Читать книгу Вакансия маньяка занята (сборник) - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 5

Сразу после обеда опера вышли в небольшой яблоневый сад тети Веры всего из пяти деревьев и дюжины небольших грядок с овощами и зеленью. Глядя на аккуратные, ухоженные – без сорнячинки! – прямоугольники с растущими на них помидорами, петрушкой, репой и прочим, Крячко мечтательно вздохнул:

– Эх, блин! Красотища… Словно в детство вернулся. У моих деда с бабулей огород был намного больше, но грядки – точно такие же: ровненькие, чистенькие, аккуратные.

– Так, молодые люди, – раздался за их спинами голос хозяйки. – Вот ведерко с водой, вот кружка. Можете мыть вон те яблоки и кушать без ограничения и лимитов. Они уже поспели. Очень вкусные!

Окинув взглядом раскидистое дерево, сплошь усыпанное ярко-красными яблоками, Стас плотоядно облизнулся, но, вдруг устыдившись, начал отказываться:

– Теть Вер, да как-то неудобно…

– Ну а куда мне их? Сама, что ль, все съем? Я и так, бывает, наберу ведро и ставлю подле калитки – пусть берут и едят все, кто захочет. Сажала-то для внуков, но мои дочь с зятем живут на Дальнем Востоке, вижу их раз в три года…

– Ну, если так, тогда надо бы отведать! – как бы убеждая самого себя, произнес Крячко.

Яблоки и впрямь оказались по-настоящему сладкими. Воздавая должное их аромату и вкусу, Гуров вдруг вспомнил о том, что они давно уже собирались выяснить, да все никак не могли удосужиться.

– Тетя Вера, а вы не знаете, в честь какого Жуковского названа ваша улица? – поинтересовался он.

– Конечно, знаю. В честь нашего земляка, казачьего сотника Прокопия Жуковского, который под началом атамана Платова Бонапарта громил. Домой вернулся с тремя Георгиевскими крестами. В ту пору и один «Георгий» считался самой-самой большой солдатской наградой. А у него – сразу три! Здесь Прокопия очень почитали. Его могилу даже в тридцатые годы не посмели потревожить. А похоронен он в центре Горбылева, рядом с церковью. Будете в городском парке – увидите.

– Обязательно сходим! – пообещал Крячко и, взглянув на Льва, вполголоса добавил: – Счет по нулям! Хорошо тут у вас, теть Вера, в саду! Энергетика очень здоровая. Чувствую себя отдохнувшим. Просто великолепно!

– И слава богу! – ответила хозяйка. – А то у вас, я так поняла, эта ночь выдалась очень беспокойной. Вот, хочу кое о чем вас спросить. Сегодня ночью у десятого дома вы кого-то ловили? А то где-то часа в три слышу, телефон в вашей комнате запиликал, следом дверь хлопнула, кто-то ушел. Ну, думаю, Лев Иванович зачем-то позвал к себе на выручку Станислава Васильевича. Потом еще приходили-уходили…

Переглянувшись, опера после некоторой заминки признались, что действительно сегодня ночью кое-кого заметили и даже задержали. Неизвестный кое-что интересное им рассказал, и они его отпустили.

Их беседу прервал чей-то стук в калитку, на что Тарзан отреагировал своим хриплым «гав-гав!». Тетя Вера поспешила к воротам, и приятели увидели вошедшую во двор моложавую женщину под пятьдесят, которая, улыбаясь, что-то стала рассказывать хозяйке.

По тому, как та оглянулась в их сторону, опера сразу же поняли, что речь идет о них.

– Ну-ка, давай послушаем, что там дамы обсуждают! – негромко сказал Лев, не спеша направляясь к собеседницам.

Но те и сами зашагали к ним навстречу. Кивком указав на свою гостью, тетя Вера представила ее:

– Это вот и есть Люда Хатырина, подруга Лены Кубышной. А это – мои гости, Лев Иванович и Станислав Васильевич, члены московской ДНД.

Опера, приветливо улыбнувшись гостье, поздоровались и поинтересовались, как идут у нее дела. Та, ответив, что лично у нее самой «жизнь бьет ключом» и «все распрекрасно», сообщила, что пришла сюда по просьбе Елены Кубышной. Та минувшей ночью, мучаясь бессонницей, стояла у окна и видела нечто необычное, происходившее перед их десятым домом. А потому хотела бы знать: не навлекает ли она своим присутствием на жильцов десятого дома какую-либо опасность?

