Читать книгу Становление спецслужб советского государства. 1917–1941 гг. - Николай Лузан - Страница 6

Амбициозный Локкарт, возомнивший себя спасителем интересов Британской империи в России, и вездесущий авантюрист Рейли, которому, вероятно, не давали покоя лавры знаменитого разведчика Лоуренса Аравийского, развили бурную деятельность. После того как в июле 1918 года провалились вооруженные мятежи савинковцев в Ярославле, Рыбинске и левых эсеров в Москве, они переключились на «кремлевскую гвардию» – латышских стрелков, охранявших в Петрограде и Москве важнейшие правительственные учреждения. Опираясь на них, Локкарт и Рейли рассчитывали свергнуть правительство Ленина и привести к власти в Кремле своих конфидентов.

Их подходы к латышским стрелкам не остались без внимания «сознательных масс». Информация об этом поступила в ВЧК. Дзержинский и его подчиненные сыграли на опережение. Разработанная ими масштабная контрразведывательная операция в отношении иностранной разведки стала одной из первых и по праву вошла в сокровищницу отечественной спецслужбы.

Британцы искали среди латышских стрелков конфидентов, и чекисты им «помогли». Под видом националистически настроенных офицеров, недовольных итогами Брестского мира, по которому Латвия оказалась оккупированной германскими войсками, комиссары Я. Буйкис (оперативный псевдоним Шмитхен. – Примеч. авт.) и В. Спрогис (оперативный псевдоним Бредис. – Примеч. авт.) под легендой поиска союзников среди антисоветского подполья были направлены в Петроград. В Северной столице их вывели в поле зрения британской резидентуры. Возглавлял ее опытный разведчик военно-морской атташе капитан Р. Кроми. Он активно занимался организацией подполья в Петрограде и разработкой плана, предусматривающего уничтожение Балтийского флота в случае захвата немцами морской базы в Кронштадте.

Конфидентов из числа бывших царских офицеров у Кроми хватало. Главная проблема состояла в том, что никто из них не имел прямого доступа в штабы Красной армии и флота. Появление в Петрограде националистически настроенных Шмитхена и Бредиса, из так называемой «кремлевской гвардии», оказалось весьма кстати. Опытный британский разведчик, не заподозрив в них чекистов, клюнул. Первая его встреча с Шмитхеном и Бредисом состоялась в марте 2018 года. Они блестяще сыграли свои роли. Их решимость бороться за свободу Латвии и прямой доступ в Кремль, к вождям революции, убедили британского разведчика в том, что удача сама плывет ему в руки.

В мае в Петроград прибыл Рейли – специальный представитель шефа британской разведки сэра М. Камминга. Со свойственной ему энергией Рейли взялся за подготовку заговора против большевиков. Шмитхен и Бредис по всем статьям подходили на роль главных заговорщиков. Кроми вывел на Рейли «перспективных кандидатов». Британский шпион № 1 в России остался доволен ими.

К августу Шмитхен и Бредис сумели полностью завоевать доверие британских разведчиков. Получив рекомендательное письмо от Кроми к Локкарту, они возвратились в Москву. Здесь руководители ВЧК сделали еще один тонкий ход. Они решили ввести в оперативную игру новую фигуру, которая по своим возможностям не вызвала бы у британского посла сомнений в осуществимости заговора. Эту роль, по замыслу Дзержинского, предстояло сыграть командиру артиллерийского дивизиона в Кремле Э. Берзину.

Уверенность Локкарта в осуществимости заговора укрепляли успехи экспедиционного корпуса генерала Ф. Пуля. 2 августа 1918 года его части высадились в Архангельске и быстро оккупировали Север России. Интервенция стран Антанты успешно развивалась и на других направлениях. Дальний Восток оккупировали американцы и японцы. Юг Украины захватили французы. Общая численность оккупационных войск в России достигала почти миллиона человек.

Локкарт спешил закрепить успех военных и торопил события. 14 августа он в своей квартире в Хлебниковом переулке провел конспиративную встречу со Шмитхеном. На нее тот прибыл не один, а с Берзиным. Рекомендательное письмо Кроми, представленное Шмитхеном, и убедительная речь Берзина произвели впечатление на британского дипломата. Командир артиллерийского дивизиона обещал одним залпом накрыть правительство большевиков.

После встречи со Шмитхеном и Берзиным Локкарт созвал срочное совещание. На нем присутствовали генеральный консул Франции Гренар и военный атташе генерал Лаверн. Позже к ним присоединился генеральный консул США У. Пул. Выслушав Локкарта, они поддержали план свержения ненавистной власти большевиков и поручили его исполнение Рейли.

Получив от Локкарта 1 млн 200 тыс. рублей, Рейли передал их Шмитхену и Берзину на организационные расходы и подкуп должностных лиц. Общая сумма, направленная на подготовку заговора, по признанию Локкарта, составила 1 млн 400 тыс. рублей. Позже они были оприходованы в кассе ВЧК.

