Читать книгу Беспокойная жизнь попаданца Гены, рептилоида 0-19 - Николай Лебедев - Страница 2

Плюг отчетливо знал, что его Вселенная – это пузырь.

Еще он точно знал, что живет в 13 501 471 993 году от рождества Вселенной.

И абсолютно точно знал, что ему уже нет места на планете, на которой он скоротал последние пять лет. Почему? Давайте вместе и разберемся в этом. Итак!

Он с треском провалил последнее свое задание. Все бы ничего, если бы это задание не было связано с безопасностью его планеты. И вот его уютного гнездышка уже нет. Раз – и нет. Испарили его мерзкие ублюдки из соседней галактики. А он был не в силах этому помешать, так как находился в это время под действием сильнейшей психотропной таблетки, раздобытой накануне и тут же им освоенной. Одним словом, прозевал он этот самый: «раз – и нет».

И что он имеет сейчас? Раздолбанный звездолет из предпоследней строчки вселенского рейтинга надежности, лет пятьдесят тому назад насильственно снятых с производства под давлением возмущенных потребителей. Хотя именного этого транспортного средства и достоин такой отчаянный придурок, которым он сейчас являлся. Вооружения – нет. Как так? Такое крутое ржавое корыто и без пушек? Были пушки, но он их давно уже загнал на небольшой барахолке на окраине галактики, названия которой уже не помнил. И что поимел взамен? Горстку монеток, которые тут же просадил в местном казино, кишащем хвостатыми рептилоидками и мерзкими рожами таких же хвостатых местных бандитов. Здорово проигравшись, он поспешил домой, неожиданно вспомнив о своем задании.

«Вот оно мое оправдание случившегося с незадачливой планетой, – подумал он, успокаивая себя из-за потерянного навек крова, – не было у меня оружия в тот момент. Имеется в виду момент: «раз – и нет». А если бы оно и было, так я все равно тогда был под таблеткой».

Он поковырялся в носу.

«Ух ты, у меня руки есть», – он оглядел их со всех сторон, искренно удивляясь увиденному.

«Две», – сосчитал он их и, наверное, улыбнулся. Хотя, может быть, это был просто нервный спазм.

«И ноги – две, хвоста не видно, может быть и есть», – сделал он промежуточный вывод, прекратив через пару минут тщетные попытки заглянуть себе за спину.

«Ноги есть, руки есть, значит, я – гуманоид. Правда осталась неопределенность в отношении хвоста, но это мы быстро выясним», – подумал он.

Чертова таблетка не давала ему сосредоточиться.

С трудом отыскав в своем хозяйстве какую-то блестящую железку, в которой можно было увидеть свое отражение, он чуть не упал в обморок. На него смотрела сизая от небритости длинная удивленная харя с мешками под глазами. Придя немного в себя, он догадался, что смотрит на свое отражение в круглом блестящем чайнике.

«Ёшкин кот! – подумал он о нужной железяке, – Вот он и нашелся. Не прошло и полгода. Теперь можно и горячей водички с ароматной травкой похлебать. Вместо этого опротивевшего спива с планеты…Забыл». – Он с отвращением пнул вторую початую бочку с выдохшимся пойлом.

«Так, как же быть с хвостом?» – он попытался настроить чайник на изображение своего зада.

«Ну и пес с ним. Пусть болтается, если есть», – эксперимент с чайником не удался.

Таблетка начала со страшной силой закруглять свою работу. По всей видимости, заканчивались пять часов гарантированного в инструкции беспробудного кайфа.

«Зря я тогда так легкомысленно выбросил в мусорный бак объемистый том с приложением к инструкции, подробно описывающий побочные действия таблетки», – мелькнула в его голове трезвая мысль.

Вместе с недобрым событием, вызванным окончанием его пребывания в чудной отключке, вызванной действием запрещенного закон средства, начали всплывать воспоминания. Почему-то совсем неприятные. Нет, не о потерянной планете, а что-то совсем уж зловещее.

«Вот же я попал! – воспоминания возникли вдруг, застав его врасплох.

– Черт, – выругался Плюг вслух. Хотя, возможно это слово звучало и не совсем так, но смысл вполне соответствовал ситуации. А ситуация заключалась в том, что он слинял. Слинял втихаря с планеты, где накануне проигрался в дым. Да еще и задолжал кругленькую сумму местным бандюгам.

