Читать книгу Сейф олигарха - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 2

Полковник Гуров любил делать все собственными руками. Он хорошо понимал, что такая позиция не всегда конструктивна, а порой даже сомнительна, но характер – это судьба, любил повторять он. Его друг и напарник полковник Крячко, весельчак и отчаянная голова, в ответ только понимающе хмыкал, а начальник Главного управления МВД генерал Орлов стучал кулаком по столу и ругался, обзывая упрямую парочку авантюристами и махновцами. Впрочем, эти громы и молнии редко выходили за пределы его генеральского кабинета, потому что с Гуровым и Крячко его связывали не только служебные, но и долгие товарищеские отношения, а в глубине души он, пожалуй, просто любил их, как собственных братьев. Тем более что Гурову, как правило, везло.

Уверен был он, что повезет ему и сегодня. А дело достаточно серьезное. Вместе с Крячко они намеревались взять сегодня опасного преступника по кличке Статист. На самом деле этот человек являлся в своей области деятельности далеко не статистом – он был индивидуальностью самобытной. Здесь просто имела место путаница понятий, и солидный термин «статистик» в простонародье заменился словом «статист», не имевшим к науке статистике никакого отношения. Преступник, за которым охотился Гуров, тоже не имел никакого отношения к статистике, если только не принимать во внимание печальную статистику преступлений, но собирателем статистических данных представлялся довольно часто. А еще он бывал чиновником из Комитета по делам ветеранов, инспектором Министерства социальной защиты, представителем разных благотворительных фондов. Карманы у него были набиты удостоверениями, фирменными бланками, сертификатами и прочей макулатурой, очень похожей на настоящую. Статист подделывал даже такие бумаги, которые подделать не проще, чем американский доллар. Гуров подозревал, что этот тип имеет знакомства в определенных кругах и, соответственно, доступ к документам и базе данных. Он выискивал в Москве и области ветеранов войны и труда, заслуженных, ушедших на покой в чинах и с хорошей пенсией. Обманом проникал в их дома, плел доверчивым старикам про новые несуществующие инициативы правительства, обещал золотые горы, быстро становился едва ли не первым другом, а потом уходил, унося с собой ордена, ценные вещи и деньги. Мерзавец, по свидетельствам потерпевших, отличался великолепными манерами, выглядел солидно и положительно. Старики, которым на склоне лет так не хватало человеческого тепла, покупались на сладкие речи Статиста, а про его истинную сущность узнавали, лишь став жертвами…

Но это еще полбеды. У Статиста имелась одна личина, которую он обнаруживал не слишком часто… Два или три раза обманутые им старики спохватывались и пытались поднять тревогу. С ними Статист расправлялся мгновенно и безжалостно. Поэтому Гуров испытывал к нему особую ненависть, какую нечасто испытывал даже к преступникам. Все-таки его профессия предполагала более отстраненную позицию, он был служителем закона, его инструментом и не должен был привносить в свои действия ничего личного. Но Гуров считал, что со Статистом у него личные счеты. Слишком долго этому негодяю удавалось уходить от расплаты. Он был дьявольски осторожен, действовал всегда в одиночку, никому не доверяясь, и очень выборочно контактировал с представителями криминального мира. Что называется, волк-одиночка.

Но на этот раз Гуров рассчитывал на удачу. Им с Крячко удалось получить информацию от осведомителя, что Статист в последнее время очень интересовался неким Бороденко Петром Сергеевичем, одиноко проживавшим в трехкомнатной квартире в районе «Аэропорта». Бороденко в былые годы работал в секретном конструкторском бюро – разрабатывал новые виды авиационного топлива. Должность занимал немалую, был неоднократно награжден правительственными наградами, материально ни в чем не нуждался, к тому же после смерти жены, дочери прославленного маршала, ему досталось приличное наследство. И вот на покой этого престарелого, много испытавшего на своем веку человека решил покуситься алчный и беспринципный Статист. Как ни странно, вышел он на Бороденко через преступный мир. А дело было в том, что у Петра Сергеевича имелся племянник, типичная «паршивая овца», с малых лет тянувшийся к уголовной романтике. К тридцати годам он ее вполне удовлетворил и стал своим в воровском мире. Однако своего заслуженного дядю он уважал и побаивался. Мыслей покуситься на его богатство у него никогда не возникало. Просто он похвастался своими родственными связями в одной сомнительной компании, и это услышал Статист. Вряд ли он ставил кого-нибудь в известность о своих планах, но по счастливой случайности в тот день и в той компании оказался один сметливый человек, оказывавший Гурову услуги по части закрытой информации. Именно он подкинул Гурову мысль о Бороденко.

