Читать книгу Пальцы решают все - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 4

Утро следующего дня принесло с собой снегопад. Снег валил без остановки. За последние несколько часов Гуров снова мысленно порадовался тому, что живет не сильно далеко от работы. Даже на небольших улочках было столпотворение транспорта, именуемое в народе пробками. Плюс снегоуборочная техника, которая уже сновала вовсю даже по тротуарам.

Но даже несмотря на недолгий путь до работы, Лев Иванович, зайдя в здание управления, был похож на снеговика. Он долго отряхивался перед входом, прежде чем идти в кабинет.

Крячко был уже на месте. Он сидел за столом в вальяжной позе и неспешно потягивал чай из большой кружки.

– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты, – весело поприветствовал он коллегу.

– И тебе не хворать, Снегурочка, – в тон ему ответил Лев Иванович.

– Сегодня только с лопатой из дома выходить.

– Это уж точно. – Гуров отряхнул с куртки остатки снега, положил перчатки и шапку на батарею и переобулся. – Смотрю, ты уже давно здесь.

– Да не так уж и давно. Только чай налил. Будешь?

– Давай.

Хоть сыщик и не успел замерзнуть, но после промозгло-снежной погоды захотелось чего-то такого, что отдавало теплом и домашним уютом. Стас тем временем взял с полки кружку коллеги, бросил в нее пакетик чая, несколько маленьких кубиков сахара и налил кипяток.

– Грейся, – сказал он и поставил чай на стол Гурова.

– Спасибо. Как тут? Пока все спокойно?

– Пока что да. После планерки начнется беготня.

– И не говори.

– Что-нибудь надумал?

– Ты про убийство артиста?

– Про него.

– Кое-что удалось установить. Последней, кто видел артиста живым, не считая убийцы, была его подружка Настя. Она была у него дома, ушла часов в восемь вечера. Рузанов проводил ее до метро. Потом, как я тебе уже рассказывал по телефону, трое соседей видели, как артист заходил в подъезд в компании какого-то мужичка.

– Абсолютно неприметной внешности.

– Да. Запомнили только то, что он невысокого роста и худой. А еще в куртке, шапке и джинсах, вроде бы темного цвета. Сам понимаешь, не бог весть какие приметы.

– Еще бы.

– Придется нам, Стас, трясти всех знакомых этого Рузанова.

– Легко сказать, Лева. Судя по тому, что мы о нем знаем, у него не квартира была, а проходной двор. Потому что к нему ходили и конные, и пешие, и пьяные, и сраные, и обдолбанные. И все кому не лень.

– Верно, но пока других вариантов нет. Еще надо сводить туда его подружку и отца, установить, что пропало. Кроме денег, конечно. А там уж смотреть, где вещички могут всплыть. Кстати, я вчера встретил Чумазого.

– И?

– Сдается мне, ни он, ни Бармалей не при делах. Последний, оказывается, школьный приятель Рузанова. А Леха вряд ли бы стал мочить. Хлипковат он для этого. Спереть – да, а убивать – вряд ли. Да и смысла нет. Чумазый с Бармалеем и сами не последний кусок доедают, чтоб кого-то грабить, да еще и убить.

– Может, оно и так, но вдруг они кого-то навели. Пусть даже и не специально.

– Может быть. Опять же, повторю, надо прошерстить всех друзей и знакомых.

– Ты представляешь, сколько на это времени уйдет?

– Представляю. Но пока других вариантов нет. Повезет, если среди знакомых окажутся те, кто подходит под описание того таинственного мужичка. Можно будет опознание сделать. Хотя мужик-собачник видел его со спины, а другие соседи – сбоку. Лицо, естественно, не запомнили.

– Если бы запомнили, это было бы очень большой удачей. Но можно же и по другим признакам опознать. По голосу, походке, по движениям рук, ног, шеи.

– Тоже вариант. Ладно, это все мы будем выяснять, если найдем похожего типа в окружении Рузанова. А после планерки я позвоню экспертам.

– Да мне кажется, там все ясно. – Станислав откинулся на стуле. – Орудие убийства нашли, там же валялось. Патологоанатом скажет тебе время смерти. Ну и то, что он вмазал со своим убивцем перед смертью.

– А вдруг там не только алкоголь?

– Лева, я видел убитого. И его выражение лица. Непохоже, чтобы его еще до кучи чем-то траванули. Да и если бы так, какой смысл его потом ножом резать?

