Читать книгу Тайна мастера - Николай Михайлович Калифулов - Страница 3

* * *

Карл Робертович всю ночь не мог заснуть. Тревожные мысли одолевали его. Знакомый человек шепнул ему о том, что им интересовались сотрудники ОГПУ.

«Странно, зачем я им понадобился?», – размышлял он.

Неожиданно за окном послышались выстрелы. Старик схватил ружье и выскочил на улицу, следом побежал Генрих. Оказавшись в палисаднике, они увидели, как их сосед, отстреливаясь, убегал. За ним бежали несколько человек в военной форме. В одном из преследователей они узнали Ждановича, который, увидев их, быстро приблизился к ним и возбужденно сообщил:

– Матерым волком оказался ваш сосед Николай Серов. Как ловко он скрывал свое истинное лицо!

– А что случилось, Георгий Михайлович? – осведомился старик.

– Случилось убийство, не углядели мы в нем врага, – ответил чекист и, продолжил: – Я вижу, вы выбежали на улицу вместе с внуком. Советую возвратиться в дом, сейчас здесь находиться опасно.

– Нам бояться некого, – возразил Карл Робертович.

– Ну, если так, вам видней.

– У меня к вам вопрос, Георгий Михайлович, – неожиданно изрек старик.

– Спрашивайте, да только быстрее.

– Это вы обо мне интересовались в школе?

– Да! Я хотел узнать, какие у вас отношения с вашим соседом. Мне стало известно, что ваш сын, да будет земля ему пухом, воевал с ним в частях Красной Армии.

– Я знаю об этом, – кивнул дед.

– А теперь знайте: по нашим данным, это он повинен в гибели вашего сына и еще кое кого, – сказал Жданович и нахмурился.

– Этого не может быть! С детства они были друзьями! – взволнованно изрек старик.

– Эх, Карл Робертович, многого вы еще не знаете.

Молчаливый вопрос отразился на его лице. Через минуту он грустно проронил:

– Если не знаю, то скажите.

– Пока не могу. А теперь прощайте. Надо спешить, а то уйдет, сволочь! – торопясь, выкрикнул Жданович и побежал, а вскоре скрылся в сумерках.

Старик посмотрел на внука и произнес: – Думаю, произошла какая то ошибка.

Парень промолчал. Ему не верилось, что их сосед оказался негодяем. Старик тяжело вздохнул и сгорбленной походкой потащился к своему порогу. Генрих немного прошелся следом и остановился.

– Ты меня не жди, отдыхай, а я пока подышу свежим воздухом.

– Какой уж теперь отдых, – пробормотал старик, медленно удаляясь к дому.

Парень был взволнован. Оставаясь в саду, Генрих стал прислушиваться к далеким выстрелам и голосам чекистов. Он поднял голову и увидел звездную россыпь ночного неба. Неожиданно появился падающий метеорит и так же внезапно растаял в небосводе. Генрих вспомнил, что в подобных случаях задумывают желание, и он успел его загадать. Он стоял в полной тишине, любуясь бездной вселенной. Мир света и тьмы, исходившей из космоса, всегда поражал его своей загадочностью и манил к себе. Именно поэтому, сколько он помнил себя, его всегда тянуло в небо, и это явилось основной причиной в выборе будущей профессии. Мечта стать военным летчиком вдохновляла его. Неожиданно со стороны сарая послышался скрип двери. Он вздрогнул и насторожился. Тихо ступая, он направился на подозрительный шум. Сердце учащенно забилось. Осторожно пробираясь сквозь кустарник, Генрих приблизился к сараю. Увидев, что дверь приоткрыта, он понял, что там кто-то чужой. Генрих снял со стены багор и, зацепив им дверь, распахнул ее.

– А ну выметайся отсюда, пока цел! – крикнул он в темноту.

Внезапно прогремел выстрел. Генрих отпрянул в сторону, и некто, прятавшийся в сарае, выбив у него багор, сильным ударом сбил его с ног и попытался бежать. В последнем рывке Генрих успел схватить неизвестного за ногу и повалить на землю. Мужчина оказался ловким и с разворота ногой оттолкнул парня в сторону, попытался наганом нанести ему удар, однако тренированный Генрих выбил у него оружие и сильным прямым ударом в голову отбросил его на спину. На миг мужчина потерял сознание. При свете луны Генрих внимательно рассмотрел его лицо и с удивлением признал в нем соседа. Он стал трясти его за грудки. Мужчина очнулся и изумленно выпучил глаза.

