Читать книгу Точка невозврата - Николай Куценко - Страница 4

Его разбудил звук настойчивой вибрации телефона, лежащего в проеме деревянной стенки – старой, еще советских времен, когда понятия не имели о гардеробных и заполняли квартиры громоздкими, неудобными шкафами. Денис помнил эту стенку с самого детства. Только тогда она казалась ему огромной, а сейчас нет. Стенка словно уменьшилась в размерах, потеряв былой грозный вид.

Денис попытался встать, но что-то кольнуло его в висок, будто кто-то забил в голову маленький гвоздик, какое-то время его там подержал, а затем резко вытащил. Еще жутко хотелось пить. Морщась от боли, Денис поднялся с кровати, взял телефон и нажал кнопку вызова. Из трубки раздался взволнованный голос матери:

– Сынок, ты там как?

– Нормально, только встал, – зевая, ответил он и посмотрел в окно. Сквозь запотевшее стекло был виден дом напротив. В нескольких окнах горел яркий свет и шевелились маленькие силуэты людей.

– Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

– Да так… терпимо. Ты чего звонишь-то?

– Я просила тебя не пить вчера, но ты разве слушаешь. И отец просил… – расстроенно проговорила мать. – Тебе же пить нельзя совсем. У тебя проблемы с психикой.

– Да ладно, мам, день рождения все-таки. Юбилей. Немного-то можно.

В трубке раздался сигнал машины, кто-то выругался матом, истошно завыла собака. От этого у Дениса вновь заболела голова. Он оглядел комнату в поисках стакана воды.

– Это ты называешь немного? – Голос матери стал срываться. – Немного, да?

– А сколько я выпил? – Денис вышел в коридор и направился в сторону кухни, по дороге зацепившись за торчащий из шкафа рукав отцовской летной куртки, почему-то влажный. Видимо, отец уже успел побывать на улице, пока Денис спал.

– А ты не помнишь? – не унималась мать.

– Нет. Но у меня голова болит. Бутылку?

– Если бы отец тебя не остановил, то бутылкой бы дело не ограничилось!

– Виски?

– Ты что, не помнишь ничего?

На кухонном столе стояла чашка с крепко заваренным холодным чаем, поверхность которого уже покрылась тонкой прозрачной пленкой. Денис схватил чашку и жадно выпил ее содержимое. Торопливо подцепил с тарелки кусок пиццы с колбасой и кусочками ананасов по краям. Откусив добрую половину, проглотил, почти не жуя.

– Я помню, но не все, – соврал он, пытаясь успокоить мать.

– Денис, ты мне должен обещать, что больше не выпьешь! Тебе нельзя. Понимаешь, сынок?

– Всем, значит, можно, а мне нельзя? – раздраженно возразил он. – У меня работа нервная, мам. Я стресс так снимаю. В продажах – все пьют!

– Ты должен мне обещать, что бросишь!

Денис прошел по узкому коридору к ванной комнате. Открывая дверь, он почувствовал, будто кто-то вонзил ему в щиколотку иглу, таким резким был внезапный приступ боли. Он присел, схватившись за ногу свободной рукой. По полу каталась здоровенная рыжая кошка с белыми пятнами на лбу. Глаза ее, светившиеся недобрым огнем, были каштаново-черными и узкими. – Вот сука! – Продолжая держаться за щиколотку, Денис постарался лягнуть кошку, но та заскочила в ванную.

– Что?! Денис!

– Это я не тебе, мам, извини! Кошка эта… мать ее…

– Мурка тебя напугала?

– Мурка или как там ее, я думал, она уже в деревне где-нибудь. За ногу меня цапнула, тварь.

– Денис, она тебя просто не узнала. Ты раз в год бываешь у нас. Покорми ее, хорошо?

– Да уж, жирная такая. Чем вы ее раскормили-то? Колбасой свежей?

– Порежь ей мяса, в холодильнике лежит, на нижней полке. Блюдечком сверху накрыто.