– А «пальчики» были в квартире?

– Были. На ноже, на бокалах, на бутылке. И вообще по всей квартире.

– Вот если там что-то интересное проклюнется… – задумчиво протянул Гуров.

– Хорошо бы. А то, судя по количеству знакомых этой «служанки», мы их всех дай бог к следующему году установим.

– Какой служанки?

– У него в комнате висел плакат. Там два размалеванных мужика, один из которых очень уж похож на нашего покойничка, разодетых как в порнофильме, и надпись: «СЛУЖАНКИ».

Лев Иванович рассмеялся.

– Лева, мне было тогда не до смеха.

Сыщик вкратце объяснил коллеге про пьесу французского драматурга Жене и современно-авангардные спектакли театра «Модесто». Крячко усмехнулся.

– Вот оно, значит, как, – сказал он. – Хорошо, что я предпочитаю классику. Кстати, насчет экспертов. Надо будет у них забрать телефончик артиста. Вдруг убийца ему позвонил, когда тот домой шел, и навязался в гости.

– Да, кстати, вполне возможно. Потому что, со слов подружки, при ней никто не звонил. Тем более с просьбой о встрече.

Гуров допил чай и посмотрел на часы.

– Без семи минут, – сказал он. – Пора собираться.

– На очередную торжественную порку. – Стас махом опрокинул в себя остатки чая и встал из-за стола. – Я готов. Веди нас, Сусанин, веди нас, герой.

– Идите вы на фиг, я сам здесь впервой, – улыбнулся Лев Иванович.

* * *

Планерка прошла на удивление быстро и в довольно положительном ключе. Гуров и Крячко доложили об убийстве артиста Евгения Рузанова, о том, что уже было сделано и что предстоит сделать, после чего получили благословенное напутствие работать дальше во благо людей и Министерства внутренних дел. Еще не войдя в свой кабинет, они из коридора услышали, как трезвонит телефон. Станислав, который оказался внутри первым, тут же схватил трубку.

– Крячко. А, привет, Володя. Черти нас на планерку носили к самому генералу Орлову. Уже? Круто. И что там? Да ты что! – Глаза опера округлились. – Иди ты! Ох, твою же мать. Понял. Спасибо. Давай.

Он с шумом положил трубку и резко сел за стол. Гуров выжидающе смотрел на напарника. Наконец Крячко громко выдохнул.

– Ну? – поторопил его Лев Иванович.

– Баранки гну, Лева! Ответ пришел по «пальчикам».

– Только не говори, что это был покойный Чикатило. Или Ленька Пантелеев.

– Да лучше бы уж они, хотя с того света их достать труднее.

– Кто же?

– Хрен, которого уже почти два года поймать не могут.

– Погоди-погоди. Это не тот, на ком уже двенадцать «мокрых» грабежей висят?

– Да, тот самый. Ребята на «земле» его прозвали Неуловимый Джо. Только не потому, что он на фиг никому не нужен, а потому, что действительно поймать его не могут. Вот, теперь тринадцатый случай у нас. Чертова дюжина, блин.

– Твою же мать! До нас дошел.

Гуров покачал головой и тоже сел.

Ситуация действительно вырисовывалась интересная. Как правильно сказал Стас, уже почти два года по городу шла серия грабежей с убийствами. Жертвами, как правило, становились люди с достатком. Не олигархи, конечно, но у которых преступник находил чем поживиться. Везде эксперты находили одни и те же отпечатки пальцев. Но в уголовной картотеке они не числились, из чего следовало, что ни разу за свою жизнь убийца в поле зрения правоохранительных органов не попадал. Тот участок, на котором работали Гуров с Крячко, он до поры до времени обходил стороной. Теперь, по-видимому, решил это исправить. И начал именно с артиста небольшого районного театра Евгения Рузанова.

– Ситуация, названная в классике задницей, – прокомментировал Стас.

– Соглашусь, – кивнул Гуров. – Придется поднимать все связанные с ним дела.

– Как минимум. Что, кстати, о нем известно?

– Да мало что. Помню, когда эти дела объединили в серию и передали нам, в управление, ими занялся Егор Мельниченко.

– Он же до сих пор на больничном после аварии.

– Так-то да, но Орлов его дела по ребятам раскидал. А вот кому достался Неуловимый Джо, я уж и сам не помню. Потому что у Егора и похлеще там дела были.

