Читать книгу Бархатное убийство (сборник) - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 10

Лев быстро направился к дому. Он уже собирался войти внутрь, когда навстречу ему из дома вышел капитан Синичкин.

– Как мы дружно закончили, – заметил Гуров. – Что, поговорил с магнатом?

– Поговорил, – кивнул капитан.

– И что он? Рассказал что-нибудь существенное?

– Нет, ничего путного, – покачал головой Синичкин. – Ничего не видел, ничего не слышал. Но кое-что новое он все же сказал.

– Что же?

– Что он больше не доверяет своему телохранителю Сергею Жилкину.

– Вот как? – удивился Гуров. – Что, он подозревает его в этих убийствах?

– Ну, так прямо он мне этого не говорил, но дал понять. Сказал, что два таких похожих убийства, скорее всего, совершил один и тот же человек и что это кто-то из живущих в усадьбе. А среди ее обитателей есть только один, кто способен на двойное убийство. И он рассказал мне о криминальном прошлом Жилкина.

– Но ведь ты и раньше об этом знал, верно?

– Знал, конечно, – кивнул капитан. – Я еще вчера утром весь архив перерыл, на каждого обитателя усадьбы личную карточку составил. А вы-то откуда об этом знаете? Что, в Москву звонили?

– Нет, не звонил, – покачал головой Гуров. – Мне сам Жилкин об этом вчера рассказал.

– Вот как? Интересно… – протянул Синичкин.

– Ничего особенно интересного. Психологически понятный поступок. Жилкин – из тех людей, которые в случае опасности не бегут от нее, не прячутся, а спешат ей навстречу. Из таких людей и уголовники получаются, и наш брат – милиционер. То есть, по-новому, полицейский. А рассказал, чтобы показать, что он ничего не боится и не скрывает. Значит, Кривулин заявил, что утратил к нему доверие?

– Да, именно так, – подтвердил капитан. – Сказал, что сегодняшнюю ночь он, скорее всего, проведет в отеле «Жемчужина». И вообще намерен жить там до конца расследования. «Так мне спокойней будет», – заявил.

– Что ж, если ему там спокойнее, пусть там и живет. Ну, давай установим очередность дальнейших следственных действий. Мы допросили владельца усадьбы, его любовницу, повара и охранника. У нас остались садовник Вишняков, управляющий Чанба, егерь Муртазин и тот самый Жилкин, о котором мы уже говорили. Предлагаю начать с садовника. И знаешь почему?

– Из-за перчаток, да?

– Угадал. Я согласен с Кривулиным: похоже, что оба убийства совершил один и тот же человек. В первом случае он действовал в хлопчатобумажных перчатках, в каких чаще всего работает садовник. Возможно, так же обстояло дело и вчера. Надо бы посмотреть, где хранятся эти перчатки. И вообще побеседовать с Александром Ермолаевичем поподробнее.

– Что ж, пошли искать садовника, – согласился капитан. – А пока расскажите, что вам сообщила Татьяна. Что там у нее за секреты?

– Да ничего особенного, – ответил Гуров. – Наша фотомодель призналась, что уже месяц изменяет своему покровителю.

– И с кем же?

– С охранником Глушаковым. И в ночь первого убийства тоже с ним развлекалась. Так что одну тайну позавчерашнего вечера мы раскрыли. Но это нам ничего не дает. К разгадке убийства мы не приблизились.

– Может, садовник что-нибудь интересное скажет, – предположил капитан.

Однако беседу с садовником оперативникам пришлось отложить. Едва они двинулись по дорожке, ведущей в глубь парка, как увидели идущего навстречу человека лет сорока. Гурову он был незнаком. Встретившись с оперативниками, человек остановился, взглянул сначала на Синичкина, потом перевел взгляд на Гурова и произнес:

– Мне жена сказала, что меня тут из полиции искали. Вот я и приехал.

– Ага, значит, вы – Муртазин? – догадался Лев.

– Да, это я.

– Я – полковник Гуров, а это – капитан Синичкин. Давайте пройдем в дом, там поговорим, – предложил Гуров.

Они вернулись в дом, вошли в гостиную. Сыщики сели по одну сторону стола, егерю предложили место напротив.

– Скажите, Муртазин, а у вас перчатки есть? – задал Гуров первый вопрос.

