Читать книгу Гуров идет ва-банк - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 4

Мощные турбины авиалайнера, почти со скоростью ружейной пули мчащегося по маршруту Москва – Лондон, гудели слитно и мощно, правда, в рамках децибел, отпущенных им новыми евростандартами, «иловские» или «туполевские» турбины имеют обыкновение шуметь куда громче. Сидя в кресле, Лев Гуров временами посматривал в окно. Мысленно сопоставляя время пути и скорость самолета, он предположительно просчитывал, что в данный момент находится под ними – Белоруссия, Польша или Германия.

Сидевшая рядом с ним его спутница жизни, ведущая актриса одного из знаменитых московских театров Мария Строева, рассеянно листала взятый в дорогу какой-то культурологический журнал. В душе она не испытывала особого восторга от предстоящего круиза. Отчего-то с самого начала, как только Лев сообщил ей о предстоящей поездке, она вдруг ощутила к ней совершенно необъяснимое внутреннее отторжение. Такое с ней было впервые. До этого они уже несколько раз вдвоем отправлялись в дальние странствия по миру, и это ее обычно радовало, вливало в душу новые силы и бодрость. Но отчего же в этот раз все совсем наоборот? «Может, старею?..» – с некоторым оттенком грусти подумалось Марии.

Как будто догадавшись о ее мыслях, Гуров повернулся к жене и внимательно всмотрелся в ее лицо:

– У тебя скверное настроение… Твое женское внутреннее чутье говорит о каких-то грядущих неприятностях? А вот мое, мужское, предвещает только самое безоблачное, самое приятное путешествие. Кто из нас прав?

– Не обращай внимания… – беззаботно махнула рукой Мария. – Это, наверное, возрастное.

– Что, что?.. – нахмурился Лев. – И это я слышу от самой оптимистичной, самой жизнерадостной, самой… В общем, во всех отношениях самой, самой, самой? Нет, я не настаиваю. Если считаешь, что поехали мы напрасно, то давай возьмем в Лондоне билеты и вернемся обратно. А что? И в Москве не заскучаем. Вот, по грибы съездим, в Серебряном бору позагораем, по Золотому кольцу прокатимся. Ты как на это смотришь?

– Да будет тебе! – рассмеялась Мария. – Уж поехали, значит, поехали. Лев, от судьбы не уйдешь. Если нам суждено столкнуться с чем-то… не очень приятным, то и в Москве может случиться все, что угодно.

Сидевший сзади Крячко прервал оживленную болтовню с Маргаритой и, склонившись к ним, с утрированной строгостью поинтересовался:

– Это кто там надумал сойти с дистанции? Никаких отклонений от избранного курса – вперед, и только вперед! Рит, ты как?

– Ой, нет, только не в Москву! – замотала та головой. – Я – за круиз. К тому же поплывем-то мы не на «Титанике»? Нет. Значит, бояться нечего.

…Стас, как видно, и в самом деле не на шутку «запал» на секретаршу Верхова. Через пару дней он появился с цветами на пороге ее квартиры в новом микрорайоне Хамовников. Увидев вчерашнего опера, который первоначально вызвал у нее не самые позитивные эмоции, девушка нехотя кивнула, приглашая его войти.

Маргарита пребывала не в самом лучшем расположении духа сразу по нескольким причинам. Во-первых, она оказалась, пусть и как свидетель, замешанной в скандале с похищением Лизы Полянцевой. Во-вторых, Игорь Полянцев – наверняка не без настояний своей дочки – сделал свой выбор в пользу этой деревенщины Нинки. А в-третьих, она теперь будет вынуждена видеть его каждый день как своего нового босса, всякий раз вспоминая о своем поражении. Игорь, проявив завидную прыть, сумел, на следующий же день «построив» акционеров, объединить два осколка компании, разделенной пару лет назад из-за тупых амбиций Арнольда, и теперь он стал единоправным главой огромного холдинга.

И вот тут перед ней неожиданно появился опер, которого, по всем законам логики, она могла увидеть разве что мимоходом на улице. Кое-как оправившись от первого потрясения, Маргарита все же приняла цветы и выслушала спич своего гостя. Тот, по сути, закатил пылкое объяснение в любви, что, к ее же удивлению, неожиданно вызвало в душе весьма сильный отклик. Под натиском этого крепыша в потертой кожанке она внезапно забыла об Игоре, о своих огорчениях и, проникшись к нему расположением, пригласила пообедать. Потом они гуляли по городу, ели мороженое, сидели в маленьких уютных кафешках. Их отношения развивались столь стремительно, что Стас в конце концов остался у нее до утра.

