Читать книгу Тайна убитой актрисы - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 13

Ольга Мерцлина жила в старой хрущевке, построенной еще в середине прошлого века. Квартира находилась на последнем, пятом, этаже панельного дома, лифта в котором не было. Впрочем, для Гурова покорение пятого этажа не представляло никакой трудности.

«А вот с маленьким ребенком подниматься, наверное, трудно», – подумал он, взбираясь на верхотуру.

Дверь ему открыла женщина небольшого роста, худенькая, похожая на подростка. Самой интересной деталью ее внешности были большие черные глаза, которые внимательно вглядывались в собеседника, изучали его.

«Сразу видно, что перед тобой художник, – подумал Гуров. – Наверное, она уже готова написать мой портрет. Вот кто мог бы составить для нас идеальный фоторобот преступника».

Хозяйка провела его в комнату, единственную в этой квартире. Почти половину ее занимал детский уголок. Там стояла кроватка, на полу лежал мягкий ковер, на котором ребенку было удобно играть. Стены были увешаны яркими, веселыми рисунками.

В другой части комнаты стоял мольберт. Здесь тоже висели рисунки, но уже не такие веселые. Очевидно, это было рабочее место самой Ольги.

Несмотря на тесноту, на мебель, собранную, что называется, с бору по сосенке, комната выглядела очень обжитой и уютной.

«Интересно, где же в таком случае помещается муж?» – подумал сыщик.

О наличии такового он догадался, заметив в прихожей ботинки явно мужского фасона и размера и куртку на вешалке.

Тут, словно отвечая на его невысказанный вопрос, Ольга сказала:

– Видите, какая у нас теснота. Живем втроем, хотя Игорь не так уж и часто бывает дома. Он вахтовик, трудится на Севере. Должен прилететь через неделю. Ах, зря я вас сюда привела. Пойдемте лучше на кухню. Я заварю чай, попьем, заодно и поговорим.

Они отправились на кухню. Здесь тоже было тесно, однако для сыщика нашлось место за небольшим столиком. Хозяйка приготовила чай, разлила его по чашкам, поставила их на скатерть и села напротив гостя.

– Значит, вы хотели поговорить про Лену, – сказала она. – Но что именно вас интересует?

– Сейчас объясню, – отвечал Гуров. – Я сыщик, ищу убийцу. Значит, мне интересно, кто он, с какой стороны мог появиться, выйти на свою жертву, как о ней узнал. Я выяснил, что преступник, кажется, следил за Леной. Его видели в театре. Вот фоторобот, составленный по описанию, данному одним из актеров. Взгляните, скажите, может быть, вы где-нибудь видели этого человека? – Лев Иванович положил перед хозяйкой квартиры портрет предполагаемого убийцы и тут же присоединил к нему второй, только что полученный от майора Проценко. – Вот еще одно изображение того же человека. Оно сделано только сегодня, – сказал Гуров. – Он ограбил магазин, и его зафиксировала камера наблюдения. Итак, видели ли вы когда-то этого человека и что можете о нем сказать?

Ольга Мерцлина некоторое время разглядывала портреты, переводя взгляд с одного на другой.

Потом она медленно покачала головой и сказала:

– Нет, я его не видела. Такое лицо трудно не заметить, не запомнить. Да, этот человек похож на убийцу. Он не знает ни сочувствия, ни жалости. Страшный тип!

– Что ж, тут вы мне помочь не сможете, – заявил сыщик, пряча фотороботы. – Но у меня есть еще ряд вопросов. Может быть, этот человек знал вашу подругу раньше? Да и она его? Настя Веретенникова мне рассказала о необычном случае, который произошел с Леной. Примерно месяц назад они вместе возвращались домой, и им встретился мужчина лет пятидесяти. Он с ними не заговорил, не приставал. Однако Лена страшно испугалась и произнесла: «Только бы не он». Из чего можно было заключить, что она боялась какого-то человека, известного ей. Когда Настя пристала к ней с расспросами, Лена все обратила в шутку и ничего рассказывать не стала. Вы знаете о таком эпизоде?

Оля отрицательно покачала головой:

– Нет, я впервые об этом слышу. Но знаете, я не удивилась. Это очень похоже на Лену.

– Что похоже?

– Понимаете, она была человеком очень скрытным. Я, например, придаю большое значение детству человека, всех расспрашиваю об этих годах. Скорее всего, это связано с тем, что у меня есть сын, и мы с Игорем не думаем останавливаться на одном ребенке. Так вот, Лену я тоже спрашивала о ее детстве. Но она обычно отделывалась самыми общими фразами, не говорила ничего конкретного. Я уже стала думать, что у нее было тяжелое, несчастливое детство, но однажды она на минуту раскрылась, проговорилась. Я поняла, что дело обстояло совсем не так.