– Ладно, порежу. – Денис открыл дверь ванной. На стиральной машине сидела Мурка и жалобно мяукала. Денису показалось, что глаза ее поменяли цвет – стали желто-зелеными и уже совсем не злобными. Мурка вильнула пушистым хвостом, спрыгнула на пол и потерлась о правую ногу Дениса.

– Мам, а какие у кошки глаза?

– В смысле?

– Ну цвета какого?

– Да не разглядывала я их, а что?

– Так, ничего. – Денис приоткрыл дверь и, подцепив Мурку за живот мыском ноги, швырнул в коридор. Потом открыл кран и окатил лицо ледяной водой так, что по коже побежали мурашки. – Всё мам, пока, я умываюсь уже. Мне спешить надо!

– Не будешь пить?

– Не буду.

– Обещаешь?

– Обещаю. – Сказав это, он отключился и бросил телефон на свернутое полотенце, лежавшее на стиральной машине. Достал из стаканчика синюю зубную щетку, но, вспомнив, что щетка эта чужая, чистить зубы ею не рискнул. Нанес из тюбика пасту себе на палец и стал водить им по зубам. Паста размазалась, и в ванной комнате запахло мятой.

Щелкнул замок двери. В коридор вошел отец, поставил на пол тряпичную сумку с банками. Включил свет. Мурка бросилась ему в ноги, вытягивая морду и переворачиваясь на спину. Хвост ее распушился и вилял из стороны в сторону.

– Ты куда ходил? – спросил Денис, выглянув из ванной.

– Да варенье тебе принес. – Отец вытащил из сумки литровую банку с поржавевшей крышкой.

– Это малиновое?

– Вроде как да… – Отец повертел банку в руках, поднял перед глазами, всматриваясь в густую бурую жижу.

– Да мы не едим особо. Ты же знаешь Машку…

– Ну сам поешь. Я тебе еще грибков принес. В прошлом году тут опят навалило. Замучался собирать.

– Грибы я поем, спасибо.

Отец достал из сумку другую банку, немного потряс ее в руках, от чего откуда-то изнутри пошли мелкие пузырьки. Сквозь стекло виднелись маленькие грибочки, перемешанные с луком.

– Ты масла добавь только. И с картошкой жареной. Вкуснятина – пальчики оближешь!

– Да Машка не жарит картошку. Ты же знаешь. Она диетическое все готовит.

– Ну сам себе пожарь, – обиделся отец. – Или ты уже и картошку пожарить не можешь?

Денис посмотрел на часы. Время подходило к обеду. Пора было выезжать. Пройдя мимо отца, он заскочил в комнату, схватил свой портфель и вышел в коридор.

– Ты куда? – спросил отец, снимая ботинки.

– Ехать пора уже, пап. Иначе в пробки попаду.

– Да не спеши. Пообедай, чаю попей. Потом уж поезжай. От тебя, между прочим, еще разит. – Отец помахал ладонью перед лицом, словно разгоняя воздух.

– Ничего, у меня есть этот, антиполицай, и жвачка. – Денис сунул руку в портфель и вытащил блистер с таблетками коричневого цвета. Выдавив пару штук, он бросил таблетки в рот.

– Помогает дрянь эта?

– Еще бы! Проводишь меня?

Получив утвердительный ответ, Денис первым двинулся к выходу, оттолкнув ногой присмиревшую Мурку.

Когда он зашел в лифт, ему показалось, что звук открывающихся дверей не такой как всегда. Вчера был другой, более звонкий звук. А этот – какой-то вязкий и приглушенный. Как если бы двери терлись обо что-то несмазанное. Звук явно навевал чувство опасности и тревоги. Денис сделал шаг вперед, оттолкнув отца.

– Денис, что случилось? – испугался тот. – Тебе плохо?

– Да нет. Просто звук дверей очень странный.

– В каком смысле? – напрягся отец.

– Глуховатый какой-то, словно смазка у них высохла.

– Смазка? – Отец наклонился вперед, пытаясь понять, послышалось ему это или нет.

– Ну, вчера у дверей был другой звук, когда они открывались.