Маргарита охотно приняла приглашение своего нового бойфренда отправиться в путешествие, и вот теперь они мчались в «старую добрую Англию», чтобы там, в Ливерпуле, сев на океанский лайнер, отправиться куда-то очень далеко. Как Стасу удалось уладить вопросы с ее отъездом, осталось загадкой даже для Гурова.

Появление Крячко в аэропорту с Маргаритой Льва и Марию удивило очень и очень. Увидев приятеля с красоткой из офиса в зале для регистрации, Гуров только и смог изумленно проронить:

– Ну, ничего себе!..

А хитрюга Стас, хранивший свой секрет до последнего мгновения, выглядел чрезвычайно довольным произведенным им эффектом. Именно на такую реакцию он и рассчитывал. Однако, как бы там ни было, Мария Строева оставалась недосягаемой для любой из своих попутчиц – и по какому-то особому шарму, и по обаянию. Лишь раз взглянув в ее сторону, Маргарита поняла сразу и окончательно: это – настоящая королева, и любая из фрейлин, сколь бы хороша она ни была, рядом с ней все равно останется лишь фрейлиной.

…Когда самолет преодолевал воздушное пространство уже где-то над Францией, Мария вдруг молча поднялась и зашагала по проходу в сторону хвоста самолета. «Дамские проблемы…» – чуть усмехнувшись, отметил про себя Лев. От нечего делать он вслушался в болтовню Стаса и Риты. Те обсуждали качество лондонских пабов, причем со знанием дела – ни дать ни взять два завзятых пабмена. «Смотри-ка, как наш Стас расчирикался! – несколько удивился Гуров. – Откуда только всякой этой ерунды набрался? И все-то он знает – и про пинты, и про эль… Да, закрутил мозги бедной девахе – е-мое!..»

В этот момент сзади он услышал голос Марии. По его интонации можно было понять, что она чем-то весьма недовольна. Лев оглянулся и увидел, что следом за Марией, возвращающейся на свое место, тащится какой-то боров с багровой квадратной физиономией. Причем не просто тащится, а нагло пристает со своими ухаживаниями.

– Н-не, ну, ты ч-чо? – пьяно бубнил он, пытаясь схватить ее за руку и нагло ухмыляясь. – Ч-чего корчишь-то из себя недотрогу? Перепихнемся в тубзе – и все дела…

– Хам! – гневно воскликнула Мария.

Мелькнула ее рука, и на весь салон раздался звук пощечины.

– Е-о-о! – отшатнувшись, завопил наглец, выпучив глаза и хватая ртом воздух. – Да я тебя… – И в этот миг перед ним появился крепкий рослый мужчина с пристальным, изучающим взглядом.

– Слышь, ты, жертва трудного детства! – Незнакомец говорил жестко и уверенно. – Катись на свое место, пока цел, а то я тебе сейчас устрою небо в бриллиантах!

– Это кто тут такой грозный? – саркастично поинтересовался еще один, ростом чуть пониже, с мощными плечами и толстенной мускулистой шеей, тоже поднимаясь со своего места. Даже со стороны было ясно, что при всей своей бегемотоподобности в физическом плане хам явно уступал незнакомцу, но, утратив чувство реальности, решил себя «поставить» и показать «ху из ху». – Пошел ты, чмошник дешевый! – отвесив губу, чванливо обронил он и неожиданно выбросил вперед свой крупный угловатый кулачище, намереваясь ударить в лицо посмевшего заступить ему дорогу.

Но… Профессионально поставленный удар своей цели не достиг, уйдя в пустоту. Зато сам крутяк, немного взметнувшись вверх, покатился назад после мощного кросса, не менее профессионально проведенного ему в нижнюю челюсть. В салоне послышались охи и испуганные возгласы. Прибежали стюардессы, что-то восклицая по-английски и испуганно всплескивая руками. Они помогли хаму, утиравшему с разбитой губы выступившую кровь, подняться на ноги и вернуться на место.

Сбегав за аптечкой, стюардессы приложили к распухающей губе какой-то компресс. Краем глаза Гуров заметил, что крутяк незаметно сунул в карман каждой из девиц по несколько крупных купюр. Что это могло значить, он понял некоторое время спустя…

Когда они шли по просторам аэропорта Хитроу, уже пройдя таможенный контроль, к ним неожиданно подрулили сразу четверо рослых «бобби» в традиционных касках, которые без обиняков предложили Гурову следовать за ними. И Стас, и Мария с Маргаритой попытались было доказать, что подобное задержание незаконно, что их спутник ни в чем не виноват, а если и применил физическую силу, то исключительно в целях самообороны, защищая честь женщины от пьяного подонка. Но англичане, словно не слыша их, направились к терминалу, где находился местный полицейский отдел охраны аэропорта.

