Читать книгу Комната страха (сборник) - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 8

Гуров старался не выказывать открыто своих чувств, но он был чрезвычайно доволен итогом прошедшего дня. Интуиция и на этот раз не подвела его. А поэтому хорошего настроения ему не могла испортить даже бесхитростная, но непрошибаемая позиция Маргариты Альбертовны, которая, сделав после задержания одно скупое признание, заняла затем круговую оборону и, по сути дела, отказалась отвечать на любые вопросы.

Отрицать факт, что она сидела за рулем «Ситроена», принадлежавшего погибшему Мамаеву, Маргарита Альбертовна не стала – это было бы совсем уж глупо, но объяснения, которые она дала по этому поводу, удовлетворить оперативников никак не могли. Впрочем, даже из уклончивых ответов госпожи Вагнер кое-что начинало проясняться.

– Семнадцатого мая уже поздно вечером ко мне позвонили, – рассказывала она, уже сидя в кабинете Гурова и нещадно чадя сигаретой. – В такое время я уже никого не принимаю. Естественно, я встревожилась. Посмотрела в глазок и встревожилась еще больше. Потому что это был мой благоверный. Он сказал, что убил человека. Якобы случайно – его вынудили обстоятельства. Но теперь ему нужно скрыться, и я должна ему в этом помочь. Он взывал к моему человеколюбию, к моему доброму сердцу. Не дай пропасть, умолял он.

– В чем заключалась ваша помощь?

– Ну что же, отрицать бессмысленно, – со вздохом сказала Маргарита Альбертовна. – Все-таки мы столько прожили вместе. Было и что-то хорошее. Считайте, что я проявила слабость, но это так естественно для женщины. Сергей попросил меня спрятать машину…

– Вы знали, что это машина убитого?

– Да, я это знала, – нехотя сказала Вагнер. – Сергей объяснил, что взял ее, потому что боялся ехать на своей машине. Ему казалось, что так будет безопаснее. Только я должна была потом избавиться от этой машины, отогнать ее куда-нибудь подальше. В ту ночь, естественно, мне было не до этого…

– И вы поставили «Ситроен» в гараж, – подсказал Гуров.

– Да, – замялась Маргарита Альбертовна. – А Сергей взял мою машину. Я не смогла ему отказать. Но куда он направился, я не знаю!

– Вы еще рассказывали, что ничего не знаете о местонахождении собственного сына, – напомнил Гуров. – Может быть, вы и тут что-то недоговариваете?

– О господи, ну при чем тут сын! – Маргарита Альбертовна яростно давила в пепельнице окурок и тут же тянулась за следующей сигаретой. – Нет, насчет этого я точно не в курсе, но сейчас это вообще неважно. Последние дни все мои мысли были заняты одним – как избавиться от проклятой машины!

– И вы решили попросить Пивоварова помочь уже вам? – подсказал Гуров.

– Ну, это уж выдумки, – слишком быстро ответила Маргарита Альбертовна. – С чего вы взяли? Как я могла довериться почти незнакомому человеку?

– Мне кажется, вы опять кривите душой, – заметил Гуров. – Если Пивоваров для вас чужой, то почему после нашего визита к вам он опять вернулся – на этот раз в одиночку?

Маргарита Альбертовна ожгла его тяжелым взглядом черных глаз, глубоко затянулась и сказала твердо:

– Пивоваров приходил ко мне вместе с вами. Больше я его не видела и даже не общалась с ним ни разу. С чего вы взяли, что могло быть иначе, я не понимаю. Кажется, в ваших кругах это называется – взять на понт? Только как это глупо – я никому, ни одному человеку не могла доверить такую тайну! По правде говоря, я никак не ожидала, что вы будете следить за мной. Если бы я предполагала подобное, то лучше бы оставила эту консервную банку гнить в гараже!

– Так было бы совсем негоже, Маргарита Альбертовна, – сказал Гуров. – В нынешней ситуации, по крайней мере, вы сняли грех с души, а мы узнали хоть какую-то часть правды.

