Читать книгу Стремительные атаки - Николай Иванович Васин - Страница 5

1938 год был замечательным для Александра Карпова. В один прекрасный день по заводу были расклеены плакаты с боевым лозунгом «Комсомолец – на самолет!» – провозглашенный еще на девятом съезде ВЛКСМ в 1931 году, а тогда, в 1938 году имел еще большую силу.

В то время каждый третий парень бредил авиацией. И не только парни, многие девушки летчицами мечтали быть.

Однажды, в инструментальный цех завода на вечер молодежи явился незнакомец, по- военному собранный, сложением мощный, с виду уже не молодой человек.

– Ребята, на наш вечер прибыл комиссар Калужского аэроклуба товарищ Ильин, – представил его собравшимся комсорг и попросил гостя выступить перед комсомольцами и молодежью цеха.

Под заводскими сводами зазвучал мягкий бас товарища Ильина:

– Ежедневно радио, газеты приносят вести о подвигах советских людей. Все это воодушевляет молодежь – и в первую очередь комсомольцев – скорее стать в одну шеренгу с героями.

Наша отечественная авиация уверенно «набирает высоту»: – В Калуге недавно создан аэроклуб Осоавиохима, уже сделавший один выпуск будущих летчиков. Опытные преподаватели готовят в них командиров Красной Армии. Многие классные пилоты военной авиации получили первоначальные профессиональные навыки в аэроклубах, на учебных самолетах: – Чкалов, Байдуков, Беляков, Громов и многие другие. Так что, хотите стать пилотами, идите к нам, в аэроклуб.

– Не всегда же заниматься самодельными планерами и бумажными змеями. Судьба сама дает мне шанс в руки, я же давно мечтаю стать летчиком. – И не раздумывая, Саша поднял руку первым. Подняли руки и Александр Жилищкин и Григорий Митрохин, его товарищи. Все трое довольные переглянулись.

Вечером друзья задержали гостя аэроклуба, подробно расспрашивали его об учебе. Больше всего беспокоило их – как увязать занятия с работой на заводе.

– Об этом не беспокойтесь. Комсомольская организация цеха пригласившая меня к вам,

уже заранее договорилась с руководством, кто пойдет учиться, будут работать в первую смену, так мне сообщил комсорг.

На другой день, как полагается, они прошли медицинскую комиссию. По состоянию здоровья для учебы в аэроклубе прошли все трое. Но окончательное решение по допуску к учебе было за членами приемной комиссии.

Жилищкина и Митрохина взяли сразу без вопросов.

А вот с Карповым не соглашался одни из членов:

– Рост маленький, вес как у цыпленка 45 кг., до нормы не дотягивает, парашютом пользоваться ему нельзя, вот когда наберет вес за 50 кг, вот тогда – пожалуйста!– возразил рослый и немного полноватый член комиссии.

Мечта стать летчиком, висела на волоске. Сердце колотилось так, что казалось, все его слышат.

Но тут заступился один из членов комиссии ростом чуть выше Карпова товарищ Панченко:

– Я думаю, до практических занятий малый подрастет, и вес наберет. Набрать то его просто, а вот сбросить, не так-то просто, – сказал он, лукаво посмотрев в сторону рослого, полноватого члена, явно весом более 100 кг. – Я – за! И все члены комиссии согласились. И возражавший тоже!

Карпов и его два товарища с завода НКПС стали курсантами.

– Аэроклуб – вот откуда начинается биография летчика. Здесь место для смелых, здесь первый шаг пилота – назидательно говорил курсантам начальник аэроклуба товарищ Панченко.

– Нас будущими летчиками, авиаторами считают! – восторженно думал Карпов и, ни скрывая радость, толкнул своих однокурсников Николая Бабенко, многозначительно подмигнул Сергею Куваеву: «Знай, наших»!

В одной шеренге с парнями стояли девушки: Валя Отрощенко, Маруся Миронова, Клава Ильина.