– Эх, дядя Коля! За что ты в меня стрелял? – с обидой в голосе вымолвил Генрих.

– Прости, я не узнал тебя. Я думал, это Жора со своими людьми преследует меня.

– А в моего отца ты так же стрелял? – выкрикнул Генрих и услышал приближающийся топот ног.

– Да, парень! Это он виновен в гибели твоего отца. У нас есть улики, – сказал неожиданно возвратившийся Жданович.

– Не верь ему, – успел вымолвить сосед, как вдруг получил сильный удар в голову от подоспевшего чекиста. Сосед, охнув, распластался на земле и лежал без движения. Жданович подошел к Генриху и, обняв его, промолвил:

– Ты не верь этой падали, он недавно нашего лучшего чекиста застрелил. Он, гад, повинен и в смерти твоего отца. Мы буквально вчера вечером получили об этом письменное подтверждение. А ты молодец! Помог нам задержать врага Советской власти. Через пару дней обязательно зайди ко мне, есть разговор.

– Хорошо, Георгий Михайлович, непременно буду, – выдавил из себя совершенно потрясенный Генрих Штайнер.

* * *

Спустя несколько дней Генрих и Анна вошли в парадную дверь административного здания и оказались в коридоре. Генрих быстро нашел нужный кабинет и, постучав в дверь, приоткрыл ее.

– Проходи, Генрих, я тебя жду, – добродушно сказал хозяин кабинета.

Молодой человек вошел в просторное помещение, где за письменным столом сидел Жданович, который тут же вышел навстречу гостю.

– У меня к тебе серьезный разговор. Ты помог нам задержать опасного врага Николая Серова, который сумел внедриться в органы ОГПУ. Мне стало известно, что до революции он помогал царской охранке выявлять большевиков, а когда служил в Красной Армии, сотрудничал с белым движением. Нам известно, что, узнав об этом, твой отец хотел его изобличить, но, к сожалению не успел. А ты, Генрих, молодец! От лица ГПУ выношу тебе благодарность.

– Его теперь расстреляют? – спросил Генрих.

– Это решит военный трибунал. Вчера мы его отправили в Москву по специальному запросу центрального аппарата ГПУ.

– Никогда бы не подумал, что Николай Иванович – враг. Вполне добрый и открытый человек.

– К сожалению, его внешний облик и нас ввел в заблуждение. Враги именно так и маскируют свое подлинное лицо. А выявить таких людей способен не каждый. Здесь необходимо чутье, я бы сказал, прирожденный дар, и он у тебя есть. Мне об этом в твоей школе рассказали. Помнишь, как ты спас жизнь одной девушке? Теперь я все про тебя знаю.

– О чем это вы? – смущаясь, спросил Генрих.

– Ты умеешь мысленно на расстоянии предчувствовать беду. Разве не тебе внезапно пришла мысль, что девушка зимой на реке провалилась под лед, и ты побежал спасать ее и вовремя успел. Или я не правду говорю?

– Да, было дело.

– Скажи мне, что ты в этот момент почувствовал?

– Да как вам сказать. Внезапно я почувствовал опасность, и в голове моей возникла картинка с тонущей девушкой. Вот и все.

– Молодец, Генрих! В школе, которую ты окончил с отличием, я интересовался о тебе, и знаешь, что мне сообщили?

Генрих пожал плечами и промолчал.

– Они сказали мне, что у тебя талант к педагогике, ты грамотный, интеллигентный молодой человек. Однако я был удивлен, узнав, что ты хочешь посвятить свою жизнь авиации. Твое стремление стать летчиком я понимаю, тебя тянет на опасные приключения. Такое происходит только в молодости. Поверь мне, с годами это быстро проходит. Неужели тебе хочется подвергать свою жизнь риску?

Генрих ощутил на себе проницательный взгляд своего собеседника. Жданович как бы изучал его, провоцируя его на откровенность, и Генрих сразу понял, какой именно интерес преследует чекист.

– А почему бы нет? Мне нравится риск. И потом, идти на неоправданный риск – это действительно глупо. А когда, например, рискуешь при испытании новейшего самолета, от твоих действий зависит многое и, в частности, будущее этого самолета, тогда этот риск разумный и оправданный. А риск ради риска – это пустое, меня это не интересует.

