Живые они. Думают, что обсуждают, как там с чуркабесами базарить будут. Дискуссия, кстати, жаркая. Вон тот хуй, – Соня показала пальцем, на лысеющего, – типа главный. Он им всем щас словесных люлей прописывает, за лоботрясничество. Чё ты как по башке огретая? Нормально всё, неси коньяку и пожрать.

– Я…, вы…, х-хочу сказать…

– Слушай, не беси меня. Пиздуй в темпе, а то тоже зомби станешь. – Соня ощерила зубы, и клыки со скрежетом вышли наружу. – Я фампир, фулипат типа. – Клыки обратно залезли. – Сечёшь курица? Давай, в темпе вальса пожрать неси.

Стюардесса ахнула и стекла на пол.

– Сдохла что ли? – Буркнула Соня. Перегнулась через кресло, подтянула девушку к себе, у неё голова на бок свесилась, шею видно. Задумчиво поцакав языком, Соня сказал. – Да похер.

И впилась в шею девушки. Пила медленно, стараясь не переусердствовать.

– Фух! – Соня отпустила бесчувственное тело и любовно погладила свой округлившийся живот.

– А мне? – Вытягивая шею, спросил Арчи.

– Хуем по губе! Гы. Не заслужил ещё. Потом нормально похаваешь. Так… – Она сосредоточилась, рыгнула, извинилась перед спутником и снова сосредоточилась. Стюардесса вдруг поднялась и пошла по проходу с закрытыми глазами. На шее четыре ранки, из коих медленно течёт кровь. Спустя пять минут, девушка вернулась – с едой и выпивкой. Глаза так и закрыты, шея залеплена пластырем, уже покрасневшим от крови.

Соня небрежным жестом приказал девице исчезнуть, и принялась за еду.

– Соня.

– Чё?

– А там медведи водятся?

– Чё дурак что ли? – Тут вдруг задумчиво нахмурилась. – А я хер знает. Горы всё-таки. Может и водятся.

– Я на медведей посмотреть хочу.

– Делать тебе нехрен. Вон, журнал купи, с картинками, там и посмотришь.

– Но это же Россия тоже? А у вас там столько был, а медведей нет. – Помолчав, добавил. – Я в лес ходил. Но и там нету. Только лоси есть.

– Лосей везде пресс. – Согласилась с ним Соня. – Вон, видал у стойки в аэропорту какой лосяра стоял? Пиздец просто. В нём весу как четыре меня. В натуре не лошадь даже – реальный лось.

Арчи замолчал. Отчасти потому, что ещё не до конца понимал, о чём говорят его новые друзья. Отчасти потому, что большую часть этой речи Сони он понял. И объяснять ей о каких лосях он говорит, Арчи не хотел. Его увлечения природой России, не понимала даже Мудрость клана.

Вообще, они многого не понимали в нём, а он в них. Вот хотя бы этот самолёт. Почему именно он? Большой, с важными людьми на борту.

– Первый класс! Да я потом ещё внукам рассказывать буду, как на такой тачке летала! Чё дурак что ли? Если можно, почему бы не полететь?

Он объяснил почему, объяснил, как понимает цивилизованный мир, такие вещи.

– Не знаю как у вас, а наших я уважать не собираюсь. Ты видал какой городишко у нас? Эти хуесосы его таким сделали. Ну, типа не они конкретно, но от таких как они всё ж зависит. А они всё просрали. Так что хуй им в рот, вместо уважения и прочей херни. Короче, не беси меня, полетели уже. – На комментарий о том, что вокруг полно охраны и военных с оружием, Соня пожала плечами и подозвала ближайшего солдата взмахом руки. – Слышь, я кто?

– Вы – лучшая женщина всех миров! Вы – само Солнце! Вы – очарование во плоти! Вы…

– Всё, съебал в ужасе. – Солдат убежал обратно. Арчи покачал головой – нельзя же так, в самом деле… – Мне нахер вот это всё? – Она потрясла руками. Потребовалось несколько секунд, что бы Ачи понял, что речь о её способностях. – Раз такие карты выпали, используем на всю катушку, покуролесим слегонца. Всё, потопали. Уже не терпится посмотреть, на чём летают эти гаврики правительственные. Я реально слышала, что у них там даже люстры золотые есть, прикинь? – Кашлянула смущённо и нехотя призналась. – Ну, в кино видела. Не суть. Ща сами глянем.

Она была несколько разочарована. Никаких люстр и прочих вещей из фильмов – обычный самолёт. По поводу чего, после перекуса, она и выразилась несколько расстроено.

– Вот везде наебалово. Даже в кино. Это уже ваще край.

– Соня, а может там есть медведи?

– Может и есть. – Девушка зевнула, сонно моргнув. – Горы там везде. Хочешь если, мы по горам метнёмся, потом к этому мудазвону двинем. Где он говоришь?

– Я видел овраги и лес…

– Э, слышь! Поточнее давай.

– Надо найти указатель, на котором написано…, – он полез в карман штанов, вытащил бумажку, – вот такое слово.

– Грозный? – Соня пожевала губами. – Это чё за ебота такая?

– Город, наверное. – Пожал плечами Арчи.

– Слышь, ты, с ушами. – Крикнула Соня, обращаясь к одному из пассажиров. Тот с хрустом повернул шею, глаза как у покойника. – Грозный это чё за хня?

– Город.

– Ага…, а мы туда летим?

– Нет, там нет аэропорта, там…

– Короче!

– Мы сядем на военной базе, на границе…

– Всё, потухни. – Соня откинулась на спинку кресла. Хмуриться стала. – Всё, – выдохнула девушка, выпрямляя спину. – Пролетим над этим твоим Грозным. Будем прыгать.

– Хорошо. – Кивнул Арчи. Потом резко выпрямился. – Как прыгать?

– Как? Жопой попой об косяк. Ножками и в двери. Чё как дурак-то?

– А где парашюты? Я давно не прыгал, я…

– Какие парашюты? Мы вампиры или где? Всё, закройся, я подремать хочу. – Однако перед тем как задремать, Соня покосилась на него и проворчала. – Надо было тебе козлу увидеть этого чурбана! Теперь из-за тебя по горам шарохаться, а я надеялась посмотреть, как узкоглазые живут. Урод бля. Парашют ему…, пинком под сраку и полетишь как ласточка!

– Ну, я же не виноват. Оно само как-то получилось.

– Всё, молчи лучше. А то на крыле полетишь.

Арчи благоразумно замолчал – учитывая возможности Сони, её угроза не пустой звук. А там лететь ему не хотелось. Там прохладно бывает.

Спустя какое-то время, они стояли у открытой двери. Впереди выл ветер, было холодно. За спиной летали бумажки, тоже выл ветер, и сидели люди, замершие как восковые фигуры. Туда смотришь – жутко становится, а вперёд так и вовсе возникает острое желание сходить в туалет прямо на месте.

– Чё встал? Пролетим же мимо! Там потом хрен знает, сколько ещё топать!

– Я б-боюсь.

– Деревья там, а до земли малёха совсем. Реще короче прыгай уёбок!

Он выглянул. Сопли в носу замёрзли. Глянул направо – к самолёту быстро приближаются какие-то разбитые здания, словно прямо из фильмов про последствия ядерной войны, а внизу быстро проносятся деревья.

– Мы разобьёмся!

– Нихуя нам не будет. Рэмбо не смотрел что ли? Деревня!

– Я…

А дальше крик стал затихать вдали. Соня пошевелила стопой – кто бы мог подумать! Задница у людей вроде мягкая. А тут пнула и чуть ногу не сломала. Ну, ладно, как там Рэмбо делал?

– Суки… – Рыкнула Соня, глядя на ветку, торчащую из её живота. Посмотрела по сторонам. Ветки кругом. Вниз глянула. Метров пять ещё до земли. – И здесь наебали. Как так вообще? Этот хуила только руку покоцал! А меня как шашлык на шампур…, уроды сука, никому верить нельзя. Куда мир катится вообще? Даже в кино наёбывают!

Потрогала пальчиком ветку. В кишках вся. И главное, живот уже зарастать начинает. Этак она с деревом срастётся, что потом делать? Ни одно ж платье не налезет! Не, надо отсюда как-то слезать…, Соня ухватилась за ветку и сломала её. Рана спереди тут же затянулась. Однако это ещё и больно. Кое-как нащупав ветку снизу, Соня напрягла руки и приподняла себя повыше. От боли взвыла, но не остановилась. Спустя мгновение дырка в спине закрылась, и она шатнулась в бок – сила силой, а держать равновесие, всё равно надо уметь. Она не умела. Так что с воем и матом, грохнулась наземь. Отклеив лицо от твёрдой почвы, Соня искренне пожалела, что сейчас не зима.

Некоторое время она сидела на месте, пустым взглядом глядя перед собой – мысль её искала Арчи. Но вместо нужного мозга, попадались какие-то непонятные, думавшие на какой-то странной абракадабре. Вроде Россия, а мысли у них как будто в Халифате Зимбабве оказалась. Или ещё в какой-нибудь другой европейской стране.

В общем, Арчи нашёлся, но с трудом и не сразу. Он бродил по лесу и любопытно осматривался, размышляя о том, что тут точно должны быть медведи, потому что тут лес и тут Россия.

– Мудак. – Буркнула Соня, поднимаясь на ноги.

– Э, красавица, стой да! – Сказал кто-то за спиной.

– Пошёл на хуй. – Не оборачиваясь, сказала Соня.

После пары секунд тишины, кто-то зашипел:

– Стаять сука! – Щёлкнул затвор. – Русская баба, гы! Я ебал русскую. Хорошо! Жил семья одын, я ыё муж убил, а потом ыбал. Мага, будешь ыбать?

– Гы-гы.

– Вы чё попутали? – Развернулась к ним Соня. Стоят там десяток мужчин, в забавной одежде и с оружием в руках. На вид не пойми кто. Салат какой-то прям – половина на лице русские, половина чурки. Соня удивлённо моргнула. Она думала вроде как таджики какие-то тут за население, а эти на таджиков совсем не похожи. Странно.

– Вы чё пидоры штопанные на таджиков не похожи? Ваще охуели? – В расстройстве полном, рявкнула Соня. Сама понимая, что вопрос не имеет смысла, она разозлилась ещё больше.

Солдаты или ополченцы, не ясно кто они конкретно, переглянулись.

– Русская шмара. – Сказал один, почти без акцента. Другой поднял автомат.

– Раздевайся.

– Сосни хуйца, может тогда и подумаю.

– Хватай её! – Скомандовал один из них и шагнул вперёд. Остановился. Обернулся. Все стоят со стеклянными глазами, опустив руки по швам. Он повернул голову обратно – горят красные глаза, клыки оттопыривают губы…, с диким воем он попытался поднять оружие, но…

Соня отбросила второе тело, похлопала себя по животу, сладко мурлыкая глянула на оставшихся в живых. Стоят как истуканы, мозги всех, не рождают ни одной мысли. Работают только автоматические функции, дыхание, сердцебиение и так далее.