– Плюг, ты где? – раздался вкрадчивый голос в его коммуникаторе.

Плюг вздрогнул от неожиданности, поздно сообразив, что не отключил его накануне.

– Я здесь, – ответил он, стараясь изобразить шум местного кабака со ставшей ему уже противной планеты, на которой он только что проигрался.

– А мы понимаем так, что ты совсем не здесь. И морочишь нам голову. Это же очень просто, вычислить твое местоположение. Согласись, было бы намного лучше, если бы ты пришел к нам сам.

– Скоро буду, – соврал он, спешно отключил коммуникатор и начинал лихорадочно рыться в кипе бумажных носителей информации.

«Вот никогда я не думаю наперед, – с досадой думал он, – вот на кой хрен я продал свой супер букинг! Сейчас бы кнопочки понажимал и быстро сообразил, в какую тихую норку можно залезть и пересидеть в ней недельку другую. Искать его по предыдущему месту жительства, куда они могут нагрянуть, бесполезно. Одна пыль осталась. Остается тогда у них только одно – выпотрошить информацию из его приятелей».

Он перебрал их всех в памяти и понял, что это дохлый номер. Не получится узнать от них ничего дельного. Такие же конченые дебилы, как и он. Плюг немного успокоился.

«Эх, надо было взять у них тогда аванс за сверхурочную работу!» – поздно подумал он о своей нанимателях я его уже бывшей планеты.

«Нашел, – радости его не было предела, – Нашел я эту чертову карту».

Когда-то очень давно он ее автоматически спер в лавке старьевщика, торговавшего никому не нужным товаром. И вот она неожиданно пригодилась. Бортовой капутор сразу во всем разобрался. И выбрал, что ни на есть самое нужное для Плюга место в галактике, названия которой он так не смог перевести. Что-то про «путь» куда-то.

«Хрен с ним, «путь» так «путь», ему, не все ли равно. Так, – деловито подумал он, – надо, как водится, и имя свое сменить. Что-то нынешнее ему неожиданно разонравилось. Что же придумать?»

Мыслительный процесс сейчас сильно его напрягал.

«Точно контрафактную таблетку подсунули, – возмущался он про себя, потирая гудящий от напряжения лоб. – А назовусь ка я, пожалуй,…Чайник», – подумал он, не найдя другого подходящего имени. И с любовью погладил свой затерявшийся во времени блестящий трофей.

«Синенькая», – с удовольствием подумал он, подлетая к своему временному убежищу. И тут же, как водится, был обстрелян местными аборигенами из допотопных снарядов большой дальности. Но они, как ни странно, попали.

– Вот и конец, – проскрипел в последний раз умный капутор, отключаясь. Хотя Чайник мог поклясться, что первая буква его приговора звучала как «п», а последняя – как «ц».

«Вот пальнуть бы им в ответ пару раз, мало бы не показалось», – подумал он мстительно, но тут же вспомнил, что нечем.

Тогда он вручную начал уводить свою посудину вдаль от беспокойного места, похожего на кривые песочные часы.

«Керосин на исходе, – взглянув на индикатор топлива, подумал он, – вот дьявол»!

Как же ему здорово повезло, что он тогда не подал руль направо. Иначе бы его ждала бесконечная пустыня и полупустая бочка со спивом. Но пронесло, и еще немного пролетев, он умело плюхнулся недалеко от местного поселения аборигенов на другом континенте. Привычным движением он приладил к уху незаменимый в его бесконечных странствиях переводчик–транслятор языка, способный переводить любую чушь, когда-либо выпускаемую по ветру разумными существами. И направился к населенному пункту.

– Слушай, Вась, а чего это он себе на ухо серьгу нацепил, – были первые осмысленные им слова, произнесенные одним из аборигенов, подходящих к нему, – не голубой ли?

– Да нет, голубые так не одеваются. Москвич, наверное.

– А рожу ты его видел? – спросил второй у первого, с трудом фокусируя резкость. – Что-то она мне кого-то напоминает.

– Агронома нашего?

– Да нет. По телеку я этого видел третьего дня. Друг, а это не твой трактор за околицей валяется?

– Мой, – честно ответил Чайник, а про себя подумал: «Как же я мог забыть включить маскировку!»

