Читать книгу Скрипаль. Березовский. Пешки в большой игре - Николай Лузан - Страница 3

Октябрь, пришедший на смену сентябрю, принес с собой в Испанию долгожданную прохладу. Жгучее южное солнце поблекло. На нежно бирюзовом небе все чаще появлялись облака и по ночам проливались короткими дождями. Земля, иссушенная за лето и первые месяцы осени, ожила и покрылась изумрудным ковром. В воздухе появилась бодрящая свежесть, а морская вода все еще сохраняла благодатное тепло.

В Испании наступило лучшее время года. Миллионы туристов из Центральной и Северной Европы, подобно стаям перелетных птиц, потянулись к благословенному югу. Одни, чтобы насладиться «бархатным летом» и успеть поймать последний загар на знаменитых пляжах Коста Тропикаль и Коста де ла Лус. Другие – почитатели творчества Франсиско де Гойя, Диего Веласкеса, Сальвадора Дали, Пабло Пикассо, устремились в Мадрид и Барселону и часами простаивали в бесконечных очередях у музеев Прадо, Тисенна-Барнемисы, Центра искусств королевы Софии и Дома Мила.

Мадрид, оправившись от изнуряющей жары, расплескался яркими красками жизни. Улицы и площади захлестнули разноголосые, разноликие, пестрые людские реки. Они закручивались бурными водоворотами на входах в развлекательные центры, рестораны, бесчисленные кафе и стороной обтекали правительственный квартал. Видеокамеры, установленные на каждом шагу и неусыпно следящие за редкими прохожими, высокие заборы, за которыми в глубине скверов прятались ухоженные особняки, суровые и немногословные полицейские на входе, не располагали к общению.

Раннее утро третьего октября в этом районе разбудил гул мусороуборочных машин. Они смели пестрый ковер из опавших листьев и скрылись в лабиринте древних улиц. Наступившую сонную тишину изредка нарушал шорох шагов полицейских и любителей бега. Она царила и на улице Веласкеса, перед посольством Российской Федерации, занимающим обширную территорию в исторической части Мадрида. Своими современными архитектурными формами оно напоминало огромный белоснежный айсберг и стало одним из самых больших в Европе, площадь его помещений составила 3539 кв. м. Посольство стало последним своеобразным памятником за рубежом канувшим в лету социализму и Советскому Союзу.

На ухоженной территории размещались административные корпуса и жилой кампус для сотрудников посольства и членов их семей. Здания составляли единый ансамбль. Центральное место в нем занимал представительский корпус. Он выходил фасадом на улицу Веласкеса и служил как бы визитной карточкой новой России. Под его крышей находились банкетный, музыкальный и зал для приемов. Для камерных встреч служили «московская» и «петербургская» гостиные. Их дизайн и художественно-архитектурное оформление доносили до посетителей и гостей особенную и неповторимую атмосферу этих городов. Подлинной жемчужиной представительского корпуса являлись восемь росписей-фресок, выполненных кистью великого мастера – Ильи Глазунова и его учеников. В них ярко и наглядно отражалась история Московского Кремля и Руси изначальной.

До начала рабочего дня оставалось еще больше часа, а некоторые сотрудники уже находились на своих рабочих местах. Легкий ветерок, потягивавший со стороны сквера, шаловливо шелестел листками шифроблокнота и беззаботно гулял по одному из самых засекреченных кабинетов посольства России – резидента военной разведки – Главного разведывательного управления Генерального штаба Министерства обороны России, полковника Николая Сазонова. Для него не существовало временных рамок в работе. Разведку, как и контрразведку невозможно втиснуть в рамки жесткого распорядка дня. Будучи не ремеслом, а искусством, они и их сотрудники живут по своим особенным законам. Их содержание определяется национальными интересами, а результаты зависят от ума, изобретательности и трудолюбия разведчиков и контрразведчиков.

Благостность, воцарившаяся в природе, нисколько не радовала Сазонова. Он стоял у окна, в полную грудь вдыхал бодрящий утренний воздух и не замечал полыхающей сочными красками цветочной клумбы, яркой радуги, огромным коромыслом нависшей над городом, не слышал гомона голубей, гнездившихся под крышей.

Сухое, будто вырубленное топором лицо Сазонова кривили гримасы. Ветер трепал густые длинные волосы, забирался под рубашку и пузырем вздувался на спине. Резидент не обращал внимания, его сосредоточенный взгляд был устремлен в бесконечную небесную высь и словно искал ответ на вопрос, уже не первый день не дававший покоя. Сомнения, которые скорее можно отнести к подозрениям, терзали Сазонова. Под ними не было реальной основы – фактов, но он не обольщался на этот счет. За спиной резидента было более двадцати лет службы в разведке, большая их часть прошла не на «паркете кабинетов», а в «поле». Поэтому с годами Сазонов все больше доверял внутренним ощущениям. Они редко подводили и говорили, резидентура все чаще работает наперекор его воле, а результаты становятся все более эфемерными.

В далекой Москве, но не для Сазонова, состояние дел пока выглядело вполне благопристойно. Агентурная сеть пополнялась перспективными источниками информации. От них и ранее приобретенных агентов поступали оперативно значимые материалы. Более того, за последние месяцы их объем даже возрос, но конечные результаты оставляли желать лучшего. Подтверждение тому Сазонов находил не только в собственных аналитических сводках, а и на совещаниях, проходивших в «Центре» – Москве. Сухие цифры являлись тому убедительным подтверждением. Основные показатели, отражающие конечные итоги работы мадридской резидентуры, в сравнении со швейцарской, парижской и даже римской, выглядели более чем скромно.

