Читать книгу Окаянные девяностые - Николай Лузан - Страница 5

После стычки с Раздольновым, едва не закончившейся пальбой, сосущее чувство опасности не покидало Харламовых. По городу они передвигались в плотном кольце охраны, в офисе, на квартире и в загородном доме избегали подходить к окнам и держали их постоянно зашторенными. Прошел день, за ним второй, минула неделя, а Раздольнов дальше угроз не пошел. Никак не проявлял себя и его близкий партнер Олег Багин. С середины октября он вообще не появлялся в Екатеринбурге и по слухам пропадал где-то за границей. Сова тоже не проявлял активности. Он и его правая рука – Рэмбо шерстили Нижний Тагил и Верхнюю Садлу, пытаясь, навести порядок в трещавшей по всем швам «титановой империи» Раздольнова. А тому становилось все сложнее управлять ею.

Среди екатеринбургской братвы поползли слухи, что «Москва слила Раздольнова и Багина». Ходившие под ними «быки» и «торпеды», не говоря уже о криминальной «пехоте», почувствовав, что их власть в области зашаталась, принялись искать себе другую, более надежную «крышу». Вскоре последовало подтверждение тому, что Раздольнов находится на ножах с московскими главарями преступного мира. В Екатеринбург один за другим пожаловали Сильвестр и Меценат, но ни тот, ни другой не стали встречаться с ним и забили стрелку с Харламовыми. О чем они говорили, это так и осталось тайной. После той встречи Харламовы и стоящие за ними «синяки» подняли голову. Павел Харламов настолько осмелел, что во всеуслышание хвастался тем, что весь «цветмет» на Среднем Урале перейдет под него. Половина екатеринбургской братвы приняла этот передел власти и влияния в криминальном мире и ушла под крышу Харламовых. Что касается бывших «красных гражданских генералов» – директоров уральских комбинатов и заводов, то они не спешили встать в строй под команду, пусть и «заслуженного», но все-таки «синяка».

Скрипя зубами, Игорь Харламов вынужден был смириться с этим, и поручил сыну заняться налаживанием связей с «красными генералами». Увлечение в юности боксом не выбило из Павла мозги, а высшее, да еще техническое образование могло стать весомым аргументом на переговорах с ними. Свой первый удар по «титановой империи» Раздольнова Харламовы решили нанести по ее главному звену – Верхнесалдинскому металлургическому производственному объединению (ВСМПО) – крупнейшему производителю титана не только в России, но и в Европе.

Отправляясь в Верхнюю Салду, Павел, чтобы не ударить в грязь лицом перед «титановым королем» – генеральным директором ВСМПО Николаем Салмыковым и его придворной свитой, не поленился побывать у самого модного портного и самого стильного парикмахера Екатеринбурга. Это было далеко не лишним, заслуженный орденоносец Салмыков был полновластным хозяином в городе и далеко не последним человеком в первопрестольной. Он, не стесняясь, открывал ногой двери в самые высокие министерские кабинеты. Для рядовых жителей Верхней Салды и для подчиненных Салмыков с некоторых пор превратился в небожителя. В последний год большую часть времени он проводил либо в Москве, либо на переговорах за границей и ослабил свою бульдожью хватку. Этим не преминули воспользоваться его замы и помы. Они все чаще позволяли себе пускаться в мелкие авантюры, но, опасаясь крутого нрава генерального, на большее не отваживались. В начале осени кресло под Салмыковым неожиданно зашаталось, связано это было с тем, что в Москве поменялся властный расклад, и он, по слухам, в него не очень вписывался. Слухи стали достоянием помов, замов и те бросились во все тяжкие, начали налево и направо приторговывать титаном. В образовавшуюся брешь круговой поруки удалось проникнуть «чужаку», невзрачному на вид, с вороватыми глазенками и хваткой отставного прапорщика генеральному директору ООО «ЛиК» Леониду Барсукову.

Полтора месяца назад «смотрящий» за Верхней Салдой» – «Томаз» свел Креста с Барсуковым. Тот с ходу предложил на продажу 5 тонн титана. Крест заинтересовался, рассказал Харламовым, но они не стали связываться с мелочевкой. Однако напористый Барсуков не оставлял попыток спихнуть товар, и Павел, чтобы отделаться от него, послал его подальше и забыл. Это не остановило гендиректора ООО «ЛиК», он время даром не терял и ухитрился выйти на ближайшее окружение Салмыкова – первого заместителя, Николая Тишковского, и снова напомнил о себе. На этот раз Харламовы не стали отмахиваться от Барсукова, так как тот мог сыграть свою немаловажную роль в войне с Раздольновым за титан.