– Вспомнил! Гена, точно Гена. Привет Гена, а я – Вася. А этот дебил – мой товарищ Федя.

«Ну, Гена, так Гена, – подумал Чайник. – Вот и разобрался я с этой шарадой. Местное мнение надо уважать. Им, аборигенам, виднее».

О событиях нескольких последующих дней Гена не помнил ничего. То есть почти ничего, поскольку обрывки воспоминаний иногда мелькали у него в голове. Но уж больно фантастические.

Вспомнилось, как он вместе со своими новыми приятелями сидели на завалинке и пели тягучие песни о главном. Пели, конечно, они, а он, не зная слов, протяжно подвывал в такт красивым мелодиям.

И еще вспомнилось, но уже совсем непотребное. Как полуголые деревенские девки без трусов прыгали через костер возле его дома. Гена вечерами сильно мерз, поэтому был вынужден, если позволяли силы, палить его каждый вечер. Грелся он так.

Очень скоро в местном магазине закончилось вкусное земное пойло, и Гена попробовал на свой страх и риск угостить своих новых друзей керосином из бака с горючим. Керосин пришелся всем по вкусу.

– Отличный самогон, – сделал свое авторитетное заключение абориген Вася, – забирает!

К концу второй недели он перезнакомился уже со всей деревней. Затем с соседней и еще несколькими в округе. Народ шел к нему толпой, звеня трехлитровыми банками. Многие, не в силах донести ценнейший груз до дома, оставались тут же. Подтягивались люди и из местного райцентра. Таким образом, к концу первого месяца своего пребывания в этом диком мире, он стал уже местной достопримечательностью.

Да, вспомнилось, вдруг. Хвост свой Гена к концу второй недели на Земле обнаружил. Тот, как оказалось, все время торчал у него именно оттуда, откуда и должен был торчать. То есть – из его жопы.

«Ну, значит не судьба, – философски подумал он, – Буду теперь рептилоидом».

«Какая же у них высокая толерантность, – подумал Гена о людях. – Пофиг им на мой хвост и морду. Хотя, я и не на такие рожи успел уже здесь насмотреться».

И все бы ничего, но местные дети настойчиво требовали у него построить для них качели. Даже угрожали расправой в виде отрубания хвоста. Пришлось им уступить, в качестве культурного обмена.

Но все хорошее, когда-то заканчивается. Закончился самогон и у Гены. И вот тут у всех началась ломка.

С приходом ломки на него накатили беспокойные мысли о своей будущей судьбе, поскольку его звездолет был в конце второй недели его пребывания здесь обнаружен местными сборщиками металлолома и успешно ими утилизирован. Уцелел только бесполезный бортовой пластиковый капутор. Любимый его чайник тоже свистнули.

Общение с местной публикой складывалась как нельзя лучше. Небогатый и легко запоминающийся язык. На первых порах его немного смущало то, что его переводчик очень часто глючил. Лишь немного погодя он понял, что эти глюки были связаны отнюдь не с болезнью его электронного партнера. Оказывается, это были, всего-навсего непереводимые идиомы, которые людям полагалось вставлять в свой разговор. Как для связки слов, так и по отдельности. При желании можно было вообще заменить одним словом целое предложение или эмоцию. Положительную или отрицательную.

«Хорошая придумка. Надо выучить и научиться правильно применять эти нужные слова», – подумал он и начал грамотно вставлять их в разговор. После чего весь народ его уже окончательно зауважал.

Хочется заметить, что его и до этого уже уважали. Ведь как иначе можно было расценить тот факт, что ему, по прибытию на Землю, выделили ничейный сарай на окраине села. Похожий как две капли воды на те, в которых жили его новые друзья.

А потом он починил единственную колхозную молотилку, и тут началось! Поутру к нему заявилась целая толпа относительно трезвых односельчан и предложила должность председателя колхоза.

– Наш-то уж второй квартал не просыхает, сволочь. Трудодни никто не отмечает. Отчеты наверх не сдает. Оттого и премии нет. Выручай, ты же технически грамотный, справишься.

Гена был тогда безмерно удивлен, так как этот монолог произнес друг его Василий, который даже трезвый больше трех слов в минуту не произносил. Правда, дополнительные «связки» звучали сейчас в его разговоре как барабанная дробь через каждое слово, а иногда и чаще.

– И что это за работа такая? – спросил он с подозрением на подвох.