25 августа в Москве, в здании генконсульства США состоялась решающая встреча основных организаторов и участников заговора: Локкарта, Пула, Рейли, Лаверна, полковника А. Вертимона (Франция), К. Каламатиано (США) и журналиста Р. Маршана (Франция). Участники совещания послов и шпионов решили, что все нити заговора должны быть сосредоточены в руках Рейли, Вертимона и Каламатиано.

Дело шло к развязке. Подчиненные Дзержинского не смыкали глаз, отслеживая контакты заговорщиков, к концу августа перед ними проявилась большая часть «шпионской паутины», сплетенная Локкартом и Рейли. Однако чекисты не спешили ее рвать. У разработанной ими операции имелась и другая цель – стратегическая. Согласно оперативному замыслу, Красная армия, отступая перед продвигавшимися к Петрозаводску интервентами, должна была заманить их вглубь территории и затем одновременными ударами во фронт и по растянувшимся тыловым коммуникациям полностью уничтожить.

Трагические события, которые не могли предвидеть ни заговорщики, ни чекисты, вмешались в ход операции, задуманной Дзержинским. 30 августа эсер Л. Каннегисер совершил террористический акт против председателя Петроградской ЧК М. Урицкого. В тот же день, вечером, по окончании митинга на заводе Михельсона было совершено покушение на Ленина. В сложившейся ситуации Дзержинский вынужден был действовать и немедленно выехал в Петроград.

Поздним вечером 31 августа подвижный отряд чекистов оцепил посольство Великобритании на Дворцовой площади и после отказа пропустить внутрь здания начал его штурм. В завязавшейся перестрелке погибли Кроми и ряд сотрудников ВЧК. При обыске в помещениях было обнаружено большое количество оружия и задержано свыше сорока заговорщиков, в том числе бывших царских офицеров.

Одновременно в Москве в ночь с 31 августа на 1 сентября оперативная группа ВЧК во главе с комендантом Кремля П. Мальковым блокировала квартиру Локкарта в Хлебниковом переулке. Ему и помощнику капитану Хиксу было не до протестов. На руках у чекистов находились неопровержимые доказательства шпионской деятельности британцев – удостоверения, исполненные на бланках посольства и выданные Локкартом Берзину и Буйкису. В них командованию британского экспедиционного корпуса давались следующие указания:

«Британская миссия

Москва, 17 августа 1918 г.

Всем британским военным авторитетам в России

Предъявитель сего капитан латышских стрелков Криш Кранкал имеет ответственное поручение в Британском главном штабе в России, прошу дать ему свободный проезд и помощь во всех отношениях.

Р.Б. Локкарт».

Несмотря на столь убедительное доказательство, Локкарт продолжал отрицать свою причастность к заговору и плану ликвидации Ленина, Троцкого, Зиновьева, Каменева и других большевистских вождей. Позже, оказавшись на свободе, под защитой британской короны, он в своей книге «История изнутри. Мемуары британского агента» позволил себе пооткровенничать. Несостоявшийся заговорщик поведал миру о том, что перед отъездом в Россию британское правительство поставило перед ним главную цель – не допустить ее выхода из войны.

Локкарт так писал об этом:

«…моей главной задачей было нанести максимум вреда Германии, вставлять палки в колеса при переговорах (советской делегации с германской стороной. – Примеч. авт.) о сепаратном мире и всеми силами укреплять сопротивление большевиков в отношении германских требований».

Но и здесь Локкарт покривил душой и сказал только часть правды. Джентльмену, каковым он, видимо, себя считал, не пристало пачкать руки в «мокрых делах». Локкарт умолчал о том, как планировалось убийство лидеров революции. За него это сказали на допросах в ВЧК другие участники заговора – Каламатиано и Вертимон.

Вслед за британским послом и Хиксом были арестованы: содержательница явочной квартиры, где иностранные разведчики проводили встречи с другими участниками заговора, актриса Оттен; сотрудница аппарата ЦИК Старжевская; служащий Центрального управления военных сообщений Фриде и другие (всего 30 человек).

18 сентября при попытке проникновения в норвежское посольство, где укрылись другие «послы-заговорщики», был задержан Каламатиано. При обыске в его трости следователь В. Кингисепп обнаружил важные улики – денежные расписки российских агентов. Они позволили чекистам вскрыть всю шпионскую сеть заговорщиков.

С «заговором послов» было покончено. По-разному сложились судьбы его организаторов. Локкарт, находившийся под домашним арестом в Москве, в октябре 1918 года вместе с другими «послами-заговорщиками» был обменен на задержанных в Великобритании советских дипломатов и выслан из России. Один из основных организаторов заговора Рейли сумел выскользнуть из западни чекистов. По возвращении в Великобританию он удостоился одной из высших наград – ордена «Военный крест», затем работал консультантом у будущего премьер-министра У. Черчилля. Но от своей судьбы и наказания Рейли не ушел, через семь лет они его настигли.