Операции, проводившиеся Сазоновым и его подчиненными, на первом этапе сулившие весомые результаты, все чаще заканчивались ничем. Он анализировал их ход и пытался понять, где и когда произошел сбой, какая была допущена ошибка и не находил ответов. Противник: испанский Национальный центр разведки (Centro Nacional de Inteligencia), ЦРУ и МИ-6 становились все менее осязаемыми. У Сазонова порой возникало ощущение того, что он и подчиненные ведут бой не с реальным противником, а с его тенью. Тенью весьма искусной и, что самое прискорбное, умело манипулирующей деятельностью резидентуры. Все вместе взятое приводило Сазонова к печальному выводу: среди подчиненных действует предатель. От одной только этой мысли ему становилось не по себе. Подобного провала в работе у него не было за все время службы.

Скрип двери и шум шагов заставил Сазонова встрепенуться. За спиной прозвучало:

– Разрешите войти, товарищ полковник?

– Да, проходите! Присаживайтесь, товарищи! – обронил он, плотно закрыл окно, возвратился к столу и нажал кнопку на пульте управления.

Заработал генератор зашумления и невидимый электронно-магнитный экран надежно защитил кабинет от чужих ушей. Сазонов сел в кресло и тяжелым взглядом пробежался по подчиненным. Перед ним находились наиболее опытные и, как он полагал, самые надежные оперативные сотрудники. Четыре пары обеспокоенных глаз нацелились на Сазонова. Он нервно перебирал пальцами карандаши в подставке и не решался начать трудный, с непредсказуемым результатом разговор. Цена ошибки была слишком велика. Предатель, если он находился в кабинете, мог свести на нет задуманный Сазоновым план его изобличения. Отбросив последние сомнения, резидент поднял голову и встретился взглядом с полковником Сергеем Морозовым.

«…В училище, в казарме четыре года мы спали с тобой голова к голове. Вместе воевали в Афгане. Орденоносец!..

Нет, Серега не предатель! Это все равно что не верить самому себе!»

Сазонов скользнул взглядом по однокашнику по учебе в Военно-дипломатической академии полковнику Сергею Скрипалю.

«…Тоже воевал в Афгане. Крепкий и надежный мужик! Стоишь в резерве на выдвижение. Не сегодня, так завтра будешь назначен на должность резидента. Зачем и ради чего тебе вести двойную игру? Сергей – предатель? Исключено!»

Требовательный звонок телефона нарушил напряженную тишину, царившую в кабинете. Сазонов снял трубку. Тон посла не сулил ничего хорошего. Он с раздражением сообщил Сазонову об очередной неприятности. Накануне его вызвали в МИД Испании и высказали «крайнее неудовлетворение деятельностью ряда сотрудников российского посольства». Своими действиями, по мнению испанской стороны, «они не способствовали налаживанию дружеских и взаимовыгодных отношений между нашими странами». Как оказалась, «не способствовал» им и подчиненный Сазонова. В ответ на справедливые упреки посла ему ничего другого не оставалось, как только заверить, что будут сделаны соответствующие выводы. Опустив трубку на аппарат, Сазонов не сдержался и в сердцах сказал:

– Прокол за проколом!

– Там где тонко, там и рвется, – мрачно обронил Сергей Морозов.

– А точнее течет. Похоже, у нас завелась крыса? – решился высказать горькую мысль ветеран подполковник Сергей Давыдов.

– Сергей Михайлович, вот только с выводами давай не будем спешить, – предостерег Сазонов, а в душе согласился:

«По сути, Михалыч прав! Так кто же предатель?..

Ты?!..

Звезд с неба не хватаешь. Служебную лямку тянешь исправно, правда, лишнего на себя не берешь. Ты – «крот»? Нет! Это не в твоем характере, Михалыч. Испанцам ты не нужен, до дембеля осталось меньше года. С тобой у них нет никакой перспективы. Так кто же предатель?»

Сазонов стрельнул взглядом в Олега Баркова.

«Ты?!..

Поработал в шоколадных местах: в Париже и на Мальте, но порох успел понюхать. Сын генерала, но пашешь как рядовой. Результативный, амбициозный. По-хорошему амбициозный, через товарища, ради карьеры, не переступишь. Нет, среди вас, ребята, не может быть предателя», – заключил Сазонов и открыл совещание:

– Товарищи офицеры, сегодняшний наш разговор должен остаться в стенах этого кабинета! Остальные о нем пока не должны знать!

У опытных разведчиков столь серьезное заявление резидента вызвало вполне объяснимую реакцию. Их лица затвердели. В глазах вспыхнул холодный огонек. Они переглянулись, и общее мнение выразил Морозов:

– Николай Иванович, спасибо за доверие. Но хотелось бы знать, откуда и что прилетит?

– Сам пока не знаю, Сергей Владимирович, – признался Сазонов и, прокашлявшись, начал разговор издалека: – В военной разведке вы давно и находитесь на переднем крае. Против нас действует опытный и коварный противник, и не один. К сожалению, в наших рядах возможны потери. Как говорится: на войне как на войне. Не исключено, они могут появиться и в наших рядах. Вы понимаете, о чем я говорю?

Гробовое молчание надолго воцарилось в кабинете. Все четверо были профессионалами самого высокого уровня и ясно представляли, чем угроза предательства могла обернуться для резидентуры и для каждого из них. Тягостную тишину первым нарушил Морозов.