– …Видите ли, если кто-то из подлых людишек замыслил сотворить ей какую-то гадость, которая для всех, кто там живет, станет общей бедой, то Лена хотела бы знать об этом заранее, – обеспокоенно пояснила Хатырина.

– И что ж необычного Елена увидела, раз сделала такие серьезные выводы? – вопросом на вопрос ответил Гуров.

– Ну, как сказать? – Хатырина рукой изобразила жест, который можно было понять как «никто труса не празднует, но осторожность – прежде всего». – Около трех ночи она заметила какого-то типа, который со стороны проулка крадучись подошел к их дому и у палисадника зачем-то начал рыться в своей сумке. Тут с другой стороны к нему, тоже пригнувшись, подбежал крепкий такой, сильный мужчина и кулаками бац-бац! – этого первого. Тот – с катушек. И второй мужчина взял этого за шкирку, подобрал его сумку и куда-то утащил. Потом глядит, от двенадцатого дома к проулку пробежал еще один, в кожаной ветровке… – Она выразительно посмотрела на кожаную ветровку Станислава.

Тот, от смеха едва не поперхнувшись яблоком, поспешно отвернулся и, откашлявшись, с более чем серьезным видом уточнил:

– Так вы говорите, он был в точно такой же кожаной ветровке? Очень интересно! И что же было дальше?

– Дальше? Совсем под утро все те же двое мужчин от проулка пошли к двенадцатому дому. И на этом все закончилось. Куда делся тот, что был с сумкой, – неизвестно… А еще всю ночь по нашей улице взад-вперед разъезжала какая-то белая иномарка. Лена видела, как она останавливалась, уезжала, снова возвращалась, а потом вдруг прошмыгнула в сторону Лермонтова на всех газах, как будто кого-то испугалась. И больше уже не появилась. И вот теперь Лена хотела бы знать, что же это было-то?! Чего ей теперь ждать? Может быть, вы что-то могли бы сказать?

– Какие ценные агентурные кадры пропадают в провинции, не находя себе достойного применения! – рассмеялся Гуров, переглянувшись со Станиславом. – Значит, Елена Кубышная этой ночью наблюдала за какими-то странными субъектами у ее дома и это ее очень обеспокоило…

– Нет, ну в самом деле, может быть, вам что-то известно о том, что кто-то намеревается устроить на нее покушение? Поймите правильно: за себя она не боится, но очень опасается за своих соседей. Вдруг кто-то надумает поджечь или взорвать их дом? Тогда уж лучше бы ей куда-нибудь на время уехать, чтобы не пострадали другие. Там в двух семьях есть маленькие дети – не дай бог, пострадают они! Что бы вы посоветовали?

Потерев лоб, Лев некоторое время размышлял, после чего негромко поинтересовался:

– Я не хочу никого обидеть своим вопросом, но все же, уважаемые дамы, спрошу: вы секреты хранить умеете?

– Могила! – категорично выдала Хатырина. – Как и тетя Вера. Она вообще у нас партизанка – клещами слова не вырвать, если что-то надо сохранить в тайне. Так что говорите – звонить на каждом углу не будем.

– Хорошо… – Гуров сдержанно улыбнулся. – Собственно говоря, кто мы такие со Станиславом Васильевичем – теперь уже особой тайны нет. Мы – сотрудники федерального главка угрозыска, полковник Гуров и полковник Крячко. Вот цель нашего визита в Горбылево – не для самой широкой огласки. Официально – мы действительно отпускники, приехавшие порыбачить на Крякве и Дону. Но на самом деле мы намерены провести свое расследование по делу Андрея Кубышного. Вы в курсе, что Елена Кубышная – двоюродная сестра начальника нашего главка генерал-лейтенанта Петра Орлова?

Судя по реакции женщин, они об этом слышали впервые. Хозяйка квартиры, можно сказать, вообще была несколько ошарашена таким известием. Всплеснув руками, она только и смогла произнести:

– Вот это новость! Сроду такого не знала… Надо же – генерал-лейтенант!

– Хм-м-м… – Хатырина тоже была крайне озадачена, но тут же взяла себя в руки. – Ну, если он такой большой начальник, то почему же тогда не даст нашим здешним уродам по рукам? Или он не верит в то, что Андрей не виноват?