1918 год для молодой советской спецслужбы завершался убедительной победой как над внутренней контрреволюцией, так и над иностранными разведками. 7 ноября 1918 года Ленин, выступая на торжественном вечере – концерте ВЧК, посвященном годовщине революции, – дал следующую оценку результатам ее работы:

«…Для нас важно, что ЧК осуществляют непосредственную диктатуру пролетариата, и в этом их роль неоценима. Иного пути освобождения масс, кроме подавления путем насилия эксплуататоров, нет. Этим и занимаются ЧК, в этом их заслуга перед пролетариатом».

ВЧК, выполняя функцию меча и щита советской власти, превратилась в грозную силу. К концу 1918 года в ее состав входило 40 губернских и 385 уездных чрезвычайных комиссий.

19 декабря в частях Красной армии были образованы Особые отделы ВЧК.

В тот день бюро ЦК ВКП(б) приняло решение слить структуры ВЧК и Военного контроля, осуществлявших разведывательную и контрразведывательную работу в частях Красной армии, в единый орган – Особый отдел. С того времени, вот уже в течение 100 лет, 19 декабря отечественные военные контрразведчики отмечают свой профессиональный праздник.

Организационно Особый отдел наряду с Иногородним и Транспортным отделами вошел в состав ВЧК. По рекомендации бюро ЦК ВКП(б) на должность его руководителя, был предложен М. Кедров, авторитетный большевик с большим дореволюционным стажем. 26 декабря Реввоенсовет республики с участием Л. Троцкого И. Вацетиса, С. Аралова и Ф. Костяева утвердил его кандидатуру.

4 января 1919 года в приказе № 1 Кедров потребовал от руководителей фронтовых и окружных органов Военного контроля и ЧК немедленно приступить к их слиянию и образованию фронтовых и окружных особых отделов. Одновременно с организационной была начата работа по созданию необходимой нормативной базы для деятельности военной контрразведки в войсках.

3 февраля 1919 года председатель ВЧК Дзержинский рассмотрел «Положение об Особом отделе при ВЧК и его местных органах», предложенное Кедровым и другим членом Коллегии М. Лацисом, и согласился с ним. Спустя три дня, 6 февраля оно было одобрено на заседании Президиума ВЦИК. «Положение» закрепляло правовой статус Особого отдела в системе ВЧК, устанавливало вертикаль подчиненности, определяло систему ведомственного и партийного контроля.

В качестве основных задач перед военными контрразведчиками стояли:

«…Борьба с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте, а также организация работы на территориях, временно оккупированных иностранными войсками или находящихся под контролем вождей белого движения».

Времени на раскачку у руководителей и сотрудников Особого отдела ВЧК не оставалось. Тяжелейшее положение, сложившееся на фронтах, требовало от них незамедлительных действий. В июле 1919 года войска главнокомандующего Вооруженными силами Юга России генерала А. Деникина начали генеральное наступление на Москву В августе под ударами белополяков части Красной армии оставили Минск и Киев. Изнутри им оказывала помощь так называемая пятая колонна – разномастная контрреволюция.

Особистам, так вскоре в войсках стали называть сотрудников военной контрразведки, приходилось на ходу наряду с мероприятиями организационного характера разворачивать работу по выявлению и ликвидации контрреволюционной и шпионской деятельности. Только за первые полгода своего существования Особые отделы осуществили ряд крупных операций по защите Красной армии от подрывных акций иностранных спецслужб и сил контрреволюции.

В январе Особым отделом Южного фронта была выявлена и ликвидирована подпольная контрреволюционная организация «Орден романовцев», занимавшаяся вербовкой и отправкой бывших офицеров из Москвы и Петрограда на Дон к Деникину.

В мае сотрудники военной контрразведки Петроградского гарнизона, Балтфлота и ПетроЧК подавили попытку мятежников повернуть орудия кораблей и фортов Кронштадтской крепости против частей Красной армии и открыть фронт войскам Юденича.

В июле особисты вскрыли крупную шпионскую сеть в Полевом штабе республики из числа военспецов. Они работали сразу на три разведки: британскую, французскую и польскую.

Отдавая должное высокой эффективности и результативности деятельности ВЧК по защите советской власти, все же трудно поверить, что такое быстрое ее становление обошлось без посторонней помощи. Несмотря на выдающиеся организаторские способности Дзержинского, Трифонова, Петерса, Ксенофонтова и их опыт нелегальной работы, создание на пустом месте новой спецслужбы в тех сложнейших условиях и в такие сжатые сроки являлось почти безнадежным делом.

В пользу такой версии говорит опыт создания Красной армии и ее выдающиеся успехи в борьбе с интервентами и внутренней контрреволюцией. При всей кипучей энергии и железной воле ее организатора – Троцкого, без помощи так называемых военспецов, в качестве которых использовались царские генералы и офицеры, задача по созданию боеспособных вооруженных сил вряд ли бы была выполнена. Цвет императорской армии – 250 генералов и 400 офицеров Генерального штаба продолжили службу в Красной армии. В их числе были широко известные и авторитетные в армейской среде граф А. Игнатьев, генералы Н. Потапов, А. Самойло, А. Свечин и другие. На стороне ее противников воевало около 750 представителей Генштаба.

