Читать книгу Месть на все времена - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 3

Елена Ромашова была стройной блондинкой с длинными прямыми волосами, овальным лицом с правильными чертами, пухлыми, четко очерченными губками, темными красивыми бровями и огромными черными глазами, обрамленными густыми ресницами, точь-в-точь как у отца. Кроме того, у молодой женщины был очень приятный голос и огромное природное обаяние, что немаловажно для карьеры телеведущей. Ее внешность можно было считать едва ли не идеальной. Слишком строгий критик разве что мог бы отметить излишнюю худобу этой особы.

В ожидании Елены Лев Иванович с Мариной успели просмотреть в записи передачу с ее участием, просто чтобы иметь общее представление об этом. Это была развлекательная программа, в которой обсуждались новости кино и шоу-бизнеса, презентовались свежие видеоклипы и кинофильмы. В студии сидели звездные гости. Елена за чашечкой кофе не то чтобы брала у них интервью, скорее по-дружески беседовала с ними. Это смотрелось вполне органично, естественно и, разумеется, было интересно современному зрителю.

К зданию отеля Елена подъехала на автомобиле, который водила сама, раз и навсегда отказавшись от услуг водителей, которых порывался нанять отец. Точно так же девушка категорически не желала иметь телохранителя. Она позвонила Гурову на мобильный, уточнила номер его апартаментов и немедленно поднялась прямо туда.

Номер полковника был довольно просторным, состоял из двух жилых помещений и санузла. В одной комнате стояли тумбочки, кровать и огромный платяной шкаф, а вторая представляла собой уютную гостиную с диваном, креслами, телевизором и небольшим столиком, расположенным посередине.

В общем, с удобством расположиться смогли все, места хватило. Гуров с Еленой устроились на диване, Марина в кресле, напротив. Даже водитель Саша не стал оставаться в машине, а устроился в кресле у окна, чтобы не мешать, но в случае необходимости быть неподалеку.

– Леночка, ты прекрасно выглядишь, – сказал Гуров после обмена приветствиями, объятий и общего знакомства. – Повзрослела за то время, что мы не виделись, и похудела. Не слишком ли сильно, дорогая?

– Для телевизора в самый раз, – с усмешкой сказала девушка. – Вам известно, что камера прибавляет лишние килограммы. Меня этому, между прочим, Мария, ваша жена, научила. Еще она мне несколько довольно действенных диет подкинула, говоря между нами. Только не проболтайтесь. Папа очень зол на меня, считает, что я себя истязаю, голодом морю почем зря и вообще рискую испортить пищеварение.

– Да уж, – Гуров невесело усмехнулся. – Борьба за фигуру и внешний вид – это вечная гонка. Ты только смотри, без фанатизма, и все будет хорошо.

– Да, конечно! Сами же знаете, что если ты бежишь достаточно быстро, то всего лишь остаешься на месте. Чтобы не отстать и двигаться вперед, нужно перебирать ногами гораздо проворнее, – сказала девушка и иронически хмыкнула. – Лев Иванович, если бы вы знали, как я за вами соскучилась. Очень рада увидеться. Жаль только, что повод такой странный, далеко не самый веселый.

– Кстати, об этом. Не хочется поднимать неприятную тему, но ее все равно не избежать, – произнес сыщик.

– Конечно. Так что давайте начнем. Нет смысла тянуть. Только вот я выпила бы чего-то горячего и бодрящего. С утра маковой росинки во рту не было. Перед началом съемок я не люблю есть и пить, а потом даже крохотный перерыв выкроить не получилось.

– Может, тогда лучше перекусить? Время уже обеденное.

– Давайте немного попозже. Сейчас лучше кофе выпьем.

– Ладно, у нас был очень плотный завтрак, так что подождать нисколько не сложно.

– Здесь делают очень приличный кофе, – вмешался в разговор Саша. – Наливают навынос, в одноразовые стаканчики с крышками. Можно, конечно, из номера заказать, но с доставкой и всей сервировкой довольно долго будет. Я ведь совершенно ничем не занят, так что могу быстренько сгонять. Кому какой брать?

– Мне черный без сахара, спасибо, – сказал Гуров.

– Мне так же, – заявила Марина.

– А мне тоже без сахара, большой, с капелькой молока. Попроси побольше корицы положить.

– Хорошо. Я помню, как вы любите, Елена Владимировна.

– Саша, сто раз просила, на «ты» и просто «Лена». Мы же не на официальном приеме, и папы рядом нет, – поправила девушка молодого человека.

– Хорошо, Елена, я помню, как ты любишь, – сказал парень и вышел за дверь с легкой усмешкой на губах.

– Нет, вы не подумайте, меня не тяготит тот факт, что я его дочь. – Елена заметила внимательный взгляд Марины и решила пояснить суть дела: – Я просто обожаю отца. Но некоторая пафосность, с которой в нашей стране принято обставлять свой статус, действительно тяготит меня и уже основательно достала. Я, например, некоторое время назад воевала с отцом до скандалов, отстаивала свое право передвигаться в пространстве без участия телохранителя или даже парочки таковых и теперь веду нормальную жизнь свободного индивида.

– Вы совершенно правы, – сказала Марина. – Если вам не грозит реальная опасность, то постоянное присутствие рядом постороннего человека может сильно тяготить. Простите, что я так таращилась. У вас невероятно красивые глаза, просто взгляд сложно оторвать.

– От отца достались, а от мамы губы, – проговорила девушка, скорчила забавную рожицу и усмехнулась. – Давай на «ты», если не против, мы ведь близки по возрасту.

– Конечно, так будет проще.

– Хорошо, – с улыбкой заявил Гуров. – Поскольку со знакомством уже покончено, я предлагаю начать-таки разговор о деле. Леночка, я так понимаю, ты придерживалась своих принципов и в профессии, не стала пользоваться многочисленными связями отца, чтобы добиться чего-то значительного и преуспеть.