– Люда, поймите, он, конечно, генерал, но не ясновидящий же! – двинув плечом, ответил Крячко. – Это первое. А второе то, что он, как настоящий офицер, не может позволить себе давить на следствие ради родственника. Тем более что кое-кто из его «лучших друзей» ждет от него именно такого шага, как подарка. Тогда у этих деятелей подколодных появится козырь очернить Орлова в глазах высшего руководства и убрать его с нынешней должности. Это наше личное решение – поехать сюда и разобраться. Но об этом, как вы сами должны бы догадаться, пока никому ни слова!

Людмила утвердительно потрясла головой и в довершение этого энергично рубанула по воздуху кулаком:

– Ну, тогда, мужики, я вас уважаю! Тогда понятно, кто вчера отвесил кренделей этой сволочи – Гунявому. Если бы не это, сегодня утром, скорее всего, Андрей лежал бы в реанимации. Или в морге. Пару часов назад я встретилась с его адвокатом. Представляете? Адвоката только сегодня впервые допустили к Андрею! Ну, что сказать о его состоянии? Все ребра синие, суставы опухшие. Он рассказал адвокату, что Гунявый вчера днем пришел к нему и с ходу начал напирать: подписывай «чистуху»! Андрей – ни в какую. Гунявый распсиховался и пообещал, что устроит ему «варфоломеевскую ночку» – отобьет все внутренности. Андрей уже и думал было, что это – все, конец. Часов до трех ночи уснуть не мог. Только Гунявый, слава богу, так и не появился. Так что, мужики, за одно это – благодарность вам безграничная.

– Это наша работа… – без намека на рисовку ответил Стас. – Что же касается ночного происшествия… Да, поймали мы тут одного бездельника, которому Балык поручил поджечь десятый дом. Допросили его и отпустили. А зачем он нам теперь? Поджог дома не состоялся, за это сожгли самого Балыка вместе с машиной. Так что в ближайшие дни Елена и ее соседи могут спать спокойно. Я думаю, отморозки уже почуяли, что над их башкой замаячила хорошая дубина, поэтому на такие проделки больше не решатся.

– И что теперь думаете делать? – вздохнув с заметным облегчением, спросила Хатырина.

– Ну, как – что? Нужно срочно найти настоящего маньяка, – произнес Гуров. – И в этом я рассчитываю на помощь местного населения. В первую очередь на вас, коль уж мы все настроены на спасение парня, которого очень хитро подставила здешняя уголовщина.

– Лев Иванович! Готова оказать любую помощь, даже если прикажете идти в штыковую! – уперев руки в бока, воскликнула Хатырина.

– В штыковую, надеюсь, никому из нас идти не придется. А вот информация, причем точная, подкрепленная свидетельскими показаниями, очень даже нужна! Давайте вон там присядем и хорошенько все это обсудим, – предложил Лев, кивнув в сторону садового столика, вокруг которого квадратом стояли лавочки.

– Между прочим, хорошая информация посильнее будет и штыка, и фугаса! – присаживаясь на лавочку, философски резюмировал Стас.

Первое, что интересовало Льва, – много ли имелось у Андрея злопыхателей, недоброжелателей, завистников, часто ли у него случались с ними какие-либо трения, скандалы, особенно в период, предшествовавший случившемуся? По словам Людмилы (что усердно дополнялось тетей Верой), и завистников, и злопыхателей у Кубышного было в достатке. Хотя по своей натуре человек он не самый конфликтный, очень уравновешенный и позитивный по характеру. Родился Андрей и вырос здесь, в Горбылеве. Сразу после школы пошел учиться в педагогический колледж на преподавателя физкультуры. Заодно освоил специализацию и по географии. Потом была служба на флоте. Школьники относились к нему вполне уважительно. Прежде всего потому, что он никого никогда не унижал. Да и перед вышестоящими никогда не унижался сам. Держался со всеми ровно и корректно.

Веселый и жизнерадостный, он всегда был душой любой компании. Физически крепкий и хорошо подготовленный, с квалификацией кандидата в мастера спорта по самбо, он не боялся ни пьяных забулдыг, ни отпетого хулиганья. Впрочем, своими возможностями Кубышный никогда не хвастался и предпочитал держаться скромно, без саморекламы.

