Читать книгу В прицеле ад - Николай Михайлович Раков - Страница 1

ГЛАВА 1

Город. День первый

До встречи с представителем хабарчека оставался еще час, и спешить не имело смысла. Костюм за две штуки зелеными уже лежал на кровати, отутюженный сервисной службой отеля, а я с остервенением завязывал галстук. Узел никак не получался. Пальцы, больше привыкшие держать в руках автомат, сжимать рукоятку мачете или черенок лопаты, плохо слушались. Сказывалось отсутствие практики. С раздражением отбросив в сторону превращенный в тряпку этот аксессуар мужского туалета, я решил, что сегодня обойдусь без него. В демократическом обществе и порядки должны быть демократическими.

На мой взгляд, встреча где-нибудь в баре рабочего квартала была бы проще и надежней, но о вкусах заказчика не спорят. Назначена встреча в престижном ресторане – извольте соответствовать.

Но вот как быть с галстуком? Вообще-то, моя фигура, а особенно кисти рук, выглядят весьма убедительно для многих мужчин и сразу бросаются в глаза. Правда, иногда попадаются особи, которым приходится доказывать, что ты имеешь право на свое личное мнение. Думаю, будет справедливым предположить, что швейцар и метрдотель относятся к первой категории вышеупомянутых гражданских лохов. Такие индивидуумы и в постель к своей жене часто идут с опаской.

Да, совсем забыл сообщить, что несколько лет назад зона умудрилась расписаться на моем лице. Шрамы, бесспорно, украшают мужчину. Прекрасная половина человечества мгновенно обращает на меня внимание. Этакий скуластый стройный мачо, со шрамом на левой щеке и благородной проседью в волосах.

Не буду упоминать о других отметках на моей шкуре. По мере их появления каждая обзавелась соответствующей легендой, созданной для любопытных длинноногих созданий, достаточно часто соглашающихся разделить со мной ужин и скрасить мое одиночество. Получив все, что им причитается, они начинают лезть в мою личную жизнь, будто это проходной двор. Будучи джентльменом, приходится удовлетворять их любопытство. Ну не рассказывать же им, как я выл от боли, когда по неопытности попал под удар чистоплюя в первый год работы. Такие отметки на моей шкуре при полицейском задержании все равно, что вручение визитной карточки, подтверждающей, кем ты являешься на самом деле. Или, к примеру, шрам от пулевого отверстия на плече. Банальная история адюльтера одной моей знакомой, с которой я до сих пор поддерживаю дружеские, можно даже сказать, близкие отношения. Из соображений приличного воспитания не буду называть ее имени. Зачем знать милой леди, устроившейся в этот момент на моей груди, что Джек по кличке Кривонос, этакий собственник и ревнивец, проделал эту дыру в тот момент, когда я, не успев попрощаться с дамой и презирая хорошие манеры, выходил через окно ее уютного гнездышка? В данном инциденте моей вины не было. Джек сидел в каталажке, и по нашим расчетам должен был освободиться не раньше полудня. Проклятый стряпчий вытащил его на несколько часов раньше, чем мы рассчитывали, внеся залог. Чтоб у этого лысого козла никогда больше денег не было. Справедливости ради нужно сказать, что Кривонос был человеком мстительным и предусмотрительным. Первая черта характера его подвела. Ревнивец нашел меня примерно через полгода. Вторая оправдала его надежды. Он упокоился на том кладбищенском участке, который заранее прикупил.

Все это рассказывать дамам в высшей степени не интересно и вульгарно. Темные отметины, оставленные чистоплюем на моей груди, превратились в шрамы от картечи, которую я получил в разборке с полицией. Пулевая отметка – память о пятидневной войне за независимость, где, конечно, моя персона выступала на стороне правых сил. Подробности моих героических поступков я сейчас опускаю, так как вы не являетесь той дамой, которая лежит на моей груди, и знаете, что все это – чистый фуфел.

Пока мы тут с вами ударились в воспоминания, я прошел по этажу, спустился на лифте и вошел в ресторан. Все, уважаемые, начинается работа, и отвлекаться на пустую болтовню больше некогда. Может, я еще и прокомментирую для вас некоторые свои действия, но особенно на это не рассчитывайте.

