Читать книгу Лучше поздно, чем никогда. Памяти моих замечательных воспитателей и учителей - Николай Николаевич Кожевников, Николай Кожевников - Страница 3

Мама и Папа с сыном Колей Кожениковым. 1931 г.

Семейное воспитание ребенка является главным в формировании взрослого человека. Мозг ребенка еще не загружен информацией о нашем мире и впитывает её как губка, с последующим закреплением на всю жизнь. Поэтому воспоминания каждого человека о своем детстве всегда сохраняются до старости в мельчайших подробностях, а усвоенные правила служит путеводной звездой всей жизни. Воспитание ребенка – это целая наука для родителей. Ребенок на первом этапе усваивает образы окружающего его мира, а это, прежде всего, его семейное окружение и отношения в семье. Он видит, как живут вместе папа и мама и берут с них пример. Мне повезло со своими родителями.

Я дружил в детском возрасте с Сергеем, сыном Секретаря Райкома партии и ходил к ним в дом. Был удивлен скромностью комнаты, где стояла этажерка с 30-ю красными томами Ленина. Попросил Сережу показать мне одну из книг. Полистал том, и сказал: «Не интересная книга, написано много, но, ни одной картинки». Сережа ответил – «Папа тоже их не читает».

Я рос и воспитывался в интеллигентной семье. В моей спальне стояла большая этажерка с книгами разного содержания и пополненная после моего появления детской литературой. Папа обучил меня чтению с 4-х лет, и я с удовольствием читал книги с картинками: сказки Пушкина, Андерсена, журнал «Мурзилка», стихи Маяковского и даже просоветские стихи Демьяна Бедного.

Мой папа работал экономистом в Данковском Райисполкоме. Свое свободное от работы время часто проводил со мною. Мы с ним были, можно сказать, в тесных товарищеских отношениях. Я с ним вместе летом ходил купаться на Дон, ловить рыбу на удочку, ухаживать за маленьким огородом при доме, ходил за питьевой водой с маленьким ведерком. Часто брал меня папа при посещении колхозов и совхозов, знакомя с сельским хозяйством. Он никогда не наказывал меня за шалости. Я понимал, что зарплата его ограниченная и не требовал дорогих игрушек и подарков. Вместе с ним к Новому году клеили самодельные украшения для елки.

Помню, как в голодный 1935 год ходили в магазин «Торгсин», покупать муку, из которой мама пекла хлеб. В этом магазине продавались все продукты, как сегодня в Супермаркете, но в обмен на золото и серебро. В обычных магазинах ничего не было кроме водки, то есть за советские деньги купить было нечего. Я тогда не понимал, что стране нужна валюта для импорта станков и оборудования строящимся заводам. Папа сдал крестильные золотые крестики, обручальные кольца и столовое серебро. Я попросил папу купить мне конфетку, купил он 100 грамм карамельных конфет, шоколад я видел только на картинках и за прилавком «Торгсина». Наверное, папа мог, работая в Райисполкоме, достать муку в колхозе или на мельнице, но он твердо соблюдал нравственный закон – «Честь имею». Я на этом примере учился честности. Ему несколько раз предлагали вступить в партию, но он отказывался.

Мама моя в это время занималась домашним хозяйством, огородом, водила кур, и приучала меня помогать в этом.

Фото: Июль 1929год. Тетя Поля, я, Лариса

Первыми моими замечательными учителями жизни и нравственности были мои папа и мама. Их примеру я следовал всю свою жизнь.

Другим учителем в детстве была моя любимая тетя Поля Домбровская – Новикова. Жила она в Мичуринске, куда я с мамой часто приезжали. В Данкове все церкви были закрыты или разрушены. В Мичуринске еще действовал главный Богоявленский собор. Каждое воскресенье тетя Поля брала меня на службу в собор и учила молитвам. По окончанию службы я целовал все иконы и причащался. Мне нравилась красивое убранство церкви и росписи, и я ходил охотно с тетей Полей, которая была глубоко верующей. Дома у нас было Евангелие, сохранившееся от бабушки (мамы моего папы), оно цело у меня и сегодня как наследственная реликвия. Сохранилась и икона Спасителя от тети Поли – наследство от семьи Домбровских. Конечно, в том возрасте я не мог понять сущности православной веры, но от тети Поли я усвоил, что нужно следовать заветам Христа и любить людей. После посещения храма, я задал тёте Поли вопрос – зачем Богу такая большая квартира в виде храма и так много церквей? Тетя Поля ответила – в храме живет его душа, а сам он живет на небе.

В 1935 г. меня определили в детский сад, который находился напротив нашего дома по ул. Урицкого, дом 14 и рядом с огромным парком Райисполкома. Необходимости в этом особой не было, но время было голодное, а детском саду неплохо кормили, а главное, мои родители считали, что меня нужно приучать к коллективу.

Воспитателем была Александра Сальникова, я её помню с благодарностью до сих пор. Она любила детей, приучала к дисциплине и сплоченности. Разучивали с ней песни, водили хороводы. До сих пор вспоминаю хоровод с сопровождением песни «Заинька». После завтрака гуляли в парке, в группе читала нам сказки. Впечатление от детского сада у меня сохранились хорошие, хотя по своей подготовке я был выше моих товарищей, контакты не всегда получались. Но принципы коллектива и дисциплины я усвоил – делай как все, и все будет хорошо.

Еще моим хорошим учителям в дошкольном детстве была соседка по смежной квартире в Данкове – Казакова Анна Степановна, окончившая до революции гимназию. Дверь в наши смежные квартиры не запиралась, и я часто ходил к ней. Детей у неё не было, и ей было интересно общение со мной, как с сыном. У неё сохранилась от прежнего владельца дома купца Смирнова обширная библиотека с книгами в золотом переплете с чудесными цветными рисунками- эстампами мировых художников, каждый рисунок закрывался пергаментной вкладкой. Книг такого качества ни в СССР и ни сегодня никогда не издавалось. Анна Степановна комментировала рисунки и рассказывала мне их содержание. Это было не хуже экскурсии в музей Эрмитажа. Так я познавал изобразительное мировое искусство. Вот такие интересные люди воспитывали меня в детстве. Но моими главными воспитателями в детстве, конечно, были мои мама и папа, поэтому помещаю их биографии.