– Тогда пойдем к Орлову. Один черт, дела объединены в серию, придется и Рузанова к ним подшивать. Ох, Лева, я-то думал, что будем просто заниматься нудятиной с этим артистом. А вместо этого поимеем головную боль, геморрой и еще тридцать три удовольствия.

Гуров вздохнул. Напарник был прав на все сто процентов. Или даже на двести.

Генерал куда-то собирался, когда оперативники пришли к нему – он как раз снимал с вешалки свой форменный бушлат.

– Разрешите, Петр Николаевич? – улыбнулся Крячко.

– Ох, ребята, не вовремя вы, – Орлов вздохнул и повесил бушлат обратно. – Что случилось?

– Убийство артиста Рузанова – дело рук Неуловимого Джо.

– Кого? – удивленно переспросил генерал.

– Убийцы и грабителя, которого уже почти два года поймать не могут, – пояснил Гуров. – Им занимался Мельниченко до того, как в аварию попал.

– А, понял. Паршиво дело.

– Петр Николаевич, а у кого сейчас эти дела?

– У Виктора Костина. Но у него сейчас и так завал, думаю, он будет не против, если вы подсобите.

– Спасибо, товарищ генерал.

– Да было бы за что. Ладно, парни, я в министерство. Надо успеть, а то с этим снегом неизвестно, сколько на дорогу уйдет.

Обратно к себе оперативники возвращались с двенадцатью папками с уголовными делами. Их коллега Костин не возражал, тем более что в эту кучу добавлялось еще одно дело. Да и Крячко заверил, что возьмут пока только посмотреть. Сгрудив все папки на старую тумбочку, оперативники переглянулись. Дела были не с кирпич толщиной, но и не тоненькие.

– Твои предложения? – подал голос Гуров.

– Разделить пополам и изучать по мере наличия времени. Я сегодня тоже планировал посидеть немного за бумажками. А то у меня их скопилось больше, чем у тебя, а сроки по некоторым поджимают.

– Идет. Мне сегодня еще после обеда на следственный эксперимент ехать.

– Это с тем мужичком, который соседей пострелял из охотничьего ружья?

– Ну да. Да там уж, считай, почти закончено. Стрелок во всем сознался, с доказухой полный порядок. Ну а эксперимент по закону положен. Тем более что его дело скоро в суд уйдет. А, чуть не забыл. Любимцеву надо позвонить.

– Терпения тебе, – усмехнулся Станислав.

Следователя Любимцева он откровенно недолюбливал, считая его редкостным занудой. Но при этом не спорил, что тот свою работу делал отлично, несмотря на то что работал в прокуратуре всего четвертый год. Гуров к нему относился как-то более снисходительно, хотя дотошность молодого следователя его порой тоже раздражала.

Лев Иванович снял трубку телефона и набрал номер.

– Илья? Здравствуй. Гуров из управления беспокоит. Я по убийству артиста Рузанова. Видишь ли, убийство это серийное. С позапрошлого года серия грабежей с убийствами. Глухими. Да, то самое, где везде «пальчики» неизвестного убийцы. У тебя? Понял. Ты сегодня в наших краях не будешь? А, дежуришь. Ладно, я сегодня во второй половине дня, может быть, загляну к тебе. Понятно, если на месте будешь. Ладно, до встречи.

– Что, обрадовал парнишу? – сладеньким голоском осведомился Крячко, когда сыщик повесил трубку.

– Не то слово. Оказывается, эту серию ему сбросили после последнего эпизода. До Рузанова еще.

– А когда, кстати, был последний эпизод?

– Месяца два назад, – Гуров посмотрел на папки. – Да, еще до Нового года. Ладно, пока просмотрю, – он взял несколько дел и положил себе на стол.

– А я попозже возьму распечатку звонков с телефона убитого. Заодно захвачу и сам телефончик. Посмотрю, кто звонил артисту в день смерти.

– Добро, – кивнул Лев Иванович и сел за стол.

Сыщик погрузился в чтение. Стандартная и скучная рутина. Протоколы осмотров, фото с места происшествия, данные погибших, показания свидетелей и родственников, медицинские заключения и прочие бумажки. Но уже после внимательного штудирования первых двух папок Лев Иванович понял, что убийство артиста Рузанова – из той же серии. Способ везде одинаков: жертвы были либо зарезаны, либо задушены, из квартиры вынесено все имеющее ценность. У одного из потерпевших – мелкого коммерсанта – преступник утащил почти пятьсот тысяч наличкой. И везде одни и те же отпечатки пальцев, неизвестно кому принадлежащие. Свидетели, мельком видевшие потенциального убийцу, особых примет сообщить не могли. Точнее, сказали то же самое, что и в последнем случае, с Рузановым: невысокий худощавый мужчина. Ничего особенного, ничего броского. Человек из толпы, резюмировал Гуров. Молодец, хорошо замаскировался. Хотя неприметная внешность – лучше любой маскировки.