– Знаете, Лев Иванович, меня, наверное, многие не поймут или даже осудят. В этом вопросе действительно имеется очень тонкая грань. Я всю сознательную жизнь пользовалась благами, заработанными отцом. Дело даже не в тряпках и возможности посмотреть мир. Кроме всего этого к моим услугам были лучшие учителя, школы и репетиторы. Отец приобрел для меня автомобиль, на котором я сейчас езжу, купил хорошую квартиру в центре Ростова, обставил ее приличной мебелью и бытовой техникой. Злопыхатели могут сказать, что всем этим пользоваться я могу, а как попросить помощи у отца, так сразу выпендриваюсь. Я отвечу на это так: да, пользуюсь. Отец смог обеспечить мне отличный старт. Я искренне благодарна ему за это. Но быть безвольной амебой, просто прожигать жизнь, кутить на деньги отца я ни за что не стану. Не тот характер. Кроме того, меня всегда привлекала карьера телеведущей. Но это должна быть не просто работа, а возможность чувствовать себя настоящим профессионалом. Значит, дальше я должна самостоятельно добиться всего, чего желаю! Понимаете, сама. Иначе грош мне цена как личности. В сортире нужно утопить мой красный диплом, получить который, кстати, мне никто не помогал.

– Да ты не кипятись, мы тебя очень хорошо понимаем, – проговорил Гуров и осведомился: – А скажи, очень трудно было поначалу, сразу после выпуска?

– Конечно. Мне, выпускнице с красным дипломом, предложили на выбор несколько вакансий на местном телевидении. Но, разумеется, вчерашней студентке никто не стал бы обещать чего-то по-настоящему интересного или хотя бы приличного. Поэтому я пошла в ассистенты режиссера, можно сказать, вынужденно. Вроде как из худших вариантов попыталась выбрать лучший, думала, так пробиться проще будет. Но не тут-то было. Это, скажу я вам, просто узаконенное рабство, да еще и самая настоящая палка о двух концах. Ведь если человек будет плохо стараться, не сумеет исполнять свои обязанности, запоминать многочисленные прихоти и чудачества начальника, то его попросту уволят. Если в надежде хорошо себя зарекомендовать и продвинуться по служебной лестнице он станет работать хорошо, изучать привычки шефа, предугадывать все желания, вносить в рабочий процесс дельные предложения, то его никто повышать не станет. Ведь такого сотрудника еще нужно найти, а ведущих с симпатичными мордашками вокруг просто пруд пруди. Поэтому с первого места работы я ушла, но на другое меня снова брали только ассистентом помощника режиссера. Так что поверьте, мне пришлось повкалывать, прежде чем шеф стал уважать меня настолько, что наконец-то повысил. Эта возможность появилась из-за гибели молодой женщины. Факт, конечно, трагичный. Но это никоим образом не моя вина!

– Так, давай с этого места немного подробнее, – заявил полковник. – Это та самая должность, которую ты заняла после суицида своей предшественницы?

– Да, ее звали Рита Кораблева. Сначала все думали, что она покончила с собой из-за неразделенной любви. По работе мы с ней никак не пересекались, занимались разными проектами. Загруженность у обеих опять же была очень высокая. Виделись мельком, в коридоре или в кафетерии могли пересечься. В лицо я Риту знала, но никак не более того. Я буквально едва пару слов ей сказала за все время.

– Значит, вместе вы не работали, не дружили, свободное время не проводили и дома друг у друга никогда не бывали?

– Рита у меня была один раз, на вечеринке в честь дня рождения. Это произошло больше двух лет назад, абсолютно случайно. Я пригласила чуть больше пары десятков коллег, а те в свою очередь привели с собой еще по паре-тройке человек, так что тусовка резко переросла все ожидаемые размеры. Все бы ничего. Сейчас и алкоголь и еду можно заказать на дом и легко выйти из положения, даже ждать долго не нужно будет. Но мне пришлось извиняться перед соседями за шум и двор, заставленный машинами, а потом два дня грязь из квартиры выгребать. Так что больше я такой глупости ни за что не сделаю. Если сильно хочется, то отмечаю все даты в кафе или клубе, иногда даже делаю вход по приглашениям. Не из меркантильности, а чтобы избежать появления на празднике случайных или неприятных мне людей.

– Значит, Рита попала к тебе случайно?

– Да, хотя, повторюсь, я не испытывала к ней неприязни, просто совсем не знала эту девушку. Именно тогда мы и сказали друг другу примерно пару фраз, но не более. Ведь моего внимания требовали и другие гости. Что до работы, я тогда трудилась ассистентом на детской программе. Рита, соответственно, была помощником режиссера на шоу «Звезда в эфире», которое сейчас я веду.

– Так, погоди. Когда она умерла?

– Полтора года назад. – Елена ненадолго задумалась. – Чуть меньше, в декабре или январе прошлого года. Мой шеф сразу рекомендовал меня на горящую вакансию, ведь замену искали срочно.

– То есть ты стала помощником режиссера?

– Да, а потом, относительно недавно, семь месяцев назад, погибла Вероника Титова, ведущая нашего проекта. Снова пришлось срочно искать замену, и режиссер предложил мне попробовать свои силы. Я, разумеется, согласилась, ведь давно мечтала стать ведущей. А теперь папа говорит, что некто усмотрел во всем произошедшем не просто злой умысел, а именно мой! Лев Иванович, это ведь совершеннейший бред!

– Почему? Только говори быстро, первое, что в голову придет! – энергично проговорил Гуров.

– Да хотя бы потому, что должность ведущей мне могли и не предложить. Так вообще почти никогда не делают. Спешно ищут замену среди уже известных лиц или проталкивают своих людей на свободное место. Мне просто повезло, режиссер нормальным парнем оказался, мы здорово с ним сдружились за это время. Он сам часто говорил, что моя внешность подходит для камеры, есть обаяние, красивая улыбка, да и речь поставлена хорошо. Что до вакансии помощника режиссера, на нее вообще было около пяти претендентов. Так что я могла получить эту работу или на старой остаться. Гарантий не было никаких. Я уж не говорю о том, что нормальные люди из-за подобной ерунды убийств не совершают. Что за дичь, в самом деле?

– А из-за чего, по-твоему, можно убить человека? – вкрадчиво поинтересовалась Марина.

– Даже не знаю, – ответила девушка. – Я как-то не задавалась раньше этим вопросом. Наверное, чисто теоретически я могла бы убить, обороняясь, защищая свою жизнь, разумеется, если другого выхода нет. Но ведь сделать это вовсе не так просто, как принято считать. Я вот, например, бывала в селе у бабули. Однажды она в приступе странного рвения попыталась меня научить настоящий борщ варить, как было принято раньше. Начать весь этот сложный процесс требовалось с убийства, ощипывания и разделки курицы. Сначала я завалила первый этап, не смогла отрубить птице голову. Потом что-то не слишком пошел и второй. Честное слово, у меня перья почему-то оставались в тушке или выдирались вместе с кожей. Азартное копание бабушкиных рук во внутренностях птички, которая час назад бегала по двору, меня вообще ввело в настоящий ступор. Так что в итоге я заявила, что лучше вообще есть не стану, чем буду все это делать. Бабушка предрекла, что не быть мне хорошей хозяйкой, и была совершенно права. Кстати, я и сейчас предпочитаю в кафе сходить или вовсе пропустить обед, чем у плиты прыгать. Порыва повторить подвиг с потрошением курицы у меня больше, разумеется, не было ни разу.