На следующий день, после звонка Барсукова, Павел Харламов с Крестом в сопровождении охраны выехали на встречу с ним и через три часа были на месте – на автостанции небольшого городка Верхняя Салда. Там на ниве и видавшем виды форде их ждало почти все «руководство» ООО «ЛиКа». Появление двух навороченных джипов в провинциальном городке вызвало небывалый ажиотаж, вокруг них моментально собралась толпа зевак. Покрикивая на них, Барсуков пробился к машинам и, поздоровавшись с Крестом и Харламовым, предложил:

– Двигайте за мной! Все на мази! Я договорился, нас ждут!

– Далеко ехать? – уточнил Крест.

– Не, тут рядом! Минут десять не больше! – скороговоркой произнес Барсуков, махнул рукой и вприпрыжку поскакал к форду.

Павел и Крест тронулись за ним и нивой. Старая, местами выбитая бетонка, построенная военными строителями в конце 50-х годов, вывела их к стене из голубых елей, за которыми проглядывала махина заводоуправления.

– Как в Кремле, – отметил Харламов.

– Ага. Но в Кремле голубые не только ели, но и пили, – гоготнул Крест.

– Ха-ха, – рассмеялся Павел и вышел из машины.

К нему чертом подлетел Барсуков, подхватил под руку и по обледеневшим ступенькам повел к заводской проходной. За стеклянными дверями угадывались «вертушки» с бдительной охраной. Харламов невольно замедлил шаг, в животе неприятно засосало, сказывалась лагерная аллергия на решетки и форму. Перемена в его лице не укрылась от Барсукова, и он поспешил заверить:

– Павел Игоревич, не волнуйтесь, все на мази! Вопрос с допуском мною согласован.

Они зашли на проходную. Суровая контролерша, смерив придирчивым взглядом их физиономии с фотографиями в паспортах и списком на проход, открыла вертушку. Харламов последовал за Барсуковым. Тот уверено вышагивал по широкой, устланной красной ковровой дорожкой мраморной лестнице. Несмотря на лихолетье, обрушившееся на Россию, ощущение незыблемости и финансового могущества исходило отовсюду: от дубовых панелей в коридоре, суперсовременной мебели в приемных и вышколенных секретарш, бескрылыми птахами порхавших на страже у порогов кабинетов своих начальников. Крошков, Тишковский, Тиханов мелькали перед глазами Харламова надписи на дверных табличках, выполненных из серебристого металла. Барсуков смело распахнул одну из них и через приемную без стука прошел в кабинет.

Харламов вслед за ним переступил порог и почувствовал себя неуютно в огромном, с высоченными потолками кабинете-зале. У дальней стены, за необъятным столом, заставленным батареей телефонов, восседал вечный заместитель генерального – Николай Тишковский. Невзрачного вида человечек, с маленькой и абсолютно лысой головой, серым от бессонницы и хронического гастрита лицом. Вынырнув из горы документов, он бросил короткий, недовольный взгляд на посетителей, узнал Барсукова, кивнул головой и жестом предложил занять места за столом заседаний.

Харламов впервые был принят на таком высоком уровне и чувствовал себя не в своей тарелке. Не помогали ему ни модный костюм, ни модная прическа. Чего нельзя было сказать о Барсукове. Бывший прапорщик, не один раз смотревший в глаза самому командиру дивизии – грозному генералу Сергею Кудрину, прослуживший свыше 15 лет в должности начальника склада ГСМ и переживший десятки ревизий, вел себя в кабинете заместителя генерального как дома. Он энергично перебирал рекламные проспекты, отобрал три и подсунул Харламову. Тот не успел посмотреть, к ним присоединился Тишковский.

– Мой деловой партнер, Павел Игоревич, – представил Харламова Барсуков.

– Очень приятно, Тишковский Николай Александрович, – отрекомендовался хозяин кабинета, на удивление крепко пожал руку Харламову и предупредил: – Господа, заранее хочу извиниться, генеральный сегодня убывает на переговоры в Италию и вряд ли примет. Но мы, в принципе, в этом составе можем решить вопрос.

– Жаль, конечно, но что поделаешь, – посетовал Харламов и предложил: – Я согласен работать и в таком формате.

– В таком случае, Павел Игоревич, давайте сразу перейдем к делу, – предложил Тишковский.

