Читать книгу Дозоры не работают вместе - Николай Желунов - Страница 4

Никогда в жизни не видел такого восхитительного заката, подумал Андрей. Самолет плавно снижался над океаном, поводя крылом, и зарывшееся в волны солнце вдруг ударило в глаза, расплескалось огненными брызгами по водной глади от горизонта до горизонта. Машина спускалась плавно, скользила сквозь пушистые клочки облаков, и вот уже в овале иллюминатора показалась долгая полоска песчаного берега в снежной пене прибоя. Андрей никогда не был на море (Финский залив не считается), видел его только в кино – и сейчас замер в своем жестком кресле, завороженный видом огромной движущейся массы воды.

А самолет опускался все ниже. Он парил над белой песчаной полосой, лениво, как альбатрос на вечерней охоте. Андрей увидел внизу темную фигурку. Человек шел навстречу самолету, прикрыв лицо ладонью. Рыжее солнце почти уже свалилось в океан, от этого изломанная шагающая тень человека вытянулась на добрый километр, словно тень великана. Как долго, с тревогой подумал Андрей, очень долго мы висим над этим пляжем… Он хотел крикнуть что-то в сторону кабины пилота, хотел взглянуть на лицо пассажира рядом, чтобы убедиться, что не один обеспокоен происходящим, – но не смог отвести глаз от темной фигуры. Каким-то образом человек внизу также видел Андрея. Его босые загорелые ноги облепил песок. Сильный ветер с моря трепал крестьянскую рубаху – она когда-то была белой, а теперь приобрела оттенок мартовского снега. Мы не двигаемся, с ужасом понял Андрей. Он не хочет отпустить нас – и мы не можем вырваться. Руки покрылись гусиной кожей, и сердце мерными толчками перекачивало кровь в венах – все быстрее и быстрее, приближаясь к пределу, за которым неизвестность.

Человек внизу гортанно выкрикнул что-то – взмахнул рукой. Повинуясь его жесту, самолет, как подбитая птица, закувыркался навстречу волнам. Взревели в агонии двигатели…

Андрей проснулся.

В оглушительной тишине лишь тихонько стучали капли дождя о жестяной подоконник. За мокрым стеклом плыла в разрывах облаков задумчивая луна. На письменном столе уютно светила электрическая лампочка под зеленым колпаком – от нее исходило приятное тепло.

– Фу ты, черт, ну и сон.

Он потянулся за папиросами. Ладони были влажными от пота. Тело все еще оставалось в плену сна, мышцы рук и ног отходили от судорожного напряжения. Спать на ночном дежурстве в здании КГБ официально не возбранялось – но каждый, кто приходил в этот кабинет, боялся, что шеф узнает о такой слабости. Каким-то образом шеф всегда знал обо всем.

На столе затрезвонил телефон, и Андрей вздрогнул.

Он бросил взгляд на часы – 04:05.

– Слушаю.

Деревянный мужской голос на том конце провода пробормотал два слова – «Тамара Монк» и, не дожидаясь ответа, закончил разговор. В трубке коротко загудело.

В пять минут пятого утра, вот же им не спится, усмехнулся Андрей. Ладно, проверим, что за Монк, а потом можно и чаю выпить. Затолкав папиросу в пепельницу, Андрей взял лампу, переставил ее поближе к шкафу и выдвинул скрипучий ящик с картотекой.

– К… Л… М… Миллионщиков… Миньелли… Мозгов…

Пальцы его замерли.

Монк Михаил Капитонович.

Ребята, ведь это наш клиент.

Он выхватил карточку из короба, поднес поближе к лампе. Сонливость мгновенно исчезла, словно по венам разлился чистый кофеин. Монк. Темный маг шестого уровня. Прописка – улица Кирова, дом 14/2, квартира 48. Шестой уровень – не бог весть какая важная птица, но все же… А вот и жена – Тамара Андреевна. Детей нет.

Андрей захлопнул шкаф с картотекой и быстрым шагом вышел из кабинета. Дежурный в коридоре проводил его невидящим взглядом. Сотрудники Комитета Госбезопасности замечали Андрея Ярового только тогда, когда он сам этого хотел.

С первого взгляда он понял, что женщина едва держится на ногах. По-хорошему нужно было бы вызвать врача, однако, пока врач будет заниматься ею, пройдет много времени… а в восемь утра на смену явится Дневной Дозор и по праву заберет Тамару к себе – в мрачное здание на улице Горького.

– Вы еще кто такой, черт возьми? – воскликнул дежурный офицер в штатском, когда Андрей Яровой вошел в комнату.

– Спасибо, друг. Можешь отдыхать. Хорошая работа.

Офицер вытаращил честные голубые глаза, неловко сполз в кресло… и через мгновение сладко засопел с полуприкрытыми веками.

– Ты забыл все, что видел. Никакой женщины не было. – Андрей осторожно извлек из-под локтя офицера лист с началом протокола допроса и спрятал в карман.

– Здравствуйте, – сказал он изумленной Тамаре, – вы совершенно правильно поступили, что пришли сюда.