Зал был полон, и я не обиделся, когда никто не обратил внимания на мое появление. Косой взгляд, неестественный поворот головы – ничего такого не наблюдалось. Все занимались своими делами. Интуиция подсказывала, что все чисто. Метрдотель, на разумное поведение которого я рассчитывал, проводил меня к столику без каких-либо вопросов. Сегодня я предпочитал быть менее заметным, и, похоже, мои пожелания сбывались.

Удобно сев лицом в сторону входа и уставившись в раскрытую, обтянутую кожей папку меню, я еще раз мысленно прошелся по схеме хозяйственных и подвальных помещений отеля. Заглянул между делом в канализацию, откуда пахнуло очень знакомыми запахами и воспоминаниями. Слоняться в дветысячедолларовом костюме по сточным сырым и грязным тоннелям, на мой взгляд, было верхом расточительности. Быстро вернувшись в зал, сделал заказ терпеливо стоящему перед столиком официанту. Может быть, когда выйду в отставку и привыкну к дорогим ресторанам, стоящий рядом официант не будет меня раздражать, но сейчас этот истукан со слащавой улыбкой нервирует. По моим прикидкам, до отставки еще год, не меньше, да и то при условии, что мои походы в зону будут результативны, а не смертельно болезненны. Но не будем о грустном. Сегодня предстоит сделка, результаты которой, как я надеялся, значительно пополнят мой пенсионный фонд и приблизят то замечательное время, когда о путях отступления можно будет не думать.

Я закуриваю и кладу на стол опознавательный знак – зажигалку. Окружающая обстановка вступила в диссонанс с моим внутренним состоянием. Радует одно – представитель заказчика должен скрасить этот вечер. В отличие от обычных встреч людей моей профессии со своими клиентами в глухих темных переулках окраин, в грязных барах, где у встречающей стороны топорщатся карманы от обилия оружия, нынешняя носила характер великосветского раута. Скупщики-оптовики, которым сдавался хабар, были понятны, и рисковали не меньше нас. Партия попрыгунчиков или тягун-травы, с которыми ты попался службе охраны зоны или полицейским, могла окончиться пятилетней отсидкой, но росток чистоплюя или кошачьи жабры приводили пойманного сталкера или скупщика на электрический стул.

Сегодняшняя встреча не представляла для меня никакой опасности. Хабар был спрятан в городе в надежном месте. Представитель заказчика должен принести мне электронную карточку банка, на счет которого переведен причитающийся мне гонорар. Я имел возможность проверить наличие денег на счету, позвонив в банк, или через банкомат, или пообщавшись с финансистами через интернет. Убедившись, что товар оплачен и карточка действительна, сообщал представителю покупателя место хранения хабара. После того, как товар переходил к покупателю, сделка считалась завершенной.

Как вы понимаете, обман с обеих сторон полностью исключался. Я не мог воспользоваться деньгами до момента личного появления в банке. То, что я туда попаду в случае, если хабар не обнаружится на указанном месте, было практически не реально. Мне даже не дадут выйти из ресторана. Карточка вновь окажется у продавца, а я, естественно, в морге. Такая перспектива была не в новинку, но сегодня играть краплеными картами я не собирался.

Халдей принес заказанный мною коньяк хорошей выдержки, лимон и холодные закуски. Пригубливая, я посмотрел на часы. Время встречи, определенное промежутком с двадцати двух часов до двадцати четырех, уже началось, и посланца заказчика можно было ожидать с минуты на минуту.

Закурив и откинувшись на спинку стула, я стал лениво оглядывать зал. Сегодня, как, впрочем, и всегда, меня в первую очередь интересовали женщины. К сожалению, из этого правила очень часто приходится делать исключения, но не здесь и не сейчас. Я был чист, как новорожденный после купания. И если даже в зале или за его пределами есть сявки, наблюдающие за мной и желающие отправить меня за решетку, то пусть утрутся. Ни хабара, ни оружия, ни хвостов из старых дел у меня нет.