– Не возражаю! Как скоро можно начать поставки, каковы будут их объемы и регулярность?

– По отходам практически в любых количествах.

– Николай Александрович, нас больше интересует кондиционный материал. Наш бизнес, в основном, ориентирован на Европу.

– С этим намного сложнее, каждая тонна находится на строгом контроле. Кроме того, весьма трудно в техническом плане реализовать проект Леонида Петровича.

Это заявление Тишковского насторожило Харламова. Он с недоумением посмотрел на Барсукова. Тот заерзал в кресле, а его вороватые глаза забегали. Харламов перевел взгляд на Тишковского. Тот поигрывал карандашом и выжидал.

«Сволочь, набиваешь себе цену!» – оценил этот его ход Харламов и, с трудом сдерживая себя, чтобы не разразиться четырехэтажным матом, процедил:

– Леонид Петрович, я не понял, шо за дела?

Барсуков нервно сглотнул и поспешил разрядить обстановку.

– Павел Игоревич, все будет, как я обещал! Остались технические детали и в ближайшие дни они будут решены.

– И сколько еще ждать?

– Совсем немного. С локомотивной бригадой у военных я договорился, стрелочники прикормлены. Перегрузить титан из заводского вагона в наш – не проблема. Крановщик будет тоже свой человечек.

– А сертификаты, а накладные, с ними как? – допытывался Харламов.

– Вопрос решен положительно.

– Так в чем проблема?

– В начальнике транспортного отдела. Он в таких объемах не решается отгружать, – пояснил Барсуков и обратился к Тишковскому. – Николай Александрович, необходима ваша поддержка. Он говорит, что без команды не начнет отгрузку.

Тишковский, избегая тяжелого взгляда Харламова, невнятно пробормотал:

– Господа, вы же понимаете всю деликатность нашей сделки. Поэтому я не могу отдать письменного указания начальнику транспортного отдела. Этот вопрос вы должны решить с ним как-то сами.

– Решим, решим! Я с ним уже почти договорился! – поспешил заверить Барсуков. – Ему будет достаточно вашего устного распоряжения.

– Хорошо, – согласился Тишковский и уточнил: – Работать будем через ООО «ЛиК», или есть другой партнер?

– Нас вполне устраивает Леонид Петрович, – подтвердил Харламов.

– Николай Александрович, а зачем кого-то другого искать? Я тут, рядом! Рабочий контакт налажен! Обкатаем схему, а дальше все пойдет, как по маслу! – оживился Барсуков.

– В таком случае, у меня нет возражений. Завтра же я дам распоряжение в коммерческий отдел на проработку договора, – согласился Тишковский и напомнил: – Но основные объемы будут проходить как отходы титана. Чистый титан, Леонид Петрович, ты уж сам пропускай по своей схеме.

– Само собой, Николай Александрович, здесь я все беру на себя! – заверил Барсуков.

– И последнее, господа! – карандаш перестал плясать в пальцах Тишковского, кислая гримаса появилась на его лице, а в голосе прозвучал упрек. – Извините, но как-то за рамками нашего обсуждения остался вопрос компенсации моего вклада в проект.

– Ну что вы, Николай Александрович, все предусмотрено! – поспешил рассеять его опасения Харламов и предложил: – 10 % от каждой сделки вас устроит?

Лицо Тишковского еще больше скуксилось, а карандаш опять заплясал в пальцах. Харламов метнул на Барсукова колючий взгляд, тот поежился, и назвал:

– Надеюсь, на 15 % мы сойдемся?

– Да, Павел Игоревич! – подтвердил Тишковский, и на его физиономии появилась дежурная улыбка.

– Тогда, Николай Александрович, не буду отнимать ваше бесценное время. До встречи! – попрощался Харламов поднялся из-за стола и направился на выход, на пороге обернулся и поинтересовался: – Как вам мой подарок?

– Спасибо, Павел Игоревич, теперь можно и в кинотеатр не ходить, – поблагодарил Тишковский и расплылся в сахарной улыбке.

Проводив взглядом будущих партнеров, он засел за документы и без пяти минут шесть вошел с ними в кабинет генерального директора. Николай Салмыков, вооружившись ручкой и цветными фломастерами, перелопачивал очередную кипу бумаг. На вид он смотрелся гораздо моложе своих сорока шести. На смуглом, еще сохранившем средиземноморский загар лице, выделялись крепкий, как у боксера подбородок и густые иссиня черные брови. Стрельнув из-под очков пронзительным взглядом на Тишковского, он коротко обронил:

– Подожди, Николай, закончу со сводками Крошкова и займусь тобой.