За домом бывшего конструктора установили наблюдение, и наконец поступило сообщение, что в районе «Аэропорта» появился человек, похожий на Статиста. Он подъехал на хорошей машине, одетый с иголочки, в руке – солидный кейс с секретным замком. Подозрение он вызвал тем, что долго крутился вокруг дома, где проживал Бороденко, выяснял обстановку, расспрашивал о чем-то прохожих. Затем, усевшись в машину, провел там почти весь день – как предполагали оперативники, изучал распорядок дня Бороденко. К вечеру он уехал. На следующее утро Гуров решил устроить в квартире бывшего конструктора засаду.

С Бороденко предварительно созвонились, объяснили в общих словах ситуацию, попросили не открывать дверь незнакомым. Сами явились накануне вечером, когда Бороденко уже готовился ложиться спать. Он долго проверял через цепочку краснокожие удостоверения, придирчиво вглядывался в лица.

– Сами звонили, чтобы не открывал, а сами приволоклись в такой час! – ворчал Петр Сергеевич, сличая фотографии с оригиналами. – А где гарантия, что вы и не есть тот самый? Нет такой гарантии! Но меня на мякине не проведешь! Я, господа хорошие, в суровые времена жил и жив остался! Вам такое и не снилось, что я на своем веку повидал!

– Ну это положим! – обиделся Крячко. – Нам много чего снилось, между прочим! Вот вчера только такое во сне привиделось – просто удивляюсь, как меня инфаркт во сне не хватил! Фильм «Чужой» видели? Так я с этим чужим…

– А я шуток не люблю, молодой человек! – холодным тоном перебил его Бороденко, возвращая документы. – Особенно когда моей жизни угрожает опасность. Понимаю, что вам это безразлично, но все же попрошу воздержаться в дальнейшем…

– Вот тут вы не правы, – покачал головой Гуров. – Мы потому и здесь, Петр Сергеевич, что ваша безопасность нам далеко не безразлична. А шутки у нас – обычное дело. Снимаем накопившийся стресс, вы уж простите…

– Я вам не судья, – пробурчал старик, откидывая дверную цепочку. – У вас свои обычаи, у меня свои… Проходите! Только туфли сразу снимайте – у меня домработниц нету!

Петр Сергеевич проводил их на кухню и предложил чаю. За чаем обговорили план возможных действий.

– Он тянуть не будет, – уверенно заявил Гуров. – Вся нужная информация у него имеется, а действовать он привык быстро. Никто еще ничего не понял, а наш мародер уже далеко… Но на этот раз мы ему копыта поотрываем. Обычно он по утрам ходит. Утром люди менее опасливы, да и соседи в основном на работе. Действует он в одиночку, никому не доверяет. Так что возьмем мы его без труда, думаю. Единственная закавыка – придется вам с ним немного пообщаться, Петр Сергеевич. Сможете?

– Если дело того требует, – сурово отозвался Бороденко, – то ничего невозможного быть не может. У нас и в лексиконе такого слова не было – «нет». Было слово «надо»!

– Ну, значит, все в порядке, – улыбнулся Гуров. – Значит, вам надо будет завести с ним беседу, чтобы он обозначил свои намерения, чтобы, так сказать, привел в действие свои преступные замыслы. А тут уж мы и включимся. У нас с собой и аппаратура кое-какая имеется, и разрешение прокуратуры на нее. Мы ее сейчас установим – только нужно решить, где вы с ним будете беседовать. Сами понимаете, чем шире доказательная база, тем дольше голубку сидеть. А в случае чего мы рядом, не бойтесь…

– А я ничего и не боюсь! – отрезал Бороденко. – Я свое отбоялся.