Препроводив Льва в «обезьянник» английского образца – куда более цивильный и благоустроенный, чем российские, констебль сел писать протокол. Менее чем через минуту в отделении появился крутяк в сопровождении неуверенно жмущихся стюардесс, который прямо с порога затараторил на скверноватом английском нью-йоркского образца:

– Это он, господин офицер, это он! Он ударил меня в лицо и грозился взорвать самолет!

– О чем вы говорите? – на отличном английском возразила Мария. – Этот негодяй приставал ко мне с непристойными предложениями и пытался ударить моего мужа. Это была всего лишь самооборона! Вы посмотрите – он пьян! А мой муж трезв. Спросите пассажиров – они подтвердят, кто здесь настоящий виновник.

– Я полностью подтверждаю слова этой леди! – на вполне внятном английском произнесла Маргарита.

Даже Стас, в пределах своего корявого английского, сурово уведомил:

– Хи доунт фоолт! (Он не виноват!)

– Что вы их слушаете? Они же из одной компании! Ясное дело, подтвердят, что он ни при чем! Я – гражданин США и заявляю официально, что это – шайка террористов, прибывших для совершения терактов на территории Соединенного Королевства! Обыщите их вещи! У них там наверняка есть оружие или взрывчатка.

Судя по всему, последний аргумент для констебля оказался решающим – он угрюмо, даже с некоторой опаской взглянул на Гурова и с расстановкой поинтересовался:

– Вы действительно из одной компании?

– Да, мы вчетвером отправляемся в круиз по Атлантике, – пожав плечами, ответил Лев. – Можете проверить билеты и путевки.

– Во-о-о-н они что задумали! Утопить лайнер с пассажирами! – продолжал юродствовать крутяк. – Вот вы, леди, скажите, я приставал хоть к кому-нибудь? Вы же видели, что он ударил меня без каких бы то ни было на это оснований.

Стюардессы, усердно кивая, подтвердили, что «мистер Фифугин» в пути вел себя чрезвычайно корректно и ни к кому не приставал. Момента стычки они не видели, но уверены в том, что в самом деле «вот этот господин» ударил потерпевшего из личной неприязни.

– Леди, а в вашей компании сотрудников, которые дают ложные показания, с работы не увольняют? Особенно за получение взятки. По сколько он вам дал? По тысяче долларов? По две?

Лев смотрел на несколько растерявшихся девиц в упор, но констебль тут же пришел на выручку соотечественницам:

– Сударь, прекратите оказывать давление на свидетелей!

– Даже если это подкупленные лжесвидетели? – усмехнулся Гуров.

– Сударь, за клевету вы можете получить дополнительное наказание, – суховато уведомил констебль.

– Я требую вызвать сюда нашего консула! – потеряв терпение, потребовала Мария.

– Мы его уже вызвали, но он имеет обыкновение не спешить. Прибудет не ранее чем через пару дней, – столь же ровно сообщил полицейский. – Господа, вас троих прошу покинуть помещение. Вопросов у меня к вам нет, поэтому делать вам здесь больше нечего.

Выйдя в обширный холл, Крячко и окончательно сникшие дамы растерянно огляделись по сторонам. Жернова английского правосудия оказались не менее безжалостными и безразличными к судьбе ни в чем не повинного человека, чем их российский аналог.

– Так! Раз нет консула – поеду туда сам, – категорично объявил Станислав. – Если и там обломится, созвонюсь с Петром. Пусть он нажмет на свои рычаги…

В этот момент проходивший мимо них полицейский с погонами капитана резко остановился, удивленно глядя на Крячко.

– Простите, сэр, – приятельски улыбнувшись, обратился он к Стасу, – вы случайно не из России?

– Ну да, оттуда… – хмуро покосившись в сторону «бобби», пробурчал тот.

Но Мария, мгновенно сообразив, что этот человек чем-то им может быть очень полезен, тут же взяла ситуацию под свой контроль.

– Да, сэр, мы из России, – кивнула она, даря капитану одну из своих самых пленительных улыбок. – Мы чем-то могли бы быть вам полезны?