С самого первого построения перед инструктором товарищем Балаковом, человеком молодым, стройным, одетым в военную форму, хорошо заправленную, почувствовали комсомольцы в аэроклубе дисциплину армейскую, и досрочно признали себя людьми военными.

В коридоре аэроклуба было множество стендов, призывов: «Все в Осоавиахим!» – «Комсомолец, на самолет!», «От модели – к планеру, от планера к самолету!»

«Трудовой народ – строй воздушный флот!»

А вот на фанерном щите прикреплена отпечатанная на машинке статья из газеты «Комсомольская, правда» за 7 ноября 1934 года. Статья называлась: «Моя гордость».

В статье: «Наконец, и у нас в Калуге организовано общество Друзей Воздушного Флота»

«В ней приводили рассказ калужского ученого К.Э. Циолковского: «Молодежь буквально завалила меня письмами. Особый интерес у молодежи к межпланетным сообщениям и дирижаблям, что особенно меня радует. Часто пишут мне молодые изобретатели. Они работают над реактивными приборами и аэропланами. Среди них много способных людей. Мы должны понимать наше будущее и будущее своих изобретателей.

… Я горжусь нашей страной, да горжусь! Комсомольцы и молодежь, учитесь еще больше. Делайте это с радостью, ни на один час не забывайте о будущем нашей великой Родины». [ 4 ]4

Саша читал статью и вспоминал К.Э.Циолковского, этого необыкновенного ученого, творца, мечтателя, фантазера, сказочника, который с такой душой, и так аппетитно рассказывал о летательных аппаратах, о космосе, что летать, бороздить просторы космоса на ракете даже стали его мечтой. И вот мечты сбываются. Он в летной школе.

В первые дни им сообщили, что в течение пяти месяцев они будут учиться в планерной школе: три месяца теории, два практики.

Под руководством учителей – инструкторов-практиков – 22 комсомольца Калуги начали осваивать планеризм. Зубрили теорию. Старались. С каждым новым занятием раскрывался перед ними неведомый прежде мир «в небесах».

С первых посещений аэроклуба Саша Карпов много времени уделял теории.

– Без теории, летчик не летчик – говорили преподаватели – и он прислушивался к их советам.

Он уже многое знал о планерах, как они устроены, технические характеристики. Вес планера без экипажа – до 115 кг; размах крыла для одноместных – не более 10 метров, для двухместных – не более 12 метров; максимальное аэродинамическое качество для одноместных – не более 15, для двухместных – до 18; рекомендуемая посадочная скорость не более 50 км/ч; максимальная скорость – не более 110 км/ч.

Каждый день во сне представлял, как им управляет, кружиться над своей деревней, над полями и снизу ему машут люди, детвора, а он им в ответ помахивает крыльями. Пускает к ним вниз бумажный самолетик с надписью – Саша Карпов.

Для практических занятий – запуска планеров и полетов на них, – в двух километрах от города, между железнодорожной станцией Азарово и деревней Карачево была выделена очень удобная местность. С ровной возвышенной площадки, от бровки которой начинается крутой склон к реке Яченка, с помощью резинового амортизатора, курсанты запускали одноместные и двухместные планеры. Река текла далеко внизу, имела широкую пойму.

Инструкторы делали наставления, подсказывали, как умело использовать благоприятную местность за счет восходящих воздушных потоков. Как вести себя в планере на высоте 50-70 метров от земли.

Ощущение радости, волнения, страха охватило его одновременно, когда он занял место пилота в планере. Трогал он все, что можно. Не верилось, что через какую-то минуту, он взлетит в небо, и как сокол будет парить в небе!

– Готов! – Бойко ответил Саша – и крепко сжал штурвал .

Инструктор отпустил резиновый амортизатор – щелчок, толчок, разбег, и планер как стрела устремился в небо. Все практиканты, инструкторы устремили свой взгляд в небо, и каждый старался что-то хорошее крикнуть ему в след.