– Ну и отлично. Советую вам вести переговоры с этим фруктом в гостиной. И аппаратуру там проще спрятать, и вам удобнее, и нам сподручнее будет…

– Смотрите сами. В гостиной, значит, в гостиной, – проворчал Бороденко. – Один вопрос – вы сами в процесс включаться будете или вам специальный сигнал подавать нужно?

– Сами разберемся, Петр Сергеевич, – успокоил его Гуров. – Мы же разговор через наушники контролировать будем. Когда жареным запахнет, не сомневайтесь, мы подключимся. Вы только постарайтесь сделать вид, что поддались на его бредни и ничего не подозреваете.

Бороденко немного подумал.

– И долго прикажете мне притворяться? – спросил он подозрительно. – Мне в магазин выходить надо, воздухом подышать. А что, если этот ваш аферист не придет завтра? Или вообще не придет? Тогда что?

– Придет, куда он денется? – уверенно сказал на это Гуров. – Все сходится, что придет.

– Это хорошо, если придет, – заметил Бороденко. – Потому что кормить мне вас, прямо скажем, нечем. Мне в моем положении приемы устраивать не с руки. А без пищи человек, как известно, месяц протянуть может. Конкретно насчет вас не знаю. Только на кормежку не надейтесь, прямо заявляю!

– Да вы не беспокойтесь! – ответил Гуров, в душе удивляясь прижимистости старика. – Думаю, мы и проголодаться не успеем. А если уж совсем невмоготу станет, сбегаем куда-нибудь, перекусим. А переночуем здесь где-нибудь, на диванчике, если позволите.

Проголодаться они, конечно, успели, особенно полковник Крячко, который к проблеме питания относился всегда предельно серьезно. Однако заниматься этой проблемой им было некогда, тут Гуров угадал правильно. Статист оказался ранней пташкой и уже в девятом часу утра позвонил в квартиру Петра Сергеевича.

Собственно говоря, прямых доказательств, что звонит именно Статист, ни у кого не было. Но Бороденко никого не ждал, а Гуров ждал именно Статиста – отсюда и вывод.

Аппаратура уже готова. Гуров еще раз объяснил Петру Сергеевичу, что нужно сделать, и вместе с Крячко укрылся в спальне. Эта комната по странной прихоти хозяина была напичкана мебелью под самую завязку. Кроме кровати, здесь стояли два шкафа, два кресла, четыре тумбочки и небольшой стеллаж с книгами. Затеряться среди такой выставки несложно, но зато и передвигаться по спальне довольно затруднительно. Гуров спрятался за дверью, а Крячко вместе с магнитофоном забрался под кровать. Он же через наушник контролировал ход переговоров, которые вскоре развернулись в гостиной. Гурову возле двери и без наушника было слышно почти каждое слово.

Первые же фразы, прозвучавшие в гостиной, убедили его в том, что подозрения не напрасны. Ранний гость, явившийся к Бороденко, действовал по знакомому сценарию. Слова приветствия были, естественно, произнесены еще в прихожей, поэтому визитер сразу приступил к делу.

– Если не ошибаюсь, Петр Семенович Бороденко? – с подъемом произнес он.

– Сергеевич! – буркнул хозяин.

– Пардон! Заработался! – мгновенно отреагировал на собственную оплошность гость. – Само собой, Сергеевич! Я так и хотел сказать – Сергеевич, а сорвалось совсем другое. Голова, знаете, забита идеями. Тысячи новых проектов, тысячи фамилий… Кстати, разрешите представиться – Попов Валентин Иванович, сотрудник республиканского музея отечественной авиации. Зная вас как крупного специалиста в этой области, я не мог с вами не связаться. Надеюсь, наши начинания вам тоже будут интересны.

– Какие еще начинания, молодой человек? – сердито сказал Бороденко. – Это у вас начинания, а мне уже заканчивать пора. Пожил, слава богу, народу послужил, государству… Укреплял, так сказать, мощь в меру своих скромных сил. Знать бы тогда, что вы со страной теперь сделаете…

– Уверяю вас, я тут ни при чем! – горячо сказал Попов. – Мои убеждения – что государство должно расти и крепнуть. А чтобы не забывали про тех, на кого надо равняться, мы и открываем новый музей. Это будет новое слово в музейном деле! Финансирование взяло на себя государство, и тут проблем никаких нет. Просто нам нужно теперь собрать воедино опыт и кое-какие раритеты. Чтобы создать полноценную экспозицию, понимаете? Люди не должны забывать, кто строил великую страну!