Но то армия, а в ВЧК для чинов охранного отделения дорога была наглухо закрыта. Их дух если там и появлялся, то ненадолго и только в тюремных камерах. И здесь возникает вполне уместный вопрос: а не могла ли чья-то опытная рука направлять работу ВЧК? Вот только чья? Ответ следует искать в архивах, хранивших до недавнего времени в глубокой тайне отношения вождей большевиков с политиками и разведкой кайзеровской Германии.

До августа 1991 года, когда доступ к «особым папкам» и секретным делам имели лишь избранные, связанные подпиской о неразглашении, большинству сотрудников отечественных спецслужб и рядовому обывателю была известна лишь одна, официальная версия становления советской спецслужбы. Она достаточно подробно отражена как в закрытой литературе, так и в открытых изданиях.

Сегодня в ряде документов, находящихся в спецфонде Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ, г. Москва), в публикациях отечественных и зарубежных исследователей деятельности советских вождей и спецслужб, в частности Д. Волкогонова «Сталин», «Троцкий»; О. Царева и Д. Костелло «Роковые иллюзии»; И. Линдера и С. Чуркина «История специальных служб России Х – ХХ веков»; К. Эндрю и О. Гордиевского «История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева», можно найти ответ и на этот вопрос. В документах и в исследованиях содержатся любопытные сведения о связях Ленина, Троцкого, Зиновьева и других советских вождей с германскими военно-политическими кругами. Вышеперечисленные авторы, опираясь на архивные документы, приводят весомые доказательства, указывающие на то, что в становлении ВЧК самое непосредственное участие принимали спецслужбы Германии, в частности Разведывательное отделение Генерального штаба. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Когда речь заходит о власти и национальных интересах, тот тут возможны самые невероятные союзы и альянсы, даже с самим дьяволом, а мораль и принципы отходят на второй план.

Ленин и его соратники, боровшиеся с царизмом не на жизнь, а на смерть, с одной стороны и с другой – дряхлеющая германская империя, из последних сил пытавшаяся сохраниться на карте Европы, были объективно обречены стать временными союзниками. После трех лет кровопролитной войны экономические ресурсы Германии находились на пределе, вести борьбу на два фронта ей оказалось не под силу. Поэтому германские политики и спецслужбы предпринимали активные действия по выводу из войны наиболее уязвимого противника. Таковым на тот период была царская Россия, находившаяся в глубочайшем политическом, военном, экономическом и нравственном кризисе. Исторически изжившая, скомпрометировавшая себя дворцовыми дрязгами и погрязшая в небывалой коррупции монархия Романовых содрогалась под ударами революционных волн.

Пришедшее ей на смену в феврале 1917 года буржуазное правительство Керенского не имело ни программы неотложных реформ, ни воли, чтобы их осуществить. Оно, руководствуясь интересами стран Антанты, а не собственного народа, продолжало вести бессмысленную войну с Германией. Его крах был неизбежен. Партии эсеров и большевиков, спаянные крепкой дисциплиной и прошедшие через горнило первой русской революции, каторги и ссылки, только и ждали подходящего момента, чтобы забраться на «государственный корабль». К осени 1917 года он плыл по воле одних только волн. Им оставалось сделать последний рывок к «рулю власти», но у одних не хватало решимости, у других – финансовых средств.

У лидера большевиков Ленина с решимостью было все в порядке, а в финансовом плане его партия испытывала серьезные затруднения. И здесь им на помощь пришли крайне заинтересованные «спонсоры» из Германии. Именно они, несмотря на неудачную июльскую 1917 года попытку большевиков свергнуть Временное правительство, активизировали свою финансовую помощь Ленину, Зиновьеву и Каменеву.

Самую тайную и деликатную роль взяло на себя Разведывательное отделение германского Генерального штаба. Используя свои негласные возможности, оно обеспечивало поступление денежных средств на тайные счета Ленина, Зиновьева, Каменева, Козловского и других в банках Швеции и Финляндии, а затем организовало беспрепятственный транзит из Швейцарии в Финляндию (через Германию и Швецию) группы партийных функционеров во главе с Лениным.

Позже, в 1925 года эти факты подтвердил и один из руководителей германского Генштаба генерал Э. Людендорф. В своих мемуарах «Мои воспоминания о войне 1914–1918 годов» (т. 2, с. 89) он писал:

«…Отправлением в Россию Ленина наше правительство возложило на себя особую ответственность. С военной точки зрения, его проезд через Германию (на тот период обе стороны находились в состоянии войны. – Примеч. авт.) имел свое оправдание. Россия должна пасть».