– Вы не пригласите даму на танец? – промурлыкал за моей спиной мягкий девичий голосок.

Я медленно повернулся.

«Вот он, обещанный подарок судьбы и мой связной», – мелькнуло через пару секунд в голове.

Передо мной стояло стройное существо в длинном темно-зеленом вечернем платье, с обнаженными руками и плечами, будто вырезанными из слоновой кости, тронутые легкой желтизной загара. Аккуратная головка на стройной шее, украшенная короткой стрижкой. Волосы пепельного цвета приятно гармонировали с ее зелеными, чуть удлиненными раскосыми глазами. Тонкие, очень изящные черты лица. Узнать девушку было трудновато. Я неоднократно видел ее блондинкой в бикини, с длинными распущенными волосами, но, отбросив воспоминания о стройном теле, сейчас скрытом переливающимся материалом платья, все же узнал. Ямочка на подбородке, слегка вздернутый кончик носа, зеленый цвет глаз и изумрудные серьги, очень гармонирующие ее платью.

Желая мне помочь, она сделала узнаваемое, чуть заметное движение бедром и характерным жестом положила на него руку.

Я встал, сделал легкий поклон головой, предложил даме свой локоть, и мы чинно двинулись к танцевальной площадке, где в это время заиграл медленный блюз, подаривший возможность прижать вплотную к себе это обворожительное создание.

Представитель хабарчека не имела ничего против. Получив эту фею в свои руки, я на несколько минут забыл, кто она и зачем мы встретились. Мне очень мешал пиджак, так как хотелось через тонкую ткань платья почувствовать ее плотную небольшую грудь, призывно и вызывающе устремленную вперед.

– Встряхнись, мальчиша. Карточка у тебя в кармане, – прошептала она, и эти слова вернули меня к действительности.

– Когда в руках богиня, не хочется думать о делах, – оправдывая свое состояние, нежно ответил я, склоняясь к ее маленькому ушку и вдыхая полной грудью аромат ее духов.

– Я думаю, ты сейчас представлял, как снимается мое платье, и совсем забыл, как перезаряжается пистолет. А насчет богинь могу напомнить, что они очень коварны.

Упоминание об оружии и коварстве окончательно вернули меня в реальный мир сделки. Стало понятно, что заказчик не предоставил мне бонуса за подписанный контракт в виде обворожительного связника, а, наоборот, подложил ядовитую змею, способную ужалить.

– Все в полном порядке, крошка, – уже без эротического придыхания сообщил я. – После того, как съем заказанную отбивную, вы позволите мне пригласить вас на танец?

– Я даже настаиваю на этом, – мило улыбаясь, ответила фея, но на этот раз мне показалось, что в тембре ее голоса появился шип ядовитой гадины.

Музыка смолкла. Я проводил партнершу к ее столику, где нас встретили вежливыми легкими аплодисментами двое представительных мужчин и одна женщина. Вежливо раскланявшись, я помог даме присесть и, поцеловав на прощание руку, удалился на свое место.

Банковская карточка, как было обещано, лежала в кармане моего пиджака. Когда ее магнитный край попал в сканер моего сотового, тот завибрировал. Все было в полном порядке. Оговоренная сумма, код, номер счета, пароль, наименование банка высветились на дисплее и исчезли с магнитной строки носителя. С удовольствием поглощая прекрасную отбивную, запивая ее легким вином, я несколько раз повторил про себя реквизиты вклада и, вытирая губы салфеткой, стер их из памяти телефона. Проверочный запрос в банк был сделан с другого телефона, из туалета ресторана, и подтверждал, что сделка произошла без обмана. Как я и предполагал, деньги со счета можно было снять только лично, в течение десяти дней. Сумма, прямо скажем, была не бог весть какая – пара сотен тысяч, но она четко соответствовала договоренности, да и хабар, передаваемый заказчику, не тянул на большее. Теперь оставалось только еще раз оказаться в объятиях феи-горгоны, дождаться сигнала изъятия покупателем хабара и сделать ручкой этому гостеприимному городу, порядком мне надоевшему.