– Расскажите подробнее об этом случае, – попросил Гуров свою собеседницу. – Где это случилось, при каких обстоятельствах? Что именно сказала ваша подруга?

– Как-то после премьеры мы почти всем коллективом поехали на пикник, хотели отметить это событие, – начала рассказывать Оля. – Дело было в пригородном лесу. Стояла золотая осень, такая же, как и сейчас, была прекрасная погода. Мы посидели вокруг костра, поболтали, подурачились, а потом вдвоем с Леной отошли погулять в березовую рощу. Вокруг было так красиво, что, видимо, это на нее подействовало, вызвало на откровенность. Она внезапно стала рассказывать, какое у нее было хорошее детство, каким внимательным, заботливым человеком был ее отец. Лена говорила и вдруг замолчала на полуслове. Больше я ничего не смогла из нее выжать. Так мне и осталось неизвестным все остальное. Я так и не узнала, почему она рассказывала в основном об отце и внезапно замолчала.

– Из всего этого можно сделать вывод, что с вашей подругой, с ее юностью связана какая-то тайна, – заключил Гуров.

– Да, с ней была связана тайна, – согласилась художница с заявлением Льва Ивановича. – Видимо, там было что-то тяжелое, страшное. Поэтому она и не хотела об этом говорить. Этот страшный мужик, о котором вам рассказала Настя, тоже пришел из ее прошлого. Эту тайну Лена унесла с собой в могилу.

– Не замечали ли вы с Леной, что за вами следят? – спросил сыщик. – Не помните каких-то подозрительных людей, которые крутились возле вас?

Художница вновь покачала головой и произнесла:

– Нет, не могу вспомнить ничего, похожего на то, о чем вы говорите. Таких людей, как человек с того снимка, возле нас не было. Хотя нет, это не совсем так. Знаете, я вспоминаю, что в последние две недели… Вас ведь, Лев Иванович, интересует именно этот период?

– Да, меня интересует время с середины августа до сегодняшнего дня, – ответил сыщик.

– Так вот, в это время я заметила возле театра одного развязного молодого человека.

– Молодого? – с удивлением повторил Гуров. – Вы уверены?

– Да, это был человек совсем другого типа, чем тот, который запечатлен на ваших фотороботах. Таких молодых людей часто можно увидеть на улицах. Шорты, толстовка, походка такая вихляющая.

– Этот человек, он что, заговаривал с Прокофьевой? – спросил Гуров. – Пытался познакомиться с ней?

– Нет, он не заговаривал. Вообще держался все время в стороне. Кажется, Лена его даже не заметила. Это вполне можно понять. Вокруг нее все время вились какие-то мужчины, молодые люди, которым хотелось завести знакомство с известной актрисой. Если обратить хоть какое-то внимание на таких типов, то они тут же подскакивают, начинают ухаживать. Поэтому она научилась их не замечать. Я – другое дело. У меня наблюдательность развита профессионально. Я замечаю все новые лица, которые попадают в поле моего зрения.

– А вы могли бы описать этого молодого человека? – спросил сыщик.

– Да, конечно, – отвечала художница. – На вид ему можно было дать года двадцать три – двадцать четыре. Рост около ста восьмидесяти сантиметров. Волосы светлые, соломенного оттенка. Глаза карие. Движения такие, знаете, развинченные. Как-то примерно так выглядят люди, которые регулярно употребляют кокаин или другие наркотики.

– А вам доводилось видеть подобных персонажей? – с некоторым недоверием спросил Гуров.

Сам он по роду службы часто встречался с наркоманами, имел о них представление. Но откуда о них знает театральная художница?

– Я же вам говорила, что у меня очень неплохо развита наблюдательность, – отвечала Ольга. – Я обращаю внимание на людей, их лица, движения. Кроме того, в театральной среде личности такого рода встречаются довольно часто. Может, это не совсем наркоманы, но они балуются всякими возбуждающими средствами. Так что я в этом немного разбираюсь.

– Извините за мое недоверие, – сказал Гуров. – А вы могли бы помочь нам составить фоторобот этого человека, как мы сделали портрет того, первого?