– За девками незамужними бегать, хвоста всем крутить за невыполнение плана, отчитываться потом перед начальством.

– А можно сразу в начальство податься, чтобы хвосты не крутить? – с надеждой задал он вопрос.

– Можно, но нужно, чтобы тебя заметили, – ответил мудрый Вася, сворачивая самокрутку с махоркой.

«За девками бегать, это еще туда-сюда, но хвосты крутить! Нет, эта работа не по мне, да и что это за такое – «хвосты крутить» я не знаю. Наверное, очень не престижное занятие. Да и больно, – он с любовью посмотрел на свой, – Нет, точно откажусь. Лучше, пока лето, грамотой овладею».

Училка ему попалась добрая, единственная в их большом селе, и никем не обласканная.

«Нет, – подумал он тогда, – никаких тесных отношений до тех пор, пока не разберусь что здесь к чему».

– В город хочешь податься? – обиделась она. – Ну да, там, таких как я, хоть пруд пруди. А у меня тепло, и осень уже не за горами. Не передумаешь?

Гена не передумал, но в город не подался.

«Засвечусь я там, как пить дать, – подумал он, и остался на селе.

– Слышь, Вась, а что у вас начальники делают? – спросил как-то Гена своего приятеля.

– А ничего они не делают. Сидят в своих кабинетах и посылают всех на …

«Вот такая работа мне точно нравится», – размечтался практичный рептилоид.

– Паспорт тебе надо новый справить, – заметил его друг Василий, когда они оформляли трудодни у второго его друга – Феди, нового председателя. – Твой-то вместе с трактором утерян. Зараза, вот встречу я как-нибудь этого Макара и ноги ему пообломаю. Позарился, хрен собачий на чужое добро!

– Получите и распишитесь, – сказал Вася, смотавшись на два часа в местную шарагу, изготавливающую визитки. – Вот тебе сразу два: отечественный и заморский.

– А на хрена мне заморский? – спросил Гена, вертя в руках красные книжицы паспортов с крупными на надписями «СССР» на обложках.

– Старые образцы, согласен, – виновато сказал ему друг, – но новые даже Госзнак еще пока не напечатал. Бери, бери, – добавил он, видя, как его друг с сомнением вертит в руках иностранный паспорт. – Дурной, а вдруг за границу захочешь податься? Сейчас все туда хотят, особенно в Штаты. А на хрена, спрашивается? Бери, мне все равно его в нагрузку всучили.

За границу Гене совсем не хотелось ехать, а тем более в Штаты. Поскольку именно над ними помяли его звездолет. Поэтому, он разорвал заморский и затоптал обрывки в осеннюю грязь.

От трудодней его скоро освободили. Дело было в том, что собирая в мешки выкопанную трактором картошку, он так интенсивно работал своим хвостом, что засыпал соседние грядки.

– Да отрежь ты его на хрен, – советовали ему сердобольные сельчанки, – мешается же. Что за мода у вас в столице пошла. Сесть, не встать.

«Нет, хвост свой я точно не отрежу, – отвечал он им мысленно, – дорог он мне как память. И вообще».

И вот теперь от тоски и безделья он начал чинить всяческую деревенскую утварь. К этой работе он был привычен, да и похвалы осчастливленных сельчан были ему по душе.

Дни бежали. Бежали по окрестным деревням и слухи о чудесном мастере, поселившимся в соседней деревне. Бежали, бежали, пока не добежали до райцентра.

– Гена, выходи, – раздался как-то взволнованный крик Васи под окном, – в сельсовет тебя требуют. Начальство из райцентра звонит.

– Хорошие кадры нам нужны, – сказал ему человек в трубке. – Слышал я, что ты и с людьми умеешь разговаривать, и руки у тебя торчат оттуда, откуда надо. Давай ка ты к нам. Завтра в двенадцать будь в администрации.

«Будь так будь, – подумал он с воодушевлением. – Наверное, в начальники зовут».

И вот он уже сидит на деревянной скамейке в здании с серьезной вывеской – «Администрация» и заполняет анкету о приеме на работу.

С фамилией именем и отчеством все было просто. Достал новенький паспорт и аккуратно переписал все как есть.

Но чем дальше, тем сложнее. Он надолго задумался над тем, как ему втиснуть в узкую и короткую графу «год рождения» одиннадцатизначное число.