– Гы. – Сказала девушка и щёлкнула пальцами.

– Ыыыы… – Завыла разом половина людей.

– Захлопнулись. – Рявкнула Соня и они поняли, что кричать не могут. И шевелиться тоже. Только глаза повинуются их воле. – К деревьям и раком встали.

Они с ужасом поняли, что подчиняются её воле…

Арчи искал уже минут десять, с того самого момента, как выбрался из кучи прелых листьев и вытащил из тела все острые сучки. Повезло ему, что ветки замедлили падение, а сам грохнулся в яму с листьями. И всё равно, шея сломалась как сухая тростинка. Не будь он вампиром, так и помер бы в этом лесу. А как выбрался, раны зажили, вдохнул полной грудью и в восторге стал осматриваться. Этот лес отличался от тех, что он видел возле Ленска. Здесь чувствовалось, что лес почти не испорчен людьми, что он был таким всегда, в нём ещё была своя душа. Тут точно есть медведи. Он в том был полностью уверен и стал их искать. Увы, никаких животных так и не увидел. Арчи расстроился, но может просто мало искал? Стал ещё ходить по лесу и тут услышал какие-то подозрительные крики и стоны. Удивлённо проворчав что-то на английском, он пошёл на звук.

– Соня. – Сказал он, встав за плечом девушки.

– Чё? – Ответила та, не отрывая глаза от отвратительного зрелища, разыгравшегося чуть впереди.

– Мне не нравится этот лес.

– Нормальный лес, не гони. Ща чутка ещё и дальше пойдём.

Он молчал с минуту, наблюдая как люди впереди, поменялись местами. Заметил странность – те, кто имеют, вдруг стали молчаливы и сосредоточены. Те, кого имели, наоборот, забились в экстазе и стали кричать…, или у них на лицах написан дикий ужас? Нет, ну они же сами к деревьям встают, нагибаются, отставляют зад подальше, что бы их любимым было удобнее…

– Я геев не люблю. Я их даже боюсь.

– В натуре. – Согласно кивая, сказала Соня. – Ваще странные они. Я их тоже как-то не очень.

– Я таких наглых геев как эти, не видел никогда. Давай уйдём отсюда.

– Да подожди ты. Они только на второй раз меняются. Ща ещё немного и пойдём.

Тут до него дошло. Глянул на лица тех, что прямые стоят – восковые маски. На лица тех, что нагнулись – перекошены ужасом и страданием. Он круглыми глазами глянул на Сонин профиль.

– Чё? – Проворчала девушка. – Охуевшие они. Будут знать потом, как на вампиров рычать, пехота бля, а всё туда же. – Арчи увидел в траве два трупа. Снова на Соню посмотрел. – А, ну да, перекусила слегонца. Надо было срочно – я ж тут чуть кони не двинула. Тебе одного выделить на пожрать?

– Лена не разрешает людей…

– Так в Ленске мы и не жрём людей. Тут можно, мы Ленке не скажем ничего. Давай. Тебе кого? Вон того пидорка с бородой…, а бля, все с бородами. Чё за мода такая? В натуре ёбнутые…, во, вон того выпьешь? Который кучерявого жарит?

Арчи в отвращении скривился – он геев пить не хотел. Тут разум резонно возразил, что они не геи, а вытворяют это все, будучи под полным контролем Сони. Но ничего поделать с собой не мог – противна была даже мысль, пить кровь таких вот людей. Он отказался, хотя есть хотелось.

– Ну как знаешь. – Соня задумчиво глянула на стонущую и охающую компанию, наклонила голову на бок. – Ну ладно, хватит. Можете отдохнуть, а нам пора. Не скучайте девочки.

Все обессилено свалились в траву и тут же разразились горестными стонами, криками, слезами тоже разразились. Но попытаться взять оружие, никто не посмел.

Соня присела на корточки перед одним из них и прошипела, сверкая красными глазами.

– Ещё раз гавкнете на вампира, отсасывать будете у медведей. Усекли чурки штопанные?

Вся компания с воем и слезами заверила ее, что никогда не посмеет ничего такого сделать. Потом стали клясться именем Аллаха.

– Нахуй Аллаха. – Сказал Соня. Подумала и добавила. – Короля тоже нахуй.

Повисло молчание – ошеломлённое и недоумённое.

– Чё потухли пидоры?

И пошла прочь, а неизвестные местные обитатели в ужасе стали смотреть друг на друга. Никто из них не помнил, как и кого, он, так сказать, имел. Но все помнили момент, когда стояли у деревьев в соответствующей позе.

Спустя десять минут, один из них взял пистолет, приставил к виску и спустил курок. Этот выстрел Соня и Арчи услышали, но так как стрельба доносилась и где-то впереди тоже, внимания не обратили – конкретно на этот выстрел не обратили, а не на тот факт, что они есть в принципе.

– А нас не убьют? – Спросил Арчи, боязливо поглядывая по сторонам.

– Мы вампиры, нам посрать. Ты лучше ищи этот грёбанный указатель. От него же танцуем да?

– Да. Я видел, как они шли от указателя. Их там много.

– Как много? – Опешила Соня. – Ты ж сказал один этот мудак! Так их тут не один что ли?

– Нет-нет, я не про то. Такой как мы один, но там другие есть, с оружием.

– А…, – протянула Соня, – слушай, Арчи.

– А?

– Вы там в своей Америке все такие же ебанутые как ты или ты уникальный блять?

– Я из Англии. – Обиженно отозвался Арчи.

– Один хуй, пендосс европоидный.

– Я не еврошпоид… – Он заикнулся, не сумев произнести новое слово. Помолчал и спросил. – А что это значит? Ну, то, что ты сказала.

– Ну ты и лошара Арчи! Я ваще в шоке. – Ответила девушка, шагая по лесу российскому.

Он предпочёл промолчать. Боязливо ежась, глянул вперёд. Там только что пролетел самолёт и что-то взорвалось. Потом затрещала автоматная очередь. Ему не хотелось туда идти. Вампир не вампир, но больно-то всё равно! А если в голову попадут? А если бомба? А если он умрёт?

– Я забыл куда идти. Пошли обратно, не найдём мы никого.

Соня остановилась и с минуту смотрела на него.

– Я, правда, забыл. Нам не… – Глаза Арчи остекленели. Он выпрямился и мёртвым голосом сказал. – Нам туда, по прямой около двухсот метров. Потом нужно идти ещё левее.

– Ну вот, другое дело. – Соня улыбнулась. Подошла ближе. – На руках меня понесёшь.

– Да, Прекраснейшая из Прекраснейших, я буду счастлив, сделать это!

– Гы. – Сказала Соня, прыгая ему на руки. – Вперёд лошара! И аккуратнее на кочках, я девушка хрупкая, я тряски боюсь. Всё, похуярил в темпе.

И он собственно, как она сказала, да с превеликой осторожностью…

«Моё имя, не имеет значение. Я убийца. Я думал я нормальный, но теперь знаю, что это всё натворил я. Я знаю, я понял это. Не хочу жить, зная, что натворил. Прости Господи, я…».

Он тяжко вздохнул и откинулся на спинку кресла. С отвращением посмотрел на письменный стол. Тетрадка, рядом ручка. И куча вырванных, смятых листков. Ругнувшись, он вырвал и этот, смял, бросил в общую кучу. С тяжким вздохом, он снова взялся за ручку, но так и не смог ничего написать. Снова откинулся на спинку кресла. Предсмертная записка никак не хотела получаться.

– Господи, вот что за блядство? – Уныло проговорил он. – Даже сдохнуть нормально не могу…

Тяжко вздохнув, в который уже раз за сегодня, он посмотрел в окно. Воспоминания сами собой стали раскручиваться в голове.

Он вспомнил ни тот день, когда сошёл с ума. И ни тот, когда впервые сотворил тот ужас, о коем позже читал в газетах. Даже не тот день, когда осознал чьх рук дело эти ужасные смерти.

Он вспомнил день, когда всё это началось на самом деле.

Тогда стояла осень. Приезжие снова, второй раз за полгода, устроили свои танцы до утра под окнами домов. Как и в прошлый раз, они кричали оскорбления в адрес всех подряд и ругались с теми, кто просил их сделать музыку тише. Но тогда случилось то, чего не было в первый раз – нет, не звонки в милицию. В тот раз в участке чуть телефон не оборвали, но так никто и не приехал. Теперь же, сосед со второго этаже, здоровяк Василий, вышел на улицу сам и попросил трех ребят убраться. Утром Василия нашли у подъезда с пробитым черепом. В реанимации он умер спустя три дня. Над районом повисла тягучая сеть ужаса…, к сожалению, нет. Да, сейчас, в шаге от самоубийства он понимал что именно к сожалению.

Когда сосед умер, а гордые гости устроили победный танец под окнами, последний той осенью, когда никого так и не наказали, когда милиция сообщила, что неизвестные злодеи не были найдены, вот тогда всё началось. Все всё прекрасно понимали – кого там искать? Вон они, шляются по улицам. С видом победителей шляются. И не понимают, что вместо ужаса, над городом витает сдерживаемая злоба, растущая ненависть, медленно просыпается всё то поганое, что есть в русском человеке, что когда-то давно, вдоволь вкусили многие народы. Врагов мы не боимся…, как там дальше? Впрочем, не важно, заканчиваться должно так – мы истребляем их до последнего младенца…, он тяжко вздохнул. Может всё не так и он просто пытается переложить часть своей вины на других? На гены свои треклятые, на наследственность и так далее? Может, на самом деле не было никакой озлобленности у других? Может она была только в нём?

Той осенью, когда они снова танцевали, он вдруг понял, как очень легко решить вопрос.

Он с трудом остановился у дверей квартиры. За окном играет музыка, слышны гортанные выкрики гостей. Что-то такое уже было, но тогда, под окнами играли гитары, слышались голоса без акцента…, почему-то, это воспоминание сразу же растворилось. Ведь тогда под окнами буянили не приезжие, тогда там были свои, пусть и моральные уроды, но всё же свои, местные…

Ему так трудно было погасить своё страшное желание, так трудно…, он всё же вернулся на кухню в тот день. Поставил оба ножа обратно в подставку. Отказался от своего желания и долго не мог уснуть – музыка давно стихла, они ушли.

А он проклинал себя за свою нерешительность.

Ему очень хотелось убить их всех.