– Что значит «часть»? – насторожилась женщина. – Вы что, мне не верите? Но я все рассказала! Может быть, я нарушила в какой-то мере закон, но, в конце концов, никакой закон не может заставить меня стучать на близкого человека, пусть даже мы расстались.

– Вы сейчас имеете в виду Ликостратова или Пивоварова? – с деланым простодушием спросил Гуров.

Маргарита Альбертовна дернулась, словно ее ударило током, и почти с ненавистью посмотрела на Гурова.

– Больше ни на какие вопросы я отвечать не стану, – отчеканила она, глядя ему в глаза. – Вы меня провоцируете. В конце концов, я имею право на адвоката. Пока он здесь не появится, я отказываюсь говорить.

Несмотря на свою демонстративную позицию, Маргарита Альбертовна, кажется, удивилась, когда ей не только не стали больше задавать вопросов, но даже не арестовали. Похоже, она вообразила, что проведет остаток ночи в камере. Но Гуров понял, что больше из этой женщины сегодня ничего выжать не удастся, и принял решение отпустить ее.

– Беседу с вами продолжит следователь, – предупредил он ее. – Не вздумайте проигнорировать его на этот раз. Боюсь, что теперь вы из разряда свидетелей переходите в разряд соучастников, Маргарита Альбертовна, а это очень серьезный статус. Шутить с этим делом я бы вам категорически не советовал.

Гуров давал добрые советы и всем своим видом выражал озабоченность и сочувствие, но это была лишь игра. Маргарита Альбертовна доказала, что к ее словам нужно относиться с большой осторожностью. А уж выпускать ее сейчас из поля зрения и вовсе не стоило. Гуров отдал распоряжение отвезти Маргариту Альбертовну домой, но попутно распорядился продолжить наблюдение за ней. У него даже возникла мысль, что назрела необходимость прослушивания ее телефонных переговоров. Основания теперь для этого имелись достаточно веские. Обратиться в прокуратуру Гуров был намерен не откладывая.

Но он также предвидел, что после всего случившегося Маргарита Альбертовна может попросту «залечь на дно», оборвать все контакты, и тогда следствие упрется в тупик. Нужны были дополнительные факты.

Прежде всего Гурову пришли на ум два человека. Разумеется, Пивоваров, а еще некий Гриша Жилов, охотник и рыболов, знавший Ликостратова и даже имевший с ним какие-то дела. Гуров надеялся, что, узнав подробности об этих делах, он сумеет составить более полную картину и о семейных отношениях Ликостратова.

Выяснив, в какую больницу отправили Пивоварова, он послал туда Крячко.

– Ты калека, и он калека, – пошутил Гуров. – Больные люди скорее найдут общий язык. Расскажете друг другу о своих болячках – у него вроде бы тоже нога задета, – слово за слово, а там, глядишь, он и расколется.

– Не расколется, я ему вторую ногу сломаю, – мрачно пообещал Крячко. – Или предъявлю обвинение во взятке работникам дорожной инспекции.

Так и не показавшись ни разу за эти сутки жене, Гуров опять поехал в Подольск. Телефонный звонок скрасил ситуацию лишь отчасти. Гуров с грустью подумал, что нужно немного сбавить темп, иначе его семейная жизнь тоже начнет вызывать много вопросов.

Решение сбавить темп и больше бывать дома Гуров честно принимал каждое утро, но почти всегда что-то мешало, почти всегда возникали неотложные дела и особые обстоятельства. Дело было в том, что преступники не желали придерживаться хотя бы приблизительного распорядка и творили свои безобразия как бог на душу положит.