– Просто понимаете, леди, некоторое время назад в Лондоне проходил саммит бывших агентов спецслужб, и во время этого форума двое русских полицейских оказали нам бесценную помощь в расследовании убийства гражданина Германии Альфреда Кеннеля и в предотвращении гибели людей во время теракта в отеле «Альбион». Не вы ли один из них? – внимательно посмотрел он на Крячко.

Разобрав из сказанного лишь «Альфред Кеннель» и «Альбион», тот мгновенно сообразил, что проказница-судьба послала-таки им палочку-выручалочку в лице этого случайно оказавшегося здесь «бобби». Просияв улыбкой, Стас стукнул себя в грудь кулаком и радостно заговорил:

– Йесс, йесс, сэр! Ай эм – Станислав Крячко, энд май френд Лев Гуров!

– О-о-о! Мистер Гуров здесь? – искренне обрадовался капитан. – Он у нас своего рода знаменитость – его называют вторым Шерлоком Холмсом. Я мог бы его увидеть?

– Да, он здесь, – кивнула Мария, – но в данный момент находится в полицейском участке.

– А-а-а, понимаю! – хитровато подмигнул англичанин. – Делится опытом изобличения преступников, действующих на транспорте.

– Увы, все совсем наоборот, – грустно усмехнулась Мария. – Его задержали по ложному обвинению в организации драки на борту самолета.

Она вкратце рассказала о случившемся во время пути. Помрачнев, капитан пробормотал:

– Бездельники! – и решительно направился к двери участка.

Его появление для констебля было полной неожиданностью. Увидев старшего по званию, тот поднялся с места и начал докладывать о происшедшем, но капитан его перебил, обратив свое внимание на «потерпевшего» и его «свидетельниц».

– Так вы говорите, мистер Фифугин, этот джентльмен ни за что вас ударил, а вы, сударыни, это подтверждаете? – строго спросил он, пристально глядя на внезапно смешавшуюся троицу. – Я сейчас же разыщу пассажиров с этого борта и через пять минут буду знать правду. И тогда, леди, если вы дали ложную информацию, то едва ли отправитесь в свой следующий полет.

– Сэр, мистер Фифугин – гражданин США, – встревоженно произнес констебль, – и я счел его показания более заслуживающими доверия…

– То или иное гражданство не может служить как индульгенцией, так и доказательством виновности! – сурово отчеканил капитан.

– Сэр, простите нас, сэр!.. – испуганно залепетали стюардессы, начиная рассказывать нечто совсем иное – совсем не то, что ими говорилось несколько минут назад.

Обескураженный констебль, побагровев, разозленным быком глянул на окончательно потерявшегося «крутяка». Тут же был составлен другой протокол, согласно которому тот выкладывал из своего кармана больше тысячи фунтов стерлингов в качестве уплаты штрафа за ложные обвинения.

Когда все формальности были закончены, капитан обернулся к Гурову и, приятельски улыбнувшись, поинтересовался:

– Вы меня, наверное, не помните, сэр?

– Почему же? – выходя вместе с ним из полицейского участка, тоже улыбнулся Лев. – Вы – Алан Грисби. Но год назад, помнится, вы были старшим лейтенантом.

– О! У вас потрясающая память! – удивился тот. – Да, благодаря вашей помощи я получил внеочередное звание, поэтому я ваш должник! Мы не могли бы через часок – у меня в четыре заканчивается служба – посидеть в каком-нибудь кафе?

– Очень жаль, но нам нужно срочно отправляться в Ливерпуль – сегодня вечером мы отбываем на круизном лайнере в путешествие по Атлантике.

Выразив сожаление, что все получилось столь неудачно, Алан предложил встретиться по возвращении из круиза. Откланявшись, наши путешественники, не теряя времени, срочно отправились на железнодорожный вокзал. Поскольку Стас, памятуя прошлую поездку в эти края, не испытывал особого желания прокатиться на метро или электричке, Гуров взял такси, и наши путешественники покатили из Хитроу в Паддингтон.

Озирая окрестности, Крячко, сидевший на заднем сиденье, пустился в воспоминания об их со Львом визите в эту страну. Он со вкусом расписывал, как они впервые прошлись по знаменитой Пикадилли, как побывали в Гайд-парке, как сидели в кафешках на берегу Темзы…

– …Да, Лев, трижды ты тогда был прав – какая тогда выдалась поездка! – мечтательно причмокнул Стас. – Кстати, я до сих пор удивляюсь тому, что наше последнее приключение не стало поводом к скандальчикам и разборкам. Ну, ты понял, о чем речь. Все же, что ни говори, а Смирнов – профи ультракласса. Кстати, как он там? Ты давно с ним контачил?