Так ниспровергатели царизма и капиталистических устоев большевики и господа одной из самых одиозных монархий в Европе Гогенцоллернов оказались в одной «лодке». После Октябрьской революции в России эти особые отношения сохранились. Более того, разведка Германии предпринимала дальнейшие попытки сохранить контроль над новыми институтами власти большевиков, в том числе и спецслужбой. Подтверждением тому служит обращение начальника Русского отделения германского Генерального штаба О. Рауша к высшим руководителям советской власти.

27 октября (9 ноября) 1917 года в обращении к СНК он писал:

«Правительству народных комиссаров. Согласно происшедшим в Кронштадте в июле текущего года соглашениям между чинами нашего Генерального штаба и вождями русской революционной армии и демократами г. Лениным, Троцким, Раскольниковым, Дыбенко, действовавшее в Финляндии Русское отделение нашего Генерального штаба командирует в Петроград офицеров для учреждения Разведочного отделения штаба. Во главе Петроградского отделения будут находиться следующие офицеры, в совершенстве владеющие русским языком и знакомые с русскими условиями:

майор Любертц, шифрованная подпись Агасфер,

майор фон Бельке, шифрованная подпись Шотт,

майор Байермейстер, шифрованная подпись Бэр,

лейтенант Гартвиг, шифрованная подпись Генрих.

Разведочное отделение, согласно договору с г. Лениным, Троцким и Зиновьевым, будет наблюдать за иностранными миссиями и военными делегациями и за контрреволюционным движением, а также будет выполнять разведочную и контрразведочную работу на внутренних фронтах, для чего в различные города будут командированы агенты.

Одновременно сообщается, что в распоряжение правительства народных комиссаров командируются консультанты по Министерству иностранных дел – г. фон Шенеман, по Министерству финансов – г. фон Толь».

Ниже в обращении имеется приписка в Комиссариат по иностранным делам:

«…Военно-революционного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов А. Иоффе. Секретарь П. Кушавич от 27 октября 1917 г.

…указанные в настоящей бумаге офицеры были в Революционном комитете и условились с Муравьевым, Бойс и Данишевским о совместных действиях. Все они поступили в распоряжение комитета. Консультанты явятся по назначению. Председатель».

Советники из германского Разведывательного отделения хлеб даром не ели и работали на большевиков с полной отдачей. Уже 9 декабря 1917 года заместитель начальника Петроградского Разведывательного отделения Р. Бауер информировал советское руководство о результатах работы.

«В(есьма) срочно.

Г. народному комиссару по иностранным делам:

Согласно вашему поручению Разведочным отделением 29 ноября был командирован в Ростов майор фон Бельке, установивший там разведку за силами Донского войскового правительства. Майором был организован также отряд из военнопленных, которые и принимали участие в боях. В этом случае военнопленные, согласно указаниям, сделанным июльским соглашением в Кронштадте с участием г. Ленина, Зиновьева, Каменева, Раскольникова, Дыбенко, Шишко, Антонова, Крыленко, Володарского и Подвойского, были переодеты в русскую солдатскую и матросскую форму.

Майор фон Бельке принял участие в командировании (видимо, командовании. – Примеч. авт.), но сбивчивые распоряжения официального командующего Арнаутова и бездарная деятельность разведчика Туллака парализовали планы нашего офицера. Посланные по приказу из Петербурга убить генерала Каледина, Алексеева и Богаевского агенты оказались трусливыми и не предприимчивыми людьми. К Караулову проехали агенты. Сношения генерала Каледина с англичанами и американцами несомненны, но они ограничиваются денежной помощью. Майор фон Бельке с паспортными данными финна Уно Муури возвратился в Петербург и выступит сегодня с докладом в кабинете председателя Совета в 10 час. вечера».

Сотрудничество Разведывательного отделения германского Генштаба с властью большевиков продолжалось и после образования ВЧК. Свидетельством тому служит следующий документ, направленный начальником Петроградского Разведывательного отделения ее председателю – Дзержинскому.

«(Весьма секретно.) 17 декабря 1917 года.

В комиссию по борьбе с контрреволюцией.

Разведочное отделение на запрос Комиссии по борьбе с контрреволюцией от 17 декабря имеет честь сообщить список наблюдателей за миссиями союзных России государств.

За Великобританским посольством – германские разведчики: Люце, Тельман, Поссель, Франц и Гизель; русские агенты: Овсяников, Глушенко и Балясин.

За Французским посольством – германские разведчики: Сильвестр, Бутц, Фольгаген; русские агенты: Балашов, Турин, Гаврилов, Садовников и Шило.

За посольством С. А.С. Штатов (Северо-Американские соединенные штаты) – германские разведчики: Штром, Бухгольц, Фаснахт, Турпер; русские агенты: Шпитцберген, Сокольницкий, Тарасов и Вавилов.

За Румынской миссией – германские разведчики: Суттпер, Байдер и Вольф; русские агенты: Куль, Никитин, Золотов и Архипов.

За Итальянским посольством – австрийские разведчики: Кульдер, фон Гезе, Гойн и Бурмейстер; русские агенты: Салов, Алексеевский, Кузмин.