– Ну а я-то тут при чем? – недружелюбно спросил Бороденко. – От меня-то чего вам надо?

– Чего угодно! Рассказов о славных днях, может быть, какие-то сувениры, старые газеты. У вас наверняка и награды имеются, правда? И вообще, расскажите о себе для начала. Надеюсь, вы никуда не торопитесь? Мне говорили, что вы живете совсем один?

– Кто это вам говорил? – подозрительно спросил хозяин. – Кому какое дело, с кем я живу? Нет никому никакого дела!

– О, я только в том смысле, что нам никто не помешает, – заметил Попов. – Откровенно говоря, я настроен на долгую и увлекательную беседу. Не возражаете?

Гуров с волнением вслушивался в звуки, доносившиеся из гостиной. Ему показалось, что он различает сердитое сопение Петра Сергеевича – тому явно не терпелось выпроводить непрошеного гостя за дверь, но все-таки он вовремя вспомнил об инструкциях, которые давал ему Гуров, и нехотя продолжил переговоры.

– Отвык я беседовать, молодой человек, – ворчливо сказал он немного погодя. – Один я да один. А сам себе какой собеседник? Так что получается, что зря вы ко мне пришли. Даже и начать с чего, не знаю…

– А давайте посмотрим ваш архив! – предложил Попов. – Ну, храните же вы какие-то вещи, дорогие вашему сердцу, – те же ордена, грамоты, то-се…

– А вам какое такое дело до орденов моих? – враждебно заговорил старик, но опять вспомнил про инструкции и тут же буркнул: – Ладно, давайте смотреть. Чего только в них интересного, не понимаю!.. Вот сюда тогда прошу – в соседнюю комнату!

Гуров услышал, как оба собеседника протопали в дальнюю комнату. Там тоже был установлен микрофон, но слышать разговор теперь мог только Крячко, и Гуров слегка напрягся. Контролировать ситуацию полностью он уже не мог, выйти из своего убежища тоже не мог. «Будем надеяться, что Стас не заснул под кроватью, – с мрачным юмором подумал Гуров. – Это, кстати, вполне возможно, учитывая нашу ночевку на холодном диване. Очень бы не хотелось!»

Ему показалось, что откуда-то издалека донесся стук дверцы – похоже, Бороденко открыл какой-то шкаф. И в следующую же секунду кровать в спальне содрогнулась, точно подброшенная землетрясением, и из-под нее с искаженным лицом выскользнул Крячко. Еще не успев занять вертикальное положение, он прошипел: «Началось!» – и тут же вскочил, с ловкостью записного ковбоя выхватив пистолет. Гуров молча метнулся вон из спальни, тоже доставая на ходу оружие. А в дальней комнате вдруг шарахнул выстрел, а следом за ним – другой.

Пуля с треском расщепила доску в двери, к которой бежал Гуров, и тут же навстречу ему из этой двери выскочил человек в темном костюме, назвавшийся недавно Поповым. Он был взбудоражен сверх меры и пятился задом. Лица его Гуров не видел.

– Стоять! – крикнул Гуров. – Милиция!

Попов круто развернулся. Гуров успел увидеть вороненый ствол и автоматически нанес удар по руке. Еще раз грохнул выстрел, но пуля ушла в потолок. Гуров не успел ничего предпринять – следом за Поповым из дальней комнаты появился хозяин квартиры, бледный и страшный, как смерть. Трясущимися руками он поднял на уровень глаз пистолет и выпалил, целясь Попову в спину.

Пуля пролетела мимо Попова, обожгла Гурову висок и смачно чмокнула стену за его спиной. От неожиданности Гуров отпрянул. Попов с диким ревом отшвырнул его в сторону и бросился к выходу.

Наверняка его перехватил бы в этот момент Крячко, уже спешивший на помощь, но Петру Сергеевичу пришла в голову идея выстрелить по убегающему еще раз. Он выстрелил и попал Крячко в правое плечо. Тот охнул, выронил пистолет и осел на пол.