– Месяца три назад перезванивались, – обернулся к нему сидевший впереди Гуров. – Он как раз только что вернулся от дочери – ездил к ней в гости. Познакомился со всей английской родней. Привет нам обоим передавал от Кэт.

– И ты об этом мне ни слова не сказал? – насупился Стас, игнорируя настороженно-выжидающий взгляд Маргариты, сидевшей между ним и Марией Строевой.

Окинув его удивленным взглядом, Лев рассмеялся:

– Ну, ты даешь! Неужели тогда, ну, у Петра на даче, коньячок тебя так шандарахнул, что ты уже был на автопилоте и ничего не запомнил? А я тебе, между прочим, когда ходили блеснить щуку, сразу же сказал, что позвонил Алексей Юрьевич, спрашивал, как у нас дела.

– Да?.. – несколько сконфузился Крячко. – Ну, а что удивительного? Мы тогда на троих больше литра коньяка бабахнули.

Теперь уже и Мария, слушая их разговор, посмотрела на мужа почти так же настороженно-выжидающе, как и Маргарита.

– Что, дамы, – хитро подмигнул им Лев, – любопытство обуяло вперемешку со злодейкой-ревностью? Ладно, отвечаю по пунктам. Рита, Кэт – это наша общая знакомая. Мы с ней всего лишь «свои парни», и не более того. Она дочь нашего хорошего товарища. Тут, как говорится, ничего личного. Теперь по поводу дачи и коньяка. Мы недавно с Петром поспорили, кто заказал убийство банкира Баланкина. Он утверждал, что это его зам, а мы считали, что это бывший начальник охраны, который считался умершим.

– Понятно… – усмехнулась Мария. – Заказчиком оказался якобы умерший бывший начальник охраны, и Петр, как это у вас называется совершенно неинтеллигентным словом, проставился. А убийца-то кто же?

– Как и во всяком банальном детективе – шофер, – пожал плечами Лев и рассмеялся.

Водитель такси – крупный малый с толстенными ручищами – неожиданно покосился в его сторону и, к всеобщему удивлению, недовольно проворчал по-русски:

– Ну, что за жизнь пошла? Везде шофер виноват!..

– О! Да тут, похоже, наш соотечественник? – почему-то обрадовался Станислав.

– Сооте-е-ечественник… – с какой-то затаенной горькой иронией протянул таксист. – Но уже подданный ее величества. В прошлом году получил подданство, – задумчиво закончил он.

– А сюда как попал? – поинтересовался Крячко.

– Судьба… – усмехнулся шофер. – Я сам родом из Риги, даже на осьмушку латыш. Но себя считаю полностью русским. Мои родители лет семь назад переехали в Россию по программе переселения соотечественников. Руки бы отбить тому идиоту, который ее разрабатывал! Ну кто так относится к своим людям? Мы в Латвии были бесправные неграждане, а прав имели больше, чем в России. И возможностей тоже. В России вообще черт знает что творится. Соседи у них – азиаты, гражданство получили всего за год, а мои стояли в очередях почти пять лет.

– Ну а ты, я так понял, посмотрел на этот бедлам и махнул на Британские острова… – понимающе кивнул Гуров.

– Да… В Ригу возвращаться тоже уже не хотелось. Там все пошло под откос. Со своими нацистскими закидонами они скоро вообще на ноль сойдут. Правда, и здесь уже явный депресняк. А я тут как окопался? В Латвии занимался боями без правил, одно время был даже в десятке сильнейших. Вот и здесь пошел на ринг. Ну, появились знакомые, поклонницы… Как-то познакомился с Энни – она меня встретила у спортивного центра и попросила автограф. Слово за слово… Когда через месяц привела знакомиться с предками, те были в шоке – русский, да еще кулачный боец… В их представлении – чуть ли не разбойник с большой дороги. Ну, а сейчас – ничего. Привыкли. Анька, правда, заставила бросить ринг. Вот теперь таксую…

– Дети есть? – спросила Мария.

– Пока нет, тут с этим не все так просто. Надо хотя бы деньжат поднабрать, а потом уже о детях думать… Вообще, конечно, иногда задумываюсь – а тут ли мое место? Вот родятся дети и вырастут англичанами со странной фамилией Иванофф… Хотя, по совести сказать, самих англичан, я гляжу, в городах все меньше и меньше. Говорю своей: давай хоть немного разбавим однообразно-черный Лондон какой-то долей европейской крови. Но у нее с чувством юмора туговато. Сразу начинает возмущаться: «Вол-одька, ты – расист!»