– А ты пиши только последние две, – помог ему детина в приемной. С синими татуировками по всем незакрытым футболкой и джинсами частям тела. Помолчал немного, разглядывая Гену, а затем спросил:

– Слышь, а ты где такую пластику сделал? – спросил он, с одобрением рассматривая лицо Гены, – Круто. В Москве, наверное, да? Дорого обошлась? Пиндосы, небось, технологию завезли, они могут. Вот бы тебя нашим браткам показать, закачаются. Натуральненько. Можно пощупать?

– Не стоит. А ты сам то, что здесь делаешь, – спросил он вежливо, не забывая при этом вставлять в нужных местах междометия.

– Да вот, забашляли братки должность мне хлебную, вот и торчу здесь уже два часа как шпала.

В графе «национальность», Гена, долго не раздумывая написал «рептилоид», а в графе «место жительство» – «сарай на окраине села Смирновка». Подумал немного и дописал – «комфортабельный».

В графе «служба в армии» он поставил прочерк. Еще бы. Если бы он начал перечислять все места, планеты и галактики, где он когда-то служил наемником…«Да уж, лучше не заполнять», – трезвая мысль пришла вовремя.

Детина за два часа, проведенные ими в приемной, успел ему основательно надоесть. Хотя, при заполнении последней графы с текущей датой, Гена слегка замешкался.

– Забыл, братан? Случается. Пиши – 93, месяц сентябрь, число сам придумай какое-нибудь. Я вот не знаю, на кой оно мне. Знаю только, что понедельник, поскольку только по понедельникам у меня голова болит. Меня, кстати, Николай зовут. А для друзей я – Колян. Если что пойдет не так, обращайся.

Анкету секретарша приняла, даже не взглянув на нее. И кивком головы указала ему на дверь с вывеской «Глава».

– Вот именно такого работника нам и не хватало, – заявил Глава, разглядывая Гену со всех сторон, – А то все думают, что у нас одни только ангелы здесь работают. Обнаглели совсем уже со своими бесконечными просьбами, – Глава улыбнулся, а Гена стал главным по приему жалоб.

В предвкушении ответственной работы, Гена грозно сдвинул брови, изобразив на лице сиюминутную свою готовность, немедленно ставить обнаглевших ходоков на место, а Глава вытащил из-под стола большую четверть самогона.

– А теперь давай пока по маленькой, за знакомство – сказал Глава, разливая с верхом мутную жидкость по граненым стаканам, – а уже потом ты по всем правилам проставишься за первую зарплату. Я же все понимаю. А теперь давай на посошок и я кабинет твой покажу. Предыдущее священнодействие повторилось буквально через минуту.

Кабинет Гене очень понравился. Стол, стул, полка. На полке – тощая папка с надписью «входящие», телевизор.

«Вот здесь я и буду сидеть, и посылать всех на …, – подумал он с удовлетворением за свою значимость на Земле. И с нескрываемым любопытством начал изучать земную технику, о которой ему недавно рассказывал Вася.

– Работает, не беспокойся. Я вот что сейчас подумал, – сказал Глава бодро, – а сгоняй-ка ты прямо сейчас в нашу бухгалтерию и получи свою зарплату, что тянуть-то.

Народу в его конторе работало немного. Шеф, он, секретарша, бухгалтерша, дворник и его новый друг Колян. Поэтому, он сгонял в местный магазин и, недолго думая, взял ящик спирта «Рояль». Шампанского для девчонок брать не стал, справедливо рассудив, что если оно понадобится, то он сгоняет снова. Кроме соленых огурцов, кильки в томате и ирисок на полках ничего не было, поэтому он взял все то, что предлагалось.

– А я вот от зарплаты отказался, на кой мне эти гроши. И без нее заработаю сколько надо, – сказал Колян, когда они всем трудовым коллективом выпили по первой.

– Ты молодец, – похвалил его Шеф за организованный Геной стол, – правильно мыслишь, по-пролетарски. Лучок вот только репчатый забыл.

Сказал он это и затеял длинный монолог о политике.

Бесконечные междометия не давали Гене сосредоточиться, чтобы понять о чем, собственно, идет речь. Одно было только понятно, что какие-то сволочи развалили наше государство и убили к чертям экономику.