Попов на бегу пнул его «ПМ», так что тот отлетел в угол, и скрылся в прихожей.

Крячко звучной скороговоркой произнес несколько непечатных слов и заорал:

– Давай за ним, Лева! Я еще поживу немного!

Гуров бросился вслед за Поповым, успев подумать: «Вот сукин сын Стас! Даже сейчас ему нужно сострить! «Я еще поживу!» Типичный сукин сын! А старик-то хорош!»

В прихожей громыхнула дверь. Пока Гуров разбирался с замками, беглец уже вовсю бежал вниз по лестнице. Выскочив на лестничную площадку, Гуров услышал дробный стук каблуков по ступеням. Гигантскими прыжками он помчался следом. В голове его билась одна мысль – сумеют ли задержать Попова оперативники, наблюдавшие за домом? В принципе, они были проинструктированы на этот счет, но по-хорошему их все-таки следовало предупредить. Просто у Гурова не было времени.

Вдобавок на втором этаже ему навстречу вдруг вывернулась необъятных размеров тетка, распаренная, красная, с двумя неподъемными сумками в руках. Она посмотрела на Гурова с такой ненавистью, что он, не раздумывая, освободил ей дорогу и просто перемахнул через перила и приземлился на площадке первого этажа.

Получилось неудачно. Спину вдруг пронзила такая острая боль, что Гуров на мгновение замер и как бы превратился в соляной столб. Он даже не пытался шевелиться. «Вот попал, на ровном месте да мордой об асфальт! – с отчаянием подумал он. – Это же нарочно не придумать – в самый решительный момент сыщика скрутил радикулит! Анекдот, только не смешной!»

– Совсем охренели! – прокомментировала сверху толстая тетка злым голосом. – Скачут по лестнице, как бешеные! Хуже детей, ей-богу! Совсем сдурели, а еще в галстуках, как порядочные!

Выслушав эту нелицеприятную характеристику, Гуров, как ни странно, почувствовал себя лучше. Он опять мог двигаться. Правда, движения эти были еще неуверенными и замедленными, но тем не менее с грехом пополам ему удалось выбраться на улицу.

Здесь сразу стало ясно, что Статиста они упустили. Гуров увидел обоих оперативников, которые, бросив свой пост, бестолково крутились по двору. Увидев Гурова, они сразу направились к нему. Вид у обоих был виноватый.

– Товарищ полковник! Ведь ушел этот гад! У него за углом мотоцикл был припаркован. Мы только к нему бросились, а он – в седло, по газам – и через проходной двор!.. Иван тогда машину бросился заводить – да что толку! Ищи ветра в поле! А вы не ранены?

– Ранен! В самое сердце! – сердито ответил Гуров. – Вашими беспомощными словами. Такую птицу упустили! Вы что, выстрелов не слышали? Приготовиться не могли?

– Да тут почти ничего не было слышно! – начал оправдываться Иван. – Ну были какие-то хлопки – разве разберешь? Окна у всех тут пластиковые, звукоизоляция, естественно… А вы бы нас предупредили, – осторожно добавил он.

Гуров ожег его взглядом, потер поясницу.

– Было у меня время вас предупреждать, – проворчал он, – по нас ведь стреляли!

– Да ну! Это он, гад, по вас стрелял?

– Если бы! – усмехнулся Гуров. – По крайней мере, не так обидно было бы… Ну, ладно, что выросло, то выросло. Чемодан он свой нам оставил, может, будет какая зацепка. Я сейчас опять наверх поднимусь – там полковника Крячко зацепило, помощь требуется. А вы тут пошустрите, может быть, кто-то запомнил номер мотоцикла или еще какие-нибудь подробности…

Гуров поднялся в квартиру Бороденко, где уже оживший Крячко добродушно отчитывал сконфуженного и вяло огрызающегося Петра Сергеевича. Крячко был без пиджака и без рубашки. По рельефным трицепсам стекала кровь.

– Ерунда! – заявил он Гурову. – В мякоть попало. Можно сказать, отделался легким испугом. Нашему Петру Сергеевичу просто медаль нужно давать – за отличную стрельбу мимо, а то не жить бы нам уже обоим!.. Ну вот скажите, садовая голова, за каким чертом вы схватили этот пистолет?