Многие местные девчонки были от него без ума. Некоторые из них любой ценой пытались добиться его взаимности, но безуспешно. Еще в школе он встречался со своей одноклассницей – первой симпатяшкой класса Ритой Зорининой, и все были уверены, что более пригожей пары во всем районе не сыскать. Но когда Андрей поехал учиться в колледж, их дружба и любовь отчего-то внезапно рухнули.

– …Ходили слухи, что Ритке приворотного зелья сумели подсунуть, – хмуро пояснила Хатырина. – Не смейтесь, не смейтесь! У нас тут по округе, как минимум, три такие ведьмы есть. Я и сама бы не поверила в это, если бы те, что от них пострадали, мне бы об этом не рассказывали!

Так это было или иначе, но как-то зимой Кубышный в очередной раз приехал на выходные и, к своему крайнему удивлению, узнал неприятную новость. Ему сообщили, что в его отсутствие та, которую он считал любящей и преданной, вдруг забыла о нем и стала встречаться с Васькой Табаликом, сынком здешнего олигарха, Германа Табалика – хозяина местного завода строительных материалов. Причем – что Андрея поразило больше всего – до самого последнего дня, когда он с ней созванивался, Рита даже намеком не показала, что между ними в реальности все кончено.

Понятное дело, Кубышный этот разрыв переживал очень болезненно. А его бывшая возлюбленная, словно стараясь за что-то ему отомстить, в день свадьбы со своим новым ухажером настояла, чтобы их свадебный кортеж проехал мимо десятого дома по Жуковского и, остановившись напротив, не менее минуты глушил бы всю округу гудками клаксонов. Своей цели она достигла – в тот день Андрей впервые напился до чертиков. Правда, это было в первый и единственный раз…

– Ну, и как они сейчас живут, тот олигархенок и его зазноба? – с нотками язвительности поинтересовался Станислав.

– Да никак они сейчас не живут… – пренебрежительно поморщилась Людмила. – Месяц пожили и разбежались. Васька себе сразу же другую нашел, а та коза пошла в приживалки к коммерческому партнеру его папаши. Сейчас где-то в Москве обретается с мужиком, которому под шестьдесят. Так вот, к чему весь этот сыр-бор?.. Васька Табалик хоть и гоношится, хоть и корчит из себя «герцога бельведерского», но все знают, что он и поныне Андрею дико завидует, из-за чего, говорят, постоянно на него точит зуб.

– О как! – удивился Гуров. – И с чего бы это вдруг?

– Ну, точно я сказать не могу. Но дело в том, что они учились в одной школе, в одном классе, а Андрей всегда там был настоящей звездой – и своего класса, и всей школы. Кто на районном конкурсе художественной самодеятельности лучше всех на гармони сыграет, и спляшет, и споет? Андрей. Кто на районной спартакиаде школьников лучше всех и кросс пробежит, и стометровку проплывет? Андрей… А Васька? Он и нигде, и никак. Никому не интересная тусклая, серая натура. Видимо, эта зависть и ненависть в нем еще с той поры.

– Не исключено! Такое в жизни не редкость, – охотно согласился Крячко.

– Васька всю свою жизнь, как мог, набивал себе цену. Еще когда был холостым, всегда корчил из себя «крутого мачо» – девок менял то и дело. Правда, когда обженился с Риткой, вроде бы малость с этим поприжал. А как с ней разбежались, будто с цепи сорвался. Ну а что? Денег у папаши много, дур, падких на дорогие подарки, хватает… С какой-нибудь дурищей месяц-другой покуролесит, и – прощай! Но и тут он нарвался. Ходили слухи, что одна из девок, кого он «поматросил» и бросил, сказала ему в глаза: хоть ты у Андрея дуру Ритку и отбил, но он все равно Андрей, а ты – Чмыльником был, Чмыльником навсегда и останешься.

– Чмыльник – это его кличка? – уточнил Гуров.

– Да, еще со школы… Даже не знаю, откуда она взялась и кто ее придумал. Но Васька, если его обзовут Чмыльником, прямо аж сатанеет от злости. Может быть, думает, что это Андрей его так назвал, поэтому так его и ненавидит? Так что если кто и был заинтересован в том, чтобы Андрея оклеветать, унизить и загубить, то Табалик-младший в числе первых.

– Очень даже вероятно… – задумчиво резюмировал Лев. – То есть вы допускаете, что эту провокацию с задержанием Кубышного мог заказать и даже организовать Василий Табалик?