Как видно, этот вопрос оказался для их собеседника не таким простым. Егерь в растерянности опять посмотрел сначала на одного оперативника, потом на другого, затем ответил:

– Ну, есть, конечно. А что?

– Вы их давно надевали? – спросил Гуров.

– Перчатки-то?

– Ну да, перчатки. Когда вы их в последний раз надевали?

– Когда, когда… Вчера, что ли? Или третьего дня? Вроде третьего дня…

– А зачем?

– Как зачем? Ежевика замучила, – объяснил егерь. И, видя недоумение на лицах своих собеседников, пояснил: – Ежевика у нас в сад лезет. С обрыва, значит, лезет. Я уж ее и выкапывал, и тасолом поливал, и бензином – ничего не помогает. Вот я третьего дня взял секатор и опять принялся ее вырезать. А без перчаток там делать нечего – все руки исцарапаешь. Хотя у меня руки привычные, а все равно защита нужна.

– А почему вы решили, что мы имеем в виду именно хозяйственные перчатки, из «хэбэ»? – вступил в разговор Синичкин. – Ведь полковник этого не говорил.

– А какие же еще? – удивился егерь. – Мы других не держим. Это у вас там, на севере, рукавицы нужны. Нам без надобности. Только почему вы говорите: «хэбэ»? Никакое не «хэбэ», я брезентовые перчатки надевал. «Хэбэ» для ежевики не годятся – подерутся все, и толку не будет.

– Так у вас их что, совсем нет? Только брезентовые? – спросил Гуров.

– Почему нет? Есть, – нехотя признался Муртазин.

– А где вы их покупали? В каком магазине? – продолжал наступать полковник.

Этот, казалось бы, невинный вопрос привел егеря в сильное смущение. Он почесал затылок, поглядел в потолок, будто что-то припоминая, потом признался:

– Тут знаете, какое дело… Если правду сказать, я их не покупал.

– Откуда же они у вас взялись? – не отставал Гуров.

– Да взял я их, – признался егерь. – Здесь, в усадьбе, и взял.

– Это где же?

– Да у Сашки-садовника. У него домик есть, возле оранжереи, он там инструменты всякие хранит, химикаты, удобрения. Вот там и взял. Вы только Егору Борисовичу не говорите, – попросил егерь, – а то он расстроится.

– А ведь ты, Муртазин, наверное, немало денег у Кривулина получаешь, – заметил капитан. – Сколько он тебе платит?

– Ну, так тридцать тысяч, – ответил егерь. – А если охота удачная случается, то еще двадцать добавляет – это вроде премия.

– Неплохие деньги, – заметил Гуров. – А вы ведь еще дом свой сдаете, во флигель всей семьей переезжаете. Тесно, наверное, во флигеле. У вас сколько детей?

– Да нет пока у нас детей, – признался Муртазин.

– А что так? Жена болеет?

– Да нет… – неохотно сказал егерь. – Не хочет она. Да и я не хочу. Когда мне за детьми смотреть? Я целый день в горах, в лесу. А у нее все хозяйство на шее: куры, индюшки… Опять же постояльцы…

– Скажите, Муртазин, зачем вы позавчера приходили в усадьбу? – спросил Гуров, резко меняя тему разговора и задав егерю, в сущности, главный вопрос. – Вы ведь знали, что хозяина нет, что он уехал. Зачем же пришли?

– Да не знал я! – воскликнул егерь. – Мне Егор Борисович днем позвонил, сказал: «Приходи, расскажешь, что нашел». Ну, я и пришел. А тут встречаю Борьку, охранника, а он и говорит: «А хозяина нет – уехал он». Я ему: «Как так уехал?» – «Да вот так, взял и уехал».

– И что же вы стали делать, когда узнали, что Кривулина нет? – спросил Гуров.

– Да сел вместе с Борькой телевизор смотреть, – признался егерь.

– А что, ты любишь шоу смотреть? – уточнил капитан. – Ни одного, наверное, не пропускаешь? Всех ведущих знаешь?

– Нет, не знаю я никого! – замахал руками Муртазин. – И телевизор этот редко смотрю. Так, новости вечером послушаю, и все. А тут так сложилось… Пришел, а делать нечего. В лес уже не пойдешь – поздно. А домой… – Возможно, он хотел сказать «не хочется», но не сказал. Вместо этого закончил так: – А домой рано еще. Ну, и посидел.

– Долго сидел? – спросил Гуров.