Таксист покрутил головой и рассмеялся.

Мария и Маргарита, явно подумав об одном и том же, обменялись взглядами, в которых читалось: «Я, конечно, за дружбу между народами. Но Англию-то хоть немножко хотелось бы видеть английской, черт подери! Что это еще за массовая «вавилонизация» всех стран и континентов?..»

За окнами такси мелькали дома и скверы, какие-то магазины, светящиеся неоновыми рекламами, и всякого рода заведения, именуемые в России казенным словом «общепит». Ближе к вокзалу в нескольких местах промелькнули в чем-то игрушечного фасона вагончики английских железных дорог.

– В принципе, я человек не злой… – после некоторого молчания продолжил шофер. – И даже близко не расист. Но когда еще только начал крутить баранку, как-то вез троих салаг – они родом откуда-то из Судана или Сомали… И вот в дороге один из них достал нож и, не говоря ни слова, попытался вогнать мне в глотку. Слава богу, подготовка у меня – что надо. Всех троих этих щенков скрутил, отвез в полицию. Что бы вы думали? Через полчаса перед полицейским участком вопила толпа негров, которые обвиняли меня в расизме, в избиении «беззащитных детей», в подлоге ножа… Ну, типа, это я «бедным мальчикам» подсунул свой нож, чтобы из расистских побуждений упрятать их в тюрьму. Представляете? Меня самого после этого чуть не посадили! О страна! Я с тех пор такую клиентуру объезжаю десятой дорогой.

В салоне вновь повисло молчание. Пассажиры задумчиво взирали на пешеходов, идущих по тротуарам.

– Вот, никак не привыкну к тому, что здесь надо ехать по левой стороне, – глядя на бегущий справа навстречу им поток машин, сокрушенно отметила Маргарита.

– Да, после нашего правостороннего к здешнему привыкнуть не так-то просто, – вздохнув, согласился таксист. – Для меня вначале это было что-то вроде затяжной болезни – пришлось всего себя ломать изнутри… Еле привык! А иные, говорят, так и не могут приспособиться. Ну, вот вам и Паддингтон! – объявил он, сворачивая к зданию вокзала.

Билеты на поезд нашим путешественникам достались, как выразился Стас, с дурью несусветной. Как оказалось, остались места лишь в «однополые» двухместные купе – только для мужчин и только для женщин. Стас, уразумев, в чем суть вопроса, начал было бузить, но Лев, крепко сжав его локоть, шепнул, чтобы тот «не раздувал кадило».

– И что же это, мы с тобой поедем в одном купе, Мария с Ритой – в другом, по разным концам вагона? – сунув руки в карманы, сердито спросил Крячко.

– А кто нам запретит поменяться местами? – вручая своим спутникам их билеты, невозмутимо ответил Гуров.

– Тьфу, блин! А я об этом как-то и не подумал… – досадливо фыркнул Станислав.

Загрузившись в свои купе, путешественники занялись тем, что каждому из них было интереснее. Дамы включили имеющиеся в купе телевизоры и выбрали интересные только им программы. Маргарита нашла показ мод, где все было понятно и без слов, а Мария программу, в которой рассказывали про старейший лондонский театр Ковент-Гарден, построенный еще в восемнадцатом веке. Стас и Гуров вышли на перрон, неспешно вспоминая свои былые приключения на Британских островах.

– Ты будешь смеяться, но мне почему-то кажется, что нам и в этот раз спокойного путешествия не предвидится, – глядя на голубей, кружащихся над вокзалом – ни дать ни взять обычные русские сизари, – с чуть заметной улыбкой констатировал Лев.

– Это ты насчет предчувствий Марии? – понимающе ухмыльнулся Стас. – Так они уже сбылись – вон, когда летели. Думаю, свой лимит на неприятности мы уже израсходовали.

– А-а-а… Это ты имеешь в виду теорию снаряда, два раза не бьющего в одну и ту же воронку? – отмахнулся Гуров. – Чепуха это все… Бьет, зараза, и еще как бьет. Я сам с какого-то момента вдруг начал чувствовать, что на нас надвигается что-то опасное. Это еще как у нас в школе было, когда мы первоклашками за неделю чувствовали прививки. Вот и сейчас – что-то должно случиться.