– Как вы сказали? – Лицо женщины вспыхнуло надеждой. – Вы поможете мне?

– Сможете подняться наверх? – ответил он вопросом на вопрос. – У вас усталый вид.

– Я попробую.

Андрей взял женщину под руку и бережно проводил до выхода из общественной приемной. Они прошли пустым коридором до лифта, поднялись на пятый этаж. Гипсовый бюст Дзержинского строгим взглядом проводил их. На пятом этаже Андрей направил свою гостью до скромной двери в конце коридора – без номера и таблички.

– Сейчас я поставлю чай, и вы мне все расскажете, Тамара Андреевна.

– Но тот товарищ внизу…

– Он очень устал за ночь, вот и прикорнул. Не беспокойтесь ни о чем. Он ведь сам меня и вызвал.

Пока женщина с приоткрытым от удивления ртом наблюдала за ним, Яровой поставил чайник на плитку, достал два граненых стакана и заварку в бумажной коробочке.

Дежурство в главном здании КГБ на Лубянке по договоренности Дозоров было введено в начале пятидесятых годов. Кабинет Светлых Иных находился в западной части здания, Темных – в восточной; Дневной Дозор дежурил в светлое время суток, а Ночной – в темное. Сюда стекалась секретная информация со всего мира, и доступ к данным, представлявшим интерес для Дозоров, решено было сделать общим – хотя обе стороны все время пытались обойти это правило. Родственники или друзья Иных время от времени попадали в поле зрения госбезопасности, как в случае с Тамарой, поэтому имена всех людей, оказавшихся в здании, сразу же становились известными дежурному.

– Что-то случилось с вашим мужем? – спросил Яровой. – Я прав?

Женщина тихонько заплакала, прикрывая лицо платком. Андрей поставил перед ней стакан крепкого чая и, взяв за руку, осторожно послал ей легкий заряд спокойной светлой энергии. Это помогло. Вскоре Тамара почувствовала внезапную симпатию к этому приятному молодому человеку – и неожиданное желание открыться во всем. Долго сдерживаемые чувства прорвались сбивчивой исповедью. Андрей еле успевал записывать.

– Что с ним произошло, как вы думаете, товарищ? – дрожащим голосом спросила Тамара.

Роскошных жен подбирают себе Темные! Даже этот мелкий колдунишко неплохо устроил свою личную жизнь. Вон как убивается по нему, даже в госбезопасность прибежала среди ночи. А как красива, бесовка. Какая судьба ждала бы ее через десять-пятнадцать лет? Ведь бросил бы, ушел бы к молодой девице или просто растворился в Сумраке. Может быть, так он и поступил.

Тем временем небо за окном над площадью Дзержинского наливалось свежевымытой синевой, вдалеке по-утреннему засияли золотыми гранями над Кремлем алые пятиконечные звезды.

– Сделаем все, чтобы найти вашего мужа, – без всякого энтузиазма сказал Андрей. Этот пустой взгляд был знаком ему. Нельзя заставить женщину по-настоящему полюбить себя, даже с помощью магии. Инстинкт не обмануть – для нее ты все равно останешься коротконогим толстячком в помятой фланельке из «Большевички», не способным пробудить страсть. Однако есть заклятия, позволяющие хорошенько привязать к себе – так, что девушка будет чувствовать себя как брошенная хозяином собака.

Светлые никогда не практикуют такой дряни.

Он снял трубку и набрал короткий внутренний номер.

– Леонид, ты уже на месте? Тут по твоей части гражданочка… заходи за ней сам, я не стал лезть ей в душу. Давай, давай быстрей, я хочу домой и – спать.

– Что? Что вы… – пробормотала Тамара. Ей показалось, что этот еще минуту назад такой обходительный и симпатичный парень за что-то на нее рассердился. Вспыхнувшая в сердце надежда затрепетала, угасая. Она опустила руки и смотрела на вытертые доски паркета под столом. Как пусто, как одиноко… «Во всем мире я одна, и никому не нужна, не интересна…»

– За вами пришли, Тамара Андреевна. – Он кивнул на дверь. – Всего наилучшего.

Леонид словно просочился сквозь дверь – изящный, смуглокожий, как португалец, с издевательской ухмылкой на тонких губах. Темный. Посланец убегающей на запад ночи.

– Мадам, – усмехнулся он пораженной Тамаре, – извольте вашу руку. Покинем это неприятное место.

Андрей взмахнул пальцами, будто стряхивал что-то неприятное: убирайтесь. Когда Темный и его подопечная удалились, он набрал на жужжащем диске четыре тройки (его и Леонида телефоны были единственными аппаратами во всем здании, что не прослушивались секретной службой):

– Центральная? Яровой говорит. Записывайте: восьмого сентября неизвестными лицами с неизвестной целью похищен Темный маг шестого уровня Михаил Монк. Подробности сообщу лично позже.