– Да, Генрих, с каждым разом ты меня удивляешь. Впрочем, у меня к тебе есть другое предложение.

Генрих внимательно посмотрел на Ждановича и понял, какой именно интерес преследует его собеседник.

– Сейчас мы подбираем молодых ребят для учебы в спецшколе с перспективой дальнейшей работы в органах государственной безопасности. Ты хорошо владеешь немецким языком, а там дают особое образование. Уверяю, для тебя это шанс испытать себя на прочность. После окончания учебы предстоит не менее интересная и рискованная работа, которая имеет огромное значение для страны.

– Догадываюсь, что это будет за работа. Пожалуй, ответ будет отрицательным, меня такая перспектива не устраивает. Спасибо вам, Георгий Михайлович, за заботу, но я хотел бы посвятить себя авиации.

– А жаль, на тебя у меня были особые виды, и тем не менее о тебе я позаботился. Я знаю, что пришло несколько путевок в авиашколу, одну из них по моей просьбе для тебя оставили.

– За это вам огромное спасибо. Я в долгу перед вами.

– Хорошо, Генрих. Твои слова о долге я запомню. Передай Карлу Робертовичу привет, а я через неделю уезжаю на новое место назначения.

– А куда, если не секрет?

– Тебе скажу. Я уезжаю в Ливенск.

– Тогда пожелаю вам удачи.

– Благодарю, Генрих. Сейчас выйдем в коридор, и я покажу тебе нужную дверь, где ты получишь путевку в авиашколу.

Они вышли из кабинета и столкнулись с Анной.

– А это кто возле моего кабинета дежурит? – спросил Жданович.

Девушка смутилась, а Генрих мгновенно отреагировал:

– Познакомьтесь, Георгий Михайлович, это Анна Майер, с сегодняшнего дня она моя невеста.

Жданович внимательно посмотрел на девушку.

– Это случайно не та девушка, которую ты спас в реке?

– Она самая, – улыбаясь, вымолвил Генрих.

– Мне очень приятно видеть, что у моего протеже такая красивая невеста.

Девушка покраснела и отвела глаза в сторону. Однако Жданович, обращаясь к девушке, с интересом спросил:

– Генрих хочет быть летчиком, а кем вы хотите стать?

– Хочу быть переводчицей. Скоро я поеду в Москву поступать в университет, – ответила Анна.

– Очень удачный выбор, – радушно произнес Жданович. – В столице живет мой давний приятель, который работает в университете. Он многим мне обязан. Я могу дать вам его адрес и рекомендательное письмо.

Анна засветилась своей очаровательной улыбкой:

– Вы знаете, в Москве проживает моя тетя, но она очень стара, и на нее рассчитывать не приходится. Если вас, конечно, не затруднит, то я бы с удовольствием воспользовалась вашей помощью.

– В таком случае сейчас я быстро вернусь в кабинет и напишу ему письмо. А ты, Генрих, ступай вон в ту дверь, там тебя уже ждут.

При этом чекист показал рукой на нужную дверь. Генрих вошел в помещение, где его вежливо встретили. Военный внимательно посмотрел на вошедшего парня и, догадавшись, кто перед ним стоит, произнес:

– Товарищ Штайнер, по ходатайству Ждановича одну путевку в авиашколу мы оставили вам. Страна сейчас нуждается в летчиках. Вам надлежит через две недели отбыть по месту назначения. У секретаря получите документы – и счастливого пути.

Генрих обрадовался. Он не думал, что его вопрос решится так быстро. Поблагодарив военного и получив у секретаря все необходимые документы, Генрих вышел в коридор, где его дожидались Жданович и Анна, которым он радостно объявил:

– Какое совпадение, я буду учиться недалеко от Ливенска.

На лице чекиста скользнула усмешка, и он сказал:

– В таком случае после окончания летной школы я приглашаю тебя служить в Ливенск. Там базируется авиационный отряд.

– Увы, это от меня не зависит. Куда направит командование, туда и поеду служить.

– Земля круглая, и, я думаю, мы еще встретимся, – ответил чекист.

– Благодарю вас за заботу, а теперь нам пора.

Попрощавшись со Ждановичем, радостные молодые люди вышли из здания.