– Да, попали мы все! – в заключении сказал Шеф и тогда Гена понял, что попал на планету попаданцев. Или, в крайнем случае, в государство такое вот.

Гуляли они долго и шумно. Шампанское не пригодилось. Всех ходоков в этот день Гена, как и положено было ему по должности, отправлял в пеший сексуальный поход.

Работа в Администрации ему поначалу очень понравилась. Сиди и посылай. Смущало только то, что он увидел недавно по телевизору. А по нему показывали огромные толпы людей с лозунгами, а также других – с автоматами. Его столица гудела от недовольства. Горел главный дом его страны, превращаясь из белого в черный. Полный хаос.

Очень скоро народные волнения докатились и до его родного села. Как-то к нему в кабинет ввалилась целая толпа не очень хорошо одетых и дурно пахнущих мужиков. Гена подумал было предпринять очередной свой посыл, но неожиданно признал их вожака.

– Вась, какого…?

– Да ты что, ничего еще не знаешь? Переворот у нас наметился. Вот, пришли с тобой посоветоваться.

– Телек сдох, две недели уже ничего не знаю о внутренней политике государства.

– Да хрен с ним. Хотим направить тебя депутатом в Госдуму.

– А на…, – начал было он, но быстро сообразил, что погорячился.

– Давай, давай, не ленись. Партию сделаем, я вот уже и голоса сейчас собираю по деревням. Все тебя хотят в главные. Название даже мужики придумали: «Вставай, деревня!»

– Хорошее название, креативное, – оценил Гена инициативу, – А в чем суть работы то этой? Ох, чувствую я, что вы меня в какое-то болото тяните, родимые.

– Не дрейфь, прорвемся. Говори там как можно больше, выступай все время и критикуй всех подряд.

– А говорить-то чего?

– Все что хочешь говори. Что у тебя в жизни наболело. Можешь невпопад и не по делу. Ругайся в свое удовольствие. Если совсем невмоготу, то дерись. Хотя…Ну, ты сам поймешь по ситуации. Все, вперед, в Москву!

Не прошло и двух месяцев, и вот он уже полноценный член Парламента. Руководитель комитета по межрегиональным связям. Работа ему понравилась даже больше, чем прежняя. Не надо было каждый день появляться на рабочем месте, а сказаться, например, в командировке по работе с электоратом. Что он честно и делал, раза два в неделю зависая дня по три с мужиками в родной Смирновке.

Коляна он взял с собой в Москву. Хороший парень, хотя и бывший бандит.

Неудобств он также никаких не испытывал. В Москве ему выделили служебную квартиру и персональную машину. Завтракал и обедал он в парламентской столовой почти что на халяву. На родине сердобольные мужики поставили ему в сарай печку. Чтобы не мерз их народный избранник на заслуженном отдыхе. Красота!

Гена, по рекомендации своих деревенских избирателей, выступал подолгу и часто. И очень скоро его морда вовсю замелькала в прессе. Пошли статьи и интервью с его участием. «Вот он – лидер новой формации, – орала желтая пресса. – Настоящий мужик, правду матку в глаза режет так, что не горюй. Демократ!»

Критиковал он все и вся часто и был неоднократно за это бит. В Парламенте и в темных переулках Москвы.

Но сколько не говори правильные слова, а народ, почему-то, ждет от тебя реальных дел. И он начал думать.

– Фантастика, – сказали ему коллеги по фракции, когда он предложил идею интернета и мобильной связи, – денег на эти буржуазные фокусы в бюджете нет.

И тогда он придумал. Написал в рамках своего комитета программу об оказании инопланетной помощи страдающему от нехватки денежных средств родному государству и отослал ее на утверждение. Деньги выделили на ура, предвидя скорый и неминуемый их распил. Как ни странно, но полуживые научно-исследовательские институты быстренько соорудили на коленке соответствующий цели аппарат и оперативно отправили радиосигнал в небо. Братьям по разуму.

«Как же я мог так бдительность свою потерять?! Вот ведь попал, так попал!», – в отчаянии думал Гена, получив скорый ответ из Большого Космоса.

А ответ представлял собой звонок по вертушке и звучал он примерно так:

– Здравствуй, Плюг. Заждался? Куда нам можно подъехать?

И вот тут его охватила паника.

– Колян, выручай, друг!

– Своих звать?

– Зови всех. Да, и прихвати еще пару ветеринаров.