Тишковский приткнулся на краешке дивана и с затаенной обидой наблюдал за Салмыковым. В душе он давно завидовал ему. В недавнем прошлом начальник металлургического производства Салмыков с космической скоростью взлетел до должности первого зама генерального, а через полгода занял его кресло. Из рук престарелого Огаркова он принял хозяйство, изрядно запущенное и валившееся в штопор. Старик всячески упирался и не хотел уступать места, но после августа девяносто первого наступили другие времена. В столичных кабинетах, где по-хозяйски расположилось нахрапистое, с бульдожьей хваткой новое поколение управленцев, Звезда Героя Соцтруда и звон орденов Огаркова уже не производили впечатления. Новоиспеченный министр, в прошлом заведующий лабораторией теоретической механики, осчастливив семью старика новеньким американским джипом, а самого грамотой от Президента, спихнул его на пенсию.

Собрание акционеров ВСМПО прошло с большим скандалом, пришлось вызывать ОМОН, но это не помешало Салмыкову прорваться к креслу генерального. В какой-то момент казалось, что ему не удержать руль производства в руках. Однако он не только устоял, но, проявив чудеса изобретательности и недюжинную хватку, сохранил объединение на плаву. Вскоре, где сам, где через пробивных депутатов Сорокина и Аверьянова, выбил в министерстве квоты на экспорт и добился самостоятельного выхода на внешний рынок. Вслед за этим наладил деловые связи с китайцами, итальянцами, немцами и вдохнул в производство вторую жизнь. Но после того как американцы в журнале «Бизнес» расписали Салмыкова, как одного из самых перспективных менеджеров России, он задрал нос и уже не замечал тех, кто был рядом.

Закончив работу со сводной таблицей по итогам деятельности объединения за последний квартал, Салмыков пригласил к столу Тишковского. Тот просеменил по кабинету и, подав папку с документами, пояснил:

– Николай Константинович, к тому, что вы сказали, я дополнительно подготовил данные по динамике сделок с нашими итальянскими партнерами.

– Молодец, Николай Александрович! Хвалю за инициативу, а то некоторые нашептывают, что пора тебе на пенсию.

Тишковский изменился в лице и дрогнувшим голосом произнес:

– Спасибо за доверие, Николай Константинович, не подведу!

– Да ладно, Коля, мы же с тобой друг друга знаем не первый год, – барственно махнул рукой Салмыков и поинтересовался: – Как там с моим самолетом?

– Готов к вылету, но синоптики грозят ухудшением погоды.

– Добро. Передай Загребайло, я заеду домой только переодеться и сразу же на аэродром. Пусть ужин накрывает на борту, – распорядился Салмыков, сложил документы в кейс, на ходу набросил на плечи пальто и спустился в вестибюль.

В этот поздний час в нем было непривычно тихо. В стеклянных кабинках сонно дремали контролеры и монотонно гудели кондиционеры. На звук шагов Салмыкова из дежурки выскочил взъерошенный начальник дежурной смены охраны, суетливо поправил сползшую на живот кобуру с револьвером и попытался перейти на строевой шаг, но эти жалкие потуги не увенчались успехом.

«Животы отрастили, штат увеличили в полтора раза! Скоро заборы построим выше труб, а как воровали, так и воруют!» – с раздражением подумал Салмыков и, погрозив пальцем, предупредил:

– Федоров, я уезжаю, смотри мне, чтоб порядок был!

Тот после титанических усилий перекачал живот в грудь и, преданно поедая глазами, заученно твердил:

– Так точно! Так точно, господин генеральный!

Салмыков снисходительно позволил ему распахнуть дверь, поддержать себя под руку, когда спускался по скользким ступеням, и усадить в мерседес. До дома было не больше пятнадцати минут езды, там он не задержался. Вышколенная жена заранее приготовила командировочный чемодан. Отказавшись от ужина, Салмыков переоделся и выехал к самолету.

Как ни странно, но сбывался прогноз синоптиков, погода портилась на глазах. Моросящий дождь перешел в мокрый снег, и Салмыков поторопил водителя. Тот, не сбавляя скорости, промчался мимо поста ГАИ, дежурный узнал машину генерального и взял под козырек. Промелькнули и остались позади покосившиеся от ветхости, убогие хибары деревни Хреновки. После нее потянулись заброшенные поля бывшего колхоза «Заря коммунизма». Несмотря на титанические усилия хреновцев, «заря» для них так и не взошла. Среди молодого ивняка и металлических скелетов разграбленных комбайнов и тракторов гулял ветер и мела поземка.