– Денис, с тобой все хорошо?

– Ладно, пап, поехали. – Денис зашел в лифт и нажал кнопку первого этажа. Двери захлопнулись, и маленькая кабинка устремилась вниз.

Денису показалось, что свет в лифте довольно странно мерцает. Это было сложно объяснить: он явно чувствовал, что свет изменился, но как именно – не понимал. Свет словно менял свой спектр, что, конечно, противоречило законам физики, которую Денис знал хорошо, впрочем, в последнее время много что им противоречило, особенно в дни тяжелого похмелья. Чтобы не изводить себя мыслями о свете и его изменчивом спектре, Денис закрыл глаза. И тут внезапно что-то пошло не так – лифт будто бы стал разгоняться, но резко остановился и зашатался на месте.

– Вот блядь! – громко выругался отец.

Когда Денис открыл глаза, света в лифте не было. Лишь узкая, едва заметная полоска светилась между дверями.

– Что происходит? – Денис задал вопрос, прекрасно зная на него ответ. Лифт застрял, и скорее всего, на первом этаже. Иначе бы света не было вообще.

– Застряли! – Отец щелкнул зажигалкой, и Денис увидел его небритое постаревшее лицо.

– Как это застряли?! – Сердце начало набирать обороты. Денис тяжело задышал, схватил себя за щеки и стал их щипать, на лбу проступили мелкие капельки пота. – Так нельзя! Мне ехать надо!

Он ринулся к дверям и схватился пальцами за створки, разводя их в стороны.

– Денис, стой, ты же сломаешь их! – попытался остановить его отец, но в этот момент полоска света начала расширяться, заливая пространство лифта. Двери открылись, и Денис выбежал наружу. За ним выбрался отец, потряхивая банками с вареньем и грибами.

Они стояли рядом с машиной и курили. Оба знали, что не увидятся теперь долго, поэтому не спешили отпускать друг друга. Сложив банки в багажник, решили выкурить еще по одной.

– Ты маме только не рассказывай про лифт. Хорошо?

– В смысле?

– Ну, что я напугался там. Неудобно как-то. Взрослый мужик, а повел себя как пацан.

– Да тут кто угодно бы труханул. Я и сам напугался.

– Ну все-таки… не рассказывай. Ладно?

– Хорошо, что мы вылезли, а то, говорят, там подстанция рванула, сидели бы в нем сутки еще, а то и больше. Дядя Витя только что эсэмэску прислал.

– Я бы, наверное, окочурился там. – Денис хлопнул крышкой багажника.

– Да брось ты. В лифте еще никто не умирал.

– Ну, паническая атака тебе была бы гарантирована. А это, пап, зрелище не для слабонервных. Мало бы не показалось.

– Денис, может, тебе уже завязывать с выпивкой? – Отец произнес это очень серьезно. Так, что Денис понял: лучше не спорить. Да он и сам давно хотел завязать, особенно после последнего визита к врачу. Но не мог взять себя в руки: частые перелеты, командировки, встречи с заказчиками изматывали невероятно. А расслабляться по-другому он разучился.

– Наверно, нужно, пап, я уже сам устал от этого. Да и доктор меня ругает все время.

– Давай, соберись, сделай это, сын, – кивнул отец и посмотрел на дорогу. Мимо промчался автобус, набитый детьми. В окнах торчали улыбающиеся рожицы.

– Ладно, пап, обещаю.

Они наконец простились. Денис сел в машину и завел мотор.

Похмелье еще давало о себе знать, но нельзя сказать, чтобы как-то уж сильно мучило. Иногда отдавало в виски острой болью, да, пожалуй, и все. Денис закинул в рот пару мятных жвачек и таблетку антиполицая, надеясь окончательно перебить запах перегара.

Дорога не была загруженной, несмотря на выходной день. Иногда попадались пробки, но они быстро рассасывались, и Денис, прижимаясь к правой полосе, набирал скорость. За окном пронеслась знакомая заправка, потом памятник самолету, сделанный из старого списанного МиГа. Остались позади и крохотные деревушки, в которых жили, наверное, одни только бабки, торгующие у обочины дороги всякой снедью.