К обеду сыщик успел изучить три папки. Стас все так же сидел, закопавшись в бумажки. Увидев, как напарник встал из-за стола, он оторвался от работы.

– Что, уже обед?

– Уже, – кивнул Гуров. – Сейчас поем, потом – на эксперимент.

– Тогда и я тоже. – Крячко потянулся. – Займусь телефончиком артиста. Что-нибудь интересное выудил? – он кивнул в сторону уголовных дел.

– Ничего. Ну кроме сходства случаев. И то, это я еще не все просмотрел. Но истории почти идентичные: убийца навязывался в гости к жертвам, усыплял бдительность, потом делал свое черное дело. Естественно, ни следов, ни улик. Кроме «пальчиков».

– И свидетели, конечно же, его не запомнили.

– В точку. Абсолютно непримечательный товарищ.

– Умный, стало быть. Но безрассудный. Не боится «пальчики» оставлять.

– Потому что знает, что они в ментовке не засвечены. Был бы судимый, не оставил бы.

– Если только не совсем на голову отбитый. Значит, в криминальной среде его можно не искать. Я имею в виду, среди «сидельцев».

– Согласен. Пересекаться мог, но… Кстати, похоже, он везде действует один.

– Думаешь?

– Уверен. Ладно, Стас, я на обед и к следакам. Еще к Любимцеву загляну. Так что…

– Я понял, Лева. Если что, я – здесь. А на телефоне – всегда.

* * *

Вернулся Гуров действительно уже под вечер. Крячко сидел в кабинете, изучая какие-то листки. Увидев напарника, он расплылся в улыбке.

– О, к нам приехал, к нам приехал Лев Иваныч дорогой!

Сыщик усмехнулся. Стас в своем амплуа.

– Успехи есть?

– Смотря в чем, – Гуров отряхнул остатки так и не переставшего идти снега с куртки и шапки. Он разделся и сел за стол. – Следственный эксперимент прошел нормально, мы с Любимцевым больше просидели.

– Илюша тебе рассказывал, как космические корабли бороздят просторы Большого театра?

– Да нет, мы с ним обсудили дела наши скорбные. Оказывается, Илья выезжал на предыдущий случай. Говорит, все то же самое. Тогда грохнули мужичка, который продал квартиру, оставленную ему бабушкой в наследство. Ну и решил обмыть.

– А обмывал, похоже, вместе с убийцей?

– И с ним тоже. Любимцев сказал, что допросил всех собутыльников, никто не помнил, чтобы приходил кто-то еще. А они все друг друга знают – с убитым были коллегами. Значит, убийца пришел после них, тоже отметил и помыл денежки, прикончив перед этим хозяина.

– Вот оно как, – покачал головой Стас. – А я еще посмеялся над Любимцевым. Мы когда с ним ковырялись в квартире Рузанова, он себе под нос буркнул: «Дежавю какое-то». Ну или что-то в этом роде. Я тогда усмехнулся, мол, конечно, ты же следователь, а не дядя с улицы. Он ничего тогда не ответил. Теперь я понял, что он имел в виду.

– Сравнил с последним случаем.

– Именно. Так что, Лева, посмотрел я пару папочек, потом сходил к экспертам, взял распечатку звонков. Вот как раз сидел над ними.

– И?

– Угадай с трех раз.

– Номер убийцы не определен, – хмыкнул Гуров.

– Именно. В день смерти Рузанову звонили следующие лица: Настя, Гриша Кобцев и Серега.

– Настя – его подружка. А остальные кто?

– Из театра. Серега, он же Сергей Жижков, трудится в «Модесто» барменом. А Гриша – артист, оттуда же.

Лев Иванович призадумался.

– Получается, убийца Рузанову не звонил.

– Получается, так.

– Тогда, наверное, он просто подошел к его дому и навязался в гости под благовидным предлогом.

– Ага, чисто случайно. Это тогда не убийца, а экстрасенс, если так заранее подгадал, что артист, проводив подружку, пойдет домой. Не иначе, в хрустальный шар смотрел или картишки раскинул.