Поля закончились, и густой лес снова подступил к дороге. Через 10 минут сквозь мглу в свете фар грязным пятном проглянуло зелено-серое здание КПП и ржавая паутина ограждения военного аэродрома «Салка». Водитель мерседеса требовательно нажал на клаксон. Из сторожевой будки выползла закутанная с головы до ног бесформенная фигура контролера. Он не стал проверять документы пассажиров, бросил взгляд на пропуск вездеход, наклеенный на лобовое стекло, отвязал веревку от столба, и деревянная жердь взметнулась к небу. По щербатой бетонке мерседес проехал на взлетное поле и остановился у заводской «тушки».

На трапе, поеживаясь от холода, топтался начальник отдела снабжения и сбыта Загребайло. Приняв у водителя чемодан и кейс с документами, он проводил Салмыкова в директорский салон, там уже был накрыт «походный» стол. Не успели они расположиться, как мощно взревели турбины; ненастная погода подгоняла экипаж, самолет вырулил со стоянки и, набирая скорость, пошел на взлет. После выхода на эшелон тряска прекратилась, и Загребайло принялся обхаживать Салмыкова, подсовывал бутерброды с красной и черной икрой, не забывал подливать водку в рюмку и все это обильно пересыпал сальными анекдотами. Под убаюкивающий голос Загребайло и монотонный гул турбин Салмыков не заметил, как задремал. Проснулся от резкого толчка, самолет заходил на посадку.

Впереди разрасталось и заполняло все пространство багрово-красное зарево. Из него, пульсируя мириадами ярких электрических огней и изрыгая из тысяч труб клубы разноцветных дымов, возникла громада Москвы. В ее сановных кабинетах, как и десятки, сотни лет назад, безжалостно перемалывались судьбы и жизни миллионов граждан. Нынешние их хозяева – вчерашние балаганные шуты и проходимцы, партийные инструктора и завлабы, волей обстоятельств вознесенные на российский политический Олимп, вершили судьбу великой в недавнем прошлом страны.

Салмыков отстранился от запотевшего иллюминатора, закрыл глаза и ушел в себя. Впереди его ждали изнурительные и долгие переговоры. Самолет болтало из стороны в сторону. Салмыков вцепился в подлокотники кресел и с облегчением выдохнул, когда рев турбин стих и под шасси зашуршала бетонка. Прошла минута, другая, громыхнул люк выхода, и в нем возник коммерческий директор ЗАО «Титан» Марк Рохальский. Вчерашний заведующий сектором в промышленном отделе ЦК КПСС, в свое время немало потрепавший Салмыкову нервы сводками о рентабельности старого литейного цеха, о проценте партийной прослойки среди ИТР в металлургическом производстве и еще бог знает чем, снова оказался наплаву. Все крупные поставки титана за границу шли через него. Салмыков не стал обольщаться на счет личной встречи, тертый партийный калач Рохальский просто так ничего не делал. Сияя белозубой, фарфоровой улыбкой, он промчался по проходу, заключил Салмыкова в объятия и увлек на выход. За ними с чемоданом и кейсом с документами тащился Загребайло.

Внизу, у трапа их ожидал новенький 600-й мерседес с правительственными номерами и мигалкой. Вышколенный еще в 9-ом управлении КГБ водитель молча принял вещи у Загребайло и сложил в багажник. Рохальский распахнул заднюю дверцу, швырнул кепку а-ля мэр Лужков на полку и, пропустив Салмыкова вперед, плюхнулся рядом. Не успел тот перевести дыхание, как Рохальский открыл портфель, выставил на столик бутылку коньяка и, подмигнув, предложил:

– Ну что, Николай, дернем самогончика для разгончика?

Салмыков замотал головой.

– Как у вас с погодой? У нас, как видишь, холодрыга, пока тебя ждал, продрог как собака, – зашел с другой стороны Рохальский.

– Марк, не подкатывай, пить не буду, печень пошаливает. А погода у нас тоже дрянь.

Рохальский опустил бутылку в портфель и, тяжело вздохнув, пожаловался:

– Если говорить о погоде политической, то в столице она ни к черту! По нынешним временам, так лучше отсиживаться в твоей Салде, чем в Москве. Тут не знаешь, с какого бока и что прилетит.