– Да, что-то задержался я, – признался Муртазин. – Часов до одиннадцати сидел. У меня часов нет, я Борьку спросил: «Сколько времени?» А он говорит: «Да рано еще, одиннадцать только». Ну, я и пошел домой.

– А пока шел, никого на дороге не видел? – спросил его Синичкин.

– Нет, никого не было, – покачал головой егерь.

– И во сколько же ты пришел домой? – продолжал расспрашивать капитан.

– Мне тут идти минут сорок… Я быстро хожу… Где-то без четверти двенадцать вернулся. Жена уже легла, еще ворчала на меня: почему, мол, так поздно.

– А вчера вечером где вы были? – спросил Гуров. – Тоже здесь, в усадьбе?

– Нет, что мне здесь делать? И хозяин меня не вызывал. Я в горах был, в лесу.

– А домой во сколько вернулись?

– Вчера рано вернулся. Я, бывает, и до темноты задерживаюсь, а вчера ничего интересного не нашел, поэтому рано вернулся. Часов в семь уже дома был.

– Скажите, Муртазин, а что вы делаете в этих горах, где целыми днями пропадаете?

– В горах много работы, – ответил егерь. Было заметно, что на этот вопрос он отвечает охотно. – Надо по всем знакомым местам пройтись, посмотреть, что изменилось, что как. Я слежу, где какие семьи пасутся, куда передвигаются…

– Это ты о каких семьях говоришь? – удивился капитан.

– О звериных, конечно. Тут кабаны живут, олени, кабарга, косули, лоси, волки. Ну, еще зайцы, лисы. И птицы, естественно, – глухари, куропатки, фазаны. Я их всех знаю. В ту сторону почти до самого Лазаревского, а в ту – до Адлера. Смотрю, где в семьях прибавление, где новые группы образовались. Ага, думаю, значит, можно отстрел произвести.

– То есть вы с Кривулиным не просто так живность бьете, а с умом?

– Конечно, с умом! – подтвердил егерь. – Обязательно с умом. Я ведь егерем уже двадцать лет работаю. До того как к Егору Борисовичу пойти, в охотхозяйстве сколько лет отпахал…

– Значит, когда вы выясняете, что зверь есть, то извещаете Кривулина, и вы идете на охоту, – подытожил Гуров рассказ егеря. – И часто вы с ним ходите?

– Раз в месяц – это обязательно, – ответил Муртазин. – А иногда и чаще получается. Например, разок на косулю сходим, другой раз на зайцев, а третий – фазанов постреляем.

– А за ружьями, которые у него в кабинете висят, тоже вы ухаживаете? – спросил Гуров.

– Да, конечно, – чищу, смазываю, прицел выверяю.

– А когда – прямо перед охотой?

– Нет, перед охотой нельзя, – покачал головой егерь. – Это получится как в пословице: «На охоту идти – собак кормить». Я в другие дни это делаю, когда хозяин в кабинете не сидит и я ему не мешаю.

– А позавчера вы разве не заходили в кабинет? – спросил Гуров самым невинным тоном. – Раз уж все равно пришли и хозяина нет. Было бы странно, если бы не занялись делом в такой подходящий момент.

Загорелое лицо егеря побледнело, только что такой оживленный, он снова выглядел растерянным и переводил взгляд с одного оперативника на другого, словно ждал от кого-то из них подсказки.

– А вы правду скажите, так лучше будет, – усмехнулся Гуров, будто прочитав его мысли. – А то, если врать сейчас начнете, запутаться можно…

– Правду… Да почему не сказать, – пробормотал егерь. – Только…

– Что – «только»?

– Если бы Петра в тот вечер не убили, то оно бы ничего… А так получается, что я там был…

– Значит, вы не сразу пошли смотреть телевизор? – Гуров скорее не спрашивал, а утверждал. – Вначале зашли в кабинет и осмотрели ружья, да?

– Да, заходил, – кивнул егерь. – «Сайгу» посмотрел, «тулку» проверил… Остальные смотреть не стал, решил – потом сделаю.

– Во сколько вы зашли в кабинет?

– Я точно не знаю… Темнело уже, это точно… Наверное, было около половины десятого.

– А вышли когда?

– Десяти еще не было, – ответил егерь. – Я почему знаю – потому что шоу у Борьки точно в десять началось, а я как раз к началу поспел.

– Пока вы были в кабинете, никого там не видели? Ничего не слышали?

– Нет, никто не заходил, – покачал головой Муртазин.