– Процентов на девяносто – уверена! – убежденно произнесла Людмила. – Кстати, вся эта возня началась еще ранней весной. Непонятно почему, на Андрея вдруг посыпались неприятности. Одна из старшеклассниц заявила директору школы, будто Андрей к ней приставал. Ну, понятно, что она имела в виду. Директор, даже не разбираясь, сразу же отстранил его от занятий и в момент нашел ему замену, будто заранее знал, что такое случится.

– А у директора к Кубышному могли быть какие-то претензии?

– Думаю, что да… Видите ли, у нас в городе две школы. И в обеих обстановка сейчас крайне нездоровая. Возможно, это вам покажется чьей-то выдумкой, но у меня такое ощущение, что школьников заранее готовят в уголовники. Да и чего ждать от тамошних учителей, если нынешний начальник отдела образования три года сидел за взятки?! Поэтому, насколько я знаю, какой-то нормальной воспитательной работы с детьми не ведется – все только на бумаге, а в классах верховодят отмороженные «паханки», и учителя этого не пресекают. Не знаю, правда это или нет, но дети ежемесячно должны приносить деньги «на шторы», начиная с первоклассников. Если кто-то платить не желает, его могут и поколотить.

– Даже поколотить?! – сдвинув брови, переспросил Крячко.

– Именно поколотить! Например, одного пятиклассника в мае месяце отфуговали двое тваренышей из параллельного. Нашли повод: будто он обидел кого-то из младшего класса, ну, и побили до синяков. Могут и какую-нибудь гадость сделать. Например, одной девочке-семикласснице в сумку змею посадили. У нее чуть сердце не разорвалось от испуга, когда она обнаружила такой «сюрприз».

– Действительно, черт знает что творится! – Лев удивленно покрутил головой. – И Андрей, надо понимать, с этой системой не согласился, стал противиться, за что на него и начались всевозможные «наезды»?

– Да, Лев Иванович, думаю, отсюда тоже не слабо «поддуло». Как раз незадолго до того, как на него поступила жалоба, они с директором довольно крепко поцапались. И именно из-за этих поборов.

– И чем же закончилось то разбирательство с «приставаниями»? – замерев с надкушенным яблоком в руке, спросил Станислав.

– Для его организаторов – полным провалом. Когда Андрея посадили в КПЗ, то об этом тут же узнал чуть не весь город. Узнала и мать той соплячки. Вернувшись с работы, взяла в руки ремень и потребовала отчета у дочери по части того, когда и как ее домогался Кубышный. А потом взяла эту дурищу за руку и отвела в полицию. Та, с соплями и слезами, рассказала, что, дескать, Андрей Геннадьевич на нее никакого внимания не обращал, поэтому она и решила добиться его взаимности таким вот способом. Что там началось! Заявление принимать не стали, типа того, прокуратура уже возбудила уголовное дело и задний ход ему никто не даст…

– Вот бардачина! – в очередной раз подивился Гуров. – Порядки и в самом деле какие-то бандитские.

– Тогда эта женщина пригрозила им, что завтра же поедет в область и будет на них жаловаться там. Они тут же с кем-то созвонились, и Андрея выпустили. Но вот директор на работе его все равно не восстановил. Тогда Андрей подал на него в суд. Ну а суд у нас – шемякин. Почти до самого лета мурыжили, волокитили и лишь в конце мая вынесли решение – отказать. Он – в областной. Там тоже отказали. Тогда Андрей подал кассацию в Москву. И вскоре после этого его схватили, как будто это он маньячил по ночам.

– А обстоятельства его задержания вам известны? – спросил Лев и выжидающе прищурился.

Как оказалось, по этому поводу в городе царила полная разноголосица. Толком вообще никто не мог сказать, когда и как именно произошло задержание. А если просуммировать все то, что передается от одного к другому по старому народному принципу: грак – граку, дурак – дураку, то произошло это примерно так…

Став безработным, Андрей устроился грузчиком в сетевой придорожный магазин «Заруливай!», относящийся к областной торговой компании и местным властям никак не подчиненный (в Горбылеве его никто не брал на работу даже дворником, как будто кто-то отдал на это свой приказ).

