Читать книгу Фабрика отклонений - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 3

Молодые оперативники вошли в кабинет ровно в десять утра. Гуров ерзал в неудобном кресле, которое для него организовал Крячко, и читал рапорта оперативников по результатам поквартирного обхода.

Кулаков сегодня был без формы. Гуров мельком глянул на старшего лейтенанта и отметил хорошо развитую мускулатуру. Владик Рязанцев снова щеголял в своей легкомысленной курточке, но Лев Иванович решил не исходить желчью по этому поводу. В конце концов, не его это дело. Эта курточка или иная – данное обстоятельство не играет никакой роли в работе оперативника. Если уж быть честным с самим собой.

– Садитесь, не стойте столбами, – велел Крячко, шумно двигая стулья, звеня стаканами и чашками в шкафу, потом громко спросил: – Лев Иванович, сразу парней озадачим или сначала песочить их будем?

Сыщику было понятно, что Станислав нацелился послать кого-то вымыть чашки и чайные ложки, чтобы попить с утра кофейку. Сейчас это, по мнению Гурова, было не совсем уместно, но делать замечание полковнику в присутствии двух лейтенантов он не стал. Однако Крячко включил какое-то шестое чувство и сам все понял. Он со вздохом выбрался из недр шкафа и захлопнул дверку.

– Очень даже плохо, ребятки, вы отнеслись к нашему заданию, – заявил Станислав, вытирая руки носовым платком. – Бумага, которую сейчас Лев Иванович читает, не более чем отписка. Нам совершенно не нужно, чтобы дело пухло от количества абсолютно любых бумаг. Нам результат требуется, реальные зацепки.

– Из всего вороха рапортов что-то конкретное имеется лишь в двух, – добавил Гуров. – В них упомянуты старик-астматик, целыми вечерами сидящий на лоджии, да подслеповатая бабулька, которая кого-то приняла за своего внука. Опросить повторно и очень тщательно обоих!

– Уже, – тихо и веско ответил Кулаков. – Вчера мы с Владом там были и опросили шестерых жильцов в двух домах, которые выходят окнами на эти развалины. В том числе двоих жильцов, которых не было дома на момент проведения поквартирного обхода.

– Да? – Взгляд Гурова потеплел. – Хорошо, давайте результаты.

Кулаков вытащил из папки несколько листков с объяснениями жильцов, протянул их полковнику и сказал:

– Если разрешите, то я сначала на словах, товарищ полковник. Убежден, что никто ничего конкретного не видел. Мы проверили пять показаний, в которых упоминаются незнакомые мужчины. Все они имеют подтверждение. В двух случаях это были работники местного ТСЖ, в трех – родственники и знакомые других опрошенных людей. Следователю доложим сегодня, а уж ему придется принимать решение о проведении следственных действий.

– А вам, значит, все и так ясно? – спросил Крячко.

– Никто из опрошенных людей не видел убийцу, – подтвердил Рязанцев. – Задания агентуре раздали, информацию по районам запустили. Ждем приказаний.

– Опа! – Крячко насторожился, прислушиваясь к гомону за стеной. – Виноват, там мои участковые, кажется, собрались. С вашего позволения… – Станислав разве что каблуками не щелкнул.

Гуров проводил взглядом его широкую спину. Позитивный все-таки Крячко человек. Чтобы он пришел на работу в скверном настроении, был не в духе, ворчал, психовал? Такого Гуров не помнил.

Да, Стас мог молча просидеть весь день, погрузившись в себя, неохотно отвечать на вопросы. Но в основном он был весел, находился в приподнятом настроении, как будто именно сегодня все самое важное для него и свершится. Лейтенанты тоже посмотрели Стасу вслед немного удивленно. Тот шел инструктировать участковых с видом спортсмена, верящего в то, что он сейчас выиграет олимпийское золото.

– Так, ребята, – отложив бумаги и сцепив пальцы на коленях, начал Гуров. – Давайте пробежимся по версиям. Берите ручки и бумагу. Сейчас мы дополним ваши планы работы. У вас самих-то есть новенькие, свежие идеи?

Рязанцев виновато улыбнулся, пожал плечами и заявил:

– Не успели, товарищ полковник. Крутились вчера до позднего вечера, а утром уже бумагу пачкали.

– Тогда слушайте, что мы с полковником Крячко успели вчера придумать, над чем продуктивно поразмыслить.

А Крячко в это время заслушивал старших участковых поселка Видное. Особенно его заинтересовало предварительное сообщение о том, что на двух участках за последнее время пропали из поля зрения двое бомжей. Их судьбы не знали ни друзья, ни сами участковые.

Сейчас майор с большими усами докладывал о том, что на его участке группа из пяти бомжей вполне мирно прижилась на подземном коллекторе. Он рассказывал о них даже с какой-то теплотой.