Зачем разговоры? Зачем кого-то убеждать? Бешеных псов никто не пытается уговорить, их просто усыпляют. Но ведь это люди – говорил он себе. И что? Отвечал он сам себе. Не в том проблема, не это сдерживало его. Странная позиция Закона местного, сошедшая прямо с первых страниц Камасутры, вот что сдерживало его. Ведь так легко, так просто – вышел, вежливо попросил перестать шуметь. Ведь он знает, какой будет реакция. А потом, если реакции всё же не будет, ведь можно подойти ближе и тихим-тихим шёпотом послать кого-нибудь на три буквы. И всё. Они кинутся на него сворой, как собаки. И он убьёт их как собак. Это не сложно. Нет людей, которых сложно убить, есть только те, кто думают, что бессмертны – а таких убить ещё проще. И ведь все проблемы сразу решены. Нет человека, нет проблемы. Увы, Закон…

Он как-то выпивал с соседом, той же осенью и вдруг разговор зашёл на тему гостей восточно-южных. И каково было его удивление, когда он услышал ровно те же мысли – сосед тоже хотел их убить. Как же он тогда сказал? Прикрыв глаза, попытался вспомнить.

– Колян, говорить со зверьём – да нахуй надо? Слов не понимают. Вот завалить я бы с радостью. Вот скажи наш алкаш, что, мол, амнистия за любого гопоря или чуркана. Я б прям сейчас прихватил нож и отвечаю, до утра хотя бы парочку, но вальнул бы.

– А не жалко? Люди же…

– Людей жалко Колян. Очень. Я человека никогда не убью. А животных гасить, это правильно, за это ангелы премию дают, гы.

И ведь не бандит, обычный русский мужик, работяга…

Или может, просто они двое были такими, а остальные трусливые и жалкие?

Ну, был ещё один, с кем он выпивал после – пожилой сантехник и пьяница Андрей.

– Боюсь я Колян, боюсь по-настоящему. – Помолчал, выпил и закончил так. – Сесть боюсь. За ссаных псин, нынче садят как за людей, вот такие вот дела. А сяду я, кто о семье подумает? Эх, вот так оно Колька. И терпеть сил нет, и сделать-то нихера нельзя.

А может просто они трое такие, кровожадные, злобные и…

Да какая разница теперь? Эти ребята, кто бы они там ни были, откуда бы они там ни приехали, чёрт бы их побрал…, мертвы они. Он их и убил…, вот только как он это сделал? Как???

Ничего нет в памяти. Кроме того вечера, большая часть коего, из памяти пропала. День, когда он сошёл с ума и его страх, что посадят, куда-то исчез. Нет, в обычное время он оставался с ним. Он каждый день боялся стука в дверь и слов «откройте, милиция». Но ничего не происходило. Потом прочитал в газете про волков-людоедов и сумел даже поверить в это, убедить себя, что всё, что он запомнил – сны или глюки. Что на самом деле, где-то по городу бродят волки. Даже вечерами стал нож с собой носить – вдруг и на него нападут волки эти?

Пока не очнулся однажды дома, весь в крови, с этим ножом в руке.

Теперь он всё знает, теперь он понял, что произошло – он сошёл с ума. Та кровожадность, что была только в них трёх, или в целом русском народе, не важно – она вырвалась на свободу.

«Нет ничего страшнее дикого русского бунта» – так, кажется, сказал Пушкин, однажды, лично посмотрев на последствия бунта крепостных в каком-то российском имении, где в живых не осталось даже дворовых псов. Довели людей до белого каления, до момента, когда страх перед каторгой, перед наказанием от власти, вдруг отключился. И палеолитная жестокость вылилась так, что смела всё на своём пути…, да, занимался он историей немного, знал кое-что об истории человечества. Палеолит этот…, если бы вторая мировая, прошла по сценарию обычных будней раннего палеолита, погибло бы не 100 миллионов человек, а 2 миллиарда как минимум.

Как бы там ни было, всё то, что он считал снами, галлюцинациями, таковыми не являлось.

Что же случилось тогда, в тот день?

Они снова припёрлись под окна дома, может даже те самые. Играла музыка, лихо отплясывали молодые парни, выкрикивая оскорбления и слова на родном языке…, и снова очень хотелось выйти на улицу с ножами в руках. Да так, что он тихонько подвывал глядя на ножи – он вытащил их, положил на стол. Пот катился по лицу градом – жажда устранить источник шума и страх получить срок лет на 15, боролись в его душе и страх побеждал. Почему-то, никогда, буквально ни разу, он не ощутил страха, в том плане, что ведь там не гопники с дистрофичной внешностью. Там сильные молодые ребята, которые будут защищаться…, или с воем ужаса побегут прочь, как только начнётся серьёзная игра, с кровью и мёртвыми телами? Как же сильно хотелось оставить на том асфальте хоть парочку таких тел…, сильно изрубленных…, что бы кровь текла по рукам, лицу…, что бы кровь была тёплой, что бы капельки попадали на губы…, что бы наступила тишина, и тихий ветер напевал о свершившейся справедливости…

– Всё-таки, маньяк. – Грустно прошептал он, глядя на кучку смятых предсмертных записок.

Да, сосед у него тоже не прочь был бы убить тех, кто отравлял жизнь этому дому. Но вряд ли в его разуме имелись мысли о крови текущей по лицу и рукам и радостное возбуждение от таких мыслей. Маньяк. Он точно маньяк. Возможно страшнее всех, что были когда-либо. Ведь ему не важен сценарий, главное – убить. Лишь одно играет роль – жертва должна быть повинна. В плохом поступке – убийстве, изнасиловании, включении громкой музыке, грубом высказывании в адрес женщины, в том, что незаметно размазала козявку по стене дома, да хоть в чём-нибудь, за что можно убить. И он был абсолютно чужд расизму или сексизму – можно женщину, не принципиально, можно чурок, можно русских или негров, к тому же, негра было бы даже интересно убить – ведь он ни разу их ещё не убивал. А убивать, на самом деле, ведь можно буквально за всё, причину найти так легко, а ведь это ещё и само по себе так просто и так ужасно приятно…

– Господи, за что? – Простонал он, вцепившись пальцами в волосы.

Он не мог поверить, что стал таким. Да как же такое случиться могло???

В тот день он понял, что страх сильнее. Не хотелось ему на зону, не мог он променять 15 лет своей жизни в застенках, на сиеминутную радость избавления мира от человеческого мусора. Чуть не плача, он вернулся в зал и там, видимо, с ним случился какой-то припадок или он потерял сознание. Потому что, то, что происходило дальше, такого быть просто не могло.

У окна стояла высокая женщина. Словно сошедшая с постеров DOOM. Чёрный плащ с высоким воротом, рот полный крокодильих клыков, злобные узкие глаза, в них жёлтый огонь. Острый язык возбуждённо касается губ. Длинные руки с крючковатыми когтями. И этот хриплый голос…

– Арьенэ Рекэвэнэ, Жажда Крови, пришла за тобой, сын Мой, потомок мой, что останется после, хранитель Призмы, коса Жнеца, воплощённая в твоей крови – ты моё последнее создание.

Так и хотелось сказать, что раз такая пьянка пошла, пора им оголить задницы и сравнить свои родимые пятна…, однако, мысль та мелькнула призраком и растворилась – он не понимал, что это сон и был в ужасе. А потом она вдруг исчезла и возникла прямо перед ним. Потом была острая боль в шее, и утром он проснулся на полу. Подошёл к окну, на полу кучка пепла – видимо, пепельницу уронил…, и всё. Никаких следов ночного видения. Даже шею пощупал – ничего, даже царапин нет. Только руки в чём-то красном и рот тоже. А ещё по всей квартире красные отпечатки ладоней. До самого вечера драил комнату, глухо матерясь – и так с этими глюками настроение ни к чёрту, так ещё весь день под окнами ходили люди, визжали сирены. Только к вечеру, закончив уборку, он спустился вниз, узнать, почему так долго там шумят непонятно какие люди.

И встретил соседа. Белый как мел, трясущейся рукой курит он сигаретку.

– Не поверишь…, помнишь чуханов что у нас тут танцульки разводили? – Он кивнул, тоже закуривая. – Ну, всё, пизда им. Весь день мусора их от асфальта отскребали…, Колян, я утром вышел – там пиздец. Хоть пидоров этих я терпеть не мог, но бля…, такой смерти никому не пожелаю. Ваще пиздец. Салат из кишков и мяса. Я хуй знает кто их так. Мне их даже жаль.

А он докурил и вернулся в квартиру. И полночи смотрел на окно, сидя в кресле без единого движения. Глюки ночи крутились перед глазами. В конце концов, он посмотрел на часы и выматерился – завтра на работу, а спать осталось 4 часа. Лёг. Ворочался до утра, но так и не уснул. Проклиная померших ночью ребят, тех, кто их прикончил, ментов и до кучи весь мир целиком, он пошёл на работу, сонный, не выспавшийся…, только почему-то, ни сонливости, ни слабости не было до конца дня. Лишь поздно вечером, посмотрев телевизор и плотно поев, он ощутил усталость. Странно это было, но он тому значения не придал…

– А ведь все психи куда сильнее и выносливее обычных людей. – Кисло прокомментировал Колян, свои воспоминания. – Почему я тогда не начал понимать? Эх…

Спустя сутки ему стало плохо. Всё тело горело, болели мышцы. Хотелось есть, и он опустошил холодильник, но сытости не наступило. Выпил литр пива, слегка захмелел, пиво кончилось. Слегка притупилось чувство голода, но и только. Хотя он съел за раз, наверное, больше чем за неделю.

Размышляя логически, пришёл к выводу, что если не напьётся до потери пульса, просто не уснёт. Встал выбор – на работу с похмелья или вообще без сна. Он выбрал похмелье – не в первой…, утром он проснулся свежим и бодрым, в своей постели. Пошёл чистить зубы, что-то насвистывая и совершенно не помня ничего, после того, как ступил за порог. Видать, пиво было крепче, чем он полагал в начале…, после работы пошёл к стоматологу, так как, чистя зубы, обнаружил, что зубы красные, и дёсны тоже. Стоматолог сказал, что его ротовая полость идеально здорова. Посетовал на то, что немногие имеют такие зубы в его возрасте. Похвалил за то тщание, с коим Колян ухаживает за своими зубами…, Колян шёл домой как пьяный.

Потому что у него, по крайней мере, месяц назад, имелось четыре пломбы, кариес двух коренных зубов и сорванная эмаль на клыке – ещё со школы мучился, об лестницу разбил зуб, катались они с перил, игра такая у них была идиотская…

Куда всё делось? Что не так?

Он даже начал думать, что оказался в параллельном мире, в теле своего двойника. А когда разделся по пояс и встал перед зеркалом, понял, что не далёк от истины. Нет, он спорт уважал, и время от времени старался как в юности, поддерживать фигуру. Но работа съедала много времени, он физически не мог ещё и спортом заниматься, как в те дни, когда за всё платили родители…, вместо слегка дряблых мышц и лёгкого жирка на животе, он увидел крепкие бугристые мышцы.