Эти воспоминания Елена излагала с таким комичным выражением лица, что все дружно рассмеялись, несмотря на серьезность ситуации.

– Я смотрю, здесь у вас весело, – с улыбкой сказал Саша, входя в номер.

В руках молодой человек держал стаканчики с кофе, закрепленные в специальном держателе, и большой бумажный пакет.

Все это он поставил на столик и произнес:

– На всякий случай я захватил свежие круассаны и сэндвичи. Вдруг кто-то проголодается, а вы за разговорами так и не соберетесь пообедать.

Парень показал всем, где какой кофе, взял свой стаканчик и уселся в уже облюбованное кресло у окна.

Собеседники разобрали свои напитки и продолжили разговор.

– Елена, скажи, а в полиции тебя допрашивали по поводу смерти Риты Кораблевой? – поинтересовался Гуров, делая пометки в блокноте.

– Нет, с чего бы? Сначала ее смерть считалась суицидом. Я ведь уже говорила, что с этой девушкой совсем не общалась. Сотрудники полиции в здании телецентра, конечно же, были, но поговорили они исключительно с коллегами Риты, да и то с теми, которые плотно с ней общались или дружили. Эти самые подружки-сплетницы, как я понимаю, и подтвердили версию с самоубийством. У Риты на тот момент действительно был неудавшийся роман и достаточно трудный разрыв, так что никому и в голову не пришло усомниться, что она сама свела счеты с жизнью.

– А с кем у нее был роман, знаешь? Может быть, это кто-то из ваших?

– В нашем творческом цехе трудится гораздо больше людей, чем принято считать, – с усмешкой проговорила Елена. – Это в буквальном смысле слова уйма народу. Как показывает опыт, невозможно быть знакомой со всеми.

– Одновременно все все про всех знают, как показывает тот же опыт, – с хитрой улыбкой сказал полковник.

– Ну да, сплетничали девчонки, что Рита встречалась с женатым мужиком, поэтому все и закончилось столь плачевно. Она вроде как захотела большего, то есть развития отношений, а кавалер ее бросил, не желал оставлять семью и что-либо менять в своей жизни. Но это все, что я слышала. Кто он и откуда, совсем не знаю. Собственно говоря, никогда особо не интересовалась этой темой.

– Понятно. А что говорят теперь, когда полиция смерть Риты считает убийством?

– Сначала все думали, что Рита написала печальную рифмованную записку о тяготах расставания с любимым и вскрыла себе вены, лежа в ванной. Но потом вроде как обнаружились новые обстоятельства, и теперь полицейские сомневаются, что это она сама сделала. В суть всех подробностей меня посвятила наша гримерша Наташенька, очень милая девушка и болтушка знатная. Всем в коллективе известно, что если ты хочешь распространить какую-то информацию в кратчайшие сроки, то поведай ее Наталье по секрету. Вот и все. Пройдет несколько часов, и все вокруг будут в курсе событий.

– Понимаю. А что насчет смерти Вероники Титовой?

– С ее гибелью вопросов ни у кого не возникло, то есть это был явный криминал. Молодую женщину поздним вечером сбила машина. Причем осталось загадкой, как и почему Вероника оказалась на той улице. По крайней мере, я знаю, что полицейские всех настойчиво об этом расспрашивали, но, кажется, их так никто и не просветил.

– То есть? – спросила Марина. – Что в этом было такого удивительного?

– Понимаешь, та темная улочка находилась не слишком далеко от дома Вероники, но вела в старый скверик, немного запущенный, безлюдный и не освещенный. Что ей там было делать ночью и в непогоду, никто так и не смог понять. Кроме того, Вероника была настоящей местной звездой, известной и популярной ведущей. Люди узнавали эту девушку на улице, просили автографы. Иногда ее даже преследовали поклонники. Нет, не в плохом смысле, как сталкеры. Это были вполне обычные почитатели таланта с цветами и порой несколько навязчивым вниманием. Поэтому Вероника вот уж несколько лет не ездила общественным транспортом, по городу передвигалась исключительно на машине с водителем, по совместительству охранником. Если она бывала в общественных местах, то, как правило, не одна и сменив внешность.

– А как эта девушка предпочитала маскироваться?

– Как обычно. Использовала парики, большие темные очки, шарфы, платки, палантины. К слову сказать, Вероника очень хорошо умела менять свой образ и становиться практически неузнаваемой. Так она и поступала почти всегда.

– А ты откуда об этом знаешь? – поинтересовался Лев Иванович. – Я вот о чем не спросил. Вы общались между собой? Вы ведь с Вероникой уже на одной передаче работали, значит, должны были, не так ли?

– Разумеется, с Титовой я была хорошо знакома. Мы регулярно общались в студии, пересекались по рабочим вопросам. Но мы не дружили, если вы об этом. Вероника со всеми держалась прохладно, немного особняком, была в приятельских отношениях только с Наташенькой, нашей гримершей. Кстати, именно из их разговоров я узнала, что Вероника умело маскировалась, когда выбиралась куда-то в люди. Она креативно подходила к этому вопросу, меняла машины, одалживала их у приятелей, добавляла себе возраста и даже веса при помощи одежды и макияжа, ничуть не смущалась появляться в подобном виде на публике. Наоборот, Веронику это очень веселило и занимало, напоминало некую азартную игру. Например, я сама пару раз слышала, как она со смехом рассказывала Наталье, что вчера ее приняли в ресторане за старушку-пенсионерку или подумали, что это мама известной телеведущей Вероники Титовой, когда она забежала в «Колос» за пирожными.

– «Колос»?.. – уточнила Марина.