– Да нет, Стас, тут все проще. Убийца следил за Рузановым.

– Думаешь?

– Уверен. Может, артист и номера его не знал. Тут закономерный вопрос, где они познакомились, но тут, опять же, можно вспомнить гостеприимность Рузанова. Мог увязаться в компании с какими-то его дружками или знакомыми. Так и познакомились.

– Резонно, но мне кажется, он не стал бы светиться перед таким количеством свидетелей. Наверняка понимал, что кто-то из гостей артиста вспомнит некоего условно Васю, который был на очередной гулянке, и как, собственно, этот Вася выглядит.

– Думаешь, познакомился с ним где-то еще?

– Почему нет? Давай завтра займемся опросом всех знакомых и друзей Рузанова. Может, ты и прав, может, убийца и был в компании на пьянке. Но что-то меня гложут сомнения.

– Тогда надо их развеять. Завтра пойдем в театр «Модесто». Я позвоню директору, попрошу, чтобы он всех собрал. Он вроде мужик без понтов. Да и деваться ему некуда. Как-никак органы попросят. Будем спрашивать обо всех, кто попадает под скудное описание потенциального убийцы.

– Добро. Ты, кстати, до отца артиста так и не дозвонился?

– Эх, точно! – хлопнул по столу Гуров. – Закрутился тут с этой прокуратурой и следаками. Сейчас, – он порылся в лежащих на столе бумагах, потом достал блокнот и набрал на мобильнике номер. – Алло, здравствуйте. Могу я услышать Рузанова Сергея Николаевича? Из полиции беспокоят. Полковник Гуров, главное управление. Скажите, кем вам приходится Рузанов Евгений Сергеевич, проживающий по адресу… – Сыщик продиктовал в трубку адрес и дату рождения покойного артиста. – Сыном? Ясно. Сергей Николаевич, у меня для вас печальная новость. Ваш сын умер. Убит. Мы сейчас расследуем его убийство. Да. Да, на работе. Приезжайте.

Лев Иванович закончил разговор и посмотрел на Крячко.

– Приедет? – спросил напарник.

– Да, он где-то в нашем районе. Дождусь его. Тем более все равно хотел оставшиеся дела посмотреть.

– Помощь нужна?

– Да нет. Ты хотел пораньше уйти?

– Наташа приболела. Просила за лекарствами зайти.

– Е-мое. Простыла, что ли?

– Ну да. Сколько раз говорил, не выходи в подъезд зимой в одном халате. Не улица, но и не квартира чай. А то соседка к ней, видите ли, зашла. Вот и зацепились бабы языками.

– Иди, конечно. А я поработаю.

Старший Рузанов появился где-то через полчаса. За это время Стас успел уйти домой, а Гуров – просмотреть еще одну папку с делом. Ничего особенного. Похожая история. Не зря следователь Любимцев сказал про дежавю. Во всех случаях убийца действовал по одной и той же схеме: приходил к потерпевшему в гости, болтал за жизнь под какой-нибудь алкогольный напиток, а потом брался за нож и делал свое черное дело. И везде оставлял свои отпечатки. На орудии убийства, на посуде, на мебели, на дверных косяках и прочих предметах интерьера. То ли чересчур самоуверенный – знает, что не найдут по «пальчикам», раз перед органами не засвечен, – то ли, как выразился ранее Стас, долбанутый по темечку.

В дверь постучали.

– Войдите, – отозвался Гуров и закрыл папку с делом.

Перед ним появился крепкий мужчина лет шестидесяти. Лицо его выражало одновременно горечь и смятение.

– Здравствуйте, – отрывисто бросил посетитель. – Вы – полковник Гуров?

– Здравствуйте. Да, это я. А вы…

– Сергей Николаевич Рузанов. Отец Жени.

– Присаживайтесь. – Сыщик встал и поставил еще один стул поближе к своему столу. Рузанов-старший с шумом выдохнул и сел.

– Как это случилось? – спросил он.

– Квартиру вашего сына ограбили. – Лев Иванович ощутил, как его снова охватывает это мерзкое чувство: смесь неприязни, вины и жуткой тоски. Он всегда испытывал это, когда сообщал людям о смерти их близких и когда допрашивал их. Но деваться было некуда. Это ведь его работа. – А его самого убили.

– Господи, – Сергей Николаевич опустил голову. – Я знал, что это ни к чему хорошему не приведет.