Второй ход был за мной. Чтобы побыстрее закончить со всеми формальностями, я прямо из туалета направился к столику своей дамы. Как женщина, она потеряла для меня всякую привлекательность. Когда мои губы шептали ей во время танца координаты закладки посылки с хабаром, стороннему наблюдателю могло показаться, что я угрожаю этому милому созданию.

Вернув даму в ее компанию, я без особого удовольствия съел десерт и, закурив, стал ожидать сигнала окончания сделки.

Слева от столика возник халдей. Похоже, им не сидится на месте, когда клиент больше не тратит деньги, а бесплатно просиживает стул в заведении.

– Не желаете ли чего? – пропел он, сдабривая свой вопрос, как мне показалось, ехидной улыбкой, в которой читался намек, что мне пора покинуть помещение в случае отрицательного ответа.

– У меня слабо работает желудок, – мило улыбнувшись в ответ, сообщил я. – Сейчас приедет врач и пустит мне газы. До этого момента не рекомендовано вставать и что-либо есть.

Лицо халдея вытянулось от такой бестактной откровенности. Он ошарашенно, с полуоткрытым ртом, оглядел стоящие рядом столики, то ли решая, кого из ближайших ко мне посетителей можно незаметно эвакуировать, то ли степень скандала с участием высокопоставленных лиц, попадающих в зону будущего заражения. Так и не поняв, шучу я или действительно в ресторане вскоре разразится скандал, халдей отошел от столика и стал наблюдать за мной со стороны.

Я сделал ему ручкой с зажатой между пальцами сигаретой и плеснул себе в бокал коньяка. Не пропадать же добру.

Отвлекшись на несколько секунд на это ходячее меню, по своим реакциям очень похожее на зоновского пороса, я пропустил момент, когда моя обворожительная гадюка продефилировала мимо с одним из своих приятелей. Они заняли место с краю танцпола, откуда их было прекрасно видно, и когда ее лицо в танце обращалось в мою сторону, тонкие длинные пальцы на плече партнера выбивали легкую дробь. Вынув сигарету изо рта, я сделал жест рукой в сторону выхода, и в ответ ее густые ресницы медленно опустились. Все, сделка успешно завершена, и обещанного халдею врача, кажется, не стоит дожидаться.

С трудом поднявшись, опираясь на столешницу, я отставил свой зад в сторону соседнего столика и задержался в этой позиции на пару секунд, не спуская глаз с официанта. Ожидание паники не оправдалось. С хорошей спринтерской скоростью халдей рванулся через зал в мою сторону, сжимая в поднятой руке аэрозольный баллончик. Вот что значит приличное заведение. Похоже, здесь предусмотрены все аварийные ситуации. До распыления ароматического газа оставались доли секунды.

Я быстро выпрямился и полез в карман за бумажником. Официант остановился рядом, со страхом втягивая в себя носом воздух.

– Молодец. Хорошо бегаешь, – одобрил я его прыть, бросая на стол несколько купюр.

Пошарив по столу взглядом, я не нашел своей зажигалки, и это мне очень не понравилось. У нее, конечно, скверный характер, но уйти своими ногами она никак не могла за отсутствием оных. Сейчас следовало решить – поднимать по этому поводу шум или тихо уйти? Выбрав последнее, я зашагал к выходу из зала.

Подумаешь, зажигалка. Маленький штришок в моей бурной биографии, где потеря головы достаточно обычное явление, но этот штришок меня насторожил. Зажигалки в таких ресторанах не крадут. Значит, им была нужна именно моя вещь. Кому им, предстояло еще выяснить, и по этому поводу не стоило суетиться. Буду нужен, сами, если смогут, найдут.

Теперь первый вариант ухода из этого города отпадал. Придется воспользоваться вторым. У меня не было никакого желания заводить здесь знакомства. Они – как новая обувь: она может быть красивой, но в самый неподходящий момент начинает натирать мозоли, а тогда уж в ней далеко не уйдешь и особо не побегаешь.

Подойдя к стойке администратора и расплатившись за номер, я попросил отправить мои вещи в аэропорт, сообщив, каким рейсом и компанией необходимо отправить багаж.