Он мог бы отправиться спать к себе домой на улицу Богдана Хмельницкого – ну, пропавший Темный маг, эка невидаль. Если подумать, у любого Иного может оказаться куда больше причин внезапно скрыться от своей человеческой семьи, чем у заурядного советского научного работника… Тем не менее Андрей, томимый непонятным тяжелым предчувствием, завел мотоцикл и помчался на Сокол, в штаб Ночного Дозора.

Тарахтя и выкашливая облака сизого чада, мотоцикл пронесся по залитому солнцем проспекту Маркса, мимо шеренги алых знамен у Большого театра; громыхая на выбоинах, вылетел на почти пустую в этот час улицу Горького – и с ревом покатился по ней наверх, в горку. Голуби и брызги утренних луж разлетались в стороны из-под колес. Вот и оно, с глухим раздражением подумал Андрей… Темное здание за зелеными кронами деревьев. Штаб Дневного Дозора. У входа в здание (высокие двери с изящными ручками «под золото», гранитные ступени подъезда) лениво курили двое в фетровых шляпах и серых аккуратных костюмах: ни дать ни взять чикагские гангстеры. Они свинцовыми взглядами проводили желтый мотоцикл Андрея; один сплюнул вслед – и слюна зашипела на асфальте, как азотная кислота.

Андрей прибавил газу, нехорошо усмехаясь. Он мог бы ездить от Лубянки до конторы другой дорогой, но ему нравилось дразнить их.

В недавно отремонтированном здании Ночного Дозора на Соколе пахло свежей краской, струганой доской и папиросным дымом. Холодное сентябрьское солнце вливалось в окна, и шаги Андрея в пустом коридоре отозвались гулким эхом. Он взбежал на третий этаж, где находился актовый зал – и по соседству с ним почти такой же вместительный кабинет шефа.

– Борис Игнатьевич у себя?

Секретарша шефа подняла взгляд от журнала «Работница». Милая узбекская девушка по имени Айсель. Свои черные волосы она скрыла под скромной алой косынкой. Айсель грустно покачала головой:

– Второй день не появлялся. – Она будто бы расстроилась из-за того, что огорчила Светлого мага. Глаза у Айсель были редкого для восточной женщины голубого цвета. – У тебя срочное что-то, Андрюша?

– Да так, собственно…

– Если «горит», можешь попробовать позвонить ему домой.

– Спасибо, Айсель. Думаю, подождет до вечера.

Он собирался зайти в центральную операторскую, внести в журнал историю с Монком и его женой, но, спускаясь по лестнице, обнаружил в облаках папиросного дыма всклокоченного после бессонной ночи Гошу с каким-то незнакомым парнем. Георгий приветливо замахал длинными руками. Он походил на участника геологической экспедиции – лицо украшала окладистая борода (недосуг бриться), зеленый растянутый свитер висел мешком, на носу очки в толстой оправе. Восстановление нормального зрения – простейшая магия, но некоторым для чего-то нужно смотреть на мир через пару стекол. Наверное, считают, что так умнее выглядят.

– Андрей, иди к нам! Закуришь? Физкульт-привет!

– Привет духам полуночи. Что спать не идете?

– Разреши наш спор, дружище.

– Слушай, Гошка, мне сейчас не до того.

– Да подожди ты, послушай! Вот смотри, этот чудак, – он показал на незнакомца взмахом руки и чуть не зашиб его при этом, – говорит, что звезды, космос – все это только мечты. Что весь разум человечества, устремленный к небу над головой, работает вхолостую. Этот приземленный тип, этот мещанин, заявил только что – нужно думать, как нам ужиться с янки, а не об иных мирах!

– Я сказал не совсем так, – мягко улыбнулся парень, – просто всему свое время. Луна или Марс – это только замерзшие куски камня в пустоте. Все интересное находится слишком далеко от нашей планеты, чтобы добраться туда в ближайшем будущем.

Андрей с любопытством посмотрел на незнакомца. На вид совсем молодой парнишка, лет семнадцать-восемнадцать, однако после нескольких лет работы в Дозоре Яровой понимал, что судить о возрасте Иного по внешности ошибочно. Парень являл полную противоположность заполошному измятому Георгию – отглаженные по стрелочкам брюки, чистая серая рубашка, аккуратно уложенные на пробор каштановые волосы. Он прислонился к стене, сложив на груди тонкие руки, и с ответным интересом разглядывал усталого после ночной вахты Андрея.

– Максим Баженов, Иной, – представился он.

Андрей пожал протянутую руку и представился в ответ. При рукопожатии он попытался осторожно взглянуть на нового знакомца через Сумрак – но не увидел ничего определенного. Такой же неясной была и его аура, будто смотришь на человека сквозь матовое стекло. И кого он хочет обмануть своей внешностью старшеклассника?

– Значит, – с прищуром сказал Андрей, – все это зря? Спутник, подвиг Гагарина, дерзкие мечты?

– Почему же зря, – улыбнулся вновь Максим, – спутники смогут в будущем обеспечить быструю связь, помогут прогнозировать погоду. К тому же мы строим все более мощные ракеты.

– Чтобы долететь до бессмысленных замерзших кусков камня?