– Наша местная сеть кондитерских, – охотно пояснила Елена. – Эти заведения расположены буквально по всему городу, варьируются размером и кое-где разнообразием ассортимента. В некоторых из них можно полноценно пообедать, прямо как в добротных кафе, в других – купить выпечку или пирожные и, сидя за легким столиком, выпить чаю или кофе. Кое-какие вообще представляют собой киоски, в которых торгуют лишь навынос. Но вкус любимого пирожного в любом месте будет неизменным, и цены там демократичные, так что эта сеть довольно популярна в городе.

– Спасибо за развернутый ответ, – пробормотала Марина.

– Не за что. Если доведется заглянуть, попробуй ореховую трубочку, не пожалеешь. Если предпочитаешь классику, то бери корзинку с белковым кремом. Они их делают небольшими, калорий выходит немного, но вкус восхитительный, – проговорила Елена.

– Значит, ты хочешь сказать, что Вероника даже банальный выход за пирожным обставляла как приключение с переодеванием? – полюбопытствовал Гуров, который слегка задумался, но решил вернуть беседу в деловое русло. – Мне кажется, что хочешь добавить что-то еще, да?

– Да, полицейские пытались выяснить, что именно делала Вероника на улице тем вечером, куда так торопливо шла, почему отправилась в путь в своем обычном виде. Она была одета в яркий красный плащ и темные джинсы, на ногах туфли на высоком каблуке, в руках сумочка и огромный зонт, такой прозрачный, куполом. Вероника его откуда-то из-за границы привезла и очень им гордилась. Она часто появлялась в таком виде на студии, и все там этот образ отлично знали. Но, повторюсь, никто не смог прояснить этот момент.

– Стало быть, в тот вечер был сильный дождь?

– Стоял последний месяц осени. У нас в это время бывает еще довольно тепло. Но тут что-то сильно задождило, похолодало даже. Так что да, дождь был, это без сомнения. Они всю неделю шли. А вот сильный или не слишком, не скажу, не помню.

– Тогда почему в полиции считают эту трагедию убийством, а не наездом по неосторожности, например? – спросила Марина. – Погода ведь к тому располагала, плюс темное время суток, плохая видимость. Вероника могла просто-напросто не заметить машину. Эти зонты только считаются удобными, потому что прозрачные, а на самом деле здорово закрывают обзор. Капли стекают по куполу, сильно искажают картинку. Я это точно знаю. У моей мамы такой же зонт был, пока отец не выбросил его в сердцах. Она из-за этой штуковины как-то чуть под трамвай не угодила.

– Там вроде бы свидетель имеется. Он видел, как машина мчалась на Веронику, которая в тот момент переходила улицу. Водитель даже не пытался притормозить, наоборот, прибавил газу. То есть это был именно намеренный наезд. Так полицейские нам всем сказали. Но кем был этот свидетель, я, разумеется, не знаю.

– Хорошо. Мы это все потом попытаемся уточнить. А сейчас скажи, наши здешние коллеги всех вас допрашивали или только некоторых?

– Они беседовали со всеми, кто трудился в студии, находился там на тот момент.

– Ладно. Что конкретно спрашивали лично у тебя, помнишь?

– Конечно, времени ведь прошло не так уж и много.

– Кстати, сколько именно? Уточни для нас хронологию событий.

– Рита Кораблева погибла зимой прошлого года, в конце декабря или начале января. Точно не помню, но могу сказать, что было холодно, выпал снег. Нарядные елки с огнями и гирляндами кругом стояли. Я к работе приступила прямо на праздниках, новогодних или уже рождественских. А Вероника Титова попала под машину в середине ноября, то есть чуть больше, чем полгода назад.

– Понятно. Так чем конкретно интересовались наши коллеги?

– Да обычные, в принципе, вопросы задавали. Кто с Вероникой дружил, не было ли у нее с кем-то конфликтов и так далее. Я не могла сообщить ничего полезного для расследования, как мне и сейчас кажется. Вероника, конечно, являлась местной звездой, но не была ни вздорной, ни склочной, ни капризной, к персоналу не придиралась и ни с кем, по-моему, особо не конфликтовала.

– А не особо? Наверное, что-то такое все же было, – сказала Марина.

– Да, наверное, это можно считать конфликтом, или скорее ссорой. Вероника как-то поспорила со сценаристом из-за вопросов, предлагаемых для интервью с одной известной киноактрисой. Она считала, что дядьку слишком занесло в плане интимного интереса к звезде, и сказала об этом открытым текстом, емко и иронично. Народ стал ржать. Сценарист, до этого вполне спокойный, даже погруженный в себя, неожиданно взбесился. Они тогда наговорили друг другу гадостей.

– Про гадости давай подробнее, – потребовал Лев Иванович.

– Да ничего особенного не было, – сказала Елена и пожала плечами. – Помню, как Трофим перешел на личности, стал орать, что Вероника подцепила звездную болезнь. Мол, кто ты вообще такая?! Кто бы тебя знал, если бы не протекция, оказываемая известно кем!

– Так кем же?

– Понятия не имею. Эту тайну даже Наталье не удалось раскрыть. Это была настоящая интрига для коллег. Впрочем, ко времени моего появления в коллективе страсти значительно поутихли, интерес к этой теме почти погас. Но покровитель у Вероники, вероятно, все же был. Она Трофиму сказала, что порой он пишет настоящие бредни, что, кстати, было не лишено здравого смысла, и еще добавила пару слов, но практически на ухо и шепотом. Их никто не расслышал. Трофим мигом побледнел, замолчал, резко утратил весь боевой запал, даже как-то потух. Через пару дней его уволили и заменили Никитой, парнем молодым и вполне адекватным, который работает в программе по сей день.

– Когда был этот конфликт?

– Давно, я едва пришла на передачу. Ну да, вскоре после смерти Риты Кораблевой.

– Теперь давай вернемся к убийству Вероники и интересу к тебе наших коллег. Они спрашивали тебя о том, какие у вас лично были отношения?

– Да, я сказала, что нормальные, рабочие, без конфликтов и выяснений отношений. Вне студии мы с ней ни разу не пересекались, если не считать того самого дня рождения, о котором я уже упоминала.

– Вероника тоже там была?

– Да. Я не знаю, кто именно ее пригласил. Повторюсь, там было полно едва знакомого, непонятно кем позванного народа. Я не стала ничего выяснять, побоялась, что мозг закипит от перенапряжения, заботилась лишь о том, чтобы на всех гостей еды и выпивки хватило, поглядывала, чтобы квартиру не разнесли, соседей снизу не залили, и так далее.