Адресовав любителей новых знакомств в аэропорт, я спокойно направился к лифту и поднялся на свой этаж. Идя к номеру, споткнулся, и, растирая ногу, воткнул концы женской шпильки, зажатой между пальцами, в розетку, использующуюся персоналом отеля для подключения пылесосов и другой техники. Сами понимаете, свет в коридоре мгновенно погас. Как я уже отмечал, по натуре я человек скромный, и не люблю навязчивого внимания незнакомых людей. Служба безопасности отеля мне не знакома, и в данный момент знакомиться с ней у меня нет никакого желания. Будем надеяться, что видеокамер, следящих за коридорами в инфракрасном диапазоне, здесь нет.

Время пошло. С хорошей скоростью, свернув в другую сторону от ранее избранного направления, считая шаги и надеясь не ошибиться, ваш знакомый совершил короткий забег к двери без таблички, которая, по его наблюдению, не закрывалась. Это было рабочее помещение отеля, снабженное вертикальной трубой, через которую обслуживающий персонал сбрасывал в прачечную постельное белье из номеров клиентов. Прыгать с высоты двенадцатого этажа не очень-то хотелось. Обмотав кисти рук подвернувшимся тряпьем из стоящей рядом тележки, я откинул крышку люка и с трудом стал протискивать свое тело в приемное окно. Покончив с этой операцией, уперся локтями и подошвами в стенки трубы и стал медленно скользить вниз. Приземление было мягким. Я упал на гору белья, уже скопившегося внизу. Схватившись за край тележки, в которую угодил, стал подниматься, но в этот момент увидел, что одна из дверей помещения открывается. Великолепный кадр! Джентльмен в дветысячедолларовом костюме на куче грязного белья. Картина, достойная кисти Сезанна. Черный таракан, пришпиленный к листу белой бумаги. Я стал лихорадочно тянуть на себя простыню. Сквозь сетчатую стенку было видно, что это обычный рабочий прачечной. Спасение пришло неожиданно, в виде новой порции белья, водопадом хлынувшей сверху. Через минуту меня куда-то покатили.

«Черт возьми», – мелькнуло в голове. «Если прямо сейчас меня забросят в стиральную машину, то я не успею предупредить прачку, что по халатности не захватил с собой акваланг».

К счастью, процесс моей стирки откладывался. Рабочий, закатив тележку в машинный зал, оставил ее недалеко от входа и удалился. Прачечная сверкала безупречной чистотой. Выбравшись из тележки, я накинул на себя простынь, укутавшись в нее с головой. Концы одеяния волочились по полу, и моя фигура со стороны напоминала то ли привидение, которое плохо просматривалось в окружающей его белизне, то ли арабского шейха, заплутавшего в лабиринтах отеля. На арабском не знаю ни слова, но в случае необходимости придется разговаривать именно на нем.

Наметив путь отступления, я вскоре оказался в небольшой раздевалке для персонала. Сменить дветысячедолларовый костюм на рабочий комбинезон не составило большого труда, но пиджак мог еще пригодиться, и я бросил его в пакет, найденный в шкафчике. Критически оглядев себя в зеркало, с сожалением вздохнул. Мои туфли, стоящие штуку баксов, никак не гармонировали с зеленым комбинезоном, но с этим сейчас ничего нельзя было поделать. Я и так задерживался. Не хватало еще, чтобы мои знакомые незнакомцы добрались до меня и начали задавать неприятные вопросы. В том, что это так и будет, не было никакого сомнения.

Короткий коридор вывел меня во внутренний двор. Натянув поглубже на лоб рабочую кепь, я двинулся раскачивающейся походкой в сторону полуоткрытых ворот, где маячила фигура охранника. Проходя мимо оканчивающего погрузку мусоровоза, бросил в приемный зев машины пакет с пиджаком и, благополучно проскользнув в арку, оказался на улице. Мысленно пожелав моим незнакомым знакомцам проехаться до ближайшей свалки, если моя прекраснейшая гюрза оставила маячок где-то на пиджаке, я гуляющей походкой двинулся к первой точке моего запасного варианта эвакуации.