Стало страшно, но он успокоил себя тем, что ему совершенно не хотелось зарезать соседа с третьего этаже, который каждые выходные включал музыку на полную катушку. Так-то он парень нормальный – армянин какой-то или может эскимос, Колян в том не разбирался. И музыку позже 12-ти он громко никогда не включал. Но всё равно, каждые выходные, хотелось вскрыть ему глотку. Или хотя бы посчитать рёбра арматурой. А тут вообще никакого желания. Он поймал себя на том, что даже пританцовывает в так музыке, готовя себе завтрак на маленькой кухне. Ему впервые нравилось, что кто-то включил музыку с утра пораньше, да на полную катушку. Даже сумел подумать, что суббота – время отдыхать от рабочей недели…, в понедельник ему снова стало плохо. Жар, боль во всём теле. Он пообещал утром сходить в больницу, а сейчас вышел за пивом, что бы проверенным способом, нанести превентивный удар по начинающейся хандре…

Утром проснулся свежий, бодрый, в своей кровати. К врачу не пошёл ни в тот день, ни через неделю, ни через месяц. Странная болезнь, отступала, если он пил водку или пиво. И никаких последствий на утро, даже похмелья и того не было ни разу.

А потом он увидел газеты. Спустя много дней после страшного сна с клыкастой бабой, он их увидел. Точнее, сначала общий репортаж о волках-людоедах по телевизору. Потом стал искать в ворохе газет (подписался на рассылку, но за полгода, что приходили в почтовый ящик, прочёл от силы две штуки, не дальше титульного листа), искать упоминания. И в миг покрылся ледяным потом – дни страшных убийств, совпадали с днями, когда отключалась его память, когда он пил пиво и водку, что бы справиться со своей непонятной болезнью.

Но каким-то образом, ему удалось убедить себя, что это просто совпадение. Даже сумел забыть тот день, когда вся квартира была заляпана кровью. Всё сумел забыть и…

Вчера он очнулся раньше обычного.

– Неееет!!! – Орало что-то изломанное и окровавленное в его руках. Он в ужасе отскочил в сторону и всё стихло. Комок окровавленной плоти, не шевелился. С его пальцев капала кровь.

И тогда он всё понял.

– Хватит! – Колян поднялся, стал мерить комнату шагами. Остановился. – Ты должен сдохнуть Колян. Ты обязан! На тебе крови по самую шею. И ты не перестанешь. Я тебя знаю, тебе это нравится. – Он остановился напротив зеркала. Ощерился в кровожадной улыбке. Сверкнули красные глаза – увы, его предупреждали на работе, не будешь аккуратен, с красными глазами до конца жизни останешься, хорошо, если не ослепнешь. Не слушал идиот. И вот на тебе – однажды утром понял, что глазам хана. Хорошо хоть, что только цвет изменился, а мог и вовсе ослепнуть. И как повредил сетчатку? Вот такая коварная профессия, сам не заметил, когда чуть не стал слепым…

– О чём я думаю? – Тряхнул он головой. В желудке заурчало, он ощутил, как волна жара проносится по телу – ему снова нужно убить, жажда возвращается. Нужно пойти за пивом и утром он проснётся, ничего не помня, свежий, бодрый, а милиционеры будут искать волков-людоедов…

– Я, похоже, не только маньяк, но ещё и дебил. – Прошипел он.

Действительно. Угрозы что поймают, нет. Пусть ловят своих волков, а он продолжит наслаждаться…, то есть, очищать мир от биомусора. Да, лучше пользовать такими формулировками. Пусть маньяк. Ну и что? Зато он делает доброе дело. Ему ещё и памятник поставят! Да что там! Три сразу поставят! Но когда старый станет и откроется миру. И…

Перед глазами встала газета месячной давности. Три жертвы. Два хулигана и девушка, которую они пытались изнасиловать. Все трое порваны в клочья.

Мир очищает от биомусора? Лучше пусть невинных десяток помрёт, чем один невинный уйдёт, так что ли? Колян посмотрел в зеркало. На губах зловещая улыбка.

– Нет. Меня не должно быть. Я несу лишь зло. – Простонал он, возвращаясь к столу.

Он сел и резким движением написал «это было необходимо, так будет лучше». И удивлённо крякнул – а ведь в точку. Ничего лишнего, сухо, по факту. Идеальная предсмертная записка.

Теперь нож. Один удар в сердце и всё. Всё кончится, он отправится дальше, что там, неизвестно, но он двинется туда и выяснит всё сам. Всегда хотелось узнать, есть душа или нет…

– Я свободен от добра и зла! Я свободен! – Заорал чем-то магнитофон на улице.

Колян поморщился. Да, стилистика музыки меняется, лица дворовой шпаны тоже, но суть остаётся. В прошлом году это были приезжие со своей отвратительной тарабарщиной, сегодня это местные гопники с тяжёлым роком, не менее отвратным. А лет пять назад, та же дворовая шпана, но с расстроенными, дико визжащими гитарами. Снова изменились декорации, но само явление осталось, у этого явления там блин прописка на постоянной основе…

– Шек ми бэйби вот ю нау! – Заорал магнитофон, визгливо кричит какая-то девчонка – её не насилуют, она просто ё…, в общем, не совсем адекватная девушка. Кажется, это Любонька, одуванчик с соседнего подъезда. Она не декорация, это часть самого явления. В прошлом году помимо самого явления была и Любонька. Пять лет назад была Юленька – даже внешне почти точная копия Любоньки. На заводе их делают что ли, по заготовкам? Теперь гости исчезли, вернулась местная шпана и Любонька теперь с ними. Да, декорации сменились, а шум остался, Любонька тоже, она как лавочки во дворе – часть ландшафта блин…

– Гы-гы! – В момент затишья раздался молодецкий смех и продолжение. – А я вот нихуя не знал, что старые пердуны по плану прибиваются.

– Чё погнал? Да я план шпарил, когда ты в пелёнки ссал. В натуре, Штык пиздеть не будет, отвечаю за базар. Ну, давай, чё? Наливай по второй, не тупи братан.

– Гы-гы…

Как задрали…, может, на прощанье доставить себе радость и вырвать гланды этим существам? Снова убьёт…, он столько на тот свет уже отправил, что ещё полдесятка, никакой роли не сыграют.

– Что ж, последний раз, а потом всё, прощайте.

Сказал он, накидывая куртку…

Штык замер посреди улицы и стал чесать макушку. Выпил пивка, что бы метод запуска мозговой активности, в миру «чесание тыковки», сработал лучше. Однако эффекта не было.

– Ну и верь после этого учёным бля. – Пожаловался он, в сторону ночной тишины.

А тут раз! И звуки реальной музыки. Не какая-то там хня беспонтовая – настоящий рок!

Ух!

И голоса пьяные. У них по-любому выпивка есть. А если нет – купим, денег, что выделила Лена, у него ещё прилично осталось. К тому же, если идёшь в компанию с денюжкой, сразу станешь свой в доску. Лучше, конечно, сразу с водкой, но можно и так.

Всё равно он бес понятия как искать того хмыря вампирского.

Газету потерял в поезде, чудом не потерял пистолеты – догнал поезд за городом, заскочил в вагон, и полчаса бегал по вагонам, ища своё. Кое-как нашёл. Но не он.

– Благодарю, очень выручили! – Сказал он тому, кто нашёл его пистолеты, и было на выход, а ему нагло так.

– А ну стоять! Куда собрался? Ты арестован!

– Чё попутал? – Рыкнул Штык, разворачиваясь. А потом присмотрелся – погоны, смешная фуражка, в целом дебильный прикид – да это ж мент!

– Фу! Как у вас тут намусорено! – Пожаловался он, оттолкнул милиционера и сиганул в окно.

– Стой! Разобьёшься же дебил! – Крикнули ему в след. А он на лету усмехнулся, палец им показал, ха! Разобьется он! Вампиры не…, а там потом, почему-то, темно стало.

Очнулся он, значит, лицо из дерева вытащил, удивился, зачем в дереве вмятина такая странная – прям как лицо человеческое, местные поди лобзиком выпилили, делать им нечего. Сказал что-то по поводу лобзиков, сельских идиотов и о срыве посевной, после чего побежал в город. И вот уже весь день тут шарохается и никак не может вспомнить, где живёт искомый вампир. Хотя бы район нашёл и то ладно. Ну, если память не подводит, район точно тот. А вот какой дом и квартира? Или в газете про квартиру ничего не говорилось? А! Какая разница? Музон, баба какая-то под боком, компания хорошая, Сашок вон с магазина идёт, за водярой его посылали, нормально, чё? Работа работой, поиски в смысле, поисками, а отдохнуть человеку, который в поте лица, не разгибая спины, пашет як коник молодой на благо своего клана – это святое. Тут двух мнений быть не может. И вообще, работа не волк, бегать она не умеет. Потом, всё потом!

– Да Любаня?

– Что? – Не поняла полногрудая Любаня прописавшаяся у него на коленках – ну так! У него полные карманы денег, а всего десять минут назад, Шпала, попытавшийся приватизировать его деньги, неудачно упал со скамейки и до сих пор не может очухаться. Головой трясёт, не понимает он, где находится. Ну да бог с ним, глядишь, через часок оклемается.

При деньгах, красив, драться умеет – чего ещё надо? Водки только разве что, так и тут – щедрый он, отсыпал так, что Сашок чуть не падает под весом сумок.

– Говорю, работа работой, а отдыхать надо, ага?

– Ага. Если это, работа мешает выпить – нахуй такую работу!

Вся компания разразилась смехом, а потом ещё музыка была, водка, хорошо так – Штык так не наслаждался простой дворовой жизнью, с тех пор как плотно подсел на иглу. Даже слезинка на глаз набежала. Люба почуяла, что ему горько отчего-то и обняла двумя руками. Стало куда как легче – меж двух таких грудей, мало кто из двуногих и дальше будет горевать.

От подъезда кто-то двинулся в их сторону. Штык не обратил внимания сразу, а молодёжь заметила. Кто-то что-то сказал, музыку слегка приглушили.

– Чё за нахер? – Возмутился Штык. – Куда музло дели?

– Да тихо ты корефан, – ответил один из участников дворового застолья, – Колян вон идёт, нормальный перец. Он с моим старшим братом так же когда-то тусил, вон…, Лёха, жопу сдвинь, ага, вон, видишь? – Штык глянул, на лавке вырезано «здесь бухали Колян и Тёма», и дата, неразборчиво вырезано, цифры совсем кривые. – Ну вот, он это. Нормальный тип, так-то. Ща пробьём чё ему надо, там по обстоятельствам.

Штык буркнул что-то неразборчиво, но тут Люба его опять обняла, и он мурлыкать стал – само собой получилось, даже удивился слегка.

– Колян! – Радостно сказал тот же парень. – Здорово. Чё не спишь?

– Ушли отсюда козлы. – Рыкнул Колян. Повисла минута молчания.

– Пизда Коляну. – Вдруг раздался чей-то глухой голос из недр тех, что меж грудей у Любоньки.

– В натуре. – Согласился слегка оклемавшийся Шпала. Ребята поднялись, хрустнули кулаки и…

Над улицей пронёсся хруст и рёв. Штык поспешно вытащил лицо из тёплой и мягкой среды, какую могла подарить одна добрая душа, любому кто был для того достаточно обеспечен.