– Понимаю. Леночка, припомни, будь добра, интересовались ли наши коллеги, где ты была в вечер убийства Вероники?

– Напрямую не спрашивали. Но капитан уточнил, сильный ли был дождь в то время, когда убили Веронику? Я запомнила дословно, потому что сама постановка вопроса мне показалась странноватой. Ведь, чтобы оценить силу ненастья, нужно было гулять поблизости, это как минимум. Наш город достаточно большой. Грозы с осадками частенько проходят полосами, особенно летом, в начале и даже в конце осени. Бывает так, что где-то ливень, а поблизости всего три капли упали. Кроме того, вечер был довольно поздний. Я в тот день сильно устала, поэтому приняла горячую ванну и улеглась с книгой в постель. Пока читала, слышала, как барабанят капли дождя. Но что было с погодой дальше, мне, разумеется, неизвестно. Я уснула.

– Капитан поинтересовался, одна ли ты спала тем вечером?

– Да. Хотя по моему предыдущему ответу и так было ясно, что одна. Но об отсутствии алиби полицейские ничего не говорили, если вы об этом. И вообще на подобную тему вопросов больше не задавали.

– Понятно. А когда приходили полицейские, тебе уже были известны дальнейшие планы руководителей проекта? Я имею в виду, они уже решили, кто заменит Веронику на посту ведущей? – неожиданно спросила Марина.

– Пока еще нет. Я точно помню, сотрудники полиции пришли на следующий день после происшествия. Этот вопрос наш народ еще только начинал бурно обсуждать.

– Ты говорила, что должность завидная. На нее обычно достаточно много претендентов. Так было и в тот раз? То есть обсуждение действительно оказалось бурным, и каждый, кто имел влияние, предлагал своего кандидата? – спросил Гуров.

– У проекта есть руководство. В тот раз его мнение по этому вопросу осталось невысказанным. Вопрос кадровых перестановок тогда решали продюсер с режиссером. Обсуждали они его между собой, при закрытых дверях, словно в надежде оставить все в секрете. Но сотрудники, разумеется, оказались в курсе содержания всего разговора. Наш режиссер Денис Воропаев настойчиво предлагал мою кандидатуру. Я уже говорила, он считал, что у меня все получится, кроме того, знал о моей давней мечте и был не прочь предоставить мне шанс. А продюсер проекта Алекс Романов был категорически против этого решения.

– Ага. Ты очень уверенно об этом говоришь. Откуда знаешь?

Прежде чем ответить, Елена пожала плечами, попыталась сделать глоток из стаканчика с кофе, поняла, что он закончился, потрясла пустой стакан, открыла крышку, заглянула внутрь и вздохнула.

– Я все понял, сейчас еще один принесу, – сказал Саша и тут же поднялся с кресла.

– Огромное спасибо. Попроси опять с корицей, но теперь без молока.

– Конечно, без молока, его можно только раз в день употреблять, это ведь лишние калории, – пробормотал молодой человек и осведомился: – Кто-то еще чего-то желает?

– Нет, спасибо, – сказала Марина.

– Я тоже воздержусь, – проговорил Лев Иванович.

– Откровенно говоря, обсуждать этот разговор для меня не слишком приятно, – продолжила Елена, когда Саша вышел за дверь. – Воропаев и Романов сначала говорили нормально, а потом перешли на дикие крики, так что да, это слышали многие в студии.

– Леночка, ты, ради бога, не смущайся, не нервничай, – произнес сыщик. – Мы ведь с тобой не чужие люди. С Маринкой вы едва познакомились, но сразу общий язык нашли, как знать, может быть, еще и подружитесь. Так что мы на твоей стороне, помни об этом.

– Я это прекрасно понимаю. Но все же признавать кое-какие моменты мне не просто, а еще труднее обсуждать. Ведь с отцом я их никогда не обговаривала, просто чтобы его лишний раз не нервировать. Если я взрослая и претендую на самостоятельность, то и проблемы свои должна сама учиться решать, – проговорила девушка и глубоко вздохнула. – В общем, хоть я этого и не афиширую, не кичусь и на работе ни разу не использовала, но все знают, чья именно я дочь. Этого и не утаить было. Порой Ростов мне кажется большой деревней, где все все друг про друга знают. Коллеги относились ко мне по-разному. По крайней мере, так было поначалу, пока меня саму не узнавали и не меняли мнение. Некоторые откровенно лебезили и заискивали передо мной, другие сторонились, словно не знали, чего именно ожидать. Были и такие, что выражали недовольство и презрение, а порой говорили гадости, если не в глаза, то за спиной.

– Ясно, что ты упрощаешь ситуацию, желаешь сэкономить время и говорить лишь по сути дела.

– Возможно, но сейчас это и не важно. Я только хочу сказать, что Романов был из последнего типа людей. Он вообще не самый приятный человек, если говорить откровенно, хамоватый, заносчивый, пухлый коротышка, который искренне вообразил себя центром земли. Этот фрукт как-то выпустил из виду мое возможное родство с Владимиром Ромашовым, когда я только пришла на проект. Он пытался развязно приударять за мной. Да, вот самое подходящее определение.

– То есть пробовал ухаживать? – уточнил Гуров.

– Ни в коем случае! Он всех миловидных девушек считал симпатичными мордашками, готовыми на все без лишних экивоков. Особенно если до разговора с ними снизошел аж сам продюсер! Студию этот тип называл своим личным огородом или помещичьей вотчиной. Я сплетни никогда не собираю, но сама знаю несколько случаев грубых домогательств к женскому персоналу с его стороны. Но ведь далеко не все с подругами поделиться решились. Так что для него пригласить на ужин с продолжением – это почти что вежливое ухаживание. Он пытался подкатить ко мне, когда полагал, что я просто девушка с улицы, молодой специалист, который активно делает карьеру, не более того. Я, разумеется, незамедлительно и твердо отказала ему. Он немедленно заявил мне, что свои вещи я могу даже не распаковывать, потому как в его передаче не задержусь ни дня. Потом, видимо, кто-то просветил этого хама насчет того, кто мой папа. Он резко дал задний ход, даже попытался извиниться, видимо, считал, что сделал это изящно, а по мне, так трусовато. Романов прислал мне букет цветов с запиской: «Был неправ».

– А ты что?

– А что я? Мне хотелось остаться в проекте, поэтому я решила не обострять ситуацию, спустить дело на тормозах. Тем более что формальные извинения были получены и никто больше не собирался меня выгонять.