Голову даю на отруб, вы сейчас все время думаете, что это я так засуетился. Может, у меня приступ паранойи образовался? Никто за ним не гонится. Если не врет, хабар в оговоренном комплекте и в указанном им месте клиент нашел. К чему все эти скачки и непонятные телодвижения? Может, конечно, нехорошие незнакомые знакомцы решили трудягу-парня обидеть, честно заработанные деньги у него отнять? Так это уж совсем ни в какие ворота. Не в ресторане же его на гоп-стоп брать, для этого другие места и возможности у серьезных людей имеются, выбирай, не хочу.

Скажу честно, сам многого не понимаю, но чувствую одним своим местом, которое, как и вам, мне очень дорого, что хочет со мной кто-то познакомиться и сделать предложение, от которого нельзя отказаться. И пахнет это предложение совсем не деньгами, а их полным отсутствием, так как в тюрьме можно заработать все, кроме них.

Сейчас для меня самое безопасное место в зоне, но до нее еще добраться надо, вот я туда и тороплюсь. С самого начала меня настораживала вся эта конспирация. Когда пропала зажигалка, все вроде встало на свои места. Незнакомые знакомцы стали очень знакомы, используя свои накатанные методы. Связника, место встречи, заказ и его стоимость – все мне по телевизору показали. Реклама. Новости. Чего и кого там только не увидишь, а если знать, что и когда смотреть, то и вопросов не возникает. Даже дурацкий боевик в качестве рекомендации, чтобы хабар с собой не тащил. Ну, тут они палку совсем перегнули. Только после исчезновения моей зажигалки мне стало понятно, что со мной хотят познакомиться, вплотную, так сказать, с глазу на глаз.

Вот, например, как вы думаете, где моя зажигалка сейчас лежит? Не знаете, а я знаю. Лежит она, скорее всего, где-нибудь под сидением арендованной мною машины, и там же лежит труп моей милой гадюки, которая в ресторане меня развлекала. Она же и зажигалку, проходя мимо столика, утащила, пока меня халдей отвлекал. В машине отпечатков моих полно. На орудии убийства тоже. Правда, имеется и второй вариант. Стройная фигурка удобно устроилась в кресле или на кровати в моем номере и находится в том же состоянии, что и с вариантом в машине. Куча моих следов, и все та же зажигалка. Скоро я стану знаменитостью и появлюсь на экранах телевизоров. Сейчас бы посидеть, хорошенько подумать, кому я так мешаю, аж до не могу, но, как сами заметили, времени у меня свободного нет, надо ноги делать, да как можно быстрее.

Кожей чувствую, как вы за меня переживаете, поэтому открою вам маленький секрет. Соврал я вам в самом начале, когда сказал, что я чист, без оружия и без хабара. Ну подумайте сами, кто же из людей моей профессии на встречу пойдет без оружия? Зажигалочка моя с секретом. Если изумрудик на ее корпусе повернуть, да огоньком угостить человечка, с которым не хочешь иметь никаких дел, то он больше одной затяжки от прикуренной сигареты и не сделает. Остаток уже на том свете докуривать придется, и то при условии, что в ад попадешь. В раю, как утверждают святые отцы, табак не в чести.

Ну вот, поговорил с вами, и легче стало, а то все один, да один. Теперь не отвлекайте, себя, родного, спасать надо. Может быть, кто-то из вас по доброте душевной и обеспечил бы мне алиби на момент убийства, вот только не знаем мы, когда оно произошло, а поэтому остается только бежать.