Путь постепенно подходил к концу – до Москвы оставалось меньше десяти километров. Иногда ему приходили сообщения из Фейсбука, на которые телефон, лежащий на кожаном сиденье соседнего кресла, отзывался легким побрякиванием. Добираясь до ближайшей пробки, Денис читал сообщение, отвечал на него и швырял телефон обратно. Поэтому сообщения не особо отвлекали его от дороги. Но постепенно пробки рассеялись, скорость движения увеличилась, и Денис увидел, что стрелка спидометра пересекла отметку сто километров в час. Машина гудела, словно радуясь долгожданной свободе. В этот момент телефон снова брякнул – пришло очередное сообщение от старой знакомой. Та спрашивала, как у него дела. Денис, глядя на пустую дорогу, правой рукой нащупал телефон и попытался написать знакомой, что все у него о’кей. Однако сообщение никак не писалось. То есть писалось, но неверно. Пальцы то и дело соскакивали на соседние кнопки, искажая текст. Останавливаться, чтобы ответить, не хотелось – машина шла уже сто двадцать километров в час. Взгляд Дениса метался с дороги на телефон и обратно, иногда задерживаясь на экране телефона дольше, чем на дороге. «Она все равно ведь пустая. Не опасно», – думал Денис, выбирая следующую букву.

Внезапно машину слегка подбросило, словно та наехала на камень или что-то задела. Денис вцепился взглядом в дорогу – ничего, посмотрел назад – тоже пусто. Лишь пешеходная «зебра» мелькнула за спиной. Но на ней никого не было, Денис бы заметил пешехода. Он не все время залипал в телефоне, поглядывал на дорогу и человека точно бы увидел. Вновь бешено застучало сердце, как тогда в лифте. Он провел ладонью по лбу, вытирая холодный пот. Уменьшил скорость до восьмидесяти. Какое-то время ехал молча, словно ничего не случилось, словно и не было этого удара или наезда. Попытался отвлечься, включив приемник и выбрав любимую радиостанцию. На всякий случай посмотрел назад, но «зебра» была уже вне поля зрения.

«Камень, это точно был камень! Или кошка?! Лучше бы камень…» – думал Денис.

Мысль о том, что он мог сбить кошку, была невыносима. Ведь кошка – невинное животное, которое не сделало никому ничего плохого. Если это и правда случилось, не миновать беды. Он съехал на обочину, вышел из машины, закурил. Сигарета подрагивала в пальцах, обсыпая рукав пальто пеплом. Но Денис даже не пытался его стряхнуть – все мысли были вокруг убитой кошки. А еще Денис думал о последствиях, которые это убийство навлечет на него. Он медленно осмотрел машину, но не нашел на ней никаких следов.

– Я не хотел сбивать кошку! Ей-богу, не хотел! Она сама мне под колеса прыгнула, – зачем-то прошептал он, хотя рядом никого не было. – Я сделаю кошкам пожертвование, и все обойдется.

Как только он подумал о пожертвовании другим кошкам, напряжение немного спало, зато другая, непонятно откуда прилетевшая мысль ворвалась в голову, нанеся следующий тяжелый удар.

«Там была “зебра”? Но разве кошки ходят по “зебрам”?!» – подумал он и сразу решил, что, конечно, нет. Ходят люди… коих, однако, он там не видел. По крайней мере, взрослых людей точно не было. Он бы заметил. И тут пришла третья, окончательно добившая его мысль: «А если ребенок?!»

Да, он мог сбить ребенка и не заметить этого. Ребенок маленький. Перебегал по «зебре» дорогу, а он его сбил. После чего ребенок мог оказаться на обочине и пропасть из виду. Эта мысль, словно кол, пробила мозг Дениса, вызвав приступ сильнейшей паники.

Денис прыгнул в машину, выехал на дорогу, вдавив газ до упора. Затем развернулся через сплошную и помчался к злосчастной «зебре». Через пять минут он был на месте.