– Но отцу ты ничего не стала рассказывать?

– Конечно, нет. Ведь тогда спустить на тормозах не вышло бы. Наоборот, в гневе папа способен на многое, даже на затяжные военные действия. Я уже не говорю о том, что он пожелал бы лично поставить на место наглеца, который попытался обидеть его дочь.

– В общем и целом понятно. Ты не подключала отца, Алекс вроде бы извинился. Что было потом?

– Да нормально все складывалось, спокойно пошло своим чередом. Он меня не трогал, я увлеченно работала. Взаимодействовать нам особо не приходилось, по крайней мере, наедине мы никогда не оставались. Этот факт не вводил меня в искушение наговорить гадостей и помогал ему спокойно смириться с поражением. Тем временем в коллективе постепенно сформировалось обо мне мнение как о нормальном, вполне толковом и трудоспособном специалисте, а не о дочери местного богача. Я искренне считала, что Романов успокоился. Ему нечего было мне предъявить, он никак не мог уязвить меня. Однако оказалось, что данный субъект затаил-таки злобу и при случае поспешил ее выразить. По крайней мере, все услышали несколько нелицеприятных фраз, брошенных продюсером в азарте спора с режиссером.

– Что именно он кричал?

– Что у него есть кандидат получше избалованной мажорки, которая вообще темная лошадка. От меня неизвестно чего стоит ждать. Сразу после повышения попрет норов. Я начну кидать понты и срывать эфиры, а потом при удобном случае непременно растопчу своего благодетеля, который так обо мне печется. На самом деле все это не обо мне, но звучало обидно. Собственно, Воропаев так ему и сказал, посоветовал заткнуться. Ведь Алекс, кроме всего прочего, намекал и на то, что Денис не просто так обо мне печется. Хочет то ли каких-то бонусов от моего влиятельного отца, то ли чего-то от меня лично. Это тоже клевета, поскольку у нас с Денисом чисто дружеские отношения. Он никогда и ничего не просил за протекцию. С отцом они до сих пор не знакомы.

– Понятно. Значит, Денису пришлось выдержать настоящее сражение?

– Именно так. Он отстоял мою кандидатуру не без труда. Это далось ему немалой кровью. По крайней мере, нервы парню Романов изрядно попортил. Возможно, Денис знал, с кем ему предстоит иметь дело, и заранее заручился поддержкой остального руководящего состава. Так что у Алекса просто выхода другого не было, кроме как уступить.

– То есть режиссер сумел вступиться за тебя, и с тех самых пор ты стала ведущей программы?

– Да, почти так, – ответила Елена.

– То есть?.. Почему почти так?

– Воропаев с Романовым долго спорили, сперва не желали уступать друг другу, а потом пришли к некоему компромиссу. Я была назначена на должность ведущей с испытательным сроком. То есть Романов уступил, но не отступил, оставил для себя возможность немного подгадить нам обоим. Ведь для меня такая трактовка означала, что мне придется работать словно на пороховой бочке, в ожидании, что я в любой момент могу получить требование освободить место. Денис будет вынужден отбиваться от постоянных атак Алекса. Но я была согласна и на это, тем более что личного опыта не имела никакого и могла ведь действительно не потянуть, не суметь работать ведущей. Я действительно не хотела портить рейтинги любимой передачи, к успеху которой была причастна, более того, ранее приложила немало усилий. Впрочем, как выяснилось позже, каждый из нас троих на что-то уповал. Я на то, что все сумею и не ударю в грязь лицом. Денис тоже надеялся, что у меня все получится, рейтинги поползут вверх и он сумеет утереть нос продюсеру. Алекс считал, что рано или поздно сумеет сместить меня с должности и таким образом отомстить строптивой девчонке и коллеге, который решил отстаивать ее кандидатуру.

– Он это планировал просто из упрямства и мстительности или же хотел кого-то другого видеть в роли ведущей?

– А шут его знает, – ответила Елена и досадливо махнула рукой. – Но они с Денисом продолжали периодически спорить из-за меня, это общеизвестный факт. Хотя вскоре всем у нас сделалось ясно, что я хорошо справляюсь. Рейтинги стали даже выше прежних. Алекс не мог этого не понимать, но продолжал настаивать, вслух говорил, что откопал обалденную замену теперешней бестолковой ведущей. Похоже, что этот гад нашел-таки способ отыграться и продолжать портить нам с режиссером жизнь.

– Понятно. Что произошло потом?

– Как, вы разве не знаете? Месяц назад Алекс Романов погиб. Вернее сказать, его отравили, возможно, прямо на студии.

– Это и есть та самая третья смерть, о которой мне ничего не удалось узнать! – воскликнул Гуров. – Давай-ка, Леночка, расскажи нам с максимальными подробностями все, что знаешь, слышала или о чем догадываешься.

В этот момент в номер вернулся Саша. Он не желал прерывать разговор, сделал жест, что просит его извинить, поставил перед Еленой новый стаканчик с кофе, после чего сел в кресло со своим напитком.

– Как хорошо пахнет, – сказала молодая женщина и сделала глоток. – Огромное спасибо. Ты, как и всегда, меня выручил.

– Да ничего, пей на здоровье. Хотя я думаю, что тебе сейчас лучше что-нибудь съесть.

– Ага, немного позже. Так я продолжу, Лев Иванович, – сказала девушка. – Сегодня никто не сомневается в том, что произошло убийство, хотя поначалу все думали, что это простое пищевое отравление, и даже не беспокоились. Алексу вообще плохо только дома стало, поздно вечером. Впрочем, я не с того начала. В тот день у нас были ранние съемки, примерно с семи утра. Присутствие Алекса было не обязательно, но он зачем-то приехал и носился по студии, нервируя народ. Этот тип был взвинчен, нервозен, срывался на декораторов, бурчал, что не выспался, с чем-то приставал к Денису, потребовал у ассистентки сделать ему крепкий сладкий кофе, большой стакан. Как потом установила медицинская экспертиза, яд в его организм попал именно с кофе.

– То есть в первую очередь под подозрение должна была попасть именно эта самая ассистентка?