Скажете – сам виноват. Работа не всякая у нас в почете. С кем попало не водись, так еще мама говорила. Друзей и знакомых тщательнее выбирать надо. Все вы правильно сказали, но только и меня послушайте. Президентская должность у нас в почете, но, что странно, отстреливают уважаемых, даже без учета охотничьего сезона. Друзья у меня надежные, вы с ними еще познакомитесь, а пока на слово поверьте. С кем попало в контакты не вступаю. Просто работа есть работа. Пока контракт заключаешь, все белые и пушистые, это вам любой бизнесмен скажет, а как доходит дело до оплаты, здесь вам не тут. Нет, нет, да какая-нибудь непонятка образуется. Между прочим, хочу заверить, всегда не с моей стороны. Надеюсь, вы заметили, что знакомиться с незнакомцами я вообще не люблю. Иногда очень назойливые попадаются. С ними лучше в зоне встречаться. У меня там получается все очень доходчиво и убедительно. Выстрел в голову – и все доводы. Самое главное – в дальнейшей перспективе никаких претензий. Сегодняшний случай не в счет. Похоже, им нужен я лично, в полном здравии и замазанный по самые уши. В крайнем случае, могут немного попортить шкуру при задержании. Возражения с моей стороны не принимаются. Но зачем и для чего? Не думаю, что вся эта заварушка из-за несчастных двухсот штук баксов. Здесь замешаны чьи-то крупные интересы, не связанные с моей сделкой и с хабарчеком. Хабарчек взял хабар, заплатил и отвалил. Заставили его сдать меня, либо выследили. На хабаре взять не смогли, вот труп рядышком и образовался. Теперь в дело вмешается полиция. Точнее, даже не полиция, а, скорее, антисталкерская служба. Эти псы считают себя спасителями человечества. Им разменять чью-то жизнь на результат иезуитских замыслов ничего не стоит. Цель оправдывает средства – вот их девиз. Все это прикрыто благородной миссией спасения мира от инопланетной чумы. Сотворили свеженький трупик, повесили его на меня, как гирьку на шею.

Я бы мог привести сейчас десятки примеров, когда сталкеры, рискуя собой, спасали это самое человечество, а потом попадали в тюрьмы и даже на электрический стул. Но что толку. Оппонировать к противнику, не воспринимающему никаких доводов, кроме своих, и для которого ты наживка в непонятной тебе игре? Пока ясно только одно. Я им нужен для выполнения какого-то плана, иначе не стали бы они так суетиться. И место реализации этого плана не может быть никаким другим, кроме зоны.

Если тебя не собираются убивать или посадить на неудобный стульчик, то можно принять их условия игры, но сыграть свою партию. Впрочем, я не любопытен. Сделаю им ручкой и совсем не огорчусь, что не узнаю о той миссии, которую они хотят на меня возложить. Совать нос в чужие дела и работать шестеркой не в моем стиле. Будьте уверены, в обмен на мою свободу они не попросят отловить в зоне визима для частного зоопарка или притащить на горбу живой труп из пятого сектора.

Все, пора заканчивать треп и приступать к делу. Я тоже могу играть в эти игры. Посмотрим, кто в конечном итоге окажется в выигрыше. Итак, определимся сначала, где я сейчас нахожусь. Дисплей моего телефона весело подмигнул, и городская система джи-пи-эс выдала мое местонахождение с точностью до одного метра. Будем надеяться, что мой номер телефона им неизвестен, и красная точка моего вызова не появилась на экране слежения, вызывая ехидную улыбочку у какой-нибудь гнусной морды. Обратного сигнала нет, и это обнадеживает. Сменив симку, я двинулся по переулку и, найдя аварийную лестницу одного из домов, начал подниматься на крышу здания. Двадцать пять этажей решетчатых ступеней дались не легко, тем более, что следовало спешить. Слегка отдышавшись, зашагал по периметру крыши. Нужно было сначала определиться с путями отхода, прежде чем делать следующий ход.

В том, что за моим номером в отеле ведется электронное наблюдение, я ни секунды не сомневался, но сейчас должен был точно знать, где находится моя красотка. Притягательности в ней, как сами понимаете, уже никакой, но обладание этим красивым телом стало делом моей свободы. Сами понимаете – нет тела, нет и дела. Сейчас мы начнем выяснять, где находится вещественное доказательство моего преступления. Я нажал несколько кнопок, и на экране телефона появился мой номер. Передача зафиксировала двух бугаев. Один расположился на диване, второй вольготно раскинулся в кресле. А вот и третий – скромно пристроился на краешке моей кровати, которую я не успел даже обмять. Последнее, что я сделал, это заглянул в ванну. Трупа моей знакомой незнакомки нигде не было. Они не знают, что я сдал номер? После аварии с электричеством еще надеются на встречу? Даже номер не удосужились обыскать. Не зря я там камеры оставил. Вот был бы юмор, если бы меня арестовали. Преступник сидит в тюрьме по обвинению в убийстве, а на сайт суда приходит съемка, как они заносят и раскладывают труп.