– Марк, тебе-то чего беспокоиться, как рулил экономикой, так и рулишь, – вяло возражал Салмыков.

– Э-э, Коля, легко рассуждать, сидя в Салде, а тут, как под микроскопом. Пресса и депутаты орут о разворовывании России! Так и хочется схватить пулемет и косить всю эту коммунистическую сволочь! – с ожесточением произнес Рохальский.

– Ну ты, Марк, даешь! А не жалко бывших собратьев по партии?

– Ладно, ты-то хоть не подначивай! Достало уже все!

– Извини, Марк, мне и самому тошно от свистопляски наверху. Не знаешь, какому богу молиться, – признался Салмыков.

– И не говори! Как раньше было, служили одному хозяину – Славе КПСС! – вспомнил прошлое Рохальский и ушел в себя.

У Салмыкова тоже не было желания продолжать разговор. Тишину в салоне нарушали шелест кондиционера и шум дождя. Свет мощных фар мерседеса с трудом пробивал плотную пелену. Водитель сбросил скорость и внимательно следил за движением. Мигалка и правительственные номера не смущали «крутых» и «новых русских», они бесцеремонно подрезали и теснили машину Рохальского к обочине. Салмыков с беспокойством поглядывал на часы.

– Не переживай, Коля, без тебя не улетят, – рассеял его опасения Рохальский.

– Времени мало остается, а мы так и не успели переговорить по нашим проблемам, – напомнил Салмыков.

– Ничего не мешает сделать это сейчас! – оживился Рохальский, нажал кнопку на панели управления; звуконепроницаемая перегородка отделила их от водителя, и спросил:

– Так о чем разговор?

– О контракте с Трейд Корпорейшн. Он как-то завис.

– О, извини, Коля, закрутился и забыл тебе позвонить.

– Да ладно, бывает. Так какое решение?

– К сожалению, в последний момент пришлось отказаться.

– Вот те на! А в чем дело?

– У компании не все так гладко, как нам расписывал Раздольнов. Когда копнули, то всплыло кое-что темное.

– А именно?

– Проблемы с полицией во Франции и Италии.

– Только этого мне не хватало!

– Не переживай, выкрутимся.

– Легко сказать выкрутимся! Теперь вся наработанная мною и Раздольновым цепочка летит к чертям.

– Что поделаешь, Коля, бывают накладки. Слава Богу, нашлась замена, Новоселов, молодец, вовремя подсуетился! Тебе останется доработать детали, а чтобы Раздольнов не дулся, за основу возьмешь его схему.

– Ой, слишком крутой поворот, я даже не представляю, как он на это отреагирует?

– А чего ему реагировать? Титан твой, покупатель наш, его дело – доставка. И вообще, чего ты носишься с Раздольновым, как с писаной торбой? Кто он такой? Бывший десантник и вышибала, его голова только и годится, чтобы стены прошибать!

– Не скажи, Марк, голова у Николая как раз таки светлая, а сила за ним стоит ого-го. Меценат, и тот опасается, – возразил Салмыков.

– Сила? Меценат? Ну и дела пошли! Всплыло наверх всякое дерьмо и путает карты! Их, б… – выругался Рохальский, – в наше время дальше порога тюрьмы не пускали. А сегодня перед ними…

Машину повело на ухабах и вынесло на обочину. Рохальский чертыхнулся. Водитель справился с управлением, и под колесами снова зашуршал асфальт. В Шереметьево они подъехали, когда уже подходила к концу регистрация на рейс Москва – Рим. Простившись на бегу с Рохальским, Салмыков в последний момент проскочил в зону контроля и досмотра, после суматохи с багажом и проверки документов занял место в лайнере. Оставшись один на один со своими мыслями, он ломал голову в поисках выхода из форс-мажорных обстоятельств, вызванных срывом контракта с «Трейд Корпорейшн» и искал убедительные аргументы для Раздольнова. Голова шла кругом от различных комбинаций, устав от них, Салмыков погрузился в сон и проснулся, когда самолет уже заходил на посадку.

Несмотря на глубокую ночь, римский аэропорт кипел и бурлил. Людская река подхватила Салмыкова и выплеснула в зал. Он пробился через толпу встречающих к информационному табло, там его ожидали представитель ЗАО «Титан» в Западной Европе Юрий Новоселов – бывший крупный партийный функционер, а также давний, проверенный партнер в Италии Бруно Корризи. Они встретили Салмыкова крепкими объятиями и проводили к машине.