– Будет сделано, жди.

Дальнейшие действия выглядели как сцены из дешевого боевика. Нежданные друзья Гены подкатили на тачке к крутому кабаку в центре столицы, где их увлекла за собой внутрь расписная компания Коляна.

Пили много и шумно до тех пор, пока могучие тела пришельцев не оказались под столиками. Затем их очень аккуратно извлекли из-под них и со всевозможными почестями перевезли на пустырь под Бутово. Там компанию уже ждали ветеринары со своим незамысловатым оборудованием. Тщательно провели экспресс анализы на предмет отсутствия у клиентов вируса ящура и прочих вредных болезней. После чего, запихнув наполовину бесчувственные тела в уютную клетку, сделали свои выводы:

– Хорошие крокодилы, упитанные, – поставили компетентное заключение дипломированные ветеринары, – вот печень им немного подлечим, и можно определять. Из цирка, говорите?

– А вот этого больше нельзя, – главный ветеринар вытащил сигарету из пасти одного из них, пытающегося закурить. – Нельзя!!! – и помахал пальцем возле его морды.

– Вы не будете против того, если мы их разденем и приведем, так сказать, в подобающий вид? – спросил второй специалист по крупным рептилиям.

– Делайте все то, что считаете нужным, – ответил Колян, распихивая добытые трофеи бандитов по своим карманам.

– Слушай, – обратился он уже к Гене, – а куда их определить то?

– А где у нас ближайший зоопарк? Ага, вот туда и определи. Проверь только, чтобы кормежка была хорошая, а то сдохнут еще с непривычки.

– А где она хорошая то, кроме Думы вашей? Везде дерьмом кормят. Хорошо, я там поговорю, чтобы не обижали. Добрый ты. Куда сейчас подашься?

– Хочу их трактор найти. Знаешь, такая железяка неземная, не видел?

– Конечно, видел. Космический корабль, что ли? Мы недавно его приметили в Котельниках. Собирались уже пиндосам толкнуть за бугор.

– Не надо пиндосам. Отдай ее мне.

– Заметано, приятель. Забирай. Куда ее тебе доставить?

– Куда, куда. В Смирновку, конечно.

– Слушай, я, как только получил от тебя сегодняшнее задание, услышал пренеприятнейшую новость.

– ?!

– Пасут тебя, Гена. Кто не знаю, но явно, какая-то секретная служба.

– Отечественная?

– Вряд ли, скорее наоборот. Ведь это местная мне наколку эту дала. Линять тебе надо, Гена. Срочно.

– Понятно. Встретимся на нашей родине через неделю. Ну, давай.

Все это было сказано на простом русском языке, который сызмальства знает каждый деревенский житель и тем более чиновник на его Родине.

Затем была Смирновка и долгие проводы. Такого стечения народа еще никогда не видело маленькое сельское поселение землян на отшибе Московской области. Провожали Гену в долгий путь и все соседние села, а также большое начальство из райцентра. Пели грустные русские песни, пили вкусный деревенский самогон. Печалились все, одним словом.

В разгар этого печального веселья подкатила съемочная группа из Москвы. С предложением к Гене.

– Хотим художественный фильм снять, – сказали они, – по следам одного популярного мультфильма. Сейчас у нас пока идет кастинг. Не хотите на роль главного героя?

– А какой бюджет намечается? – заинтересованно спросил практичный Федя.

– Да пока никакой. Спонсора подбираем, – ответил главный группы, и хищно сверкнул империалистическим глазом матерого разведчика.

– Тогда вы ошиблись адресом. Но поскольку уже приехали, присоединяйтесь.

«Как же мне больно покидать своих новых друзей, – печально думал Гена, из глаз которого сочились кроко слезы. – Ведь только обрел я свою уютную родину, и вот! Но я обязательно сюда вернусь! У меня еще должок кое-кому остался».

Простой деревенский люд вокруг плакал вместе с ним. Плакали все, даже первая его учительница по русскому языку.

Но одну мысль он четко усвоил – нужно всегда быть честным и открытым, и говорить лишь только то, о чем думаешь. Простым народным языком. И тогда народ к тебе потянется.

Он залез в новенький звездолет, и дал по газам.

– Он улетел, но обещал вернуться! – из глаз аборигена Василия скатилась суровая мужская слеза.

Вот и конец первой и печальной истории.