– Чтобы донести ядерные боеголовки до Западного полушария. Это наша защита против любой угрозы оттуда.

Андрей и Георгий переглянулись.

– Ты прав, он не прост, – сказал Андрей, – и что же, Максим, по-твоему, ждет нас в космосе?

Тот пожал плечами:

– Будет долгая эпоха околоземных полетов. А дерзкие мечты никуда не денутся. Вон сколько фантастики теперь издают. Братьев Стругацких читали?

– Читали! Конечно, читали! – в возбуждении воскликнул Гоша. – Ну пойми же ты, что это самое прекрасное и есть! Это жизнь – люди всей душой устремились вверх, к неизведанному. Они готовы бросить вызов любой опасности, преодолеть любые трудности. Какие горы они готовы свернуть!

– Все это было уже не раз, – вздохнул Баженов, – духовный подъем, новые горизонты. Но в итоге человеческая наука рождала только новые виды вооружений. Не без нашей помощи, кстати.

– Ты циник, – рассмеялся Андрей.

– Я реалист.

– Ты – сухарь, вот кто ты такой, Максим! – не унимался Гоша. – Ты по душевному складу не можешь понять этой романтики! Как прекрасен космос – и как опасен притом! Сколько он таит загадок и тайн…

– Космос прекрасен? Что ж, если только в кино. В реальности он скучен, холоден и очень однообразен.

Андрей внимательно посмотрел на него:

– Ты говоришь об этом так, как будто был там.

– Я… – начал Максим, но в этот момент над головами захрипели динамики.

– Внимание всем! Внимание всем! У нас труп Темного. На пересечении улицы Восьмого марта и Пеговского переулка! Оперативная группа на выезд.

Почему-то Андрей сразу вспомнил Монка, и хотя успел настроить себя против Тамары, сердце его сжалось при мысли о том, что с ней будет. Не сговариваясь, все трое бросились вниз по лестнице. К подъезду подкатил новенький желтый ЛИАЗ, громко лязгнули открывшиеся двери. Автобус был еще пустым, лишь в водительской кабине маячила тень – где-то в конторе сейчас торопливо собирались на выезд оперативники.

– Улица Восьмого марта, это здесь недалеко, – быстро сказал Андрей. Он завел свой мотоцикл и посмотрел на товарищей. Георгий осоловело переводил взгляд с мотоцикла на автобус и обратно. Очки его походили на глаза-блюдца только что разбуженного филина.

– Н-но Темные, наверное, сейчас тоже едут туда, – выдавил он наконец.

– Поэтому мы и не можем ждать, пока опера соберутся, – раздраженно бросил Андрей.

Максим уже сидел рядом с ним в коляске мотоцикла.

– Ну же, едем, – сказал он невозмутимо, словно речь шла о поездке на дачу.

Мотоцикл взревел и в облаке дыма вылетел на Ленинградский проспект. Георгий проводил его долгим удивленным взглядом.

Они успели первыми.

Темная масса, похожая на груду тряпья, лежала прямо посередине перекрестка. Рядом остановилась темно-синяя с красной полосой милицейская «победа», и редкие автомобили, выезжавшие из спального района в сторону центра, огибали ее по дуге.

Андрей бросил мотоцикл у края проезжей части и скользнул в Сумрак. Утренний уличный шум сразу исчез. Солнечный свет померк. В вязкой голубой мгле Яровой шагал через улицу, не обращая внимания на автомобили. Тяжелый грузовой ЗИЛ тускло сверкнул массивной решеткой радиатора, похожей на оскаленную пасть, бесшумно пронесся прямо сквозь Андрея и улетел прочь – маг лишь слегка покачнулся. Где-то вдалеке заунывно пела сирена – это мчался к месту трагедии наряд Ночного Дозора… или Дневного?

Он присел на корточки над телом.

Да, никаких сомнений – это Темный, и он мертв. Не из самых сильных магов, но и не слабак. Широко раскрытые карие глаза. Бледное лицо, окоченевший в предсмертном оскале рот. Черные короткие волосы, густо заросшие щеки, большой нос с горбинкой. Сбила машина? Нет уж, дудки, такой смертью Иные не погибают.

На горле и на лице никаких видимых повреждений, если не считать царапин от удара об асфальт на правом виске. Черный дорогой плащ измят, словно его владелец долго боролся с кем-то в грязи. На туфлях толстый слой пыли.

– Перед смертью его пытали, – услышал он мягкий голос Максима за спиной, – долго пытали.

Андрей рванул дорогую шелковую рубашку на груди у мертвеца: под ней курчавились густые, как пакля, черные волосы. Если не считать тонких алых полосок на груди и животе – никаких следов пыток. Сосков у погибшего не было, на их месте вилась все та же густая поросль.

– Химера, – пояснил Максим. – Очень хорошая работа.

– Что еще за дрянь?

– Гомункулус. Но те, кто его пытал, не знали этого.

– Ничего не понимаю. Какого дьявола?

– Темные уже близко, Андрей. Загляни в его карманы на всякий случай… впрочем, не думаю, что они нам оставили хоть какие-то зацепки.