Надо сказать, что с женой Гурову все-таки неслыханно повезло. Известная актриса Мария Строева была не только красивой, но и умной женщиной. Ее образ жизни тоже был полон непредсказуемых моментов и требовал максимальной самоотдачи, поэтому она хорошо понимала Гурова. Наверное, он слишком привык к этому и чувствовал себя относительно спокойно. Однако женщина есть женщина, и рано или поздно ее душа начинает требовать мужской ласки и неусыпного внимания. И если в этот момент рядом не окажется мужа, то взрыв почти неизбежен. Мысль об этом и тревожила Гурова. Этим утром он окончательно решил, что вечера в его жизни теперь целиком посвящены семье. Но пока он должен был наведаться в Подольск.

Прежде чем являться к незнакомому Грише Жилову, можно было заглянуть в местное УВД, чтобы заручиться на всякий случай поддержкой коллег, но, подумав, Гуров решил действовать в одиночку. Ему хотелось побеседовать с Жиловым по-хорошему, без лишнего давления.

Разыскать правление общества охотников и рыболовов не составило труда. Жилова он застал на месте – в тесном и не слишком уютном кабинете, в котором, казалось, уже лет пять не убирались. Собственно, никакой особенной грязи здесь не было, но вся казенная обстановка, обшарпанная мебель и плохо выкрашенные стены создавали впечатление неуюта и запущенности. На единственном окне красовалась стальная решетка, защищавшая кабинет от посягательств извне.

Гриша Жилов, он же Григорий Иванович, оказался деловитым грузноватым человеком с тяжелым взглядом и большими залысинами на выпуклом лбу. Он сидел за старым канцелярским столом, навалившись на него внушительным животом, и делал сразу три дела: разговаривал по телефону, что-то яростно записывал в толстой записной книжке и еще умудрялся листать при этом растрепанный настольный календарь, переложенный многочисленными закладками. Появление Гурова не произвело на него никакого впечатления – он лишь искоса посмотрел на него и сделал едва заметное движение подбородком, которое могло означать предложение садиться.

Гуров сел на скрипучий стул сбоку от стола и стал ждать, пока Жилов разберется с делами. Заняло это еще около пяти-десяти минут, в течение которых хозяин кабинета придирчиво разбирался с кем-то по телефону о каких-то трубах и заглушках, а закончил неожиданным предложением закатиться куда-нибудь в ближайшие выходные с костерком и ушицей. Гуров терпеливо ждал, с удовлетворением отмечая, что телефонный разговор в итоге пошел Жилову на пользу и привел его в благодушное расположение духа. Положив трубку и сделав еще пару корявых записей в блокноте, он неожиданно поднял глаза и в упор посмотрел на Гурова.

– Вы по поводу лицензии? – почти категорически произнес он.

– Нет, дело в том… – начал Гуров.

– Ага, значит, у вас проблемы с милицией! – уверенно продолжал Жилов. – Это ведь насчет вас Виктор Петрович звонил?

– Нет, вы ошибаетесь, – с усмешкой сказал Гуров. – Я сам из милиции.

Жилов быстро откинулся на спинку своего стула и пристально уставился на Гурова.

– Черт! Я мог бы сам догадаться, – недовольно сказал он, переживая за свой промах. – Но я вас не знаю. Вы откуда? Из Москвы?! Понимаю, это насчет того безобразного случая, когда охотились с колес, напали на егеря… Я угадал?

– Подождите! – сказал Гуров. – Случай действительно безобразный, но я совсем по другому поводу. Собственно говоря, речь пойдет о вас, Григорий Иванович.

– Обо мне? – кисло переспросил Жилов. – Ну ясно, на меня все шишки! У какого-нибудь алкаша найдут незарегистрированное ружье девятьсот тринадцатого года выпуска, а все претензии к нам…

– У меня нет к вам пока никаких претензий, – сказал Гуров. – Но вопрос у меня к вам очень серьезный. Кстати, сразу представлюсь – Лев Иванович Гуров, старший оперуполномоченный по особо важным делам. Расследую убийство. Поэтому попрошу отнестись к разговору предельно серьезно.

На лице Жилова появилось отчаяние. Он безнадежно махнул рукой и воскликнул:

– Еще не легче! Убийство! В нашем районе?