– Откуда у вас пистолет? – тут же вступил в дискуссию Гуров.

– Да пистолет-то у него наградной, все чин по чину, – пояснил Крячко. – Другой вопрос: зачем было применять, когда тут рядом два мента с пушками присутствовали?

– Умники! – отводя глаза, сказал Бороденко. – Да если хотите знать, этот фашист первый оружие вытащил. Как я ему свои закрома открыл, так и вытащил. На испуг меня взять собирался. А я его упредил!

– Ага, упредил! – со смехом сказал Крячко. – Одна пуля в телевизоре, одна в двери, одна вон обои попортила, а одна чуть меня жизни не лишила! Это не упредил называется, это называется наваринская битва с дымом и пламенем!

– Вас же предупреждали, чтобы вы не предпринимали никаких действий! – безнадежно махнув рукой, сказал Гуров. – А вы перестрелку затеяли! Счастье, что все так удачно закончилось. Бинт у вас найдется?

Бинт нашелся. Пока Гуров перевязывал Крячко, хозяин квартиры после долгого молчания наконец изрек:

– А все равно я прав! Преступника вы упустили? Упустили. И какое же после этого может у меня быть к вам доверие? Правильно я за оружие взялся! На вас надежда плохая, уж не обессудьте, я вам всю правду-матку…

– Да уж, надо было вас тут одного оставить, патронов только побольше отсыпать, – с иронией сказал Крячко. – То-то была бы потеха!

– Это я виноват, – заметил Гуров, заканчивая перевязку. – Каюсь. Нужно было выяснить сразу насчет оружия. Неувязка вышла. Сам одеться сможешь?

– Я-то как огурец, – заявил Крячко, действительно без напряжения натягивая на себя окровавленную рубашку. – А вот ты, смотрю, что-то жмешься. Тебя самого, случайно, не задело?

– Да нет, в спину вступило, – неохотно ответил Гуров. – Перестарался, понимаешь. Да еще на лестнице бешеным обозвали.

– Это они не видели, что здесь творилось! – ухмыльнулся Крячко и, повернувшись к хозяину квартиры, который с унылым видом стоял посреди комнаты, спросил: – По крайней мере, этот ханыга ничего не успел у вас украсть, Петр Сергеевич? А то, может, под шумок слямзил что-нибудь ценное?

– У меня не слямзишь! – снова приободрился Бороденко. – У меня с такими субъектами, как вы могли заметить, разговор короткий!

– Ну да, что есть, то есть, – серьезно сказал Гуров. – Только теперь придется вам, Петр Сергеевич, настраиваться на долгий разговор. По правилам я сейчас обязан вызвать к вам домой следственную группу, а следователь непременно захочет с вами обстоятельно побеседовать. В том числе и по поводу применения вами оружия. В принципе, все основания применить его у вас имелись, поэтому не думаю, что здесь возникнут осложнения. А мы с товарищем не станем предъявлять вам претензий. Не станем ведь, Стас?

– Да чего там! – махнул рукой Крячко. – Всегда пожалуйста! Шрамы украшают мужчину. Главное, чтобы их не патологоанатом нанес…

– А вашего обидчика мы все равно поймаем, – убежденно сказал Гуров. – Сегодня ему просто повезло. Но и нам повезло. Его чемоданчик у нас в руках. Пусть теперь с ним следователи разберутся – наверняка появится какой-то след. А уж по следу мы его быстро отыщем!

Говоря это, Гуров вовсе не был убежден, что перспективы у них столь радужные, но в том, что Статиста он поймает, не сомневался нисколько. Теперь это было вдвойне делом чести.

– Ты хотя бы рожу его запомнил? – спросил он у Крячко. – Я-то его практически и не видел.

– А чего там запоминать? Мордастый такой, – сказал Крячко. – На чиновника похож. Кстати, на словесные свои портреты тоже похож здорово. Только на портретах у него губы почему-то как у негра, толстые. На самом деле тонкие у него губы, ехидные. Так и надо в ориентировку вписать, а то еще, не дай бог, всех негров в Москве переловят.

– Некорректный ты, Стас, человек! – вздохнул Гуров. – Нужно говорить, афроамериканцев или африканцев, а ты как плантатор какой-то… Но что внешность запомнил – это хорошо. Коррективы нам не помешают.