– Ну как? – спросила Анна.

– Через две недели уезжаю.

– А я уеду через месяц. Георгий Михайлович просто умница, он написал рекомендательное письмо ректору Московского университета.

* * *

Воронцов многие годы занимался поиском в архивах сведений о странном предмете в виде закрытой цилиндрической капсулы. Все началось с того, что он случайно нашел старинный пергамент, в котором были записи с техническим описанием странного рисунка в виде перевернутой тарелки. Ее копию он передал одному молодому профессору по фамилии Лист. Позже в архивах он обнаружил еще документ, датированный 1703 годом в котором было описание цилиндрического предмета из неизвестного сплава, попавшего на землю из высокоразвитой цивилизации. Ее обладателем был оружейный Мастер из германского города Ксантен по фамилии Фриц Бич, который приехал в Петербург, скрываясь от преследования могущественного тайного ордена.

Воронцов в Ленинграде и в Москве имел много знакомых из архивных учреждений, которые помогали ему в поиске сведений. Были у него личные знакомства не только в архивах, но и в других закрытых учреждениях. Однажды ему позвонила знакомая женщина из канцелярии ОГПУ и сообщила:

– Борис, хочу тебе сообщить, что Николай Серов на допросе сообщил о том, что случайно слышал беседу старика Штайнера со своим внуком Генрихом. Там упоминалось о медной пластине с изображением схемы местности, которую они обнаружили в найденном ящике.

– Почему же они ее утаили и не сдали в музей? – спросил Воронцов.

– Думаю, они сами хотят во всем разобраться. Все логично, Борис. Если бы это был мой предок, я бы тоже так поступила.

– Ну, хорошо. Пусть ищут. Мне все равно сейчас не до них, много работы, да и статью об исторической находке в научный журнал нужно написать.

* * *

Спустя две недели старик медленной походкой подходил к музею. Карл Робертович был не в настроении, накануне он узнал, что директор музея Воронцов опубликовал в научном журнале статью о найденных исторических ценностях времен Петра Первого. В ней упоминается, что он близок к разгадке секретов оружейного Мастера Фрица Бич. Эта тайна кроется в Новосаратовке. В своей статье автор приводит аргументы, что часть находки умышленно была сокрыта.

Старик открыл входную дверь и вошел в помещение музея, где сразу же столкнулся с виновником статьи.

– Вы написали статью «Исчезнувшая реликвия»? – осведомился старик.

– Да, а что вы хотели? – в свою очередь спросил Воронцов.

– Я хотел бы узнать, с чего это вы решили, что я нашел капсулу Мастера Фрица Бича?

– А разве не вы нашли ящик с подарочным набором дорогих пистолей для Петра Первого?

– Да, но я его сдал к вам в музей.

– Верно, но вы забыли нам сдать медную пластину, на которой нарисована схема места захоронения капсулы.

– В ящике ее не было, – солгал Карл Робертович.

– Я не верю вам. В письме Фрица Бича, которое было адресовано царю, упоминается об этом.

– Ну и что? Я здесь при чем? Это лишь ваши предположения.

– Нет, я точно знаю, что вы ее спрятали.

Старик с побелевшим лицом вышел из музея, хлопнув дверью. А между тем, Воронцов уже звонил своей знакомой женщине из ОГПУ и рассказывал о визите старика Штайнера. В ответ она произнесла:

– Полагаю, что старик имеет прямое отношение к наследию Мастера, поэтому он так болезненно переживает. Если бы у него была корыстная заинтересованность, то такие дорогие предметы, как пистоли в золотой и серебряной оправе, он бы не сдал государству. А вы, любезный Борис Алексеевич, никогда не узнали бы об этой находке.

– А Николай Серов, который слышал о секретах старика и на допросе признался в этом? – произнес Воронцов.

– Без наглядного подтверждения, то есть находки, это были бы лишь пустые слова, – ответила она.

– Возможно, вы и правы. Да, кстати, через неделю я уезжаю в Москву на конференцию, посвященную неразгаданной тайне тунгусского метеорита. На днях получил письмо с приглашением.

– Зачем вам это нужно? – осведомилась женщина.

– Там будут представители из Германии. Надеюсь познакомиться со сведущими людьми. Может быть, кто-то слышал о загадочной капсуле. Ведь ее следы тянутся из Германии.