– Мужики они хорошие, безобидные, лучше выпросят или отработают кусок хлеба, чем возьмут что-то чужое. У них был один довольно скользкий тип, но я быстро оприходовал его на казенные харчи. А эти нет. Они мне, вы уж извините, товарищ полковник, и в делах помогают. Это как дополнительные уши и глаза на участке.

– И долго вы мне будете рассказывать о сути ваших взаимоотношений? – поинтересовался Крячко. – Это все очень занимательно и, наверное, поучительно для молодых сотрудников.

– Виноват! – Майор сразу подобрался. – Так вот, пропал у меня один бомж. Главное, дело-то какое. Честно скажу, долго смеялся, когда узнал…

Крячко застонал в голос, мученически закатил глаза, а потом уставился на майора с таким зверским видом, что тот чуть ли не в струнку вытянулся.

– Так точно! – рявкнул майор совершенно иным голосом. – Неделю назад пропал бомж по прозвищу Кулич. Сведений о его местонахождении и планах никто из приятелей данного субъекта не имеет. Выяснилось также, что Кулич оказался женщиной. Просто, товарищ полковник, внешний вид и все остальное нисколько этому факту не соответствовали. Я и подумать не мог, что это женщина.

– Садитесь, – пробурчал Крячко. – Вы, видимо, вообще плохо разбираетесь в половых признаках. Напомню, что у нас найдено обезглавленное тело именно мужчины. Со всеми соответствующими признаками. Еще у кого-то есть сообщения?

– Разрешите? Капитан Сергушенко, – поднялся усталый молодой офицер. – У меня на участке пропал жилец частного дома. Близких родственников у него нет, соседи сведений не имеют. Я оформил через уполномоченного по розыску с разрешения начальника отделения…

– Опишите пропавшего, – перебил Крячко капитана.

– Мужчина, на вид шестьдесят лет, грузный, лысый, походка тяжелая из-за больных ног. Лицо красное…

– Достаточно! – остановил Крячко капитана и обвел присутствующих сожалеющим взглядом.

При этом многие нахмурились и опустили головы.

– Достаточно, капитан Сергушенко. Я сейчас слушаю вас, товарищи офицеры, и борюсь с желанием вернуться в главк и инициировать проверку работы вашей службы по всем параметрам. Меня крайне удивляет, товарищи старшие участковые уполномоченные, ваше отношение к ориентировкам. Речь в них идет о преступлении, которое может оказаться первым в чреде деяний серийного убийцы. Вы не поняли смысла циркуляра? Или настолько заняты какими-то своими делами у себя на участках, что проблемы внешнего мира вам по большому барабану?

В комнате воцарилась мертвая тишина. Крячко обвел офицеров взглядом, убедился в том, что нужный эффект произведен. Он понял, что теперь участковые начнут-таки работать по этому делу именно так, как от них того ждут московские сыщики.

– Учтите, что я, представитель министерства, вами крайне недоволен. Мне не хотелось бы ставить вопрос о служебном соответствии кого-то из вас.

Добавив этот последний штрих, Крячко продиктовал задание, которое надлежало выполнить на каждом участке: обойти все территории, на которых обитают бомжи, побеседовать с каждым из них. Выяснить, не пропал ли кто, не слышно ли в их кругах о человеке, который убивает бомжей, угрожает им, терроризирует. Вполне возможно, что некий ненормальный человек просто почему-то решил так напугать эту прослойку населения без определенного места жительства.

Полковник Крячко приказал участковым не упускать из виду любую информацию о человеческих останках или фрагментах тел, даже пущенную в шутку. Он велел тщательно, кропотливо собирать сведения обо всех лицах с неадекватным поведением. Не важно, стоят они на психиатрическом учете или нет.

Планы работ по этим направлениям каждому участковому надлежало подготовить к вечеру и подать руководству. Отчитываться ежедневно.

Потом Крячко отпустил инспекторов, но попросил задержаться четырех человек, участки которых граничили с местом обнаружения обезглавленного трупа. Теперь он уже не разыгрывал из себя большого свирепого начальника, прибывшего из министерства. Он попросил офицеров сесть поближе, пододвинул стул и устроился прямо перед ними.

– Так, ребята, к вам разговор особый, – начал Станислав. – Территории, обслуживаемые вами, соседствуют с местом преступления. Я на девяносто процентов уверен в том, что погибший откуда-то из ваших епархий. Не могу я уложить в голове, что кто-то вез труп в машине за тридевять земель, чтобы вывалить его в заброшенном недостроенном курятнике, разваливающемся в городке Видное.

– Нет, почему же?.. – некий майор пожал плечами. – Я знаю случай, когда труп почти год возили в багажнике. Правда, в хорошо упакованном виде.