В карманах у трупа действительно было пусто. Андрей положил ладонь на глаза Темному, пытаясь уловить хоть что-то, хоть эхо выплеска энергии, любой намек. Кто-то убил его. Также кто-то похитил и, возможно, убил Монка. Кто-то из наших? Кто?

Ничего. Пустота и тишина. Лишь мертвая оболочка, уже успевшая окоченеть.

Огненный шар промчался сквозь Сумрак и ослепительно вспыхнул над милицейской «победой».

– Вот и они, – спокойно сообщил Максим.

Еще несколько комков огня пронеслись над закутанным в Сумрак перекрестком, и Андрей приготовился к тяжелому удару – он узнал это оружие, – но горячее сияние потускнело, вместо обжигающего пламени он почувствовал только упругую теплую волну. Глухо громыхнуло, будто за горизонтом ворочался гром. Яровой увидел Максима – тот стоял, широко расставив ноги, под потухшим светофором в центре перекрестка, и губы его шевелились. На улице Восьмого Марта со стороны центра медленно разворачивался, перегораживая своим корпусом дорожное движение, длинный черно-красный автобус ЗИС-154. Из его выбитого бокового окна вырвался еще один пламенеющий шар и метнулся к Максиму. Со стороны это выглядело как мгновенный удар огненной змеи. Земля под ногами дрогнула, но Светлый Иной остался недвижим; Яровой увидел, как над ним быстро вспыхнула и погасла полусфера защитного поля – она своим краем прикрывала и Андрея вместе с милицейской машиной. Он встал за спиной у товарища и все свои силы бросил на укрепление невидимой защиты.

Тем временем с другой стороны улицы с ревом подкатил желтый автобус Ночного Дозора, из него кубарем посыпались бойцы-оперативники. Они выстраивались поперек улицы во фронт. Обе стороны конфликта уже находились в Сумраке – и человеческие автомобили проносились прямо сквозь них. Андрей узнал Семена – тот деловито раздавал оперативникам команды. Темные также занимали оборону с другой стороны перекрестка: в Сумраке две выстроившиеся друг напротив друга шеренги бойцов выглядели устрашающе.

– Андрюха! – крикнул Семен. – Что тут у тебя?

– Все плохо. Долго рассказывать.

– А почему пальба?

– Сам у них спроси.

Они выступили навстречу шеренге Темных: впереди Семен, чуть позади за его плечами Андрей и Максим. Семен вскинул руки над головой ладонями вперед: я безоружен. Темная толпа качнулась навстречу с глухим ропотом. Сухой, лишенный запахов воздух в Сумраке казался наэлектризованным от напряжения. Если они сейчас не бросятся на нас, подумал Андрей, это можно будет объяснить только чудом.

– Что за фейерверк, командир? – воскликнул Семен. – Наверное, весь синий мох в квартале выжгли.

– Назови мне хоть одну причину, враг мой, – предводитель Темных говорил тихим свистящим шепотом, но его услышали все, кто находился на улице, – хоть одну причину не оторвать головы тебе и твоим малахольным дружкам.

– Дай вспомнить, – изобразил задумчивость Семен, – может быть, Великий Договор о перемирии?

– Великий Договор не мешает вам убивать наших! – прошипел Темный.

– Был суд? Кто-то доказал, что это мы нанесли вам вред?

– Асссссс, – прошипел Темный, – какой еще нужен суд? Это война! И в ней только двое врагов! Не строй из себя невинного младенца, Светлый.

Похоже, дело действительно дрянь, подумал Андрей.

– Сколько? – спросил он, вставая рядом с Семеном.

– Пятеро исчезли за последнюю неделю, – зло сверкнул глазами Темный, – Нодар – шестой.

– Исчезли? Это не значит мертвы…

Из-за спины Темного выступила круглолицая девушка с длинной каштановой косой и что-то быстро зашептала ему на ухо, указывая на тело на асфальте.

– Не будем устраивать войну, командир, – миролюбиво сказал Семен, – даю тебе честное слово, что это не наших рук дело.

Темный покачал головой, поднимая заряженный до отказа жезл:

– Я не верю ни одному твоему слову, враг мой.

– Вот наши предложения, – Семен сложил руки на груди, – мы сейчас уходим. Забирайте тело вашего Нодара и проводите расследование. Я обещаю вам любую разумную поддержку. Но не могу обещать, что мы не будем проводить параллельное следствие. И если выяснится, что это какая-то ваша провокация, – пеняйте на себя.

– Ты мне еще и угрожаешь? – Темный вскинул голову, толпа за его спиной глухо зароптала, подступая ближе. Троица Светлых невольно сделала шаг назад.

– Боже упаси. Сделаем так: вы пришлете своих парламентеров, мы пришлем своих. Не сомневаюсь, им удастся расставить все точки над нужными буквами.

– Где и когда?

– Сегодня на закате, на площади у Белорусского вокзала.

Ровно посередине между штабами, отметил про себя Андрей.

– А теперь мы уходим, – сказал Семен.