Придя окончательно в себя, Гуров доложил генералу Орлову о случившемся, выслушал мрачное: «Я занят. Поговорим позже!», вызвал следственную группу и немного поразмышлял над тем, что услышал от генерала. В итоге он пришел к неутешительному выводу, что Орлов перенес обсуждение момента на более поздний срок по той причине, что боялся испепелить Гурова своим гневом через телефонную трубку. Изначально он не имел ничего против того плана, что предложил Гуров, да и сам план не имел, казалось бы, существенных изъянов. Не пожелай хозяин квартиры поиграться с оружием, они скрутили бы Статиста в два счета. Математическая задачка для первого класса. Но когда примешиваются форс-мажорные обстоятельства, тут уже ничего не поделаешь.

Следственная группа работала в квартире Бороденко около полутора часов. Собранная информация никого не вдохновила. Чемоданчик Статиста оказался пустым. Отпечатками пальцев преступника следствие располагало и ранее. Номер мотоцикла оперативникам выяснить не удалось. В принципе, это можно смело назвать провалом. В выигрыше остался, пожалуй, только Бороденко, который избежал крупных неприятностей и вдобавок вволю пострелял из наградного оружия. Правда, следователь Зубатов, внимательно осмотрев помещение и следы от пуль, покачал скорбно головой и пистолет у хозяина изъял – под расписку, для следственной, как он объяснил, экспертизы. Гурову показалось, что он просто опасается оставлять оружие у Бороденко, и это был очень предусмотрительный поступок.

Гурову же похвалиться было нечем. Кроме моральных мучений, он теперь испытывал еще постоянные ноющие боли в пояснице, которые серьезно мешали свободе движений. Он даже не стал садиться за руль своего «Пежо» и попросил Стаса вести машину.

У Крячко тоже побаливала рука, но возражать он не стал, видя, с каким усилием забирается Гуров в машину.

– Это хуже нет, когда в спину вступит, – согласился он, выводя автомобиль со двора. – Я бы предпочел, чтобы в меня еще раз пальнули, чем ходить в три погибели. Погоди, неизвестно еще, чего завтра будет. Вообще с постели встать не сможешь!

– Типун тебе на язык! – сердито сказал Гуров. – Я теперь не успокоюсь, пока этого гада не возьму, ночей спать не буду, а ты говоришь…

– О! Как же я мог забыть! – вдруг просиял Крячко и от восторга даже хлопнул ладонью по рулевому колесу. – Как раз в струю! У меня же теперь знакомый доктор имеется! Как раз по твоей части! Спину вправляет. Честное слово! Крупнейший специалист, ас! Ну это он сам так сказал – не врет, я думаю?

– Когда это ты успел с ним познакомиться? – подозрительно спросил Гуров. – Вроде таких докторов среди твоих знакомых раньше не было?

– Тут вот дело какое, – сделал озабоченную мину Крячко. – Мне один знакомый позвонил два дня назад. Попросил помочь своему знакомому – у него, мол, проблемы. А этот его знакомый доктор и оказался. Мануальный терапевт Хохлов Дмитрий Викторович. У него лицензия, кабинет свой где-то в центре… Мы, правда, не встречались, тоже все телефонным разговором ограничилось. И у меня, правду сказать, все это из головы сразу и вылетело. Если бы тебя не скрючило, так и не вспомнил бы.

– Интересно, что за проблемы такие, – проворчал Гуров, – что они у тебя в голове даже не задержались?

– Да ерунда! – беспечно сказал Крячко. – Этому мужику померещилось, что его пасут. Он ничего такого за собой не знает, но встревожился. Захотел со специалистом проконсультироваться.

– Ну и как? Проконсультировал, специалист? – спросил Гуров.

– А как же! Посоветовал, если опять заметит за собой слежку, обратиться с заявлением в районный отдел. Больше не звонил.

– Понятно, – кивнул Гуров. – Или впрямь примерещилось, или убили уже. Ты телефончик хоть зафиксировал?

– Беспокоишься о нем или о себе?