Означенные агенты должны исполнять все поручения миссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем, погромами и пр.

Начальник отделения: Агасфер».

В оппозиционной большевикам прессе не без оснований утверждалось о их тесных связях с врагом – немцами. Молва о том, что лидеры большевиков – «немецкие шпионы, привезенные в Россию в пломбированном вагоне», безусловно, попортила немало крови Ленину и его окружению. Но молва есть молва, на смену старым слухам приходят новые, а документы остаются. Поэтому, придя к власти, вожди большевиков и их германские «спонсоры» предприняли энергичные меры по уничтожению свидетельств своей тайной связи. Мастера из немецкой разведки и опытные конспираторы-большевики, наученные царской охранкой, знали, как прятать «концы в воду». Но, как известно, все тайное рано или поздно становится явным. Сохранились документальные подтверждения того, что связь с германской разведкой носила не только организационно-функциональный, а и финансовый характер.

Подтверждением тому является следующий документ:

«Протокол В(оенного) к(омиссариата). Д. № 323», подписанный со стороны Разведочного отделения германского Генштаба адъютантом «Генрихом» (лейтенант Гартвиг), а со стороны СНК – уполномоченными: Г. Залкиндом, вторая подпись неразборчива, Е. Поливановым, А. Иоффе.

Сей протокол составлен нами 2 ноября 1917 года в двух экземплярах в том, что нами с согласия Совета народных комиссаров из дел Контрразведочного отделения Петроградского округа и бывш(его) Департамента полиции по поручению представителей германского Генерального штаба в Петрограде изъяты:

1. Циркуляр германского Генерального штаба за № 421 от 9 июня 1914 года о немедленной мобилизации всех промышленных предприятий в Германии.

2. Циркуляр Генерального штаба Флота открытого моря за № 93 от 28 ноября 1914 года о засылке во враждебные страны специальных агентов для истребления боевых запасов и материалов.

Означенные циркуляры переданы под расписку в Разведочное отделение германского Штаба в Петрограде».

Германским агентом Генрихом также был получен и другой, не менее важный документ, касающийся финансирования РСДРП(б), который ранее, весной 1917 года удалось перехватить российской контрразведке Временного правительства Керенского.

16 ноября 1917 года Генрих, прибыв в Народный комиссариат по иностранным делам, имел на руках такой документ, что перед ним открылись двери самых высоких кабинетов. В нем предписывалось:

«Народный комиссариат по иностранным делам.

(Весьма секретно.)

Петроград, 16 ноября 1917 года.

Председателю Совета народных комиссаров:

Согласно постановлению, вынесенному совещанием народных комиссаров т. Ленина, Троцкого, Подвойского, Дыбенко и Володарского, нами исполнено следующее:

1. В архиве комис(сии) юстиции из дела об «измене» т. Ленина, Троцкого, Козловского, Коллонтай и других изъят приказ Германского императорского банка за № 7433 от 2 марта 1917 года об отпуске денег т. Ленину, Зиновьеву, Каменеву, Троцкому, Суменсон, Козловскому и другим за пропаганду мира в России.

2. Проверены все книги Хиа-Банка в Стокгольме, заключающие счета т. Ленина, Троцкого, Зиновьева и других, открытые по ордеру Германского императорского банка за № 2754. Книги эти переданы т. Мюллеру, командированному из Берлина.

Уполномоченные народного комиссара по иностранным делам Е. Поливанов, Г. Залкинд».

Еще одним подтверждением тесных связей вождей большевиков с германским Генштабом является судьба сотрудника ВЧК Я. Блюмкина. Короткая жизнь этого яркого, обладавшего многими талантами человека была похожа на захватывающий авантюрный роман. В ноябре 1917 года в Одессе в составе отряда революционных матросов Блюмкин участвовал в боях с частями украинской Центральной рады. В январе 1918 года там же, вместе с М. Винницким – известным бандитом Мишкой Япончиком, сформировал Добровольческий отряд, а в июне того же года, но уже в Москве возглавил отделение ВЧК, занимавшееся наблюдением за иностранными посольствами.

6 июля 1918 года в Москве средь бела дня Блюмкин и другой сотрудник ВЧК, левый эсер Н. Андреев совершили теракт в отношении германского посла графа В. Мирбаха. История этого преступления и скрытые механизмы, двигавшие убийцами, до настоящего времени остаются тайной за семью печатями. Последующий ход событий наводит на мысль: за ним могли стоять вожди большевиков, посчитавшие, что пришло время порвать с теми, кто финансировал их приход к власти.