– Так и быть, – ухмыльнулся Темный, – на этот раз я вам разрешаю уйти.

Андрей вскинулся, но Семен с такой силой сжал его локоть, что он чуть не хрустнул.

– Просто уйдем отсюда.

Они отступали, поминутно оглядываясь, до самого перекрестка. Семен вынырнул из Сумрака и что-то тихо сказал сидящим в «победе» милиционерам. Машина немедленно тронулась с места и скрылась за поворотом.

– Я тебя запомнил. – Темный указал жезлом на Андрея.

– Теперь постарайся не забыть, – ответил Яровой, закуривая папиросу. – На словах вы все храбрецы.

– Я заставлю тебя пожалеть о каждом слове!

– У меня еще есть парочка слов для тебя. Хочешь послушать, образина?

– Все, все, будет тебе. – Семен буквально втащил Андрея в седло мотоцикла, не обращая внимания на возмущенные выкрики Темных за спиной. Несколько теней в Сумраке уже склонились над неподвижным телом Нодара. Заурчали двигатели. Автобус Ночного Дозора медленно, задним ходом, двинулся вверх по улице Восьмого марта. Семен и Максим стояли рядом с водителем, готовые в любой момент отражать удар, но в этот раз Темные дали им уйти без драки.

– Нам нужен Гесер, – сказал Семен.

– Гесер всем нужен, – на лице Айсель было написано неподдельное горе, – но его нет.

– В общем, так. – Семен повернулся к собравшейся в коридоре бригаде оперативников. – Я беру сейчас пару ребят и лично еду к шефу. Айселька, ты со мной. Андрюха, ты тут за старшего. Соберите кого сможете, к вечеру нужно быть наготове, понятно?

– Понятно. Что происходит, Семен?

– А вот это как раз непонятно…

Когда Семен вышел, все глаза устремились на Ярового. Андрей, не привыкший командовать, не знал, что приказать двум десяткам ребят и девушек, собравшихся в актовом зале.

– Так. Нужно, наверное, обзвонить всех, у кого есть дома телефоны, – сказал он, подумав с минуту. – Сашка, возьми кого-нибудь в помощь, вы должны обежать тех, у кого телефонов нет. И вот еще что. Неизвестно, сколько мы тут будем куковать. Нужно сгонять в продмаг и взять хлеба, чаю, сыру и так далее. Вопросы есть? Нет? Выполняйте.

Он сел на подоконник и смотрел, как внизу разбегаются в разные стороны от подъезда его гонцы. Солнышко пригревало еще совсем по-летнему. За янтарно-зеленой шеренгой тополей весело кричали дети: в школе по соседству начиналась большая перемена. От хлебозавода долетел дразнящий запах свежеиспеченных булочек. Где-то сонно бубнило радио: «…рекордный урожай зерновых ожидают в этом году хлеборобы Павлодарской области…» Как спокойно, будто бы нет и не было никакого трупа, никаких исчезнувших дозорных. Словно не стоял он час назад в Сумраке перед агрессивной толпой Темных. Угревшись на солнце, Андрей начал клевать носом. «Посплю буквально десять минут, не больше, – поклялся он себе. – Я же всю ночь не спал, черт возьми. Десять минут ничего не решают».

Однако уже через минуту, как ему показалось, его растолкал Максим.

– Могу я покемарить хоть минутку? – зло спросил Андрей.

– Ты спишь уже полтора часа. Я бы не стал тебя будить, но там только что вернулся Семен – я думаю, тебе интересно будет услышать новости.

– Ох, ты… спасибо тебе.

– На здоровье.

Они протолкнулись через глухо рокочущую толпу к Семену. По-видимому, он уже успел сообщить новости собравшимся – Андрей увидел растерянные лица. Айсель плакала на плече у Семена, вытирая глаза кончиком алой косынки. Андрей почувствовал, как в груди набухает непривычный холодный комок.

– Что же Борис Игнатьевич? – спросил он упавшим голосом.

– Нету Гесера, – устало ответил Семен. – Пустая квартира.

– А в Переделкино?

– Дачу тоже проверили. Как сквозь землю провалился.

– И ни записки, ни письма?

Семен посмотрел на него, как на глупого ребенка, и Андрей отвел взгляд.

– Ладно. Что же нам делать дальше?

Толпа сразу же взорвалась криками. Все говорили наперебой – кто-то требовал немедленно разыскивать шефа, бросить на это все силы; кто-то предлагал забаррикадироваться и вооружиться; нашлись и такие, что призывали брать штурмом штаб Дневного Дозора на улице Горького. Яровой почувствовал настоящий страх – поразительно, как быстро еще вчера хорошо организованный организм, каким был их коллектив, превратился в хаотичную бурлящую массу.

– Товарищи, тихо! – крикнул он и для убедительности громко свистнул сквозь пальцы. – Внимание, внимание!

Толпа неохотно притихла.

– В первую очередь необходимо сохранять порядок. Предлагаю всем сесть по местам и выступать организованно, по очереди. Обязательно во всем разберемся и решим, как быть!