Набрав высоту, планер парил над летным полем, сначала как неуверенный птенец, а через несколько минут, уже как сокол.

Нелегко было курсантам нести такую нагрузку ежедневно: днем работа, вечером – учеба. Особенно трудно было Карпову, ведь домой ему приходилось ездить поездом. И так каждый день. Саша просит дать ему место в общежитии.

– «Проживаю от ст. Желябужской в 4-х километрах, но ездить домой поездом не могу, так как мы учимся до 5 часов вечера, а поезд отходит в половине пятого. Часто ночевать приходится, где придется – у товарищей, в цехе, на вокзале. Содержать частную квартиру не в состоянии».[5]5

Планерную школу Александр закончил успешно, в 1938 г ему предложили учиться в пилотном отделении при аэроклубе. Он с удовольствием согласился.

Инструкторами школы пилотов были: – Яков Венечкин, Василий Черный, Петр Гаршенин, Владимир Артемов.

Кстати, товарищ Гаршенин зачитывал отпечатанные на машинке лекции К.Э. Циолковского по аэродинамике.

Товарищ Артемов, наряду с теоретическими занятиями, проводил практические занятия с курсантами на ближайшем к городу Орешковском аэродроме, принадлежащий Осовиахиму.

В распоряжение аэроклуба был учебный самолет и посадочная площадка. Аэродромные возможности курсанты использовали с предельной загрузкой.

Там, в Орешкове, познал Александр Карпов радость самостоятельного полета на самолете. После планера, это был еще круче восторг. Ликовала душа, неудержимо работала фантазия. Казалось, еще немного нажми на ручку управления – и над облаками! Внизу земля, только маленькие деревеньки мелькают, река Угра извилистой голубой лентой спешит к Оке. А железная дорога кажется темно-желтой, узенькой лесенкой на зеленом ковре.

Обязательным предметом было парашютное дело.

Комиссар товарищ Ильин внушал: «Парашюты нужны. Один прыжок может многое изменить в жизни летчика. Особенно в боевой обстановке военного времени».

Отработка прыжка, управление спуском, приземление, быстрый сбор парашюта – все это целая наука, искусство.

Саша не раз прыгал с парашютной вышки, что стояла около церкви на уровне колокольни, в парке культуры и отдыха, и тогда было немного страшно, а тут надо прыгнуть с самолета.

Самолет У-2 медленно набирал нужную высоту для осуществления прыжка.

От волнения сердце то замирало, то стучало. Встав на крыло самолета, холодок и мурашки побежали по всему телу. Покачиваясь от сильного ветра и едва удерживаясь на ногах, он придерживался одной рукой за крыло, а другой крепко сжимал вытяжное кольцо, которое обязательно нужно было дернуть вовремя, после того как он камнем полетит вниз.

– Прыгай! – Приказал инструктор.

И он прыгнул, дернул за кольцо, но парашют не раскрылся,

– Не паниковать!– вспомнил слова инструктора, что иногда с первого раза может не раскрыться, основной причиной может быть – не до конца выдернутое кольцо,

– Собраться и попытаться сделать вторую попытку, а может даже и третью..

Страх был, конечно, но не до такой степени, чтобы паниковать, Земля стремительно приближалась, рука все-таки нащупала кольцо….. Дернул посильнее, как будто заводил пускач у трактора, еще раз, и еще раз и вот: – резкий толчок, хлопок, падение затормозилось.

– Раскрылся!– облегченно вздохнул Саша, глядя на большой купол парашюта, который закрывал все небо, и который он сам заправлял…

Путем регулярных прыжков, Александр успешно освоил парашютное дело, метко приземлялся в обозначенный круг- мишень.