– А я совмещаю приятное с полезным, – отозвался Гуров. – Если до завтра не отпустит, все равно придется к врачу обращаться, а тут вроде как по блату получается…

– Есть телефончик, – сказал Крячко. – И адресок имеется. Вот уж не думал, что пригодятся! Воспользуешься?

– Ты мне расскажи на всякий случай поподробнее, что там у него случилось, – попросил Гуров. – Для лучшего взаимопонимания. Как он слежку обнаружил?

– Он двадцать восьмого августа ехал к одному клиенту, банкиру, кости вправлять. Дело было ранним утром – я так понял, что банкиры у нас вообще не спят, приумножают капиталы… Короче, в район Воробьевых гор направлялся. И где-то на Садовом к нему прилепился мотоциклист. Страшная такая рожа – весь в коже и пластмассе. Пер за ним как приклеенный. Хохлов вначале не придал значения, но потом убедился, что этот тип повторяет его маршрут от и до. Движение на улицах еще слабое, все на виду, естественно, доктор забеспокоился. Мало ли чего, думает, может, спутали с кем, а может, на бумажник зарятся. Он к гаишнику было обратился, но потом передумал, потому что этот тип мимо проехал и вроде бы растаял вдали. Хохлов дальше поехал, и что ты думаешь? Через пять минут у него на хвосте второй повис – тем же манером. Только мотоцикл уже другой был.

– Если все так и было, то что-то неприятное вырисовывается, – задумчиво проговорил Гуров. – Ни с того ни с сего пасти не будут. Притом на мотоциклах. Тут мне представляется, что это специально так сделано – для устрашения, чтобы человек занервничал. Говоришь, он банкира обслуживает?

– Ага, я только не стал уточнять, какого, – объяснил Крячко. – А сам Хохлов обошел этот вопрос. Видимо, из соображений корректности. Мол, мои проблемы – это мои проблемы, уважаемых людей впутывать не хочу. А ты полагаешь, тут может быть какая-то связь?

– А ты сам как думаешь? Докторов, конечно, тоже прессуют, но банкиров все-таки чаще. Поэтому невольно приходят всякие мысли… Но все это чистая лирика. Плод воображения. Как, возможно, и мотоциклисты. Чем все закончилось?

– Приехал он в тот район, где банкир проживает, – продолжил Крячко, – и ему показалось, что все миновало, потому что мотоциклист дальше поехал. Отвязался вроде. Только когда Хохлов в обратный путь тронулся, мотоциклист опять нарисовался и вел его до самого дома.

– А потом?

– Потом он из дома не выходил. Ни двадцать восьмого, ни двадцать девятого, мне вот под вечер позвонил. Извинялся стократно за беспокойство.

– Знал бы, что у тебя чужие проблемы в голове не задерживаются, так не извинялся бы, – усмехнулся Гуров. – А твой знакомый, который тебя с Хохловым свел, он больше не звонил?

– Пока нет. Поэтому моя совесть спит спокойно, – сказал Крячко. – Если бы что-то случилось, то уж, наверное, позвонил бы.

Гуров ничего на это не сказал, но зато нахмурил лоб и долго о чем-то думал. Потом вдруг проговорил – медленно, словно взвешивая каждое слово:

– Везет нам в последнее время на мотоциклы, ты не находишь? Статист ушел на мотоцикле, твоего доктора преследовали на мотоциклах… Да вот еще, если помнишь, – недели полторы назад сообщали о перестрелке в поселке Глухово, в семидесяти километрах от Москвы. Там тоже фигурировали какие-то мотоциклисты.

– Это где в заброшенном доме труп нашли, что ли?

– Да, нашли. С пулевым ранением. Только уже неделю спустя. Представляешь, во что он превратился при такой погоде? До сих пор, кажется, лежит в морге неопознанный.

– Ну а мы-то тут при чем? – помедлив секунду, поинтересовался Крячко.

– Мы-то ни при чем, – сказал Гуров. – Мотоциклов, я говорю, много. Поневоле становится любопытно. После того, как от генерала взбучку получим, попробуем навестить твоего знакомого доктора – поговорим с ним о спине моей, о мотоциклах… А про Статиста я сегодня думать больше не хочу.

Крячко согласно кивнул:

– Верно! От таких мыслей аппетит портится. Давай лучше подумаем, где пожрать. На пустой желудок к генералу идти не годится.