Сразу же после убийства Мирбаха СНК выступил с правительственным сообщением:

«Сегодня, 6 июля, около 3 часов дня, двое (негодяев) агентов русско-англо-французского империализма проникли к германскому послу Мирбаху, подделав подпись т. Дзержинского под фальшивым удостоверением, и под прикрытием этого документа убили бомбой графа Мирбаха. Один из негодяев (Блюмкин. – Примеч. авт.), выполнивший это провокационное дело, давно уже и многократно связывавшееся в советской печати с заговором русских монархистов и контрреволюционеров, по имеющимся сведениям, левый эсер, член комиссии, изменнически перешедший от службы Советской власти к службе людям, желающим втянуть Россию в войну и этим самым обеспечить восстановление власти помещиков и капиталистов, либо подобно Скоропадскому, либо самарским и сибирским белогвардейцам.

Россия теперь, по вине негодяев левоэсерства, давших себя увлечь на путь Савинковых и компании, на волосок от войны…»

Казалось бы, судьба «негодяя»-эсера Блюмкина, спровоцировавшего Германию на разрыв отношений с большевистской Россией и продолжение войны, была предрешена. Однако он беспрепятственно скрылся на Украине, проник в оккупированный немцами Киев и занялся подготовкой теракта против гетмана П. Скоропадского и командующего германскими оккупационными войсками на Украине генерал-фельдмаршала Г. фон Эйхгорна.

В ноябре 1918 года в Германии вспыхнула революция. Она смела с исторических подмостков еще одну одиозную монархию и освободила большевиков от прежних обязательств. И не только их, а и тех, кто помогал им укрепиться у власти. «Негодяй» Блюмкин вновь «всплыл» и не где-нибудь, а в ВЧК и быстро поднялся по служебной лестнице. На следующий год он по заданию Дзержинского отправился в Иран, участвовал в свержении Кучук-хана и провозглашении Гилянской республики. Затем принимал деятельное участие в организации компартии Персии и вошел в состав ее ЦК.

Осенью 1923 года по личному поручению Дзержинского Блюмкин с особым заданием – добыть секреты знаменитой Шамбалы отправился в Тибет. Там на его след вышла британская спецслужба, но и в той ситуации он, проявив чудеса изобретательности, вышел сухим из воды. Так оказалось, что в составе отряда британцев Блюмкин преследовал самого себя и еще умудрился стащить у них секретные материалы и карты. На то время ему исполнилось всего 25 лет.

К концу 1921 года Красная армия наголову разбила войска Антанты, белогвардейцев, белоказаков и, как пелось в революционной песне тех лет: «…На Тихом океане свой закончила поход». Бывшие прапорщики, мичманы и есаулы: М. Тухачевский, В. Блюхер, С. Буденный, П. Дыбенко, В. Антонов-Овсеенко и другие, одержали верх в войне с царскими генералами, адмиралами и атаманами: Л. Корниловым, А. Колчаком, А. Калединым, А. Деникиным, П. Врангелем.

Советская власть, которой в октябре 1917 года многие пророки предрекали всего несколько дней, от силы месяц, не только устояла, а «всерьез и надолго» утвердилась на громадном пространстве от Одессы до Владивостока.

Линия фронта борьбы с контрреволюцией переместилась за границы Советского государства: в Польшу, Турцию, Югославию, Францию, Великобританию, Китай – туда, где осела русская эмиграция. Острая необходимость в проведении ВЧК «быстрой и беспощадной к эксплуататорским классам» репрессии отпала.

По предложению Ленина 28 декабря 1921 года девятый Всероссийский съезд Советов принял резолюцию. В ней делегаты отмечали:

«…героическую работу, выполненную органами Всероссийской чрезвычайной комиссии в самые острые моменты Гражданской войны, и громадные заслуги, оказанные ими делу укрепления и охраны завоеваний Октябрьской революции от внутренних и внешних покушений».

Делегаты признали необходимым, что «…ныне укрепление Советской власти вовне и внутри позволяет сузить деятельность Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органов, возложив борьбу с нарушением законов советских республик на судебные органы». Съезд поручил «Президиуму Всероссийского центрального исполнительного комитета в кратчайший срок пересмотреть положение о Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органах в направлении их реорганизации, сужения их компетенции и усиления начал революционной законности».

В развитие этого решения Политбюро ЦК РКП(б) 23 января 1922 года постановило:

«…1. Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности упразднить.

2. Все дела о преступлениях, направленных против советского строя или представляющих нарушения советских законов, разрешаются в судебном порядке революционным трибуналом или народными судами по принадлежности.

3. В составе НКВД создать Государственное политическое управление при НКВД, действующее на основании особого положения, под председательством народного комиссара внутдел и назначаемого СНК его заместителя» (ЧК были преобразованы в ГПУ на Украине и в Белоруссии; в республиках Закавказья чрезвычайные комиссии сохранялись до 1926 года. – Примеч. авт.).