– Нет, к вам убийство отношения не имеет. Но меня интересует один человек, который как раз имеет к нему отношение. Говорят, вы его хорошо знали и даже вместе с ним работали. Буду благодарен за любую информацию об этом человеке.

Жилов нахмурился, но спрашивать ничего не стал.

– Ликостратов Сергей Степанович, – коротко сказал Гуров.

Жилов крякнул, побагровел и нервным движением распустил узел галстука. Ему явно сделалось не по себе. Он долго сопел и бегал по сторонам глазами, пока наконец не выдавил:

– Вот странно, вы говорите о человеке, которого я уже сто лет не видел. Да и не особенно хорошо я его знал. Так…

– Вы занимались с ним каким-то бизнесом, – твердо сказал Гуров. – Будьте добры ответить, что это был за бизнес. Иначе мне придется перенести наш разговор в кабинет следователя, где он будет фиксироваться в протоколе. Пока же все останется между нами. Повторяю, вы лично меня не интересуете.

– Ну-у, это всегда так говорится, – беспомощно протянул Жилов, оглядываясь на дверь. Он вспотел и выглядел неважно, совсем иначе, чем минуту назад. – Ликостратов… Вот уж не думал, не гадал. Кто мог на меня стукнуть? Это же было сто лет назад! Ну, не сто, но ведь два года прошло… Я давно не имею с ним никаких дел. С Ликостратовым трудно иметь дело, понимаете? Он законченный эгоист, к тому же чокнутый.

– Уже теплее, – сказал Гуров. – Еще что-нибудь вспомните?

Жилов заерзал на стуле, с тоской посмотрел в зарешеченное окно и скривил рот в недовольной гримасе. Зазвонил телефон, но он лишь раздраженно поднял и тут же опустил трубку.

– Ч-черт! – сказал он наконец. – Надо же такому случиться! То-то мне сегодня ночью крысы снились. Не к добру.

– Вы поосторожнее с параллелями-то, – улыбнулся Гуров. – Могу принять на свой счет. Лучше вернемся к Ликостратову. Как вы с ним познакомились?

– У меня ветеринарное образование. Я работал в передвижном зверинце. Мы возили по городам зверей, устраивали представления детишкам на радость. Как-то ездили по югам – Ставропольский край, Краснодарский. Ну, в свободное время чем заниматься? В ресторане познакомился с Ликостратовым. Он тоже был в том же городе проездом – не помню точно, где это было, все в голове перепуталось. Интересы общие обнаружились. Он ведь тоже в некотором роде любитель природы. Только мертвой. Ну, разговорились, слово за слово, и получилось так, что он сделал мне предложение. Говорит: что ты, так и будешь в вагончике всю жизнь скитаться? Можно, мол, хорошо заработать. А нам, мол, ветеринар нужен.

– Кому это нам?

– Ну, в общем, была у них такая команда – они через границу редких животных возили на продажу. И тех, что у нас водятся, и тех, что из южных республик переправляют. Вот такой бизнес. И если хотите знать, я в этом ничего страшного не вижу. Если бы эти животные кому-то здесь были нужны, за ними бы следили. А раз они на хрен никому не нужны, почему бы их не продать? Другой вопрос, что дохнут они по дороге пачками. И вот за это я их контору всегда ненавидел. Понимаете, им главное – прибыль. А если при этом десятка два редких птенцов сдохнет – ну что ж, неприятно, но это как бы издержки производства. Какие-то попытки исправить ситуацию они предпринимали. Вот меня, например, решили привлечь. Только что толку от ветеринарного врача, когда все проходит в режиме конспирации и контрабанды? Что я мог сделать? Тем более что животные и в самом деле были экзотические. Не поверите, удавов из тропической Азии возили!

– Кто же выступал в роли покупателей? – поинтересовался Гуров.

– По-разному бывало, – пожал плечами Жилов. – Когда частные лица, когда цирк какой-нибудь, институт… Я непосредственно сделками не занимался. Мое дело было поголовье сохранить. А это у меня плохо получалось. Из-за чего и начались конфликты.