– Почему же нет? Наверное, смогла бы, – отвечала художница. – Только не сейчас. Теперь мне нужно идти в садик забирать сына. Потом я не смогу его оставить. С ним ехать куда-то совершенно невозможно. Может быть, я смогу подойти завтра утром. После девяти я свободна.

– Хорошо, давайте договоримся на завтра, на девять часов, – проговорил сыщик. – Вы знаете, где находится Управление внутренних дел? Вы подъедете туда, позвоните мне, и я вас провожу в нужное место. Вот, запишите мой телефон. – Гуров продиктовал Ольге номер своего мобильника.

Затем они вместе вышли из дома, где и расстались. Ольга отправилась в садик за сыном.

Гуров достал телефон, хотел было вызвать такси, но тут подумал, что день уже близится к вечеру, а он ни разу не разговаривал со своим другом Стасом Крячко.

«Нет, так не годится, – решил сыщик. – Какой смысл было ехать сюда вдвоем, если вести расследование нам приходится поодиночке?»

Он позвонил Стасу.

Тот ответил сразу:

– Слушай, я перезвоню тебе через десять минут. Тут у меня как раз важный разговор идет.

После этого Стас сразу отключился.

Гуров пожал плечами, но не слишком удивился. В их работе бывало всякое. Если Крячко и в самом деле был занят беседой с важным свидетелем, то этот процесс, конечно же, не стоило прерывать.

Так что Гуров не стал вызывать такси. Он рассудил, что Крячко может сообщить нечто настолько важное, что ему придется менять свои планы и ехать к нему. Поэтому сыщик не стал никуда звонить. Он просто прохаживался неподалеку от дома, в котором жила Ольга Мерцлина.

Так в ожидании прошло минут пятнадцать.

Потом Крячко наконец-то позвонил и сказал:

– Я тут беседовал с очередным картежником.

– С Ибрагимовым или Штейнером? – полюбопытствовал Гуров.

– Какие же старые имена ты называешь! – заявил Крячко. – С ними я еще утром поговорил. Сейчас у меня состоялся разговор с неким Родионом Кусакиным, который встречался с Кешей Прокофьевым за карточным столом аж целых четыре раза. Для меня на сегодняшний день это была беседа номер двенадцать.

– Ого! – уважительно откликнулся Гуров. – Я не могу похвастаться такими успехами. Как я понимаю, господин Кусакин сообщил тебе нечто важное?

– Ты совершенно прав, друг, – отозвался Крячко. – Кусакин стал вторым моим собеседником, который сообщил о неизвестном молодом человеке, который крутился возле их компании.

– Так-так! – произнес Гуров.

Он сразу оценил важность новости, которую сообщил ему Стас. Значит, и тут был какой-то молодой человек!

– А что значит неизвестный? – осведомился Лев Иванович. – Этот Кусакин его не знал?

– Его никто не знал из их компании! – отвечал Крячко. – Хозяин квартиры думал, что его привел кто-то из гостей, а те сочли, что это друг хозяина. Но недоразумение выяснилось, и молодого нахала выпроводили. Картежники решили, что это к ним наведался сотрудник управления, и в этот вечер играть не стали, разошлись. Они снова собрались через неделю, но молодого человека уже никто не видел.

– А как твой свидетель описал этого нахала? – спросил Гуров. – Он, случайно, не блондин?

– Точно, блондин, – ответил Крячко, удивленный осведомленностью друга. – А ты откуда знаешь?

– Потому что мне описали, кажется, именно этого человека, который следил за Еленой Прокофьевой, – ответил сыщик. – Слушай, а ты можешь попросить Кусакина составить фоторобот этого нахала?

– Неужели я сам не догадался бы о таком элементарном действии? – заявил Крячко. – Откуда я тебе, как ты думаешь, звоню? Из коридора управления. Рядом, в кабинете оператора-криминалиста, сидит Родя Кусакин и составляет фоторобот.

– И очень хорошо делает, – сказал Гуров. – Тогда я не буду спешить. Я дождусь, пока из детского сада вернется одна замечательная женщина-художник, потом попробую ее уговорить отправиться к тебе. Мы приедем все вместе. Только учти, Стас, что тебе придется развлекать трехлетнего малыша. Ты как, с такой задачей справишься?

Полковник Крячко после этих слов своего товарища некоторое время молчал, потом осторожно спросил:

– Скажи, Лев, ты как себя чувствуешь? Только честно.

– Чувствую я себя вполне удовлетворительно, чего и тебе желаю, – ответил на это Гуров. – Впрочем, ты скоро сам все поймешь. Подожди меня полчаса, и тебе все станет ясно.