– Вероятно, так оно и было. Полицейские не делились с нами своими подозрениями. Впрочем, Маша Семенова, угостившая Алекса тем кофе, девушка очень милая, тихая, скромная и исполнительная. Мне, например, сложно представить, как она кого-то убивает, даже таким чисто женским орудием, как яд. С Алексом, насколько мне известно, Маша никогда не конфликтовала. Кроме того, кофе Семенова готовила на нашей студийной кухне, использовала для него воду, зерна и сахар, которые лежали там же и находились в совместном пользовании. В тот день, да и ранее все пили кофе или чай, и никому больше плохо не стало. Более того, полицейские изъяли и отдали на экспертизу остатки воды, кофе и сахара. Насколько мне известно, яда в них не обнаружили.

– То есть кофе был отравлен, но не во время приготовления, а намного позже. Это как? Не сам же он себе яд подсыпал? – изумилась Марина.

– Это было бы круто. Но если и сам, то только для того, чтобы кого-то подставить, – заявила Елена и презрительно хмыкнула. – Тогда у нас обязательно была бы записка с обвинениями. Так что нет, не думаю. А если говорить серьезно, то самоубийство вовсе не в его характере. Алекс относился к типу настоящих упырей, которые сами кого угодно изведут, из любой ситуации сумеют выкрутиться, да еще и выгоду извлечь. Но у него была одна привычка, которая объясняет эту странность. Бегая по студии, да и по самому телецентру, Романов везде таскал за собой свой кофе и вечно забывал его там, где притормозил, начинал орать, искать. Кофе ему приносили, он продолжал пить, пока снова не терял стаканчик. Я думаю, что кто-то просто удачно воспользовался ситуацией.

– Или знал про эту его привычку и хладнокровно продумал преступление. Ведь в наше время никто не носит яд в перстне. Это значит, что у отравителя был предварительный план, – проговорил Гуров.

– Про эту его привычку знали все, кто работал на студии в тот день или ранее, приходил в гости, когда там находился продюсер. Кроме того, думаю, о ней было известно и во всем телецентре.

– А что полицейские?

– В тот день, после посещения студии, у Алекса были запланированы какие-то встречи. Одна или две из них проходили в ресторане, за трапезой. Он плотно поел. Поэтому когда дома, уже поздно вечером, ему стало плохо, Романов решил, что отравился в заведении. Следствие установило, что он звонил туда, скандалил, потом лег спать и ночью умер.

– То есть как? Человеку стало плохо. Его непременно должно было мутить, тошнить, знобить и так далее. Но вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь», он звонит в ресторан и скандалит? – произнес Лев Иванович.

– Не просто скандалит, грозит поварам лишением работы, а администрации заведения – судебным иском, – вставила Елена.

– Допустим, – сказал Гуров. – Сперва он обещает судиться, скандалит, тратит драгоценное время, но и потом не обращается за медицинской помощью. Почему?

– Романов жил один, у него трудилась приходящая домработница. Тем вечером, когда он вернулся домой, прислуга как раз собиралась уходить. Она предложила ему помощь, говорила, что останется, найдет в аптечке активированный уголь или вызовет врачей. Он отказался, заявил, что желудок у него стальной, гвозди переваривает, и к утру непременно все пройдет, после чего отправил помощницу домой. Женщина не стала спорить и ушла. Медики решили, что Романову потом стало хуже, причем резко. Вызвать врачей или принять какие-то лекарства сам он уже не смог, а рядом никого не было. Утром домработница в обычный час пришла к нему, обнаружила Алекса мертвым, вызвала «Скорую» и полицию, потом позвонила на студию и все рассказала режиссеру. От нее же полицейские узнали о подозрении на пищевое отравление, так что сначала допрашивали сотрудников ресторана. К нам они потом пришли, когда по результатам экспертизы стало известно, что Романов отравлен рицином, довольно редким ядом. Тогда полицейские стали вопросы нашему персоналу задавать и взяли пробы на кухне.

– Понимаю. А кого конкретно допрашивали?

– Да почти всех, – ответила Елена и пожала плечами. – Меня почему-то добрых пару часов мурыжили, я это точно запомнила.

– Так, – протянул полковник. – Значит, говоришь, тебе гораздо дольше остальных вопросы задавали. А что ты еще запомнила из того дня?

– Не могу судить, дольше или так же. У меня за другими следить времени не было. Но расспрашивали обо всем обстоятельно и были на студии долго. Они нам в тот день весь съемочный процесс сорвали. Чтобы сроки выхода передачи не запороть, мы ночью работали. В первую очередь полицейские спрашивали, с кем конфликтовал покойный, кто мог затаить на него злобу, были ли с ним конфликты лично у меня.

– А что ты?

– Честно рассказала все как есть. Заявила, что покойного не любили практически все, потому как он мог достать любого сотрудника, без повода и абсолютно на ровном месте. Упомянула про активное использование им служебного положения в общении с противоположным полом. Уделила должное внимание склочности, стервозности и злопамятности Алекса.

– А о том, что он к тебе пытался подкатить, сказала? – осведомилась Марина.

– Мне не очень хотелось это делать, но пришлось. Алекс ведь никого не стеснялся. Его реплики и мои ответы несколько человек слышали, значит, весь коллектив был в курсе событий. Все равно доложили бы.

– Логично. А о том, что Романов пытался тебе отомстить и вообще мог запороть твою кандидатуру в любой момент, говорила? – спросил Лев Иванович.

– Разумеется, да. Об этом факте тоже всем вокруг давно известно было, так что какой смысл скрывать?

– Мы все понимаем, не кипятись, дорогая. Ты поступила совершенно логично и правильно. В твоих действиях можно усмотреть лишь один промах. Тебе стоило сразу рассказать все отцу, – произнес полковник.

– Сразу, это когда? После того как этот наглый боров стал делать мне вполне конкретные предложения? Или когда я его отшила? Может, потом, когда он чуть не запорол исполнение мечты всей моей жизни?

– Хотя бы после того как у тебя появились все шансы стать главной подозреваемой. Хотя я хорошо понимаю, почему ты промолчала в каждом из этих случаев. Поверь, дорогая, я ведь твоего отца тоже не первый день знаю.

– Вот именно, Лев Иванович! Скажу еще, что я тогда не догадывалась, что подозревать станут именно меня. В конце концов, в день отравления в павильоне было полным-полно народу. Романова в буквальном смысле слова тихо ненавидел каждый второй, а первый даже и не стремился скрыть свои чувства. Я уже не говорю об обиженных им девушках. Сама я точно не знаю, но Наталья говорила, что те недотроги, которые пытались возмущаться, отказать ему или поднять скандал, действительно были уволены с волчьим билетом. По крайней мере в наш бизнес они уже вряд ли могли вернуться. Так что этот гад не одну судьбу сломал. Из людей, желающих ему отомстить, можно организовать небольшую демонстрацию.