– С трудом в это верится. И тем не менее пожелаю вам успехов.

* * *

На следующий день утро выдалось хмурое. С севера набежали тучи и закрыли все небо до горизонта. Пошел дождь.

«Даже природа плачет, провожая меня в дорогу», – подумал Генрих.

Он посмотрел на небо, потом на луг, на речку, на дом – все было родное, с детства знакомое. Здесь он провел всю свою жизнь, и на душе у него стало тревожно. Он глубоко вздохнул и произнес:

– Все! Прошла юность. Когда еще придется сюда вернуться?

Карл Робертович вызвался проводить внука до станции. На душе появилось волнение, и, еле сдерживая себя от нахлынувших чувств, Генрих запрыгнул в бричку и, обращаясь к деду, громко воскликнул:

– Поехали!

Старик дернул за уздечку, и бричка не торопясь покатила со двора. Лошадь уныло плелась по дороге, как будто понимая долгое расставание с хозяйским внуком. Генрих попросил деда свернуть к знакомой усадьбе. Подъехав к месту, Генрих вошел в избу. Анна сидела на кровати и вязала. Увидев Генриха, она произнесла:

– Значит, уезжаешь?

– Да, Анна, расставание неизбежно, но мы обязательно встретимся.

– Когда? – спросила она.

– Не знаю, может быть, через три года, а может быть и раньше.

Подумав немного, он добавил:

– Ты будешь мне писать?

– Конечно, буду! – тихо всхлипывая, произнесла она.

Генрих обнял ее. Нежные чувства переполняли его.

Карл Робертович ждал и, с беспокойством покуривая, поглядывал на часы. Время бежало быстро. Табачок был хорошего качества, и от этого он получал удовольствие. В его памяти вдруг всплыли далекие годы, когда вот так же он провожал в Германию свою дочь с внуком, и с тех пор минуло уже много лет. Раньше дочь писала, но, когда в четырнадцатом году война началась, письма перестали приходить по понятным причинам. Что с ними сейчас, старик не знал.

«Теперь увидеть их уже не доведется», – с сожалением подумал он.

Прошло еще несколько минут, время поджимало.

– Долго, долго прощаешься, внучек, опаздываем на поезд, – нервно изрек старик.

Наконец, раскрасневшийся Генрих выбежал из дома, запрыгнул в бричку, и лошадь побежала рысцой. Весь путь следования дед с внуком молчали. Быстро преодолев оставшееся расстояние, они въехали в город и доехали до вокзала. Паровоз стоял под парами, как будто специально дожидаясь своего последнего пассажира.

– Давай прощаться, Генрих.

Дед смотрел на внука, и на глаза его навернулись слезы. Он обнял внука и произнес:

– Наш род с екатерининских времен Российскому Отечеству верой и правдой служил, и ты не подведи. Да хранит тебя Бог. Прощай!

Паровоз дернул состав и медленно потянул его всей своей мощью. Старик с грустью смотрел вслед уходящему поезду. Уже последний вагон скрылся за горизонтом, а он все стоял и смотрел вдаль.

* * *

В Москву на научную конференцию съехались со всего Советского Союза именитые ученые, занимающиеся разгадкой необычных явлений, происходящих на Земле. Были там и несколько делегатов из Германии. Выступающих было много, и лишь в конце дня Воронцову удалось выйти на трибуну с кратким объявлением, где он упомянул о капсуле. После выступления к нему обратилась немка зрелого возраста:

– Борис Алексеевич, мое имя Мария Ориск. Я из Берлина. Меня заинтересовала эта история.

– Я очень рад, что интерес к капсуле существует не только у нас, но и в Германии.

– Дело в том, что я слышала раньше эту историю об оружейном Мастере Фрице Биче. Два столетия назад эта капсула принадлежала одной влиятельной и богатой семье в Ксантене. Фриц учился у них оружейному мастерству. Войдя к ним в доверие, он украл капсулу и покинул Германию. После прочтения вашей статьи в научном журнале я узнала, что ее следы ведут в Новосаратовку. Я, собственно, приехала на эту конференцию только по этой причине, рассчитывая на нашу встречу.

– Теперь я понимаю, что письмо с приглашением на конференцию я получил при вашем содействии.

– Да, через нашего посла я просила организаторов конференции, чтобы мне помогли вас разыскать.