– Что именно? – насторожился сыщик.

– Да то, что Женька захотел стать артистом. Еще пацаном вбил себе в башку: буду в театре играть. И все, хоть ты тресни. Сколько мы с матерью ни пытались его переубедить, все без толку. Он все равно стоял на своем. Упрямый. Хотя чего греха таить – в меня пошел. Я сам такой же.

И не только упрямством пошел, сказал самому себе Гуров. В чертах мужчины явно прослеживалось сходство с покойным сыном. Не сказать, чтобы одно лицо, но что-то общее было.

– Конечно, со временем я смирился, – продолжал Рузанов. – Подумал, ладно, если уж парню это нравится. Тем более что и зарабатывал он нормально. Одно плохо – семью так и не завел. Ни жены, ни детей. Только девок менял как перчатки. А я все надеялся…

Мужчина не договорил, но Лев Иванович понял, что тот хотел сказать. Старая песня о внуках, которую слышно чуть ли не от каждого второго родителя.

– Сергей Николаевич, а каким человеком был ваш сын?

– Да что тут рассказывать? Добрым и щедрым. Общительным. Про таких говорят: «Душа нараспашку». Этим Женька в мать пошел. Людмила такая же была.

– То есть мог пустить к себе домой даже незнакомого человека?

– Конечно. И пригласит, и угостит, и постель постелет. Всю жизнь такой был. Если касается даже случайных знакомых, то очень уж доверчивый.

– А вы часто бывали у Евгения в гостях?

– Нечасто, но бывал.

– А когда последний раз были?

Рузанов слегка призадумался.

– Недели полторы назад, наверное. Да, точно, полторы недели. Женя мне до этого позвонил, мол, пап, заезжай, а то давно не был. Я и заехал, тем более день свободный был. Посидели с сыном, поболтали, чай попили – я-то за рулем был, хоть Женька и предлагал выпить. С подружкой его познакомился, Настей, кажется. Хорошая девочка такая. Веселая, улыбчивая. Очень подходит Женьке.

Казалось, мужчина немного отвлекся от тяжелых мыслей. И, как бы Гурову ни хотелось продлить эту идиллию, все же придется ее нарушить.

– Сергей Николаевич, у меня к вам просьба. Не совсем приятная, но это необходимо. Чтобы найти убийцу вашего сына.

– Что нужно сделать? – сразу подобрался Рузанов.

– Съездить домой к Евгению и посмотреть, что пропало.

– Да, конечно. Завтра с утра поеду.

– Вот мой телефон, – сыщик записал номер на листке. – Позвоните, пожалуйста, как посмотрите. Поскольку там ограбление, нужно установить, что именно вынесли из квартиры.

– Да, конечно.

Задав еще несколько вопросов, Лев Иванович отпустил отца артиста. Ничего особо интересного разговор не дал. Рузанов-младший давно жил отдельно и с отцом виделся нечасто. Его друзей и знакомых Сергей Николаевич толком и не знал, по крайней мере нынешних. Назвал только парочку приятелей со школьных лет, среди которых был и Виктор Подоляк, известный под кличкой Бармалей. Но в этом деле для Гурова он точно интереса не представлял. Точнее, его мутные делишки с автомобилями. Однако беседовать с ним все равно придется, как и с другими друзьями и знакомыми убитого артиста.

Сыщик посмотрел на часы. Подзадержался он сегодня на рабочем месте. Хотя первый раз, что ли? Поэтому Лев Иванович быстренько навел порядок на столе и засобирался домой.

* * *

– Ну, Лева, готов к походу в театр?

Крячко шутливо вертелся перед висящим в кабинете небольшим зеркалом и приглаживал волосы.

– Так же, как и ты, – весело ответил Гуров. – Только фрак не успел из химчистки забрать. И «Тройным» одеколоном побрызгаться.

– А, и ладно. Учитывая всякие новомодные и современные тенденции, нас бы пустили, даже если бы мы бомжами оделись и приперлись в дрезину пьяные.

Сыщик рассмеялся.

Накануне вечером он позвонил директору театра «Модесто» и попросил его где-то к обеду собрать всех сотрудников, включая артистов. Руководитель пообещал сделать все в лучшем виде.

А утром позвонила Настя и спросила телефон отца Рузанова. Гуров продиктовал ей номер и подумал, что это даже к лучшему. Вместе все посмотрят, и потом можно будет узнать, что пропало из квартиры убитого артиста.