– Нет, вы никак не поймете! – Крячко поморщился. – Не хотите согласиться. Все потому, что приехал какой-то полковник аж из министерства…

– Зря вы так, товарищ полковник, – все тот же майор покачал головой. – Вас и Гурова многие знают лично, все до единого о вас слышали.

– Ладно. Начнете еще сейчас дифирамбы петь, – отмахнулся Крячко. – Вы посудите сами, вспомните тексты ориентировок, описание в информационном сообщении, которое прошло по отделам. Убийца показал себя как личность, весьма предусмотрительная во всех отношениях. Это не шизофреник, который убил жену, расчленил тело в ванной, слил кровь в канализацию, а мясо по кускам вынес на свалку. Тут все предусмотрено до таких мелочей, что я бы сказал, что работал профессионал, вплоть до того, что это либо опытный преступник, либо такой же полицейский. Ведь не просто же так он выбрал заброшенный недостроенный птичник. Этот субъект присмотрел именно такую развалину, к которой ведет грейдер из старого щебня. Он совсем не оставил нам следов. Так что отнеситесь серьезно к этому делу, пока мы не получили второй труп.

– А мы его все равно получим, – высказался молодой капитан с седыми висками. – Если пошла серия, то второго не уследим. Третьего или четвертого еще можем не допустить, а второй нам гарантирован. И не говорите мне про типун на язык. Я в двух таких расследованиях участвовал за свою жизнь. Второго сам брал с помощником.

– Ладно, – согласился Крячко. – Не об этом сейчас надо говорить. Слушайте, что вам нужно сделать обязательно и в самые кратчайшие сроки. Можете и не записывать, если не хотите, потому что по вашим отделам бумага уже пошла. Вы все равно эти планы получите. Вам надлежит предупредить общественность, домовые службы, все детские учреждения. Побеседовать с руководством. Главное, чтобы были заперты подвалы, чердаки и иные доступные скрытые помещения хозяйственного и ремонтного назначения. Но предварительно все эти места необходимо проверить. Голова и кисти рук – это не иголка, если вдуматься.

– Прочесывать нужно, – снова вставил капитан.

– Что, где прочесывать? – не понял майор.

– Товарищ капитан совершенно прав, – подтвердил Крячко. – И в планах этот пункт у вас будет. Необходимо собрать всех возможных помощников, кого только сумеете. Поговорите с руководителями на предприятиях, в вузах. Вам видней на местах, с кем побеседовать. Вы не первый день работаете в полиции и в состоянии представить, где преступник может спрятать отсеченную голову и кисти рук. Вот эти места и нужно прочесать со всей тщательностью.

– Да, я бы на его месте не стал прятать такое в подвалах жилых домов, – согласился майор. – Не для того он голову и руки отсекал, чтобы через неделю все это нашли по запаху разложения. Если преступник решит избавиться от них, то спрячет только в том месте, где есть гарантия, что никто случайно не найдет.

– В лесных массивах не трудно закопать. Но с собаками попробовать можно. У меня на участке есть общественный местный клуб собаководов.

– Вот-вот, – одобрил Крячко. – Думайте в этом направлении.

Димыч, так местные бомжи звали тракториста городской свалки, был мужиком с понятиями. Если уж людей мачеха-судьба забросила сюда, раз уж она вышвырнула их из обычной жизни на помойку, то тому были основания. И не ему судить. Не зря ведь в нашей стране веками бытует одна нехитрая поговорка: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся».

На городской свалке обитали шестеро мужиков и три бабы. Жили они коммуной, по определенному распорядку и довольно дружно. Эти люди были даже трудолюбивыми, хотя, конечно, по-своему.

День начинался с того, что общество выползало из своего, извините, дома на свет Божий и отправлялось встречать первые мусорные машины, прибывающие из города. Димыч приезжал на работу к восьми и всегда терпеливо ждал, когда Мирон – старший в этом обществе – давал ему отмашку. Потом тракторист начинал потихоньку разравнивать, растаскивать именно те кучи мусора, в которых бомжи уже порылись и все ценное оттуда выудили.

Жило общество вполне дружно и по-своему счастливо. Еще пять лет назад они вместо большого шалаша выстроили себе приличный утепленный сарай. А уж в мебели недостатка здесь не было. Старые ободранные и продавленные диваны, облезлые кресла, поломанные стулья и столы на свалке имелись в избытке.

Чужаков тут не бывало. Туземцы давали твердый и уверенный отпор потенциальным нахлебникам, хотя женщин привечали.

Сначала тут жила со всеми одна лишь Наташка, тетка лет сорока или шестидесяти. Причем, как понял Димыч, именно «жила». В том смысле, что вступала в сексуальный контакт с любым мужиком из общества. Это было ее платой за крышу над головой, еду и защиту. А потом пригрелись еще две девахи. Этим было, наверное, лет по тридцать, и жизнь Наташки стала намного легче.