И увидел такое…, ребята разбежались сразу – о волках-людоедах они тоже читали, так что два и два у них сложилось. Люба тоже сбежать попыталась. И теперь с воем циркулярной пилы бьётся в руках Штыка, а тот сидит открыв рот и двинуться не может.

– Отпустииии!!!

Штык разжал руки. Люба грохнулась на пол и пулей понеслась прочь. Только копытца по асфальту, в смысле, каблуки, тук-тук-тук…

–Арррр! – Сказал Колян. Или не он? В плечах пошире стал, руки подлиннее, ногти превратились в заострённые изогнутые когти. Глаза стали меньше, горят красным светом, а пасть, кажется, слегка расширилась.

Он слегка наклонился, повернул голову в сторону с визгом убегавшей девушки и вот-вот кинется за ней.

– Лена, вот я такой подставы ваще не ждал. – Выдохнул Штык, оставшись один на один с каким-то непонятным мутантом посреди тёмной страшной улицы.

Колян повернул морду к нему – действительно морда. Черты заострились, кожа пошла складками, словно персонаж из третьесортного фильма про оборотней.

– Ну у тебя и харя мужик! – С отвращением выдал Штык. Морда Коляна ощерила зубы. – Ик, – сказал Штык. – Я это, пошутил. Бля буду! Не ешь меня, ладно?

Колян шагнул к нему. Штык сглотнул судорожно и выхватил револьверы.

– Ну всё чертило! Поешь свинца! – Как-то не успел. Колян двигался неожиданно быстро. Он нажал спуск, а в руках уже пусто и только кровь хлещет из разорванной кожи ладоней. Штык глянул на свои руки. Потом на морду Коляна. – Я пошутил, мужик, в натуре, ха-ха, шутка…

Пасть Коляна открылась и исторгла рёв. Штык увидел клыки. И сам не понял как, но вдруг очутился на дереве. На самой верхушке, обняв ствол сразу и руками и ногами.

Снизу кто-то ревёт, дерево шатается, слышится треск.

– Пошёл на хуй! – Визгливо крикнул Штык.

– Арррр! – Раздалось оттуда – не хочет он, значит, никуда идти…, треск какой-то странный. Словно кто-то с когтями, лезет вверх. Глянул. Понял, что зря он в туалет не сходил и лихорадочно стал оглядываться. Так получилось, что в тот миг, когда возле левой ляжки сверкнули красные глаза и длинные белые клыки, взгляд Штыка наткнулся на хромированные корпуса пистолетов – лежат прямо на асфальте, да под уличным фонариком.

Штык саданул ногой в страшную харю существа – это что ли их вампир? То который волк-людоед и маньяк полоумный? Да это ж блин оборотень натуральный! Жесть…, В общем, пнул, эффекта, кроме свирепого рёва не обнаружил и щучкой полетел вниз, по пути цепляясь за ветки руками. Всё равно грохнулся оземь совсем не слабо, но успел подняться, прежде чем Зверь грохнулся рядом на четыре лапы…, кажется, он стал ещё мускулистее и клыки длиннее. Ну, да, так и есть – от движения, лопнула куртка на плечах.

– Врёшь, не возьмёшь! – Прошипел Штык, со скоростью пули, проносясь мимо пистолетов. Подхватил их, отбежал ещё немного и остановился. – Ну, иди сюда гринго! Моя мексиканская задница, срать хотела на твою белую харю!

Толи Колян того фильма не видел, толи ещё чего, но реветь он начал так, будто ему на ногу пролили кипящее масло. Прыгнул, оставив в земле глубокие рытвины, и понёсся вперёд на четырёх лапах. И, толи кажется…, да нет, Штык удивлённо вскинул брови – только что, кости с хрустом перескочили с места на место и Колян теперь может спокойно бежать как собака, на четырёх лапах.

Вот именно – лапы. У него и руки изменились. Он что, чем злее, тем больше на псину похож?

– Халк по-русски бля. – Пробормотал Штык, прицеливаясь. – Ну чё, зверь грёбанный, пизда тебе пришла! Кстати, Зверь ни чё так погоняла…

Пистолеты выплюнули все пули одну за другой, так быстро, что звуки выстрелов слились в один протяжный гул. И все попали в цель. Все до единой. Монстру разворотило морду, он замедлился, мыча и булькая кровью, пошатнулся, а затем грохнулся на спину.

Штык глянул на свои пистолеты. С удивлением. Потом понял, что забыл патроны в поезде. А когда вернулся за пистолетами, поискать и патроны, не догадался. Выругался неприлично. Глянул на вампира Коляна. Головы у него практически не осталось…

– Какого члена? – Удивлённо проговорил Носферус. – Почему он не увернулся?

Учитывая расстояние, способность вампиров быстро двигаться и…, Штык стоял над телом и наблюдал, как оно трансформируется обратно. Мышцы словно исчезали, обретая нормальные для человека размеры. Кости с хрустом занимали нормальную позицию, срасталась голова. Ещё немного и он станет обычной человеческой комплекции. Тут он прикинул габариты этой туши в том её виде, в каком она свалилась замертво – это ж танк натуральный! Такого порвёт на куски, если он на вампирской скорости побежит и резко сменит курс…

– Нихуя! Я умный оказывается. – Изумлённо молвил Штык, понимая, что сам, без подсказки, всё по полочкам разложил. – Или просто отрезвел? – Задумчиво спросил он сам себя.

Тут тело застонало, хотя у него челюсть не отросла ещё, вон, на асфальте валяется.

– На. – Сказал он, воткнув челюсть примерно в рот Коляна. Та с хрустом врезалась в плоть и с тем же хрустом приросла на место. Клацнули зубы, Колян снова застонал.

– Я хуею в натуре. – Заметил Штык, насчёт того, что он безмерно удивлён и поражён самой концептуальной сущностью, всего происходящего и просто фантастического безумия, разразившегося на улицах этого прекрасного города, этой чудесной летней ночью.

После чего ухватил парня за ногу и потащил к подъезду. Поднялся на этаж, оглянулся.

– Слышь уёбок, ты где живёшь?

– Двадцатая…, квартира… – Тихо выдохнул Колян и безвольно откинул голову – сотрясение, полученное в процессе подъёма по лестнице, где он затылком посчитал все ступени, ещё не излечилось.

– Ну потопали, чё?

И опять голова Коляна считает ступеньки…

Когда он открыл глаза, всё было как в тумане. В комнате темно. Очень тихо. Только где-то далеко воет сирена пожарной машины, а может милицейская. Давно так жутко не было в его квартире, с того самого дня, как серая баба, стояла у окна. Что произошло? Он хотел убить напоследок, а потом покончить с собой. Убил снова? Он пошевелил челюстью, на щеках корка засохшая – он не обманывался, это кровь. Значит, получилось…, он всё же снова убил…

– Я больше так не могу. – Простонал он, закрывая лицо руками.

– Чё не можешь? – Не понял кто-то, кто ждал из темноты.

Колян резко выпрямился. В углу, на кресле, кто-то есть. У него глаза красным сверкают.

– Ты кто? – Выдохнул Колян.

– Конь в пальто. Гы. – Сказал некто незнакомый. – А ты в натуре Зверь. Я охуел когда ты с когтями и клыками, весь такой давай рычать. Ваще мужик, пиздец просто. – Помолчал и доверительно сообщил. – Я чуть не обосрался. Отвечаю.

Колян резко поднялся и включил свет.

– Не шали, а то Папа тебе в ебальнике третий глаз нарисует. – Мрачно сообщил мужик в кресле. Колян медленно отступал от выключателя, подняв руки вверх.

– Берите что хотите. – Выдавил он. – Я всё равно уже не жилец.

– Гы. – Парень сунул пистолет за пояс и вся серьёзность с его лица куда-то делась. – Не ссы, у меня патронов нет.

– Что-то я не понимаю…

– Есть бухло?

– Что?

– Ну водяра там, пивасик, ну бухло. Чё ты как даун? Выпить есть чё нет?

– Эмм…

– Чё мычишь? Нету или есть? Я на фраерском не понимаю, ты давай бык на нормальном говори.

– В холодильнике…

– Ага? – Незнакомец поднялся и…, исчез. Хлопнула дверца в кухне, миг и он снова в кресле.

С бутылкой водки в руке одной и с огурцом в другой.

– К-как? – Выдохнул Колян, прислоняясь к стене – ноги не держат.

– Как? – Незнакомец хлебнул водки, закусил огурцом. – Ништяк. Норм водяра. Будешь?

– Я не про то, как вот это. – Он показал что-то рукой. Мужик нахмурился, пожал плечами.

– Нихуя не понял. Я кстати Штык. А ты Колян или как?

– К-колян.

– Во норм. Только я евреев не люблю. Давай по погоняле – Зверем будешь.

– Евреев?

– Ну. – Штык кивнул, стал закуривать, не поясняя, причём тут евреи. – Ты кровь сосёшь?

– А? – Колян удивлённо хлопнул глазами, стал пробираться к креслу, грохнулся туда и выдохнул тяжело. – Нет, я кровь не…

– Норм брателло. – Штык погрозил надкусанным огурцом. – Запомни – здравый вампир, кровь пьёт. Понял? Сосут пидоры, а мы пьём. Вот так-то нах!

– Мы?

– Вампиры. Ты, я, другие…, это, ты Ленке не говори, что я тут бухал. – Штык доверительным шёпотом добавил. – Я пить бросаю. Так что сам понимаешь, палево мне нах не надо. Я по Ленке ваще кумарю. Вот такая баба! – Палец показал. – Титьки не очень, а всё равно, прикинь, всё равно хочу пиздец и всё тут. Прям магия бля.

Колян, молча, слушал и смотрел. В голове шумит, мыслей нет. Он почти ничего не понял из этого сумбурного монолога. Вампиры какие-то…, причём тут он?

– Короче, вот бабосы. – Штык бросил на пол кучку смятых купюр. – Пиздуй в магаз. Водяры возьми, закуси, погудим до утра, а потом к нам, в Ленск.

– Что?

– Это город такой. Там. – Показал куда-то рукой. Почесал затылок. Махнул в другую сторону. – Или там? – Снова затылок почесал. – Короче, на вокзале билет купим, они там знают чё как.

– Не поеду я никуда.

– Почему это?

– У меня тут квартира, работа. И я тебя вообще не знаю.

– Слышь! – Распустив пальцы веером, выдал Штык. – Я Носхерус! Подчиняйся в натуре.

– У тебя патронов нет. – Резонно возразил Колян. Штык кашлянул, пощупал рукоять револьвера. – Мужик, я каратэ занимался долго. Так что – пиздуй отсюда и забыли. Понял?

– Походу, это ты не вкурил братан.

