Читать книгу Сокрушившие план «Барбаросса». Книга 1. Противостояние - Николай Хохлов - Страница 6

Оперативная сводка за 28 сентября 1941 года

Утреннее сообщение 28 сентября

В течение ночи на 28 сентября наши войска вели бои с противником на всём фронте.

Вечернее сообщение 28 сентября

В течение 28 сентября наши войска вели бои с противником на всём фронте.

За 26 сентября уничтожено 98 немецких самолётов. Наши потери – 31 самолёт. Наши суда Северного флота потопили два транспорта противника водоизмещением в 8 тысяч и 5 тысяч тонн.

Береговые батареи и корабли Краснознамённого Балтийского флота потопили один крейсер и один миноносец противника и два миноносца сильно повредили.

В Чёрном море потоплен танкер противника водоизмещением в 6 тысяч тонн.

Под Москвой 27 сентября сбито два немецких самолёта-разведчика и 28 сентября сбито ещё два самолёта.

great-victory.ru

Воспоминания о Сенно

Сорок вторая танковая бригада сосредоточилась в глубоком тылу Брянского фронта. Двадцать восьмого сентября поступил приказ передислоцироваться в лес восточнее села Семёновское северо-западнее города Севск.

По прибытии на место, танкисты, осмотрев технику после марша, разбились на группы и отдыхали. Сержанта Чашева Леонида Егоровича обступила не нюхавшая пороха молодёжь, с расспросами:

– Товарищ сержант, говорят ты прошёл жуткий бой под Сенно в июле? Расскажи, каково оно, сражаться на танках?

– Воевать против немца нужно и жизненно необходимо, – затянувшись махоркой, начал Чашев, – иначе они изведут всех. В общем слушайте… Получили мы приказ идти в наступление. Чувствовалось огромное напряжение в ожидании боя, но в танке не было страшно, тем более что находился я в экипаже тридцатьчетвёрки. Машина скоростная, надёжная, броня крепкая. Конечно понимал, что всякое может случиться, вплоть до гибели, и от этой мысли просто так избавиться невозможно. Такое нужно задавить в себе силою воли, – Леонид непроизвольно сжал кулак и потряс им, – потом тебя всецело поглощает бой и забываешь обо всём на свете. Когда экипаж слаженный, стрельба ведётся ускоренными темпами. Командир только успевает находить цель и наводить орудие. Разрыва снарядов снаружи не слышно, так как рёв двигателя заглушает всё. Бывает чувствуешь будто кто-то тяжёлой кувалдой бабахает по башне, да так сильно, аж окалина от бортов сечёт незащищённые участки тела. Так ощущается удар снаряда.

– Что и по лицу может секануть? – переспросил кто-то.

– Может, – утвердительно кивнул рассказчик, – только это мелочь. Есть вещи посерьёзнее. Дело в том, что внутри танка быстро всё пространство заполняется пороховыми газами, поскольку при закрытом люке вентиляторы не справляются. Больше всех достаётся заряжающему. Работаешь в темпе. Нагрузка большая при стрельбе. Наглотаешься этих самых газов и падаешь в отключке. Тогда командир приоткрывает люк, чтобы проветрить…

– Но это же опасно, – заметил кто-то из бойцов…

– Опасно, – согласился рассказчик, – только без подачи снарядов, орудие молчит, и танк, из грозной машины, превращается в движущуюся мишень, а немец, он стрелок отличный и опытный. Так что приходится рисковать. В общем мы нашатырём всегда запасаемся. Командир смочит тряпицу, даст дыхнуть и сразу приходишь в себя…

– Надо запомнить – протянул один из слушателей.

– Запоминай, – щедро разрешил сержант, – когда бой длиться долго, редко какой заряжающий выдерживает, а вот остальные всегда остаются при памяти.

Леонид Егорович вздохнул, достал кисет с самосадом, свернул новую самокрутку, прикурил от протянутого окурка и продолжил:

– Самое страшное – это когда немец подбивает танк. Начинается пожар. Тут нужно не паниковать, а быстро покинуть машину. В первую очередь эвакуируются раненные. Снаружи жутковато становится. Снаряды рвутся, пули свистят. Фашисты получают возможность прицельно по экипажу ударить из всех стволов, ведь их окопы могут оказаться рядом или вовсе под танком. Главное вовремя осмотреться и принять грамотное решение. Был у нас случай. Мехвод Рудаков Егор из кадровых, наловчился в один кувырок со своего места выпрыгивать. Под Витебском, во время разведки боем, снаряд угодил в башню, и, к счастью, срикошетил. Однако удар был настолько сильным, что машину так тряхнуло, аж двигатель заглох. Вот Егорка с перепугу и сиганул…, а фрицевские траншеи оказались аккурат впереди, метрах в трёх. В них-то и угодил Рудаков. Немцы на наших глазах его и скрутили, уволокли. Благо механик обучил радиста, Мишу Михалёва, своему ремеслу. Толковый парнишка, скажу я вам попался. Все премудрости освоил в кратчайший срок. Перебрался, стало быть, Мишаня на место водителя. Повозился троху. Немцы уже стучать по броне принялись, требуя сдаться. Один и вовсе наверх забрался и крышку люка принялся ковырять. Михалёв тем временем всё проверил, подготовил и завёл двигатель. Немцев как ветром сдуло. Сначала зенитку, попавшую по нам, выстрелом уничтожили, а за тем задним ходом отошли за поворот, а там развернулись и к своим.

– А как же механик? – переспросил кто-то…

– Немцев вокруг было тьма. Освободить его не было никакой возможности. Со злости, что мы ушли, наверняка пристрелили Егорку…

– Дальше, что было? – послышался нетерпеливый вопрос…

– Бой был страшенный, под Сенно, – сделал глубокую затяжку Леонид, – там творилось сущее пекло. Мы вначале стояли плотными рядами в ожидании атаки. Тут-то и налетели фрицевские самолёты. Стали бомбить и сбрасывать в бочках зажигательную смесь. Такая началась вакханалия. Горело всё вокруг: земля, трава, деревья и танки, а в них люди. Было жутко смотреть, как из вставшей стены пламени вырывается бегущий факел и падает на землю, пытаясь сбить огонь… Беда в том, что одежда у нас вся промасленная… В общем не приведи господь такое увидеть. Чтобы выйти из-под удара, пошли на сближение с немцами. Глянули, а они идут к нам с красными флагами… Пехота приняла за своих, бойцы выскочили навстречу, орут, от радости пилотки бросают вверх, обнимаются…, а их из танковых пулемётов фрицы стали косить, как снопы, потому как на флагах тех в центре свастика красовалась… Тут мы и рванули вперёд. Новая беда подстерегала нас. Машин уцелело немало. Шли плотно. Управление осуществлялось флажками. Рации только на командирских машинах. Вот и жались друг к другу. У немцев в батареях противотанковой обороны были выставлены восьмидесяти восьмимиллиметровые зенитные орудия. В общем выщёлкивали они наши машины, как мишени на полигоне. Главное то, что сломили мы немцев и прорвали их оборону. Правда прорвалось всего две машины. КВ командира полка и наша тридцатьчетвёрка. При выходе к своим в Полоцке, меня ранило. После госпиталя попал сюда. Где остальные, и уцелели ли в этой мясорубке, не знаю. Сержант умолк. Бойцы, поняв, что рассказ закончен, молча разошлись, а Чашев ещё долго дымил самокруткой, погрузившись в тяжёлые воспоминания.