Где-то с неделю назад Кубышный вечерней порой шел пешком домой с работы. Впрочем, как и всякий придорожный магазин, «Заруливай!» работал в круглосуточном режиме, и пересменка там производилась около восьми утра. Но в тот день почему-то не вышел на работу грузчик, который должен был сменить Андрея. Дома его не было, его телефон не отвечал. По просьбе директора торговой точки Кубышный задержался до вечера, пока ему искали замену, поэтому домой пошел уже часу в одиннадцатом вечера – даже для лета время достаточно позднее.

Путь Андрея к дому пролегал мимо пустых корпусов заброшенных мастерских давно уже разорившегося филиала «Сельхозтехники». И вот в том, что именно произошло на той территории, среди местных «всезнаев» царила полная разноголосица. По версии, изложенной Людмиле участковым, Кубышный при себе имел сумку, в которой непонятно для каких целей лежал разделочный нож, какими на бойнях и мясокомбинатах обрабатывают туши животных после убоя. Случайно встретив жительницу города (кто она такая – держалось в секрете «в интересах следствия»), Андрей предложил ей вступить с ним в интимную связь. Поскольку та наотрез отказалась, он выхватил из сумки нож и погнался за своей жертвой. Женщина, громко крича, стала звать на помощь.

И помощь подоспела вовремя – в тот самый миг, когда преследователь уже схватил потерпевшую за одежду, намереваясь ударить ее ножом, чисто случайно оказавшиеся неподалеку двое сотрудников полиции (их имена тоже не разглашались, и тоже «в интересах следствия») немедленно пришли ей на помощь. Скрутив преступника, они заковали его в наручники и отвезли в райотдел. У Кубышных дома, уже в первом часу ночи, был произведен обыск, в ходе которого в комнате Андрея был найден сотовый телефон, принадлежащий одной из жертв маньяка. Кроме того, была найдена золотая цепочка другой жертвы. Во время обыска Елене Кубышной стало плохо, и один из понятых, из числа соседей по дому, вызвал ей «Скорую помощь».

– …Я узнала об этом чисто случайно, – возмущенно повествовала Хатырина. – Утром пришла навестить Лену в больнице, а она лежит где-то в коридоре на голой кушетке, лицо зеленое, дыхание прерывающееся, глаза мутные… Я к завотделением: вы ей хоть какую-то помощь оказали? Он губы отвесил и гундит: медперсонал не желает возюкаться с матерью убийцы и насильника! Я и вскипела! Наорала на них на всех: вы не врачи, а ублюдки и фашисты! Вы же давали клятву Гиппократа! Как вы можете так относиться к ни в чем не повинному человеку?! Кто доказал, что Андрей – маньяк?! Кто?!! И при чем тут его мать? Не дай бог, Елена умрет – я весь ваш гадючник пересажаю! Смотрю – заведующий задергался, забегал… Мне уже потом одна медсестра по секрету рассказала, что кем-то свыше была дана жесткая команда – Кубышной никакой помощи не оказывать. Она осталась жива благодаря тому, что медсестры тайком от начальства сделали ей два укола. Представляете, какие тут упыри?! А потом началась травля Лены по телефону. И звонки, и эсэмэски с угрозами…

– Так, а какова же версия не полицейская? – спросил Гуров.

Как оказалось, неофициальная версия от официальной отличалась довольно-таки здорово. Согласно этой версии, когда Андрей проходил мимо заброшенных мастерских, то услышал женский крик – кто-то звал на помощь. Не подозревая, что это ловушка, он побежал в ту сторону, откуда доносился этот зов, и за корпусами на пустыре увидел двух верзил, которые выкручивали руки молодой женщине. Подбегая, Кубышный на ходу потребовал, чтобы отморозки немедленно ее отпустили. Один из нападающих, выхватив разделочный нож, ринулся на него, явно намереваясь пустить в ход свое оружие. Однако Андрей сумел перехватить руку с ножом и выкрутил ее за спину. Отняв нож у негодяя, он услышал крик потерпевшей, которая, воспользовавшись моментом, вырвалась и побежала куда-то прочь. Второй бандит, тоже достав нож, в этот момент гнался за нею. Отбросив нож, отнятый у бандита, в бурьян и вырубив подонка ударом кулака, Кубышный поспешил за вторым негодяем. И в этот-то самый момент откуда-то сбоку внезапно выскочили двое полицейских – прапорщик и сержант. Обрадовавшись их появлению, Андрей крикнул, чтобы они добежали до первого бандита, лежащего в «отключке», и, пока тот без сознания, заковали его в наручники. А сам, накинувшись на замявшегося в растерянности второго подонка, выбил у него нож и, проведя эффектный прием, скрутил того штопором.