– Хм… – Сунув руки в карманы брюк, Крячко перекатился с носков ботинок на пятки и обратно. – Ну, в принципе, это объяснимо. Сколько лет мы уже варимся в этом котле? Тут наверняка интуиция поневоле начинает работать на порядок интенсивнее… Слушай, Лев, а может, пока эти самые неприятности на нас не свалились, пойдем хлебнем настоящего английского эля? А? А то через Англию прем на рысях, как будто за нами гонится целая орда киллеров. Надо же хоть как-то отметить здесь свое присут…

Он не договорил, поскольку проходившая в паре шагов от них благообразная леди с плоской корзиной на локте, чем-то похожая на киношную мисс Марпл, неожиданно споткнулась и с размаху села на «пятую точку», что-то испуганно проговорив на своем родном языке. Приятели, переглянувшись, поспешили к леди и, подхватив ее под руки, аккуратно поставили на ноги. Рассыпаясь в благодарностях, та порывисто обняла их и, раскланявшись, продолжила свой путь, моментально исчезнув из поля зрения. Проводив ее взглядом, Гуров чему-то очень хитро улыбнулся.

– Стас, ты собирался хлебнуть пивка. Меня не угостишь? – с непонятным подтекстом поинтересовался он.

Ощутив какие-то смутные подозрения, Крячко схватился за карман пиджака и, ошалело оглядевшись по сторонам, воздел над головой стиснутые кулаки.

– Япона мать! – рявкнул он. – Где она, эта старая кошелка? Ща поймаю, наизнанку выверну!

– Охолонь! – теперь уже от души рассмеялся Лев. – На, возьми свое хозяйство, да «коробочкой» больше не щелкай.

Он достал из кармана бумажник Стаса и протянул приятелю. Тот недоуменно взглянул на Льва, не понимая происходящего, а Гуров, глядя на его хмурое и в то же время недоумевающее лицо, рассмеялся еще громче.

– Стас, Стас… – с укоризной покачал головой Лев. – Что ж ты, опер с таким стажем, и не смог вычислить обычную вокзальную мошенницу? Что, слишком расслабился? Не расслабляйся. Тут ворья тоже хватает. А я сразу засек, когда она у тебя выудила бумажник и бросила в корзину. Ну а я на правах взаимности не только вернул твое хозяйство, но еще и кое-что прихватил на память. – Он вытащил из кармана связку фирменных отмычек.

Хлопая глазами, Крячко некоторое время осмысливал происходящее, после чего неожиданно хлопнул себя по коленкам и, схватившись за живот, дико захохотал на весь перрон. И прохожие, и вышедшие подышать пассажиры, и провожающие удивленно оглянулись в сторону непонятно отчего внезапно развеселившегося иностранного джентльмена. А Стас, продолжая хохотать, мотал головой и без конца повторял:

– Ну, Лева! Ну, обул карманницу! Представляю ее физиономию, когда она докумекает, что ее саму обчистили!..

В этот момент бархатный голос диктора объявил отправление поезда. Пассажиры тут же поспешили в вагоны. Сев у окна, Лев не отрываясь смотрел на перрон. Казалось, он чего-то ждал. И его ожидания оправдались. Откуда-то из-за угла выскочила все та же «леди», растерявшая всякую солидность и респектабельность. Разозленной бодливой козой она заметалась по перрону, безуспешно разыскивая тех, кто над ней так посмеялся. Судя по всему, подобную неудачу она переживала впервые в жизни. Вагон дрогнул и, набирая скорость, помчался куда-то в западном направлении. Видимо, поняв, что незнакомцев ей не найти, «леди» погрозила уходящему поезду сухим кулаком и уныло побрела к пабу. Как видно, чтобы залить там свою недавнюю неудачу пинтой доброго эля.

Проводив ее взглядом, Гуров тихо рассмеялся. Мария, сидевшая перед телевизором, оглянулась и удивленно спросила, что так рассмешило мужа. Лев вкратце рассказал ей о происшествии на перроне, на что Мария почему-то неодобрительно покачала головой:

– Лева, зря вы так над ней посмеялись… Я вот только мельком увидела ее со спины, и мне отчего-то стало не по себе. Какая-то она… Ведьмаковатая, что ли? Нет, суеверия тут ни при чем, но, как говорится, не буди лиха. Ну, зачем это нужно, чтобы перед такой непростой и рискованной вещью, как морское путешествие, наживать себе недоброжелателей? Какие же вы со Стасом оба беспечные.

Ощутив неловкость из-за того, что его проделка не к месту встревожила Марию, Лев пожал плечами.