И в планерной и в летной школе аэроклуба, старательно учился. Не был выскочкой, старался, не выделялся среди товарищей. Но во время перерывов на практических занятиях любил подшутить над теми, кто долго не умел посадить самолет плавно, ровно,

без обидных прыжков и « не козлить», т.е. не делать резких прыжков. А в короткие минуты отдыха на аэродроме лежал на спине, смотрел в небо, мечтая: «Летать свободно, быстро как птица!»

В 1938 года он закончил учебу в аэроклубе. Но настойчиво продолжал осваивать летное дело, только теперь по выходным, в рабочие дни трудился на заводе, занимался общественной работой, спортом.

С болью в душе переживал о том, что из-за занятости, он не может помочь родителям по хозяйству, – сенокос, заготовка дров, уборка картошки – практически все было без него. Он бывал набегами дома, старался, как мог помочь. Оправдывался, что совсем нет времени, родители успокаивали:

Ничего, Саша, как-нибудь справимся, – Ты, главное, учись, сынок!

– Скверно, никуда не годиться – упрекал он себя за беспомощность, и старался еще лучше учиться. Чтобы родителям не было стыдно за него.

Машу тоже приходилось редко видеть. Скучал, встречи с ней снилась ночами. Очень хотелось обнять, поцеловать, уединиться на сеновале, прильнуть друг к другу и о чем-нибудь хорошем мечтать…

Маша хотела выучиться на врача, в последней встрече спросила мнение Саши, как он смотрит на то, если она поедет учиться на врача в Москву или Смоленск.

– Людей лечить благородная, ответственная профессия – поддержал Саша. Грустно, конечно, тоскливо будет без встреч с тобой. Но я надеюсь, ты не забудешь меня, будешь по возможности приезжать, письма писать, ведь я очень люблю тебя, И буду любить всегда!

– Конечно, буду любить тебя, приезжать, писать! А пока рано об этом говорить, еще поступить надо …

Однажды ночуя на вокзале, Александр увидел молодого летчика в военной форме с голубыми петлицами на воротнике гимнастерки с серебряными птичками на них, подумал ревностно: «Вот красота, вот здорово!».

Подошел к молодому летчику. Выждал, когда тот повернется. И спросил:

– Товарищ летчик, не подскажите, какое летное училище вы закончили? А то я вот скоро отучусь в калужской пилоткой школе при аэродроме, хотел бы дальше …Летчиком-истребителем стать хочу!

– Подскажу – молодой летчик окинул взглядом любопытного невысокого коренастого паренька, увидел его серьезное заинтересованное лицо, ответил гордо – Первую Качинскую Краснознаменную летную школу имени А.Ф. Мясникова, что под Севастополем. Советую!

По окончании аэроклуба, Александр получил удостоверение пилота запаса, умел прилично летать на учебном самолете, мог бы, к примеру, на «кукурузнике» разбрасывать удобрения на колхозных полях. Мог бы. Но хотелось продолжить учебу дальше.

Он уже давно послал документы об успешном окончании аэроклуба в калужский военкомат, чтобы его направили учиться в летное Качинское училище, которое рекомендовал молодой летчик на вокзале, но, ни ответа, ни привета.

–Ждать и догонять – хуже нет, – думал Саша, но надеялся.

Днем усердно работал в цеху, вечера проводил в заводской библиотеке, за книгами о летчиках, почитывал работы Циолковского, писал письма Маше.

Отец Александра, старый Терентий Карпов, каждый раз, когда Саша приезжал домой, капал на мозги:

– Ответственное и опасное это дело – летчик. В случае беды там, в воздухе и зацепиться не за что. Сорвался – и конец! Ты бы, Саша, выбрал себе профессию понадежнее. Здесь, на земле. Не отрывайся ты от земли – кормилицы, сынок.

– Да, да!– поддакивала отцу, готовя что-то в печи мать!

Саша слушал, но пропускал мимо ушей, молчал, в разговор не вступал, чтобы, ни завязалась дискуссия или сора с отцом. Мечтал о своем… Как говориться: а Васька слушает, да ест.