То, что произошло дальше, повергло его в изумление и ступор. «Стражи правопорядка», вместо того чтобы принять меры к задержанию и фиксации бандитов, схватили за руки его самого, выкрутили их за спину и защелкнули на запястьях «браслеты». Ошеломленный происшедшим, Кубышный даже не сопротивлялся, воспринимая происходящее как нелепый, дурной сон.

– Вы что, мужики? Охренели? – спросил он, глядя на полицейских. – Вы ничего не перепутали? Или, может быть, чего-то не того покурили? Вы не заметили, что это они напали на девушку, что они собирались ее убить? А я ее защищал! Тут что, симпозиум пациентов клиники Кащенко?

Увидев приближающуюся к ним «потерпевшую», Андрей, все еще будучи уверенным в том, что произошло какое-то идиотское недоразумение, хотел было попросить ее внести ясность – объяснить полицейским, что это не он на нее нападал, но, лишь взглянув на ее лицо, на котором играла ехидная ухмылочка, вдруг все понял: это был подлый спектакль, разыгранный для того, чтобы с ним расправиться. И эта девица – вовсе не жертва, а что-то наподобие подсадной утки. Подойдя поближе, она ткнула в него пальцем и, изображая только что пережитый испуг, объявила:

– Слава богу, успели, а то этот бандит меня убил бы. Я шла со своими друзьями, а он на нас напал. Мальчиков избил, а меня пытался изнасиловать.

– Попался, маньячила? – злорадно загоготал один из «стражей правопорядка». – Долго мы тебя ловили! Теперь не уйдешь!

В этот момент Андрей почувствовал – нет, не испуг, а крайнюю, безграничную обиду на этих мразей, так гнусно его подставивших, на всех тех, кто вверг их некогда тихий, добрый, благополучный район в зловонную трясину уголовщины, замаскированной под законность. У него перехватило дыхание, и, чтобы не заплакать, он яростно выкрикнул с болью и ненавистью в голосе:

– Да, вы хорошо сыграли свою роль, уроды, и получите за это свои иудины сребреники! Только помните: вы за это заплатите! Очень дорого заплатите! Вас уничтожат ваши же хозяева, как ненужных свидетелей. И будет для вас большим счастьем, если вы до этого успеете сесть на нары!..

– Заткнись, падла! – отчего-то вдруг занервничав, заорал прапорщик, ударив Кубышного кулаком в солнечное сплетение. – Ты сам попробуй дожить до суда! Пошли! Сейчас в подвале с тобой Яша побеседует. Посмотрим, что ты после этого запоешь!

Как сегодня утром Андрей рассказал адвокату, тем же вечером он был зверски избит Гунявым. И последующие четыре дня Цурякин регулярно избивал его, требуя подписать «чистуху» – чистосердечное признание. Поскольку Кубышный, даже подвергаясь регулярным избиениям, подписывать отказался, прошел слух, что некто из криминальной районной верхушки приказал с ним покончить раз и навсегда. Проще говоря, забить насмерть, списав гибель задержанного на «случайное падение с лестницы», что уже не раз практиковалось в Горбылевском РОВД.

– Теперь понятно, откуда на ноже отпечатки пальцев Андрея, – выслушав Людмилу, негромко отметил Гуров. – Нам нужно срочно встретиться с его адвокатом. Он местный?

– Нет, он из соседнего, Ореховского района. Наши – или козлы, лишь изображающие видимость того, что они адвокаты, или запуганные насмерть дешевки, которые шарахаются от собственной тени. – Хатырина при этих словах пренебрежительно поморщилась. – А вот в Орехове все немножко по-другому, и поэтому там среди адвокатов еще есть люди, которые остались людьми. Загоров из таких.

– Будьте добры, номер его телефона и… как там его зовут? – спросил Лев, доставая свой телефон.

Адвокат откликнулся после третьего гудка почти мулермановским баритоном:

– Я вас слушаю!

– Виталий Артемьевич, здравствуйте. – Лев говорил сдержанно и даже несколько суховато. – Вас беспокоит полковник полиции Гуров. Как бы нам с вами встретиться? Нужно обсудить некоторые моменты, связанные с задержанием Андрея Кубышного.