– В чем была суть этих конфликтов?

– Ну как же? Я же говорю – с меня требовали, чтобы до места как можно больше животных доезжало. Тебе за что, мол, бабки платят? А что толку в этих бабках, если животных везут в тесноте, в закрытых контейнерах, иногда даже без воды и без пищи. Жара, холод – неважно! Главное – сроки. У них ведь какой еще аспект? Несколько границ проезжать нужно. Потом инспекции всякие, начиная с ГИБДД. Кое с кем у них контакт был налажен, а кое с кем нет. Значит, нужно было через какой-то определенный пост обязательно в определенное время проехать, понимаете? На этом все строилось. Ну, короче, посмотрел я на этот бардак, посмотрел, плюнул и ушел. Совесть заела. Я ведь мужик вообще-то толстошкурый, жизнью битый. А вот зверюгам этим в глаза их несчастные смотреть уже не мог! Им ведь не объяснишь, что ты их за бабки мучаешь, за кусок хлеба с маслом… Ну и претензии надоели. А, подавитесь, думаю, вы этими деньгами! Ну, и ушел от них. По-моему, они рады были.

– А не боялись, что утечка информации произойдет?

– Нет, чего им бояться? – спокойно ответил Жилов. – У меня же самого, получается, рыло в пуху. А потом, я же говорил, у них «крыша» имеется. Им влиятельные люди помогают, в органах знакомые есть. Ну и деньги у них, в крайнем случае откупиться всегда можно. Из-за чего же им меня бояться? Я вот уж два года о них ничего не слышал – вы первый. – Он вдруг задумался. – Хотя нет, вру! Последний раз я про Ликостратова позже слышал. Это примерно года полтора назад было.

– Что же случилось полтора года назад?

– Да глупая история! Есть тут у нас один мужик. Он в школе работает. Женился на одной. Красивая женщина была, но без руля, как говорится. Все время от него налево смотрела. И вот однажды я ее в Москве встретил – с Ликостратовым под ручку. Она в каком-то бизнесе тут участвовала, частенько в столицу по делам ездила. А мужик, значит, тут. Не знаю, правильно я поступил или нет, но я все ему рассказал и даже объяснил, где этого Ликостратова найти. Ну, вроде ездил он, разбирался… Что там у них было, не знаю – вот только вскоре эта женщина разбилась на машине насмерть, и все кончилось.

– Печальная история, – сказал Гуров. – Однако вернемся к Ликостратову. Вы можете назвать примерный маршрут, по которому возили контрабанду?

– Ну, маршрутов несколько было. Обычно у нас все начиналось где-нибудь на казахской границе, в Калмыкии, на Кавказе или в Астраханской области. В зависимости от того, какой товар поступал. Ну, и везли через Россию, как правило, к западным границам – иногда через Украину, иногда через Прибалтику, реже до Финляндии добирались. Не знаю, может быть, сейчас все поменялось. Обычно, если далеко везли, то под Брянском останавливались. Там в лесу, в заповеднике, у них что-то вроде базы было, там мы груз в божеский вид приводили, транспорт ремонтировали, если была необходимость, ну и вообще… Место это называется Гнилой кордон. Потому что там болото рядом, ну и, видимо, слава еще…

– Возили на чем?

– Большие фургоны – вроде тех, в которых мы свой зверинец возили. Кстати, по документам они тоже иногда под зверинец косили, а иногда под какую-нибудь экспедицию. Но все эти документы, конечно, липа, тут главное – связи и деньги.

– Ликостратов был главным в этом предприятии?

– Не совсем так, – покачал головой Жилов. – Он тоже на кого-то работал. Это же налаженная схема. Мы были только небольшим звеном. Параллельно еще люди работали. И все эти группы подчинялись кому-то. Но я в эти дела не вникал, как вы понимаете.

– Я понимаю, – сказал Гуров. – Часто приходилось кататься?