– Так что вы хотите? – спросил Воронцов.

– Я хочу, чтобы историческая справедливость восторжествовала.

– Значит, вы хотите вернуть капсулу настоящим владельцам.

– Потомки тех предков просили меня выполнить их просьбу.

– Я вам ничего не обещаю, поскольку нет документальных доказательств ее принадлежности вашим друзьям. А у нас имеются документы, которые подтверждают, что владельцем капсулы был все таки Мастер Фриц Бич.

– У нас есть другие доказательства.

– В таком случае прошу их предъявить.

– Их предъявить невозможно, это тайна нашего правительства.

– В таком случае помочь ничем не смогу.

– Может быть, будет достаточно, если вы встретитесь с моим супругом?

В этот момент к ним подошел полноватый пожилой мужчина с залысиной на голове. Воронцов смотрел на него, и ему показалось, что этого человека он уже видел раньше.

– Меня зовут Вернер Лист. Неужели вы меня забыли? Помните Берлин двадцать пять лет назад и старинную рукопись с чертежами, которую я у вас купил за хорошую сумму. В то время мы с вами часто общались и даже были друзьями, а потом вы куда то пропали.

– Да, я вспомнил вас. Эти чертежи я никогда бы вам не продал, если бы не нуждался в деньгах, но все равно эти деньги не спасли мою жену – она умерла и похоронена в Берлине, а вскоре я покинул Германию.

– Конечно, жаль ее. Она была очень красивая.

– А вы, профессор, по-прежнему занимаетесь этим делом.

– Да, Борис Алексеевич, эти чертежи стали делом всей моей жизни.

– И моей жизни тоже, – с грустью вымолвил Воронцов.

Профессор улыбнулся и произнес:

– Как ни парадоксально, но цель у нас одна. Чертежи я вам возвращаю, но с одним условием.

– Никаких условий, если вы хотите, чтобы я вам помогал.

– На что вы рассчитываете? – осведомился профессор Лист.

– Мне нужно совсем немного – иметь достаточно денег, чтобы я смог оставшиеся годы прожить в том городе, где я навсегда оставил мою жену.

– Вот и хорошо, Борис Алексеевич, это меня вполне устраивает.

Прошел один год.

В кабинет начальника иностранного отдела аппарата ГПУ робко вошел интеллигентный старичок в пенсне. Волнение и трепет проявлялись на его лице. Поняв внутреннее состояние посетителя, начальник вежливо предложил ему присесть и, взяв инициативу в свои руки, стал говорить:

– Уважаемый профессор, вчера я получил от вас краткое письмо, и, скажу вам честно, его содержание вызвало у меня некоторое недоумение. Сегодня я пригласил вас сюда для разъяснений. Итак, я вас слушаю.

– Я приехал недавно из зарубежной командировки. Посетил Швейцарию. Встречался на симпозиуме с европейскими учеными. Предметом обсуждения были вопросы, связанные с молекулярной физикой.

– Извините, Моисей Казимирович, – прервал Берзниш. – Мне бы хотелось, чтобы преамбулу вы опустили и перешли к конкретике.

– Хорошо, Ян Карлович. Дело в том, что в Берне я встретил своих коллег по науке – профессора Зэхта и профессора Листа. До революции мне довелось с ними некоторое время работать на одной кафедре в Берлинском университете. Тогда у нас возникла идея разработать летательный аппарат, способный перемещаться в космическом пространстве. Инициатором этой идеи был профессор Лист. Именно он показал нам некоторые чертежи аппарата. Точка зрения его кардинально меняла наше представление о летательных аппаратах. Это была конструкция дискообразной формы, в которой использовался принцип закрутки тонких физических полей. Я не буду вдаваться в детали, но скажу главное, что на эту идею самого профессора Листа натолкнул некий музейщик из Петербурга по фамилии Воронцов, который совершенно далек от физики.

– Весьма странно. Откуда у музейного служащего может возникнуть такой научный аргумент, чтобы убедить ученого профессора?

– Об этом мне не известно. Я знаю лишь, что Воронцов отыскал в архивах старые бумаги еще со времен Петра-Первого и после этого стал заниматься поиском какой-то капсулы из неизвестного сплава, якобы попавшей на Землю из высокоразвитой цивилизации примерно два столетия назад.