– Понимаю. – Гуров несколько секунд помолчал, потом спросил: – А ты лично знакома с кем-то из этих девушек? Или, быть может, сумеешь назвать имена?

– Там, где я работала раньше, на детской передаче, он особо не орудовал. Да и здесь после моего отказа вроде бы ни к кому больше не приставал. Так что я лично не знаю ни одной девушки. Ведь, повторюсь, Алекс сразу же избавлялся от тех, кто болтал лишнее. Но Наталья, скорее всего, кого-то помнит, может назвать имена, да и прочие данные. Если хотите, я могу у нее спросить.

– Спроси, если не затруднит. Впрочем, позже мы сами с ней пообщаемся, уже в рамках расследования.

– Но так будет быстрее, – вставила Марина. – Вполне возможно, что Наталья не будет расположена откровенничать с чужаками, не захочет подставлять под подозрения подруг.

– Да, ты права, – сказал Лев Иванович и добавил, обращаясь к Елене: – Сначала постарайся сама разузнать имена.

– Хорошо, я все сделаю как можно скорее.

– Ладно. Значит, мы обсудили все и, кажется, не забыли ничего важного.

– Если и забыли что-то, то всегда можем созвониться или встретиться, – проговорила Елена.

– Да, конечно. Кстати, тебя по поводу убийства продюсера один раз допрашивали?

– Два, сначала у нас на студии, а потом в отделение на проспекте Стачки вызывали.

– Одну или кого-то еще из ваших?

– Костюмершу, режиссера, гримера Наталью и еще парочку коллег с других передач. Я их плохо знаю. Когда Денис Воропаев полушутя поинтересовался, нужен ли ему адвокат, полицейские сказали, что это не допрос, а всего лишь предварительный разговор.

– Конечно, это понятно. Послушай, Леночка, постарайся-ка вспомнить все свои ощущения от общения с полицией.

– Вы мне предлагаете попытаться настроить третий глаз или просто включить интуицию? – с усмешкой полюбопытствовала девушка.

– Кстати, интуиция недооценивается многими людьми. Обычно она очень неплохо развита у женщин и вообще внимательных, наблюдательных людей. Так что если это качество у тебя есть, то ею не грех воспользоваться.

– Я готова постараться изо всех сил, только не совсем понимаю, что конкретно требуется от меня.

– Лев Иванович, можно я постараюсь пояснить, что нужно делать? – спросила Марина.

– Давай, попробуй.

– Елена, ты сейчас расслабься, не нервничай. Будет удобнее, если ты немного откинешься, прикроешь глаза и попытаешься вспомнить не каждую фразу отдельно, но все случаи, когда ты давала показания, разом или по очереди. Может, тебя что-то насторожило, слегка царапнуло по нервам, но мозг отбросил это за ненадобностью, посчитал несущественным. Это мог быть взгляд, интонация или комментарий, сказанный между делом, фраза, брошенная вскользь, вполголоса одним полицейским другому. Возможно, что-то о тебе лично или об отце.

Елена прикрыла глаза, немного нахмурила брови, некоторое время сосредоточенно вспоминала, потом проговорила:

– Один полицейский читал протокол допроса, увидел мою фамилию и негромко уточнил у другого: «Это та самая Ромашова?» Впрочем, я не насторожилась, потому что привыкла. Эта фраза в разных вариациях преследует меня всю жизнь.

– Хорошо, ты молодец. А можешь припомнить, когда именно это было?

– Давно, сразу после смерти Вероники Титовой. Позже, после отравления Алекса, полицейские уже знали, чья именно я дочь.

– Хорошо. Скажи, а на последнем допросе все было как обычно?

– Они задавали одни и те же вопросы, буквально по кругу. Словно ожидали, что я на десятый раз отвечу что-нибудь другое, выйду из себя или вдруг возьму и признаюсь в убийстве.

– Их отношение к тебе резко и заметно изменилось?

– Такое вполне возможно. Только полицейские старались этого не демонстрировать. Помню, я даже подумала тогда, что они меня подозревают, но потом отбросила эту мысль как абсолютно абсурдную. А теперь понимаю, что мне не показалось.

– Хорошо, Елена, – сказал Лев Иванович. – Ты молодец, девочка моя, не волнуйся и помни, мы обязательно во всем разберемся. С твоей помощью, конечно.

– Я и не сомневалась ни минуты, спасибо вам обоим.

– Да пока не за что.

– Если вы на сегодня закончили, то могу ли я узнать дальнейшие планы? – спросил Саша.

– У нас с Мариной есть еще несколько задач, решить которые требуется безотлагательно. Но покидать отель мы уже не собираемся, так что можем тебя отпустить.

– Хорошо, значит, я поеду.

– Да, конечно. Ты, Леночка, тоже можешь отправляться отдыхать, но сначала, ради бога, поешь где-нибудь.

– Давайте все вместе поужинаем. Саша, ты присоединишься? Лев Иванович, Марина, сидели мы тут долго, пропустили обед, да так, что ужинать вполне уже можно. Заодно пообщаемся, поболтаем о чем-нибудь приятном, не только об убийствах и подозрениях. Честно говоря, эти разговоры уже потихоньку вгоняют меня в тоску.

– Я с удовольствием, – сказал водитель.

– Хорошо, мы тоже согласны, – обменявшись взглядами с Мариной, проговорил Лев Иванович.

– Конечно, мы не дадим переживаниям затащить тебя в тиски депрессии, – заявила лейтенант Светлова и усмехнулась. – Чтобы тебя совсем развеселить, я сейчас расскажу, какую мы задумали авантюру. Для ее воплощения придется сотворить из меня настоящую уродину.

– Это зачем еще?

– Чтобы отправить на разведку, разумеется. Но обо всем по порядку.

– И не слишком громко, – сказал Гуров. – Не просто так люди говорят, что у стен бывают уши. Они совершенно точно имеются в коридоре любого отеля, а также в зале ресторана.

– Ой, знали бы вы, какие вкусные пожарские котлеты готовят в ресторане этой гостиницы, – мечтательно протянула Елена. – Просто пальчики оближешь.

– Нужно было все же настоять, чтобы ты съела что-нибудь раньше, – произнес Гуров, усмехнулся и покачал головой.