– По-разному. Когда сезон начинался, приходилось неделями в дороге трястись. А зимой, допустим, вообще делать нечего было. Но тут тоже бывали варианты. Иногда по каким-то причинам все тормозилось. Месяц загораешь, другой… То ли проблемы с животными были, то ли еще что… Мне этого не объясняли.

– Можете назвать кого-то из той группы, с которой вы работали? – спросил Гуров.

– Не хотелось бы, – поморщился Жилов. – До сих пор меня не трогали. Обидно, если на старости лет покалечат. Сейчас лечение, сами знаете, дорогое. Помереть легче.

– Ну, помирать нам, как говорится, рановато, – покачал головой Гуров. – Не думаю, что все так страшно, как вам кажется. Но раз уж я обещал не вмешиваться в вашу жизнь, то не буду настаивать. Назову только одно имя. Оно все равно всплывет в моем деле – безотносительно ваших заявлений.

Жилов настороженно уставился на Гурова. Кровь постепенно отхлынула от его лица, и теперь он выглядел бледноватым и постаревшим.

– Сын Ликостратова участвует в этом бизнесе?

– Илья-то? – с видимым облегчением спросил Жилов. – Ну, это само собой. Трудовая династия. Но он там мелкая сошка. Что-то среднее между водителем и охранником. Парень он жилистый, умелый, но интеллектом не блещет. Не думаю, чтобы он играл там какую-то важную роль. Во всяком случае, я этого не заметил.

– Как вы думаете, он до сих пор занимается этим делом? – спросил Гуров.

– А почему бы и нет? – пожал плечами Жилов. – Я не слышал, чтобы они где-то крупно пролетели. Значит, все идет нормально. А Илье с его способностями там самое место. Тем более папа рядом. Думаю, такое теплое место он не должен бросить. А что, собственно, случилось? Неужели вы все-таки накрыли их контору? Ах, черт возьми, значит, и до меня доберетесь!

– Уже добрались, – улыбнулся Гуров. В волнении Жилов даже позабыл, с чего начался их разговор. – Но пока вам не о чем беспокоиться. Мне нужна была информация, и я ее от вас получил. Могу только выразить вам благодарность. Ваши грехи мы пока трогать не будем. Нам бы со своими разобраться. Тем более что вы вовремя осознали ошибки и искренне в них раскаиваетесь.

– Да, это не для меня, – согласился Жилов. – По натуре я не аферист, не пират. И животных я жалею. Моя бы воля, я бы за насилие над животными срок давал не меньше, чем за людей.

– Кстати, о людях, – вспомнил Гуров. – А супругу господина Ликостратова вы знали, Маргариту Альбертовну?

– Знал немного, – криво ухмыльнулся Жилов. – Роковая женщина. Она ведь старше Ликостратова, вы знаете? Лет на семь, по-моему. А ему уж самому хорошо за сорок. Вот он и гулял от нее, и развелись они поэтому.

– Она знала, чем занимается муж?

– Обязательно! Тем более что там сынок ее задействован. Он у нее поздний и единственный. Она в нем души не чает.

– Значит, она совершенно точно должна знать все о делах своего сына?

– Ну, все или не все – этого я сказать не могу. Но в общих чертах, конечно. Она даже принимала какое-то участие в делах – бухгалтерию вела или еще что-то… Даже после развода. Так что она – человек, безусловно, осведомленный.

– Ага, – обрадованно сказал Гуров. – Ну, это вы сейчас мне просто подарок сделали, Григорий Иванович. Сейчас я даже животных вам готов простить, которых вы с Ликостратовым уморили…

– На больное место жмете, – грустно сказал Жилов. – Я понимаю. У вас работа такая. Но я в самом деле порвал со всем этим. Кручусь вот в этом болоте. Тут тоже не без грешков, но они мелкие, как комары. На особо важные не тянут.

– И слава богу, что не тянут, – сказал Гуров, вставая. – Я с вами не прощаюсь, потому что может возникнуть такая ситуация, что вы нам понадобитесь. Но это только в крайнем случае. Без особой надобности тревожить вас не будем.