Читать книгу Божий дар - Николай Кокухин - Страница 4

…Через открытые ворота вхожу в монастырь. Громадный, выложенный белыми плитами двор. Высокие пальмы с изящными ажурными ветвями, похожими на струи парковых фонтанов. Несколько светленьких пластмассовых столиков с такими же стульями – очень похоже на открытое уличное кафе. В центре монастыря храм – стройный, легкий, с цветными витражами. Большой двухэтажный сестринский корпус. «Да, пожалуй, не меньше ста сестер здесь подвизается», – подумал я. – Но где же они?» Это для меня оставалось загадкой – уже минут пятнадцать-двадцать я знакомился с монастырем, однако не встретил за это время ни одного человека. В наших российских монастырях меня непременно остановили бы у входа, спросили бы, кто я, откуда, с какой целью приехал, и на территории обители я бы увидел хоть несколько человек, а тут… никого. «Наверно, час отдыха», – предположил я.

Я прошел в дальнюю часть обители и тут увидел пожилого человека в рясе, который поливал из шланга цветы. Обратив на меня внимание, он положил шланг и широко улыбнулся, как будто встретил старого друга, которого давно не видел и встрече с которым очень рад. Так мы познакомились с отцом Каллиникосом. Мы прошлись с ним по монастырю, отдохнули под одной из пальм, попили чаю… Монахинь по-прежнему не было видно.

– Завтра большой праздник, – сказал я.

– Какой?

– Святителя Николая. В честь перенесения его святых мощей из Мир Ликийских в Бари.

На лице отца Каллиникоса появилось недоуменное выражение.

– Мы не знаем такого праздника.

Этой фразой собеседник меня просто огорошил.

– А литургия завтра будет? – спросил я с замиранием сердца. Пусть на всем Крите я один буду отмечать этот великий праздник – главное, чтобы была литургия.

– Нет, литургии не будет, – произнес отец Каллиникос, не понимая, какое большое огорчение доставили мне его слова.

Я привык, что в Москве, да и по всей России, в этот день храмы переполнены и многие христиане причащаются Святых Христовых Таин.

– А что вы будете служить?

– Утреню.

– И все?

– Да.

Я попытался упросить священника, чтобы он в порядке исключения отслужил и литургию, но… успеха не добился: мой собеседник погрузился в молчание.

Вскоре к нам подошла средних лет женщина, которую, как оказалось, звали Хрисанфи.

– Вы монахиня? – спросил я.

– Нет, я просто здесь помогаю.

Чуть позже к нам присоединилась еще одна женщина, помоложе; ее звали Христина, она заведовала иконной лавкой.

До вечернего богослужения оставалось минут десять, когда мы увидели маленькую старушку в темном платочке, повязанном так, что видны были одни глаза, нос да губы.

– Это матушка Тимофея, – сказал отец Каллиникос, – игумения нашего монастыря.

– Ваши сестры сейчас на послушаниях? – спросил я.

– Нет, все послушания выполняю я сама… – ответила матушка Тимофея, поправляя очки.

– ???

– Потому что я единственная монахиня нашей обители. Еще недавно нас было четверо – три мои сестры во Христе, состарившись, мирно отошли ко Господу. Я тоже готовлюсь к переселению, – она указала глазами на небо, – мне ведь уже под семьдесят.

– Кто-нибудь придет на смену вам?

– Не знаю.

– Хорошо бы кто-нибудь из молодых попросился…

– Оставим этот вопрос на усмотрение Господа и святой великомученицы Марины.

– А для кого же такой большой корпус?

– 17 июля, в день праздника нашей небесной покровительницы, сюда собирается весь Крит. Для этого и построено жилье, но его все равно не хватает…

Вечерняя служба совершалась в нижнем храме. Он был маленький, человек на двадцать-тридцать, в нем царил полумрак. Служил отец Каллиникос, а на клиросе управлялась матушка Тимофея: она сама читала и пела; изредка ей помогал батюшка. В подсвечниках, похожих на большие противни, был светлый песок, как в Грузии или Армении, а свечи – желтые, высокие, утончающиеся к фитильку, точно такие, как в Иерусалиме. Много икон; в основном образы святой великомученицы Марины. Хотя иконы значительно отличаются друг от друга, но имеют запоминающуюся деталь: святая Марина, укрощая диавола, держит его за один из рогов. У нас, в России, эта подробность отсутствует.

Из всех этих замечательных икон выделялась самая древняя; она находилась справа от царских врат. Прикладываясь к ней, я обратил внимание на ряд легких жестяных пластиночек, нанизанных на металлический стержень в нижней части иконы: на них были изображены или рука, или нога, или ухо, или какая-то другая часть человеческого тела. Я догадался: по молитвам святой Марины произошло исцеление болящего христианина, и он принес сюда свою пластиночку.

Иконы святой Марины отличаются друг от друга, но имеют запоминающуюся деталь: святая, укрощая диавола, держит его за один из рогов

Богослужение было кратким, и, выйдя из храма, мы присели за столик под пальмой. День догорал. Лучи заходящего солнца скользили по вершинам холмов, и бледно-зеленые ветви едва заметно колебались под порывами слабого ветерка. Долину пересекли глубокие тени… Разговор зашел о святой Марине – о ком еще можно было говорить в ее обители?! Я попросил матушку игумению рассказать о святой великомученице.