Колян попытался что-то сказать, но Штык вдруг исчез. На кресле только бутылка и огурец погрызенный…, что за дела? Опять галлюцина…

– Ну вот, а чё бычил долботряс педальный? – Проворчал Штык, усаживаясь на освободившееся кресло. Глянул вниз. Лежит он там, мозгами на пол капает. Проверил рукоять – вроде целая…

– Н-да, походу за водкой мне топать. Чё ваще за дела? Ленка про эти носхуяторские примочки говорит-говорит, а всем похеру. Эх. Куда страна катится?

Делать нечего – взял деньги и пошёл.

Колян сел на полу. Огляделся.

– Глюк. Просто глюк. – Пощупал белесо-красное пятно на полу. – Наблевал что ли? Давненько я так не нажирался…, да уж…

«Тук-тук» – сказала дверь. Колян подозрительно на неё покосился.

– Я ща нахуй косяки вынесу – Зверь бля! Открывай в натуре! У меня только что в зубах баула нет! Я в натуре как верблюд в пустыне нах!

Колян как во сне подошёл к двери. Кто это? Он что, с кем-то пил сегодня и память отрубило как обычно? Перепил все дела? Колян повернул ручку.

– Года не прошло! – Проворчал мужик в тёмных очках с двумя громадными пакетами в руках. – Посторонись, Папа кир притащил. Ща поляну забабашим и по теме перетрём.

– Ты кто такой? – Спросил Колян уже в спину незнакомца.

– Как кто? Штык. – Ответил Штык и в памяти сразу всё восстановилось. С того момента как он очнулся в полутьме собственной квартиры и до того, как Штык исчез из кресла.

Как во сне, Колян пришёл в кухню, ссыпался на стул. Штык, что-то насвистывая, ставит бутылки, закуску, рюмки…

– Что происходит?

– Кратко если – ты вампир и ты ебанутый пиздец. Отвечаю, Умар тот даун полный, и тот не такой долботряс. И завтра мы едем в Ленск.

– Зачем?

– Жить там будешь. Ну, давай, за знакомство Зверь. – Штык протянул ему рюмку.

– Коля меня звать…

– Да хоть Наташа, не переживай Зверь, всё путём будет. – Выпил, закусил. – Ты у нас отбойщиком будешь.

– Что?

– А я не сказал? У нас ОПГ своя, барыг трясём.

– Вампиры?

– Ну. А чё?

– Барыг?

– Заебал. – Штык налил по новой. – Чё такого? Жить-то как-то надо, бабло на дороге не валяется. Чё вы все в ступор падаете? Нормальная тема. Не мешки же на базе разгружать, верно?

– Вампиры, бабло, ОПГ. – По слогам произнёс Колян. Штык радостно кивнул.

– Ну вот, вкурил, молодец. Давай третью сразу, смотрю, по киру ты быстрее соображаешь.

Выпили, покурили. Молчание затянулось.

– Слышь, братан, мафон есть?

– Нет.

– Плохо. – Штык налил ещё, выпили. – Давай сами споём что ли? Ты песни знаешь какие-нибудь? Чё гривой машешь, не знаешь? Ну бля…, и я не знаю. Слушай, а бабы нормальные тут есть? – Колян моргнул три раза подряд – у его гостя незваного, со скрежетом вылез левый клык и сильно оттопырил губу. Спустя секунду, клык втянулся обратно.

– Сорян Зверь. По пьянке бывает у меня такая хня. Клыки лезут сами собой. Я уж думаю, может к стоматологу сходить? Вдруг там кальция не хватает или ещё чего…, а ты чего такой бледный?

– М-мне, п-плохо.

– А кому щас легко? Всем тяжело братан. Ну, ещё по одной. Только Ленке, ни слова – я пить бросил если что. Мне только по праздникам можно, у меня печень больная.

Колян икнул и понял что ситуация слишком сложная – без бутылки, тут не разобраться. Так что он ухватил пузырь и залпом ополовинил.

– Уважаю. – Кивнул ему Штык и протянул подкуренную сигарету. – На, закури, а то блеванёшь ещё, а снова в магаз мне идти в падлу.

– Мы вампиры. – Докурив сигарету, сказал Колян.

– Ага. – Кивнул Штык, хрустя огурцом.

– В Ленске у нас ОПГ.

– Во, молодца. У нас братан, у нас. Ты из нашей банды, ну, типа как там? Клан, во.

– А как же, тайна покрытая мраком? Словно тени среди людей? Как же Лестад?

– Чё? – Штык нахмурился, потом расплылся в улыбке. – А! Басявый фильмец. Тоже смотрел. Но типа, не так всё в реале. Мы ещё круче. Да ваще, я так скажу – Лестад лох! Мы форева. В натуре.

А потом поднял рюмку и объявил тост:

– Нахуй короля!

– Кого?

– Не парься. – Махнул рукой Штык. – Есть тут один мудак. Потерялся во времени. Думает у нас ещё федерализм, не в курсах, что его давно отменили.

– Эмм…, феодализм может?

– Ну, я так и сказал. Педализм этот штопанный. А сейчас у нас же чё? – Помолчал. Поковырял пальцем колбасную нарезку. На Коляна задумчиво глянул. – Слушай, а чё у нас сейчас?

– В смысле?

– Чё ты тупишь в натуре? Ну это…, за презика кто, чё да как, вся херня.

Колян молчал пару минут. Выпил. Подкурил сигарету. Наконец сказал.

– Я плохо понимаю, что ты говоришь.

– Хм. – Штык мотнул головой в сторону окна. – А чего пиздюки говорили, что ты мол, во дворах тёрся раньше, пиздят да? Нормальный русский не понимаешь…, а я на фраерском плохо говорю…

Штык тяжко вздохнул, тоже закурил.

– Ладно, короче, так…, давай сначала. Помнишь серый хуила к тебе приходил?

– Сон, помню. – Кивнул Колян.

– Не, не сон. Они короче, вампиры. Обращают кого попало. А потом шкерятся по норам…, ну, это…, уходят короче в туман. Сечёшь? – Колян медленно кивнул в ответ. – Вот. А тут передохли, запарились, наверное – налоги, безработица, СПИД кругом свирепствует, дефолт этот штопанный, в общем, антракт полный. Они и засуицидились нахрен. Давай заупокой этих серых уёбков.

Выпили. Штык закусил, занюхал и, потрясая кусочком колбасной нарезки, продолжил.

– Оставляют они по клану. Обратят сто рыл и по съёбкам. Раньше на юга, ну знаешь – текила, тёлки, пляж. Вот, а сейчас наглухо уехали, передохли. И вот у нас короче такая тема – в каждом клане есть Папа, по ихнему, Носхерус. – Тут он руками замахал. – Даже не спрашивай. Я без понятия, каким местом эти долбодятлы думали, когда такое слово придумали. Так вот, Носхерус выбирается по принципу «кто кому ебло начистил». – Штык выпятил грудь, гордо вскинул подбородок. – Я всем ебальники покоцал! Во как! Я Носратус!

– Носхерус.

– Ваще похер. – Махнул рукой царственный Носферус. – И ты, когда в образину эту превратился, тоже проиграл. Так что, по нашим законам вампирским, я за Папу, а ты фуфел. – Помолчал, задумчиво почесал тыковку – понял, что что-то не то сморозил. – В смысле, братан, ты пехота, я главный. – Подумал ещё немного. Ничего обидного в сказанном не увидел и радостный весь налил поновой. – За серых уёбков!

– Пили за них уже.

– Да? Тогда, – он выдержал долгую паузу и торжественно объявил, – нахуй короля!

– И за это пили.

Штык сморщил нос, задумался. Спустя мгновение лицо осветилось улыбкой.

– За мир во всём мире, ебать его старым костылём!

Они выпили, и Штык начал рассказывать о других вампирах их общей «шоблы» или клана, как их называла какая-то там Лена. Описывал, как он с каждым встретился, как победил их в схватке, как сам узнал, что к чему и кем он на самом деле стал. Рассказал о том, как Коляну повезло, ведь все они не знали, как опьянеть, став вампиром, как позволить «киру» снести «башню» и только Ленка (тут Штык зачем-то стал плакать и называть Ленку не иначе как Святой Женщиной), открыла им глаза, помогла вернуть вкус к жизни…, Колян слушал. И странные дела творились с его разумом. Чем больше спиртного падало в желудок, чем больше он слушал, тем меньше он верил во всё это и в тоже время…, память. Он не хотел сознавать, что стал вампиром. Ему было страшно. И может быть, утром, он бы попытался сбежать. Но память начала возвращаться.

Он вспомнил, как поднялся с пола, как смотрела на него серая женщина.

– Тебе нужно восполнить силы, сын мой. – Сказала она очень мягким голосом – настолько, насколько это было возможно при её уникальном тембре, больше напоминавшим рёв простуженного и крайне голодного тигра. – Иди, пей вволю. Зверьки ждут тебя на улице, пей сколько хочешь, пей за всех нас, величественный потомок Детей Ночи, тот, что будет хранить средоточие величайшей мощи всех вампирских кланов, хранитель Призмы, пей пока хочешь. Зверьков много, ты такой один – помни об этом, помни, когда зверьки будут прятать своих уродливых выродков от твоих царственных клыков. Ты последний мой сын – помни об этом.

Она отвернулась к окну, а Колян понял, что не может ни удивляться, ни думать – в голове нарастал рёв, безумный, почему-то, имеющий яркий насыщенный красный цвет. Он вдруг услышал биение сердец во всём доме сразу. Услышал, как текут литры крови по венам людей…, зверьков…, он выскользнул в дверь. Трансформация началась ещё на лестничной клетке. Когда приезжие посмотрели на подъезд, оттуда вышел ни очередной «лох», жаждущий справедливости и неспособный решить проблему лишь одним способом, какой понимает уличная шпана. Неспособный на это из страха, из-за того, что закон лишил его такой привилегии. Нет. На этот раз, вниз спустился Зверь. Существо в двести кг весом, красными глазами, мощными клыками и без единой мысли в голове, только инстинкт, только жажда крови. Машина смерти воплоти…, Колян вспомнил вкус мяса на языке. Вкус крови, бегущий по пищеводу. Он непроизвольно глотнул – потекли слюнки. Ему хочется ещё. И что бы жертва визжала, что бы она трепетала под его могучими лапами, что бы из неё брызгалась кровь…, пришли и другие воспоминания. В итоге, Колян обхватил голову руками и замер, глядя в стол круглыми, полными ужаса, глазами.

– Э, корефан, чё потух?

– Я зверь.

– Норм погоняла, оценил? Давай за то и жахнем!

– Я убивал людей! Мне это нравится! Ты понимаешь? Я чудовище! – Взвыл Колян.

Штык пожал плечами. Налил по рюмкам. Тяжело вздохнул и смущённо признался.

– А я прикинь, не, не подумай чего, просто не всегда ж получается…, в общем, я по утрам дрочу в туалете. – И снова тяжело вздохнул. – Фух. Знаешь, признался и в натуре, на душе легче стало.

– Ты что несёшь???

– Ну ты же сам начал! – Возмутился вампир. – Признался во вредной привычке и я вот тоже.