– Полковник Гуров? Вы не из Горбылевского РОВД? – сразу же насторожился Загоров.

– Нет, я из Москвы, в данный момент нахожусь в Горбылеве. Нас тут двое – я и полковник Крячко. Мы представляем федеральный Главк угрозыска. Мне про вас рассказала и дала телефон Людмила Хатырина.

– А-а-а, Людмила! Тогда – вопросов нет. Хорошо, давайте встретимся, – согласился адвокат. – Правда, я сейчас занят. Но часа через два освобожусь. Если не возражаете, буду ждать вас в центральном парке у монумента героям Великой Отечественной. Найти парк очень просто – как в город заедете со стороны Горбылева, так, никуда не сворачивая, и двигайтесь.

…Ближе к трем в сторону Орехова промчался серый «Пежо», резво лавируя между выбоинами на асфальте. Глядя на дорогу, Станислав Крячко не вполне печатным слогом комментировал усердие и прилежание местных дорожников, которые, судя по состоянию дороги, совсем «не ловили мышей». Промчавшись километров двадцать (если только к этому фигурному вождению уместно было бы применить слово «мчаться»), опера увидели живописную речку, через которую был переброшен старинный мост на толстых дубовых сваях.

Окинув взглядом синеющую под послеобеденным небом ленту реки и поросшие камышом крутые берега, Стас мечтательно вздохнул:

– Вот где порыбачить бы! Правда, тут со спиннингом не развернуться. Если только сетями… Но тут, чую, и сазан есть, и линь, и карась. М-м-м!.. Как-нибудь сюда заглянем?

Неспешно руля по старым дубовым плахам, истертым тысячами колес, Гуров чуть флегматично откликнулся:

– Будет время – заглянем… Я сейчас думаю вот о чем: если Загоров знает «потерпевшую», ее приятелей и тех ментов, что задерживали Кубышного, то наша задача тогда упрощается максимально. А вот если он их не знает, тогда – хреново дело. Нам придется потратить на их поиски времени – о-го-го!

Слушая его, Крячко скептически хмыкнул:

– Считаешь, что их можно было бы раскрутить на чистосердечное? Сомневаюсь… Это, если только их как следует «уговорить»… – стиснул он свои крепкие угловатые кулаки, коротко двинув ими так, будто собирался нанести удар.

– Нам, главное, узнать, кто они и где живут, а остальное приложится. Это уже будет проще… Вот идиот! – резко свернув на обочину, чтобы разминуться с шедшей им в лобовую большой, черной «бэхой», сердито бросил Гуров.

– Ну а если Загоров информацией о подставщиках не располагает и нам найти их не удастся… Что тогда будем делать? – с некоторым даже вызовом спросил Станислав.

– Снимем штаны и будем бегать вокруг Горбылева – что нам еще останется?! – в тон ему ответил Лев. – Понятное дело, будем копать везде, где только можно. Что-нибудь да найдем. Кстати, ты обратил внимание на номер этой чертовой «бэхи»?

– Нет. А что? – Стас резко оглянулся назад, поймав взглядом «немку», оставшуюся далеко позади.

– Номер очень примечательный, представленный всего одним словом: «ПШЕЛНАХ». Тебе оно ни о чем не говорит? – тоже глянув в салонное зеркало заднего вида, сердито рассмеялся Гуров.

– А-а-а! Да, недавно от кого-то слышал. Это номер тачки какого-то мажора, который в Горбылеве уже нарисовался… Слушай! А что, если этот хмыреныш и есть тот маньяк, которого прикрывают здешние уроды, сцапав Кубышного? Надо будет поискать информацию о том, когда были совершены убийства, и сопоставить с датами визитов этого «пшелнаха» в Горбылево. Как считаешь?

– Да, его возможную причастность проверить не мешает, но… Вряд ли мы сможем добыть информацию о том, в какие дни и часы этот тип бывал в Горбылеве. Откуда? У кого? У нас еще и Табалик-младший под вопросом, как возможный организатор провокации… И по нему тоже нужна бы информация… Понятное дело, если бы нам удалось найти хоть что-то существенное, ставящее под сомнение версию виновности Кубышного, мы тогда смело могли бы рассекретиться, а Петро имел бы право вмешаться в ход расследования по племяннику и ставить вопрос о его освобождении…