Эта идея всем понравилась. В президиум собрания выбрали Семена, Андрея, рыдающую Айсель и высокую статную красавицу Владлену Денисенко (комсорга и по совместительству главу профсоюзной ячейки). Остальные сотрудники Дозора, которых собралось в штабе уже больше сотни, расселись в первых рядах перед сценой. Яровой взобрался на трибуну, чувствуя где-то глубоко внутри все тот же ледяной холод, но не подавая виду. Две сотни глаз обратились к нему – в них читались надежда и страх, насмешка и удивление.

– Товарищи, друзья! – Андрей никогда в жизни не говорил с людьми с трибуны и надеялся только, что его не освистают. – Прежде всего – пусть диспетчера вернутся на пульт. Мы не должны бросать город на произвол судьбы. Кто знает, может быть, они захотят воспользоваться ситуацией. Идите, идите, товарищи, я лично потом к вам зайду и все расскажу…

Четверо дежурных встали и, ворча, направились к дверям. Навстречу им подходили все новые Светлые, торопливо рассаживались на стульях. Андрей залпом осушил стакан воды.

– Товарищи, – сказал он. – Во-первых, не стоит поднимать панику из-за Бориса Игнатьевича! Если ему пришлось на время срочно уехать – значит так нужно. Он знает, что делает.

– А если он не сам? – крикнул с первого ряда всклокоченный Гоша. – Если его… того?!

– Давайте без этого. Борис Игнатьевич не мальчишка какой-нибудь. Он и сам кого хочешь… того!

По залу прокатился неуверенный смешок.

– Ну а если бы действительно на Гесера кто-то напал – он ведь сумел бы нам как-то дать знак, верно? Я считаю, что паниковать еще рано. Давайте подумаем спокойно. Кто последний говорил с ним? Айсель?

– Вчера его не было у себя весь день, – вздохнула девушка.

– А до этого?

– Позавчера… он, как обычно, уехал домой за полночь.

– С ним был кто-нибудь?

– Нет, он один поехал, на своей «победе».

– Машину нашли?

– Стоит у подъезда, – хмуро проронил Семен.

– Значит, до дома он добрался. Айсель, Борис Игнатьевич говорил что-нибудь о своих планах? Собирался он встречаться с кем-то, куда-то ехать?

– Ничего такого. Сегодня вот только совещание по плану… должно было быть… – В голубых глазах узбечки снова задрожали слезы.

Андрей рубанул рукой воздух:

– Товарищи, нам нельзя раскисать. Не имеем права! Гесер – самый мощный маг, какого я встречал в жизни, да и любой из вас, я уверен. Он сумеет за себя постоять. Конечно, мы приложим все усилия для того, чтобы его найти, но у нас сейчас есть и другие задачи.

По залу пронесся ропот.

– Как вы уже все, наверное, знаете, у нас сегодня утром состоялась теплая встреча с конкурирующей фирмой с улицы Горького. На вечер у нас запланирована еще одна встреча на площади у Белорусского вокзала. Возможны любые провокации! Товарищи, я не исключаю, что все происходящее – одна большая провокация Дневного Дозора!

Он рассказал собравшимся о сегодняшнем ночном дежурстве в КГБ, о погибшем Темном и о короткой перепалке с офицером Дневного Дозора на улице Восьмого Марта.

– Теперь выясняется, что за последние дни у них исчезли пятеро плюс еще один убитый. Есть основания считать, что его пытали. Конечно, многие из нас только рады, что кто-то проредил ряды этой нечисти. Но подумайте, к чему это может привести? Кто-то организованно убивает Темных! Как бы мы повели себя на их месте? Мы сейчас стоим в одном шаге от полномасштабного вооруженного столкновения, впервые за семнадцать лет, и с нами нет Гесера. Друзья, надо найти этого борца-одиночку и руки ему оторвать, я так считаю. Потому что Договор есть Договор. В общем, это все. Я закончил.

Его проводили аплодисментами, но многие, напротив, что-то гневно кричали сквозь шум. Следом слова попросил Анатолий Матвеев, немолодой токарь с Первого подшипникового завода. Его грубоватое широкое лицо казалось высеченным из гранитной скалы.

– Товарищи, – пророкотал он, сжимая в руке шапку, – Договор – это, конечно, правильно. Договор – это хорошо. Тут я товарища Ярового поддерживаю. Но скажите-ка мне, товарищ Яровой, а по какому такому договору с нашим Борисом Игнатьевичем они расправились?

Зал взорвался криками.

– Погодь-ка! – перекрывая гомон толпы, заревел медведем Матвеев. – Погодь, ты послушай! А я считаю, что это все связано. Ц,ель у них была изначально – Гесер! А вся эта мелкая Темная шушера, которую кто-то неизвестный попятил куда-то, – только пыль нам в глаза. Всего один жмурик – и тот гомункулус. Где остальные, я спрашиваю? Кто-нибудь видел этих тварей мертвыми? Сидят небось сейчас в теплом Крыму, «Массандру» пьют. Да ежели бы и свернули им бошки! Ты спроси любого Темного шишку – разменяет он за самого Гесера шестерых сявок своих? Я тебе скажу, как это называется.