– Вредная привычка? Я людей убиваю! И мне это нравится!

– Гы. А дрочить думаешь, мне типа больно? Тоже нравится. – Тут он перегнулся через стол и доверительным шёпотом сообщил. – Надо левой рукой, так оно кайфовее.

Колян долго молчал. Штык пожал плечами, стал пускать дым колечками – окосел он уже полностью, но, почему-то, не падал в пьяном сне. И он считал, что…

– Ты сравниваешь убийство человека с дрочкой в туалете?

– Ну, а чё такого?

– Как такое вообще сравнивать можно?

– Слушай. – Штык наклонился над столом, залез локтем в консерву с томатом и выругался неприличным матом – да, таким, какой даже для его обычной речи, считался грязным. Колян аж покраснел и глаза отвёл – много новых слов и словосочетаний сейчас услышал. – Я чё сказать хотел, вот, люди типа. Чё ты паришься? Их же четыре миллиарда! Это ваще пиздец сколько…

– Шесть.

– Чё шесть?

– На Земле сейчас шесть миллиардов людей.

– В натуре? – Штык удивлённо покачал головой. – Так тем более! Чё ты паришься? Ты сколько убил, десять, пятьдесят? Так их ещё шесть миллиардов! – Помолчал. – В натуре шесть? – Колян опять кивнул. – Ни чё мы кролики блин…, походу сильно много мы трахаемся. А работать кто будет? Беспредел! Все ебутся вместо того что бы работать!

Колян так и не смог принять эту странную логику, своего нового знакомого. Но кое-что, помогло ему справиться со своим унынием. Не сильно, но всё же, появилась надежда исправить, или хотя бы сгладить часть своей вины. А вина та…, жажда убивать, никуда не делась. Он чувствовал её внутри себя. И знал, что вскоре она вырвется наружу, ему снова нужно будет убить.

А у клана, который вроде бы как теперь и его тоже, есть Кодекс. Правила, которые уберегут невинных от смерти, он сможет воплощать свой порок на благо людей, невинные не пострадают…, люди всё равно будут умирать. Его порок никуда не денется. Но его разрушительная суть, будет нивелирована. Выбор невелик. Либо так, либо смерть.

– …и мы зассанца этого, на фарш.

– Что? – Колян моргнул три раза подряд. – То есть, мужик, пьяный, нагадил на памятник и вы его убили?

– Выпили всю кровь нах, гы! – Штык осклабился в улыбке. – Злодей хуле, надо было принимать меры. А жрать хотелось. Так что, сам понимаешь, возмездие пизданулось неожиданно.

Вот значит, что за Кодекс у них…

– Мы прибыли Всемилостивая госпожа.

– Молодец. – Соня слезла с рук Арчи и потянулась, хрустнув позвоночником.

– Прекраснейшая! Разреши мне лизать твои пятки! – Взвыл Арчи, падая на колени.

– Давай. – Соня подняла ногу и выставила пятку, выпачканную в грязи. Арчи с восторженным визгом принялся начищать каблук языком. В этот момент, сознание к нему и вернулось.

– Ааа! – Взвыл бедняга, отскакивая в сторону. Вся морда в грязи, с языка комки свисают…

Соня от смеха согнулась пополам. Парень весь красный, глазами злобно сверкает, листик какой-то сорвал, язык протирает, значит, а тут из кустов голос.

– Стоять на место, русская свинья!

– Ура! – Воскликнула Соня. – Наконец-то, таджики! А я уж думаю, чё за херня? Вроде чучмекия, а ни одного узбека! – Из кустов, как призраки возникают люди с оружием. Соня им всем и сразу, да очень радостно. – Здорова эскимосы! – Их перекосило от таких обращений, а она, прищурившись, с одного лица на другое смотрит. – Э? Какого хуя вот этот чухан, – она ткнула пальцем в парня, со смуглой кожей и странноватой внешностью, – таджик, а вы все нихера не татары?

– Я араб шлюха! – Рыкнул парень. – А они че…

– Какой араб? – Соня подбочёнилась, нахмурилась. – Пиздабол ты штопаный. Нет таких людей, они для мультика придуманы были. Я в газете читала. Арабы вымышленный народ.

Парень из смуглого, стал каким-то медным и передёрнул затвор.

– Стой, не нужно. – Какой-то мужик с бородой и мясистым лицом, взмахнул рукой. – Допросим их, потом бабу попробуем, а этого в расход. Но не раньше, понял Абу?

Абу буркнул что-то невнятное, однако, возмущаться перестал.

– Шестёрка твоя? – Поинтересовалась Соня. – А эти тоже на подсосе?

Абу не выдержал. Автомат застрещал, пули полетели, вырывая клочки мя…, а где она? Пули прорезали пустой воздух, вырвали куски коры из деревьев и всё.

А потом Абу вдруг поднялся в воздухе, под ним материализовалась Соня, упала на одного колено, и бедняга со свистом полетел вниз.

Хрустнуло что-то, Абу коротко вскрикнул и затих на земле.

Повисла гнетущая тишина. Стоят кругом белые-белые люди. Тихо шумят деревья. Где-то коротко вскрикнула птичка. Далеко-далеко раздался выстрел.

– Д-д-джин. – Выдавил один из парней.

– Ты-то хули обосрался? – Удивилась Соня. – Мы за тобой пришли.

– З-за мной? – Парень выронил автомат, попытался отступить, запнулся и шмякнулся задницей оземь. Только глазищи красные на пол лица, сам весь белый.

– Слышь, – Соня обратилась к командиру отряда. – У вас странностей не происходило последнее время? Ну, пленные вдруг пропали или трупаки без крови по лесу валяются?

Бородатый говорить не мог, лишь коротко кивнул – было дело, было…

– Ну вот. Зырь таджик, как говорится, в корень. – Соня ткнула пальцем в парня, сидевшего на земле. Что б до всех дошло, пояснила. – Вот это чмо, на него зырь.

– Он…, джин? – Выдохнул командир отряда, ошалело глядя на солдата своего.

– А красные глаза, что, никого не смутили?

– Это ранение…, – сам себе не веря, сказал командир, – ему пуля, возле глаз…, он и…

– Она лжёт! Я не джин, братья! Я, такой как вы! Аллаху Акбар!

– Во-во. У нас ещё один такой есть. – Поведала Соня, почти дружески улыбаясь. – Тоже эту поеботину про аллахов и акбаров несёт. Наш он, вампир.

– Джин?

– Какой нахер джин? Вампир.

– Вампиров не бывает. Это сказки неверных! – Взвыл парень с красными глазами.

Соня подошла к трупу. Взяла его автомат. Никто даже не попытался направить на неё оружие. Бледные люди, во все глаза смотрели на своего товарища и сейчас, как никогда ярко они видели его красные глаза. И словно в насмешку, рядом стоял второй джин, пришедший со страшной женщиной – теперь они видели, что их глаза одинаковы. У двоих солдат волосы дыбом встали.

А Соня выпустила очередь в грудь красноглазого местного жителя и выронила автомат.

– Ебать! – Взвыла она, подняв руки вверх. – Он сука прыгает! – К ней повернулось несколько голов. Соня опустила руки. – Чё? Ну в кино я только видела как оно с такой пушки…, но там пушка не прыгает! Опять блин наебали…, вы на этого ушлёпа смотрите, а не на меня.

Их головы повернулись обратно. Собрат лежит в траве, изрешечённый пулями. Раны затягиваются на глазах, из плоти выталкиваются пули. Но он лежит, старательно прикидываясь мёртвым. Арчи хмыкнул и с силой пнул парня в плечо.

– Это обман всё! – Немедленно взвыл парень. – Они затуманили вам мозги! В меня никто не стрелял, они…

– Мы уйдём? – Вдруг спросил командир отряда.

– Валите. – Махнула рукой Соня.

– Живыми. – Уточнил командир.

– Да пиздуйте уже. А! Стоп…, его как звать?

– Махмуд. – Соня небрежно махнула рукой и весь отряд, снова скрылся в лесу.

– Неееет! – Выл парень на земле, растирая по лицу крупные слёзы. – Не бросааайте меняяя!!!

Они ушли, даже ни разу не обернувшись. Соня не удержалась и заглянула в мысли почти всех. После чего неодобрительно глянула на нового знакомого.

– Ну ты и чёрт в натуре. – Качая головой, заявила девушка. – Арчи, прикинь, этот ушлёпок, сожрал четверых в той кодле. Прикинь? Корешей на корм пустил.

– Лживая шлюха! – Взвизгнул Махмуд.

– Я б на твоём месте, лучше молчал. – Проворчал Арчи и сплюнул с неприятным каким-то звуком. Язык вот высунул, тыльной стороной ладони протёр зачем-то.

– Вы джины! Аллах защитит меня! – Парень поднялся, ощутив невиданный прилив храбрости…, и вдруг взял пистолет, приставил к виску и нажал спуск.

– Видал, как мозги полетели? – Ухмыльнулась Соня. – Ща очухается, быстро рассказываем, что к чему и валим. Хочу уже на желтопузых глянуть. Арчи, веришь, нет, говорят, у них там ночью, прям всё в огоньках! Всё-всё светится! Прикинь?

– Я бывал в Японии.

– Ну и козёл. – Обиделась Соня.

Когда Махмуд открыл глаза, он предпочёл внять совету джина мужского пола и всё выслушал молча. Однако потом, резко мотнул головой и заявил:

– Вы лжёте. Джины всегда лгут. Я одержим, возможно, но я правоверный, а значит Аллах хра…

– Соня! – Взвыл Арчи, стирая с лица мозги своего нового друга.

– Не переживай. У него там ещё патронов восемь…, или ты о чём-то другом? Гы.

В третий раз, когда череп сросся, Махмуд молчал как убитый, не отвечая даже на прямые вопросы. Соня сочла, что он созрел, и указала рукой направление, после чего выдала приказ, топать строго в том направлении, пока они не выйдут на МКАД.

– Чего? – Удивился Арчи.

– Это дорога такая. – Соня нахмурилась и добавила. – Вроде. Короче, идём, там по обстановке.

Говорить им, что там вертолёт сел под обстрелом, что бы забрать попавших в окружение бойцов федеральной армии, она не стала. Так что когда они шли через лес к широкому лугу, даже Арчи поёжился в мистическом трепете. Махмуд тот стал прозрачным, пистолет потерял, но шёл самостоятельно. А вокруг них стояли люди. Лежали кое-где. Вот мимо одного прошли – ему пуля попала в живот. Лежит, кишки между пальцев просачиваются, кровь капает, лицо перекошено и застыло в этой гримасе. А рядом стоит солдат с зелёной нарукавной повязкой, целится в вертолёт из автомата. Впереди солдаты бегут – прям так с поднятыми ногами и застыли. Один на их глазах, от порыва ветра, покачнулся и грохнулся. Нога, поднятая в шаге, теперь торчит вверх.