– Радость моя, ну, ты что-то уж слишком впала в пессимизм, – не зная, как на это отреагировать, с безмятежным видом резюмировал он. – Зачем на каждый чей-то чих так болезненно реагировать? Она же сама обокрала Стаса, и я всего лишь вернул взятое ею. А то, что отмычки прихватил на память, так, считай, избавил кого-то от риска быть обкраденным ею. Разве это какой-то грех?

– Конечно, нет, – устало улыбнулась Мария. – Но… Понимаешь, мне подумалось, что эта особа что-то очень недоброе пожелала всем нам, независимо от того, хорошее сделал ты или плохое. Да, что-то не задалось у нас это путешествие. Не задалось… Но о возвращении не может быть и речи! Все, что нам уже назначено, переживем в пути, – поспешила добавить она, заметив, что Лев снова собирается заговорить о чем-то, наподобие «давай вернемся».

Но Гуров на самом деле думал совсем о другом. Ему вдруг пришло в голову, что если нынешнее их путешествие и началось с целой цепи непредвиденных, странных событий, то и его спутница жизни, некогда совершенно беспечная и решительная, отчего-то сейчас вдруг стала излишне мнительной и беспокойной. Когда это бывало, чтобы Мария Строева вдруг начала заниматься самокопанием, морализаторством, предчувствиями?!.

«Неужели это… Годы? – опасаясь даже мысленно произнести подобное слово и окинув взглядом жену, отметил он. – Да-а-а… Похоже на то. Прямо, как кто-то это называл, картина маслом – о, где вы, где вы, юные года?..»

Но вслух сказал совсем другое:

– Какая ты у меня красивая, даже когда за что-то меня порицаешь! До сих пор не могу к этому привыкнуть: у меня – самая красивая, самая обаятельная жена.

– Ой, Левка-а-а! – покачала головой Мария. – Конечно, слышать комплименты всегда приятно. Но почему-то с течением времени они вызывают доверия все меньше и меньше. Ладно, принимается. Слышать такую правду, сказанную без прикрас, прямо в глаза – согласна! – с некоторым оттенком иронии добавила она, и они оба рассмеялись.

Мария снова обернулась к экрану телевизора, а Гуров к окну вагона, за которым в отдалении проносились окруженные зеленью аккуратные, красивые, типично английские коттеджи какого-то поселка. Неожиданно он скорее почувствовал, чем увидел движение двери купе, словно кто-то приоткрыл ее и замер в непонятном ожидании. А еще Лев ощутил чей-то взгляд. Вроде и не враждебный, но и без дружелюбия. Скорее всего, его можно было бы назвать неприязненно-любопытствующим. В то же мгновение он резко обернулся и лишь краем бокового зрения увидел нечто странное, мгновенно скрывшееся за дверью, которая столь же стремительно закрылась без единого звука.

Озирая напряженным взглядом закрытую дверь, Лев пытался внутренним взором разглядеть загадочное нечто, которое то ли было, то ли нет. Просуммировав свои мимолетные ощущения и смутный, почти не запечатлевшийся в памяти образ того, что заглядывало в купе, в своем воображении он на мгновение высветил приземистую фигуру какого-то карлика с бледной кожей лица и ржаво-рыжей бородой и шевелюрой. Точно! Это и в самом деле был какой-то карлик, ростом менее метра, с бесцветными глазами и большим крючковатым носом.

Мария, уловив его неожиданно резкое движение, обернулась к мужу и вопросительно качнула головой, безмолвно спрашивая – что еще там за «и-го-го с кубретами», как иногда она охарактеризовывала чьи-то странные, труднообъяснимые жесты. Немного помолчав, Лев потер лоб и, пожав плечами, недоуменно произнес:

– Чертовщина какая-то показалась… Уж не знаю, что и думать! Представляешь, в какой-то миг появилось ощущение, будто дверь купе приоткрылась и сюда заглянул – ты, пожалуйста, не смейся! – какой-то взлохмаченный карлик с бородой и длинными волосами ржаво-рыжего цвета. Может, у меня отчего-то галлюцинации начали появляться? Или…

Он не докончил фразу, поскольку Мария с расширившимися глазами резко оглянулась в сторону двери и, изучающе глядя на него, почти прошептала:

– Так ты тоже его видел? Господи! – Она торопливо перекрестилась. – А я-то подумала, что из-за этой дорожной нервотрепки сама начала бредить наяву. Он такого небольшого роста, с крючковатым носом?

– Да… – внутренне напрягшись, кивнул Гуров и поднялся на ноги. – Надо узнать у проводника – может, это среди пассажиров затесалось такое чудо природы?