Часов в десять утра бомжи отправлялись в город за добычей. Они перебирали мусор в баках возле жилых домов, продовольственных магазинов. У них была какая-то договоренность о ненападении с тамошними бродягами. Потом они возвращались домой.

Часам к шести у них всегда было что пожевать, да и чем запить. Они ели, выпивали, подолгу сидели у костра, ведя какие-то свои неспешные, спокойные разговоры. Одним словом, мирный и тихий был люд.

Но сегодня Димыч приехал на работу, еще не успел завести свой бульдозер и вдруг услышал истошный женский крик, а потом яростный собачий лай и грызню. Он вылез из кабины и посмотрел туда, где сегодня утром мусоровозы вываливали содержимое своих контейнеров.

Там страшно визжали две бомжихи. Они бежали к своим мужикам, то и дело падая в мусор. А собаки, до этого вполне мирно сосуществовавшие с людьми на этих благах цивилизации, злобно кидались друг на друга, катались в кучах отбросов, носились с оскаленными мордами и что-то рвали друг у друга.

Только минут через пятнадцать Димычу удалось выяснить, что собаки нашли и разодрали пакет, в котором находилась человеческая голова. Может, в других пластиковых мешках лежало и тело, только разрезанное на куски. Бомжихи видели, как собаки дрались из-за страшной белой человеческой кисти с посиневшими ногтями.

Димыч отправился было посмотреть на это, но потом почувствовал какой-то холодок в самом низу живота. Он решил, что лучше позвонить в полицию и закрыть ворота, пока собаки не утащили свою страшную находку за пределы свалки.

– Товарищ полковник! – К Гурову подошел старший лейтенант в безупречно чистой и отутюженной форме. – Я должен доложить полковнику Крячко, но не могу его найти.

– Что у вас? – Лев Иванович остановился посреди коридора и повернулся к молодому офицеру.

– Старший лейтенант Осипов, – представился тот. – Участковый уполномоченный. На моей территории пропал гражданин. По приметам подходит под описание убитого.

– Даже так? – Гуров внимательно посмотрел на старшего лейтенанта, прикидывая, насколько вероятно, что это не пустышка. – Давай-ка зайдем в кабинет.

– Он проживал на Первой Садовой в доме двадцать один, – начал участковый, не дожидаясь вопросов. – Сегодня утром во время обхода адресов, по которым зарегистрированы сильно пьющие мужчины, попадающие в группу риска и по другим признакам, я встретил гражданку Лыжину. Она была заплакана.

– Подождите, Осипов, – остановил Гуров участкового. – Вас как зовут?

– Вадим. – Старший лейтенант немного растерялся.

– Вадим, а попробуй говорить не языком протокола, а нормально, – проникновенно сказал Гуров. – Как если бы ты рассказывал это все приятелю, коллеге, просто так, между делом. Ну, попроще.

Осипов замялся, поскреб указательным пальцем под фуражкой, а потом снял ее и положил на стол.

– Знаете, жена дома и та стала делать замечания по поводу моей речи. Вы же знаете, сколько бумаг приходится составлять участковому. Жуть! Вот и привыкаешь излагать казенным языком. Значит, так, Лыжина разговаривала у подъезда с соседкой, когда я подошел. Семья Лыжиных у меня была в списке, потому что муж нигде не работал, пил, как говорится, вел асоциальный образ жизни. Соседка меня увидела и тут же предложила Лыжиной, чтобы она вот мне, участковому, и сообщила. Мы разговорились. Оказалось, что у Лыжиной три дня назад пропал муж.

– Раньше не пропадал?

– Бывало и раньше, но тут сердце подсказывало, что беда приключилась. Да, по описанию ее супруг подходит под вашу ориентировку. Я первым делом взял у нее фотографию мужа и сразу к вам. Даже опрашивать не стал, чтобы времени не терять. Решил, что вы сами захотите с ней побеседовать.

– Решил правильно, – одобрил Гуров, беря протянутую фотографию, которая, судя по всему, делалась на паспорт. – Да, по внешним признакам подходит. Хорошо, Вадим, поехали к твоей Лыжиной. Я сейчас свяжусь с полковником Крячко и скажу ему, что отъеду. – Сыщик набрал на мобильнике номер Станислава, но в ответ услышал короткие гудки.

Рассматривая снимок, Гуров подумал, что Лыжин фотографировался, видимо, для замены паспорта по возрасту. Значит, ему сорок пять стукнуло. Совпадает. Лицо худощавое, шея обычная, плечи не выглядят атлетическими. По телосложению, наверное, тоже подходит. Физиономия осунувшаяся, а при наличии бритого черепа внешность вообще неприятная.