В соответствии с этим решением ЦК РКП(б) характер деятельности ГПУ по своим новым задачам все более приближал его к классической спецслужбе. Теперь в его компетенцию входило:

«…а) специальная борьба со шпионажем, бандитизмом и подавление открытых контрреволюционных выступлений;

б) охрана железнодорожных и водных путей и следующих по ним грузов;

в) политическая охрана границ Республики, борьба с контрабандой…»

Имелись и другие причины, приведшие к упразднению ВЧК, которые не были связаны с ослаблением внешней и внутренней угрозы существованию советской власти. Одна из них была вызвана объективными обстоятельствами: убийство председателя Петроградской ЧК Урицкого, покушение на Ленина, мятеж левых эсеров, интервенция стран Антанты и начавшаяся Гражданская война вынудили вождей большевиков ответить на «белый» террор «красным» террором. В качестве меры «социальной защиты» они снова восстановили смертную казнь, ввели систему заложничества, а Комиссию по борьбе с контрреволюцией наделили правом внесудебной расправы. После изгнания интервентов и окончания активной фазы Гражданской войны эта, зачастую неоправданная жестокость в деятельности ВЧК, приводила в ужас обывателя и била по самой власти.

Кроме объективной существовала и субъективная причина того, что на смену ВЧК пришло ГПУ. Она была связана с низким профессионализмом сотрудников и присутствием в ее рядах авантюристов, карьеристов и просто врагов новой власти, особенно в низовом звене – уездных комиссиях. С первых дней существования ВЧК на Дзержинского, Ленина и других руководителей обрушился поток жалоб на ее сотрудников.

Так, 19 июля 1918 года управляющий делами СНК В. Бонч-Бруевич писал Ленину:

«Вы сказали мне напомнить Вам переговорить со Стучкой по поводу доклада о неурядицах, воровстве и прочем в Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем».

17 августа 1918 года уже сам Ленин вынужден был реагировать на произвол начальника одной из уездных ЧК Вятской губернии (ныне Кировской области) и направил телеграмму в местный исполком:

«Котельнич(скому) исполкому.

Копия: Вятка, исполкому.

Получил жалобу Лубниной на то, что ее мужа, Лубнина, избил Никитин, председатель чрезвкомиссии, и что Лубнина напрасно держат в тюрьме. Предписываю затребовать тотчас объяснений от Никитина и телеграфировать мне, а также мнение Вятского губисполкома, нельзя ли освободить Лубнина, если он не контрреволюционер».

22 сентября 1918 года председатель Котельничского уездного исполкома направил на имя Ленина телеграмму, в которой доложил, что Лубнин освобожден.

Ранее, 17 августа Ленин вынужден был запрашивать руководителя Брянской ЧК И. Визнера о причинах ареста председателя Бежецкого исполкома Д. Тернавского. Тот был арестован как контрреволюционер, потому что так посчитал Визнер. 18 августа в ответной телеграмме он сообщил:

«Председатель исполкома Тернавский арестован мною как ответственное лицо за издание «Бежецких известий», которые считаю контрреволюционным органом. Сегодня закончится предварительное следствие, и Тернавский будет освобожден на поруки партийным товарищам».

Таких фактов в деятельности ВЧК было предостаточно. После окончания Гражданской войны эта репрессивная машина, набравшая полные обороты, требовала себе новых врагов и своими действиями начинала дискредитировать саму власть, и потому она вынуждена была принимать меры. Упразднив ВЧК и тем самым «стреножив» родившуюся в «революционной колыбели» и быстро вставшую на ноги спецслужбу, большевистские вожди, сузив сферу репрессии, расширили ее возможности в другой и весьма специфической области – негласного политического сыска. Они, познавшие на себе мощь сети осведомительского аппарата царской охранки и первоначально отказавшиеся от его использования в силу «аморальности», после четырех лет борьбы с внутренней контрреволюцией и иностранными разведками пришли к выводу, что более эффективного и надежного средства контроля за политическими противниками, чем агентура, еще не придумано. И потому, отбросив в сторону «моральные нормы», Политбюро ЦК РКП(б) нацелило ГПУ на широкое использование агентуры не только в оперативной деятельности, но и пошло гораздо дальше печально знаменитого охранного отделения, рассчитывая с ее помощью обеспечить тотальный контроль за обществом.

В частности, в затерявшемся среди других положений того январского постановления Политбюро ЦК РКП(б) подпункте «а», пункта 8 содержится ключ к будущему всесилию советской спецслужбы. В нем записано:

«…Центр деятельности ГПУ должен быть сосредоточен в постановке дела осведомления, внутренней информации и изучения всех контрреволюционных и антисоветских деяний во всех областях».

Этим партийным решением был положен конец дискуссии в среде чекистов о месте агентуры в оперативной работе. С тех пор она стала играть все более важную роль при проведении оперативных разработок как против внешних, так и внутренних противников власти. С течением времени мощнейшая агентурно-осведомительская сеть советской спецслужбы опутала не только основные государственные органы: армию, флот, наркоматы, а и самые глухие деревни, станицы и аулы. Даже малейший «антисоветский чих» на забытом Богом Медвежьем острове в Северном Ледовитом океане мог быть услышан на Лубянке. Все это было еще впереди, а пока преобразованная советская спецслужба направила острие своего меча против зарубежных белоэмигрантских центров и иностранных разведок.