– И все в кабинете было как обычно?

– Да, все… Хотя нет! Там у шкафа была дверца приоткрыта. Я еще подумал: «Что это Егор Борисович шкаф открытый оставил? На него не похоже!» И прикрыл.

– Вот как! – произнес Гуров и переглянулся с капитаном Синичкиным.

– А в шкаф ты не заглядывал? – спросил капитан.

– Нет, зачем? Там у Егора Борисовича костюмы висят, халаты. Мне зачем?

– А когда уходил, ты Петра Тишкина не встретил? Он как раз в это время должен был в кабинет подняться.

– Нет, не встретил, – ответил егерь. – Наверное, мы с ним немного разминулись.

– Ладно, Муртазин, – сказал Гуров. – Пока у нас к вам все. Но, думаю, вопросы еще будут. Так что в горах не исчезайте, пока идет расследование. Посидите пока дома.

– И учти – пока что мы это тебе как пожелание высказываем, – добавил Синичкин. – Но если обнаружим, что ты наше пожелание не выполняешь, оформим все по закону, как домашний арест. Все, можешь идти. – Он подождал, пока дверь за егерем закроется, и спросил: – Ну что, Лев Иванович, за кого сейчас возьмемся?

– Зачем менять планы? – ответил Гуров. – Мы хотели поговорить с садовником – значит, надо его найти.

Они вышли из дома и направились в глубину парка. Вскоре впереди показались стеклянные стены оранжереи. К ней примыкала сторожка. Дверь была открыта, а перед ней стоял садовник Александр Вишняков и помешивал в ведре какой-то раствор зеленоватого цвета.

– Здравствуйте, Александр Ермолаевич, – приветствовал его Гуров. – Вот, пришли с вами поговорить.

– Добрый день, – отозвался садовник. На этот раз он не казался таким неприветливым и угрюмым, как накануне. Лицо, правда, такое же мрачное, но было видно, что он готов разговаривать.

– Может быть, мы где-нибудь присядем? – предложил Гуров. – Если, конечно, ваш раствор не испортится за время нашего разговора.

– Нет, не испортится, – заверил его Вишняков. – Пойдемте наверх, на верхнюю террасу. Там тень густая, жара меньше чувствуется.

– А что, вы вашу сторожку не будете закрывать на время вашего отсутствия? – поинтересовался Лев, видя, что садовник уже повернулся, чтобы уходить.

– Нет, зачем? – удивился Вишняков. – Я ее никогда не запираю. Кто тут что возьмет? Мои инструменты никому не нужны.

– Не скажите. Инструменты, может, и не нужны, а вот кое-какой инвентарь может кому-то понадобиться. Вы перчатки где храните, здесь?

– Какие, рабочие? Да, здесь.

– А можно посмотреть?

– Пожалуйста, – ответил садовник, несколько удивленный интересом сыщика. – Вон, глядите, вон они, на верхней полке лежат.

Гуров, а вслед за ним и Синичкин заглянули в сторожку. Здесь царил идеальный порядок: грабли, лопаты и другие инструменты висели по стенам в специальных держателях, на полках стояли пакеты с удобрениями и разными химикатами. На одной из полок виднелась стопка белых хлопчатобумажных перчаток.

– Да, вижу, лежат, – сказал Гуров. – Их число вы, конечно, не учитываете?

– В каком смысле? – не понял вопроса Вишняков.

– То есть вы вряд ли можете сказать, что перчаток меньше, чем должно быть. Что часть их куда-то исчезла.

– Ну, считать их я, конечно, не считаю, но общее количество примерно знаю, – ответил садовник. – Сейчас, дайте-ка взгляну… – Он подошел к полке, взял в руки стопку перчаток, покрутил в руках, положил обратно и озадаченно проговорил:

– Знаете, их и в самом деле почему-то меньше, чем должно быть. Словно пар пятнадцать-двадцать куда-то исчезли.

– А кто их мог взять, не знаете?

– Взять? Ну, прежде всего Сергей, водитель. Он их берет, когда машину ремонтирует, но редко, ему столько не нужно. Еще Борис берет, охранник, – он тоже иногда ремонтом занимается. Но он это еще реже делает. Я ведь еще и поэтому сторожку не запираю – как им перчатки понадобятся, они могут прийти, взять. Но столько пар? Кто мог на эту дешевку позариться?