И Матвеев сказал – да так, что у многих в зале запылали уши.

– Товарищ Матвеев, – остановил его Семен, – вы все-таки не в пивной.

– Извините, если кого обидел, – неожиданно мягко проговорил Анатолий, и Андрей с удивлением увидел мокрую дорожку у него на щеке, – а я так скажу: ежели б был сейчас в живых Борис Игнатьевич, он бы нашел способ подать нам весточку. Я с ним вместе знаешь сколько лет в Дозоре? Тебя, товарищ Яровой, и в проекте еще не было. А второго Гесера у нас никогда не будет…

Светлые Иные повскакивали с мест. Целая группа молодых рабочих яростно аплодировала Матвееву, спустившемуся в зал, многие с чувством пожимали ему руки. Да они же готовы прямо сейчас идти бить Темных смертным боем!

– Порядок, товарищи! – Владлена схватила колокольчик и яростно затрясла им. – Давайте придерживаться порядка!

Зал не хотел успокаиваться. Андрей заметил Максима Баженова – его оттерли куда-то вбок, в толпу горячо спорящих комсомольцев. Максим поймал взгляд Андрея и жестом показал, что хочет что-то сказать.

– Иди на трибуну, – тряхнул чубом Яровой.

Нет, покачал головой тот. Тогда Андрей сам подошел к краю сцены и наклонился к Максиму.

– Нужно отправить кого-то наблюдать за штабом Темных, хотя бы издали. Мы должны знать, что они там поделывают.

– Толковая идея.

– Я сам и пойду. А ночью меня пусть кто-нибудь подменит.

– Добро. Удачи.

Максим зашагал прочь, плечом раздвигая ватагу молодежи, скопившуюся в боковом проходе. Интересный тип этот Баженов. Надо бы все же расспросить Гошку, кто это такой и откуда свалился к нам. В любом случае польза от него есть – в отличие от многих тут собравшихся.

На сцену взошел хороший товарищ Андрея – очень немолодой, но еще бодрый Адам Францевич Крыницкий – с аккуратно постриженной академической бородкой, в клетчатом импортном пиджачке, с густою копной абсолютно седых волос. На носу его опасно раскачивалось серебряное пенсне. Адам Францевич был учителем в начальной школе на Волыни, когда его нашел и инициировал заезжий петроградский маг. Случилось это в самом начале Первой мировой войны – Крыницкий был тогда уже семидесяти с лишним лет от роду. Андрей не слышал, чтобы еще кого-то инициировали в таком почтенном возрасте. Стареть Крыницкий перестал; он перебрался в Москву и остался жить здесь в привычном образе старого польского интеллигента.

– Друзья мои, – начал старик, откашлявшись, – очень много эмоциональных слов мы с вами тут сегодня уже услышали, но вот что все ораторы упускали из виду. Мы ведь не в пустоте живем. Не сошелся на нашем городе Свет клином – и Тьма тоже. Если Договор будет разорван – война начнется по всей стране, а затем и по миру.

Адам Францевич обвел пристальным взглядом притихшую толпу.

– Вы оттого такие смелые, что знаете – мы, Светлые, сейчас сильнее Темных. Да, это мог бы быть хороший момент для решающего удара – хотя мы не знаем в точности, какими силами располагают наши оппоненты и насколько существенным может быть урон, который они могут нам нанести; иначе говоря – как много из присутствующих здесь прекрасных молодых Иных будут убиты или покалечены.

Это какой-то дурацкий сон, подумал Яровой. Еще вчера вечером мы думали о том, как проведем ближайший выходной, что купить на ужин и какой обещают прогноз погоды на завтра – а сегодня всерьез говорим о войне и смертях.

– Однако мы с вами забываем, – продолжал Крыницкий, – что там, на Западе, – он взмахнул рукой куда-то на окна, и многие повернули головы в сторону запада, – там, в странах капитала, они сильнее нас. Если начнется новая война, нам придется воевать с половиной мира, и наши Светлые товарищи за железным занавесом будут первыми, кто пострадает. Пока цел заключенный после войны Договор – поддерживается равновесие не только между нашими Дозорами, но и между двумя антагонистичными системами социального устройства. А теперь вопрос: готовы ли мы с вами к такому развитию событий? Советую задуматься. На этом разрешите закончить.

Адам Францевич спустился в зал, опираясь на палочку. Ему никто не аплодировал. В образовавшейся паузе слово вновь взял Андрей.

– Товарищи, давайте сейчас не будем принимать никаких стратегических решений. Мое мнение – нужно провести расследование, и если придется сотрудничать с Дневным Дозором – мы просто вынуждены будем это сделать. Давайте остынем немного. Но при этом, – он повысил голос, – если они решат нанести нам предательский удар, мы должны быть готовы встретить их во всеоружии! Голосуем…

Предложение поддержали с небольшим перевесом.

– На этом заседание давайте считать закрытым, – сказала Владлена, – всех прошу разойтись по своим постам.