– М-м-да-а, уж эти мне музейщики наковыряют в архивах подозрительные материалы и из всякого пустяка готовы раздуть сенсацию. Скажу вам прямо, у него богатая фантазия недалекого, скорее, психически больного человека. А вы, ученые, идете у него на поводу.

– Нет, нет. Я не соглашусь с вами, товарищ Берзниш. В тех сведениях, которые были представлены профессором Листом, четко прослеживается кардинально новое направление в физике, которое ранее не было известно науке.

– Значит, вы считаете, что в этой идее есть не только здравый смысл, но и перспективное направление в науке?

– Да! И, похоже, оно может привести к технологическому рывку.

– Даже так! – удивился Берзниш.

– Больше хочу сказать: мы с профессором Эйгеном Зэхтом подключились к предложенной работе профессора Листа, и у нас кое что стало получаться, но для проведения последующих исследований потребовалась бы солидная лаборатория с научным оборудованием, что стоило немалых денег, и проект запретили. Вскоре мы с профессором Зэхтом покинули Германию и уехали в Россию, где нас приветили в Московском университете и предложили кафедру. К сожалению, эта идея здесь тоже не прижилась, да мы, собственно, ее, и не афишировали. Потом о ней совсем забыли.

– Это все, что вы мне хотели рассказать? – осведомился Берзниш.

– Не торопите меня. Я хочу сказать вам главное. Уже в наше время, когда прошли годы с тех давних пор и мы постарели, произошли некоторые события здесь, в Москве. Начались гонения и травля на ученую элиту. Профессора Зэхта лишили кафедры, и заниматься наукой, он вынужден был уехать в Голландию. Так вот, вернемся к моей командировке. На симпозиуме в Берне я узнал, что профессор Зэхт заведует лабораторией в Голландии и увлекся идеей профессора Листа.

– Значит, эту идею он все таки не выкинул из головы? – с любопытством спросил Берзниш.

– Я точно знаю, что он занимается именно этой проблемой, воплощает ее в жизнь.

– Сожалею, что мы потеряли талантливого ученого. Вероятно, назад он уже вряд ли вернется.

– Сейчас уже поздно говорить о его возвращении. Шанс упущен. А к делу, которым он занимается, близко не подпустят потому, что в его лабораторию вложены огромные финансы.

– И кто же вложил деньги в это дело?

– Это частные деньги, а вложил их миллионер из Германии, старый барон Отто фон Райнер.

– Почему старый барон? Вероятно, существует и молодой барон?

– Да, у него есть сын – молодой Отто фон Райнер.

– Чем же они занимаются? – осведомился Берзниш.

– Насколько я наслышан, они оба военные. Старый барон – это генерал в отставке, а молодой служит в руководстве рейхсвера и увлечен так же, как его отец, самолетостроением.

– Тогда все понятно. Мне даже понятно, почему лаборатория находится на территории Голландии.

– Совершенно верно, это следствие Версальского договора и общего промышленного упадка в Германии. Однако если баланс сил на политической арене изменится, то во всех сферах экономической деятельности все поменяется. Сейчас нацистская партия набирает обороты. Я не удивлюсь, что вскоре среди депутатов она займет большинство.

– Согласен с вами, действительно, прогноз неутешительный.

Берзниш замолчал, а спустя минуту спросил:

– А что же инициатор этой идеи, профессор Лист? Чем он занимается? Наверное, сотрудничает с профессором Зэхтом.

– Нет, с ним он не сотрудничает, – задумчиво произнес профессор Нудельман, – слишком честолюбив Вернер Лист. Он о своей научной работе не распространялся, ушел в тень, даже не знаю, чем занимается. Во всяком случае, при встрече со мной о себе он умолчал, вероятно, преподает там же, в Берлинском университете.

Ян Берзниш и профессор Нудельман еще некоторое время обсуждали этот непростой вопрос, и по мере их общения Берзниш все острее понимал, что идя, которую обнажил профессор, была чрезвычайно интересной и требовала от него более глубокой проработки. Хотя этот вопрос на сегодняшний день был крайне неактуальный, и тем не менее, думая о будущем, он решил привлечь к этой работе своего лучшего сотрудника, который находился на нелегальной работе в Берлине.

«Думаю, именно он способен справиться с этой весьма сложной задачей», – размышлял Берзниш.