– Ладно, Стас, пора, – сказал Лев Иванович, посмотрев на часы.

– Ну тогда пошли. Смотреть спектакль под названием «Женя Рузанов и его компания».

Друзья вышли из управления и направились к «Модесто». Снег закончился еще ночью, и сегодняшняя погодка радовала солнышком и легким морозцем.

– Лева, тут 23 февраля уже на носу, – как бы невзначай бросил Станислав.

– Предлагаешь собраться у тебя или у меня?

– У меня. Наташа сказала, что, даже если не выздоровеет, пирогов все равно напечет. Поэтому ждем вас с Марией в гости.

– Только не с утра. Потому что я как раз дежурю в ночь, и мне хотя бы несколько часов отоспаться нужно.

– Да не вопрос. Как отоспишься, приведешь себя в порядок, так и приезжайте. Кстати, там еще 22-го концерт будет.

– Ой, Стас, ты как будто на таких концертах ни разу не был.

– Да там ребята наши хотят выступить. Со своим ансамблем, точнее, группой.

– У них группа есть? – удивился Гуров.

– Я сам опешил. А они, оказывается, давно репетируют и вот решили устроить дебют ко Дню защитника Отечества. Я думаю пойти, поддержать наших мальчиков.

– Тогда можно. Я пораньше подойду. Они же концерт под вечер устроят. Потом ты домой, а я – на дежурство.

– Тогда заметано.

В театре «Модесто» сыщиков уже ждали. Директор, как и обещал, собрал всех артистов и персонал в зале. Компания собралась не шибко большая – человек двадцать. Но с каждым предстояло побеседовать и поскорее закончить, потому что сегодня у труппы была вечерняя репетиция. Зайдя в зал, Гуров обратил внимание на висящий на стене плакат, большую часть которого занимала черно-белая фотография Евгения Рузанова с черной лентой в углу и небольшая поминальная надпись.

Сыщики разделились, расселись по разным рядам подальше друг от друга, чтобы не мешать, и начали опрашивать собравшихся. Дело было не из легких: практически все хорошо отзывались о покойном Рузанове и с удовольствием рассказывали о нем, постоянно ударяясь в воспоминания и делясь с оперативниками разными историями, порой совершенно не относящимися к делу. Поэтому и Гурову, и Крячко постоянно приходилось мягко направлять допрашиваемых в нужное русло. Что удивительно, даже бывшие пассии Рузанова из числа актрис «Модесто» вспоминали о нем довольно тепло и без всяких обид и претензий. У Льва Ивановича даже мелькнула мысль, а не было ли у покойного артиста нимба над головой?

Освободились сыщики, когда день уже близился к вечеру.

– Я как выжатый лимон, – признался Крячко, когда они уже бодрым шагом шли в сторону управления со схожей мечтой о еде (обед они давно пропустили) и отдыхе.

– Я тоже, – вздохнул Гуров. – Хорошо еще, что он в Большом театре не играл.

– Мы бы тогда до ночи просидели.

– И знаешь, Стас, ты был прав. Чудные они на всю голову, эти творческие люди.

– А то. Но, что самое обидное, Лева, толку от их допросов – ноль без палочки.

И здесь сыщик согласился с напарником. Они тщательно расспросили обо всех знакомых Рузанова, не связанных с театром, и никто не смог вспомнить человека, похожего на потенциального убийцу: невысокого и неприметного молодого мужчину. Некоторые назвали подходящую под описание личность, но это оказался бывший сокурсник артиста по театральному институту Михаил Клочков, работающий ныне на киностудии. К тому же его номер был забит в телефоне Рузанова, и в день убийства он Евгению не звонил.

– Этого Клочкова с киностудии тоже, конечно, можно допросить, – заметил Станислав, – но, мне кажется, он не при делах.

– Я тоже так думаю. Люди из киноиндустрии не бедствуют. Вряд ли бы он пошел людей грабить.

– Если только у него не сдвиг по фазе. В общем, Лева, это действительно Неуловимый Джо.

Гуров хотел ответить, но у него завибрировал в кармане мобильник.

– Слушаю, – ответил он. – Да, это я. Здравствуйте, Настя. Да, есть. Так. Ага. Все? Больше ничего не пропало? Понял, спасибо. Настя, вы сможете подойти завтра ко мне в управление? Подробно все запишем. А, понял. Хорошо, тогда в понедельник. Всего доброго.