– Ну, бывают такие хозяйственные люди, – заметил Лев. – Хорошо, сторожку вашу мы посмотрели, давайте теперь пойдем на террасу, в тень.

Они поднялись по дорожке, обсаженной кустами самшита, и вышли к площадке, на которой царила густая тень от разросшихся деревьев. Здесь стояли рядом две скамьи. На одну сели сыщики, Вишняков устроился на второй.

– Скажу вам сразу, Александр Ермолаевич, – начал Гуров. – Я разгадал тайну, которую вы при вчерашнем нашем свидании так упорно от меня скрывали. Вернее, не то чтобы разгадал, а мне о ней рассказала сама участница этой тайны. Сказать или вы расскажете?

– Пока я не знаю наверняка, о чем идет речь, ничего не скажу, – насупился садовник.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Сегодня я имел беседу с Татьяной Осиповой, и она поведала мне, что позавчера, как раз в то время, когда Петр Тишкин сидел в кабинете Кривулина, она находилась в оранжерее. Причем не одна, а с Борисом Глушаковым. Татьяна призналась также в том, что это свидание с охранником у нее было не первое. Ну, теперь готовы сказать, кого вы видели позавчера вечером, о ком говорили, что «каждый имеет право на частную жизнь»?

– Ну, раз так, то скрывать нечего. Да, позавчера я видел Татьяну с Борисом возле оранжереи.

– Когда они входили туда или выходили?

– Когда входили.

– Сколько было времени?

– Без десяти десять.

– А во сколько они вышли?

– Ну, знаете! – воскликнул Вишняков. – Я за ними не следил. Я как раз закончил работу и собирался уходить. Чтобы не напугать молодых людей, тихонько убрал лопату с граблями и пошел домой.

– Во сколько вы ушли из усадьбы?

– В десять пятнадцать.

– И во сколько же вы были дома?

– Без пяти одиннадцать.

– Почему же столько времени ушло на дорогу? До поселка ведь совсем близко.

– На машине, может, и близко, только у меня ее нет.

– И никто не подвез?

– А кто подвезет? Поздно уже было. Да и если бы раньше пошел, все равно надеяться не на кого. У Константина Семеновича, нашего управляющего, машина, правда, есть, но он никого не подвозит, когда он меня обгоняет, то всегда в другую сторону смотрит. Ну, да я не в обиде. Вечером полтора километра прогуляться – одно удовольствие.

– Кто может подтвердить время вашего возвращения?

– Жена, дети. Дети у меня вполне взрослые – сыну 32 года, дочери 27.

– А вчера вы когда домой вернулись?

– Вчера я не задерживался, – ответил садовник. – Уже в семь часов был дома.

– А управляющий вас и в этот раз не подвез?

– Нет, не подвез, – покачал головой Вишняков. – Вчера все было как я вам уже сказал: отвернул голову и проехал.

– Значит, в момент убийства горничной вас здесь не было, и ничего об обстоятельствах этого дела вы сказать не можете, – резюмировал Гуров. – И тем не менее мне хочется вас спросить: что вы думаете об этих двух убийствах?

– Что я думаю… – медленно произнес Вишняков. – Конечно, у меня есть кое-какие соображения, но вы же понимаете, что я в этом деле ничего не смыслю. Это не вывод нового сорта, не подвой с привоем. Чисто дилетантские соображения.

– Ладно, давайте ваши дилетантские соображения, – предложил Лев.

– Во-первых, скажу, какие чувства у меня это вызывает. Знаете, я редко испытываю такое чувство, как ненависть. Но вот этого негодяя, который убил сначала Петю, а затем и Настю, задушил бы своими руками, честное слово.

Вишняков уставился на свои крупные, испачканные в земле руки, словно представляя, как он душит негодяя. Затем продолжил:

– А что касается соображений… Вначале, когда убили Петю, я думал, что это из-за денег. Ни для кого здесь не секрет, что Егор Борисович доверял своему секретарю довольно крупные суммы. Возможно, у него в тот вечер были на руках как раз такие деньги. Тогда причина убийства понятна. Но после того как убили Настю… Тут уж точно деньги ни при чем. Остается предположить, что среди нас имеется какой-то маньяк, который убивает просто из-за любви к убийствам. А может, он таким образом готовится к какому-то главному для него, самому важному убийству? Не знаю. Но в любом случае прошу вас: найдите этого мерзавца! Отомстите за Петра и Настю!