– С-соня, ч-что это? – Шёпотом сказал Арчи, когда они сели в вертолёт. С переднего сидения в неестественной позе, вывернулся лётчик – лицо повёрнуто к ним, рот открыт в крике. Даже и не скажешь, что человек, словно восковая фигура…, только по слюням, которые капают с подбородка и можно догадаться, что он живой. А рядом сидит солдат, рацию ко рту поднёс и тоже рот открыт в крике, вся рация в соплях уже, но он не шевелится. Словно стоп-кадр в каком-то кино про войну.

– Я парализовала их. – Пояснила девушка. – По полной программе. Только автоматика работает, а так даже мышцы напряжены как были на момент моего приказа. – Девушка хихикнула. – Они уже минут тридцать вот так стоят. Видал мимо проходили, мужик с пулей в грудине? Сдох уже, мозг мёртв. Я их включу, он просто свалится и всё. Я раньше так не умела. А щас легко получается.

Арчи кивнул зачем-то. Сглотнул тяжко. Рядом тяжело опустился Махмуд. Пискнул тихо и стёк ему на коленки. Арчи глянул на него и вдруг подумал, что они всё ещё очень похожи на людей. Пусть вампиры, но всё же так похожи…, иногда даже слишком.

– Вот пидор! – Соня зажала нос рукой. – Обоссался что ли? Ну блять…, ладно, я их включаю, делай вид что так и нужно. Они будут видеть нас как солдат. Так…, ага, подправила – это чмо, – она ткнула пальцем в Махмуда, – ранен, поэтому в отрубе. Всё, я их включаю.

И действительно, очень верное слово она подобрала – мир словно бы включился. Затрещали автоматы, к шуму винтов вертолёта, единственному звуку, который минуту назад разносился над полем боя, добавились ещё и крики, вой раненных, приказы, патриотические вопли лётчика.

– Реще уёбки! Нас щас вжарят с РПГ блять!

Не менее патриотично отвечал ему солдат, заскакивая в кабину.

– Закрой ебало блять! Мы своих не бросаем, понял чмо???

– Иди ты на хуй! Ещё полминуты и похую, я взлетаю!

– Взлетишь – в башке третий глаз будет, понял сука?

Тут пуля с визгом врезалась в раму и в вертолёт стали набиваться люди. Последний, прыгнул уже на уходящий поезд – машина оторвалась от земли, он прыгнул и…, пуля врезалась в спину. Парень сорвался вниз, наземь он упал уже мёртвым.

– Ушли, кажись! – Крикнул пилот, радостно улыбаясь.

– Норм братишка, ещё полетаем. – Миролюбиво ответил ему тот самый боец, что только что посылал его и по батюшке и по матушке. Минуту назад, казалось, они готовы друг друга убить. А теперь, словно родные братья…

– Все русские ёбнутые. – Вдруг сказала Соня, на ухо Арчи. Тот удивлённо на неё посмотрел. Но согласиться с её словами не рискнул. Однажды уже согласился с чем-то подобным, в обществе Штыка. И ведь просто кивнул головой. А ему за это тут же табуретку об голову разбили. Наверное, это такой местный обычай – поносить свою же нацию, могут только представители оной нации. У негров в Гарлеме вроде бы так же. Но тут он точно не знал, бывал там проездом, просто посмотреть, да прокутить немного денег из своего наследства…, да уж, тогда деньги ещё были. А что теперь? Арчи смотрел в иллюминатор, на леса и горы, проносившиеся далеко внизу. Как так получилось, что сын английского лорда, теперь член второразрядной гангстерской банды, на самой окраине дикой России, да ещё и вампир? Как всё-таки не справедлив этот мир!

Мудрость Клана, была неподвижна сейчас. Это продлится недолго – пока не откроют решётчатую дверь, за которой ждёт тот, кого привезли аж из соседней области.

Мужчина в форме, вооружённый, мускулистый, уже открывает двери, скрипит металл…, ей захотелось подумать. Мудрость сделала усилие воли, и движения охранника замедлились, он едва-едва шевелится, всё, он замер. Лена улыбнулась, но с места не двинулась. Она ещё не настолько хорошо овладела своими возможностями, что бы позволять себе двигаться в такой момент. Все вампиры её клана и вампиры некоторых других, способны двигаться очень быстро, в этот момент, время для них словно замедляется. Но никогда не останавливается. Конечно, оно не остановилось и сейчас, просто его бег, столь нетороплив, что его почти невозможно заметить. На самом деле, конечно же, и это не совсем так. Время продолжает свой бег, он неумолим, его невозможно остановить – ускорилась она, а не остановилось время.

Мудрость ускорила работу своего организма так сильно, что секунда её времени, равна получасу времени объективного. Никто кроме Мудрости не способен на это. Вампиру необходимо двигаться, что бы его субъективное время, в этот момент, ускорилось. Ей это не нужно, её разум столь могуч, что полностью управляет своим телом. Но каковы пределы этого «полностью»? Она ещё не знала. Хотя предположения имелись…, не о том она хотела подумать сейчас, за минуту до того, как войдёт в камеру к этому мускулистому, сутулому, крайне унылому мужчине. Он сидит на лавочке. Он хмур, лицо, словно каменная маска. Решительный взгляд человека, настроенного умереть как можно быстрее. Его останавливает от попытки бежать, только ожидание суда. Мудрость не знала точно, но была уверена, что он с нетерпением ждёт приговора. Он считает, что приговор должен быть получен, после чего, ему нужно умереть. Он совершил преступление, которое не мог пережить, хотя, строго говоря, не был в нём виноват. До того, как убил снова, уже в камере, он собирался гнить в тюрьме, считая свою кару заслуженной. После, он явно решил, что должен умереть. Собственно, на одном из допросов, он так и сказал – он надеялся на смертный приговор. Считал, что только такая кара, для него уместна, что заслужил её.

Может быть, и заслужил – если бы тогда он понимал что делает.

Карасёв, Андрей Викторович. Чёрный пояс по каратэ. Преподавал в маленьком городе Новосибирской области. Пока не случилось страшное – Носферату пришёл к нему. Лена изучила материалы. В ту ночь, возле дома Карасёва, было совершено жестокое убийство. Человека буквально разорвали. Имелась одна необъяснимая странность в том жестоком убийстве – крови почти не осталось в изуродованных останках. А потом, вечером следующего дня, Андрей пошёл в зал, где преподавал каратэ. Он не понял что случилось. Продолжал жить, как обычный человек. И показал правильность удара на одном из подростков. Тренированный парень, три раза в неделю выдерживающий кучу ударов по корпусу, получил лёгкий удар в грудь ногой. В этой демонстрации, тренер лишь показывал технику, как правильно наносится удар, а не его силу, конечно же…, он ещё не умел управлять собой. И не понимал, кем стал.

Подростка пронесло по всему залу и впечатало в стену. В реанимацию парень приехал уже мёртвым – грудина проломлена, осколки рёбер пробили внутренние органы. Андрей не стал прятаться. Он пошёл в милицию и сдался. Во всём признался сразу – операм не осталось никакой работы. Редко им такое счастье приваливало. Даже один раз по печени и то не надо было бить. Но они, конечно же, ударили, когда он подписывал чистосердечное признание. Ни зачем особо – просто ударили, чтоб не терять квалификацию и навыки сыщиков, способных посрамить даже Шерлока Холмса! Правда, в отличие от данного сыщика, в их арсенале больше ничего и не было, но за то один из них, тоже иногда кололся героином. Так что…

Разве об этом она хотела подумать? Не совсем, но и об этом стоит подумать. За ним пошла она. Не стала никого отправлять. Более того, она приложила массу усилий, что бы Андрей был перевезён сюда, для проверки подозрения на то, что Карасёв, может быть причастен к убийствам в Ленске. В частности, одним из аргументов был вопрос маньяка Пумы, на днях снова нанёсшего удар…, надо что-то с этим делать. Шкет не сдаётся, после долго затишья, он снова пытается посрамить все достижения Бэтмена и Супермена вместе взятых.

Сюда его привезли, благодаря ей и деньгам, которые собирает их…, Компания.

Да. Компания, это звучит куда лучше, чем организованная преступная группировка.

Он убил в камере. Тогда она и заинтересовалась. Потому что убитый сокамерник лишился крови, более трёх литров пропали в никуда. А рот Андрея оказался перемазан кровью. В СМИ немедленно сообщили, что убийца пытается прикинуться умалишённым, что бы избежать наказания. И Карасёв тут же написал обращение, в коем признался в том, что в минуту слабости пытался именно это и сделать, а кровь на самом деле, он не пил, а слил в унитаз. И просит осудить его по всей строгости закона, за оба убийства. СМИ успокоились, довольные радивостью подсудимого. А Лена узнала о нём, о ещё одном вампире из их клана.

И первый вопрос, который она задала себе самой – почему он не сбежал? Вампир любого клана, мог без проблем убраться из любой тюрьмы. Причём множеством способов. От кровавой резни, до тихо и незаметно. Так почему он остался?

Она постаралась, что бы раз в неделю, охрана передавал Андрею пакет донорской крови. Охранники смотрели, как он пьёт эту кровь и даже у них появились сомнения. Ну, разве нормальные люди будут такое делать?

За их молчание, выделялась особая плата. Никто не знал, что раз в неделю, задержанный Карасёв, с обречённостью на лице, пьёт охлаждённую кровь из пакета. И никто вообще, не знал, что каждый раз, он ненавидел себя за то, что ему нравится пить эту кровь…, сейчас Лена всё поняла. Она видела его лицо, и всё стало очевидно. Андрей ненавидит себя самого. Он искренне считает, что таким как он, жить нельзя. Он ждёт лишь устранения всех юридических тонкостей. Для него, почему-то, важно получить приговор суда, прежде чем он оставит эту жизнь.

Интересно, он понимает, как непросто убить такого как он? Вряд ли…

Андрей, похоже, нормальный человек, без тех завихрений, что она видела в других вампирах клана. Кто-то ещё из Носферату, сделал выбор в пользу умного, честного человека, а не тупого быдла, даже не способного запомнить свой собственный титул! Проклятье…

Лена покачала головой – нельзя так думать. Он – Носферус. Таких мыслей, быть не должно.

Мудрость ускорила своё время не для этих мыслей. Она хотела мысленным взором ещё раз окинуть маленькую империю, что выстроила для Компании. За столь короткий срок, чему большей частью она обязана талантам Сони, удалось выстроить целую маленькую Империю. Их незримые руки теперь везде. От любого денежного ручейка, тонкая струйка, а то и весь ручеёк, уходит на счета Компании. У них глаза и уши везде. Притом, что действующих, скажем так, боевиков, совсем немного. Конкуренты – с тяжким сердцем, но она была вынуждена покончить с ними. И не так как эти придурки Соня со Штыком! Как они разобрались с другой ОПГ? Устроили кровавое месиво, обожрались крови, после чего, с чувством выполненного долга, обожрались водки.