– Подружка Рузанова? – осведомился Крячко.

– Да. Она вместе с отцом артиста побывала у него на квартире и сказала, что пропало.

– И что унесли, кроме ноутбука?

– Деньги – Рузанов наличку дома хранил – и украшения.

– Какие у мужика украшения?

– Браслеты, серебряный и с позолотой, золотую цепочку и перстень-печатку. Тоже золотой.

– А налички много было?

– Настя точно не смогла сказать, но, говорит, Рузанов на новую машину копил. Часть денег дома держал, часть на карте. Сколько было, она не в курсе, но знала, где именно деньги лежали.

– Надо бы проверить его карту, – задумчиво произнес Крячко.

– Думаешь, убийца с нее перевел себе на счет?

– Чем черт не шутит?

– Тоже верно. В понедельник Настя придет, занесем в дело список пропавших вещей.

– А почему не завтра?

– Завтра артиста будут хоронить. А потом выходные. Пусть придут в себя после похорон. И подружка, и отец.

– Тогда поедим, и я смотаюсь в банк?

– Добро. А я попробую отловить киношника. Скорее всего, ты прав, и он ни при чем, но лучше сделать лишнее, чем не сделать нужное.

Наскоро пообедав (или поужинав), напарники разлетелись каждый по своим делам. Крячко отправился в банк, а Гуров позвонил бывшему сокурснику Рузанова. Тот был ошарашен новостью о смерти артиста и согласился встретиться.

Сыщику уже как-то доводилось бывать на киностудии. И не на какой-то, а на самом «Мосфильме». Разумеется, в рамках работы. Место, где трудился Клочков, называлось «Микрокосм» и располагалось в здании бывшей швейной фабрики, закрытой еще в девяностые.

Михаил уже ждал Гурова. Это и впрямь оказался невысокий и щуплый молодой мужчина с торчащими во все стороны волосами, в футболке с каким-то абстрактным рисунком и джинсах с кучей разноцветных заплаток.

– Только если недолго, – извиняющимся тоном сказал Михаил. – У меня через полчаса съемка.

– Конечно. А вы кем здесь трудитесь?

– Оператором.

– Ясно. Да у меня всего-то пара вопросов. Думаю, за полчаса управимся. Скажите, Михаил, где вы были три дня назад?

– В области, в поселке Виноградово, на натурных съемках. Только вчера днем оттуда приехали.

– Долго там были?

– Дней пять.

– Много вас там было?

– Стандартно. Съемочная группа и артисты.

– А Рузанова когда последний раз видели?

– Давно. По-моему, на новогодних каникулах. Или сразу после них. Встретились в центре, зашли в бар, пивка попили, поболтали о том о сем да разошлись. Женька все к себе приглашал, мол, заходи.

– Вы у него дома были?

– Был, но уж не помню, когда последний раз. Наверное, в прошлом году.

Как и ожидал Лев Иванович, вариант с Клочковым оказался пролетным. Хотя бы потому, что киношника в день, точнее, вечер убийства вообще в городе не было. Теоретически, конечно, он мог бы доехать, сделать черное дело и вернуться обратно. Но городить такой огород просто не было смысла.

– Скажите, – прервал размышления сыщика Михаил, – а когда у Жени похороны?

– Завтра. Вроде в одиннадцать.

– У него дома?

– Нет, у морга. Позвоните его отцу или подруге.

– Яне?

– Насте.

– Понял. Спасибо.

Распрощавшись с Клочковым, Гуров на всякий случай побеседовал с несколькими местными сотрудниками и артистами. Среди них оказались те, кто был с оператором на съемках. Они подтвердили его алиби. Самое дальнее, куда ездил Миша, – на заправку за бензином.

Когда сыщик вышел на улицу, уже было темно. Посмотрев на часы, он покачал головой – восьмой час. Плюс на экране телефона с выключенным звуком высвечивались два пропущенных звонка от Крячко. Лев Иванович набрал номер напарника.

– Освободился? – спросил Станислав.

– Да, только что. Ты был прав. Киношник – мимо.

– Лева, для очистки совести стоило сделать.

– Согласен. А у тебя что?

– Ты знаешь, кажется, кое-что есть. Я сейчас вернулся на место.

– Моя помощь нужна?

– Да нет, езжай домой. Я тут пару мелочей проверю. Завтра тогда обо всем потолкуем.

– Ладно, тогда до завтра.

Гуров убрал мобильник в карман и направился в сторону остановки.