«Злодей задержан сразу после убийства». Мысленно я уже видел заголовки специальных выпусков газет, и дикторов телевидения, брызгающих слюной с экранов.

Адвокатам пришлось бы очень повозиться, доказывая, что полиция к убийству не имеет никакого отношения. О том, что это явная подстава, и говорить не стоит. Будем считать, что здесь мне не повезло.

Я вернул картинку в гостиную. С чего это вдруг мои незнакомые знакомцы засуетились? Ага, понятно. Амбал, вскочивший из кресла, водит антенной сканера в разные стороны. Зафиксировали передачу из номера. Все правильно. Теперь и мне пора сменить место дислокации. Проследить направленность сигнала им ничего не стоит, а поджидать полицейский вертолет на этой крыше нет никакого желания. Сквозняки тут, и люди прилетят грубые, неразговорчивые. Не люблю таких.

Снимая на ходу ремень, перешел к противоположной стороне крыши. Перекинул его через изолированный кабель, тянущийся через улицу на крышу ближайшего двадцатиэтажного офисного здания, и, не раздумывая, оттолкнулся от края. Несколько секунд полета, и, мягко приземлившись с пятиметровой высоты, я оказался в ста метрах от точки приема сигнала.

Оперативно работают. Я еще не успел открыть дверь будки лифтовой, когда с неба по соседней крыше, где я только что находился, мазнул луч прожектора. Пара минут у меня еще есть, пока они не убедятся, что дичь не спряталась среди труб и других хозяйственных надстроек.

Сбежав по ступенькам, вошел в кабину лифта и, не задерживаясь, поехал вниз. Сами понимаете, сплошная морока, когда все идет не так, как планировалось. Естественно, на выходе из фойе меня ожидал охранник. Парень был ни в чем не виноват, но пришлось выдать короткий удар левой, отвлекая его внимание, пока я правой рукой искал несуществующий пропуск из здания. Минут двадцать тишины с его стороны были гарантированы. Может, еще премию получит. Как же, участвовал в задержании опасного преступника. Не задержал, правда, но получил травму при исполнении.

Открыв дверь электронным ключом охранника, я оказался на улице и двинулся в сторону отеля. Красотка явно должна была находиться в моей машине, и мне предстояло проделать еще один не совсем безопасный трюк. Засады на стоянке я не опасался, но вот снайперы могли испортить все дело, так что придется поторапливаться.

Затесавшись в толпу пешеходов, подземными переходами я вышел к отелю, но не с его фасадной стороны. Скользнув в глубокую тень высокого парапета, мне оставалось дождаться тяжелого грузовика, спускающегося на подземную стоянку для разгрузки. Ожидание оказалось недолгим. Пока охранник проверял документы у шлагбаума и разговаривал с водителем, я нырнул под раму прицепа, с комфортом устроившись на площадке рядом с запасным колесом. Сейчас мне позарез нужна была тяжелая машина, а быстро найти ее можно было только на подземной разгрузочной площадке отеля.

Выбравшись из своего укрытия, я двинулся вдоль пандуса, у которого стояли припаркованные машины. Огромный форд-рефрижератор, взревев мотором, дернулся с места, и тут же остановился, когда перед его радиатором возникла моя фигура.

– Какого черта ты лезешь под колеса? – заорал на меня водитель, высунувшись почти по пояс из окна кабины.

– Смотреть надо, куда прешь, – ответил я, обогнул кабину и, ухватившись за опорную стойку, начал подниматься по лесенке к дверце кабины.

Водитель вновь выглянул в окно и уже открыл рот, чтобы более точно высказать, что он обо мне думает, но я решил, что его мнение может быть оскорбительным. Не желая ничего слышать, от души врезал по его раскрасневшейся от возмущения физиономии. Довод оказался весьма убедительным. Не проронив ни слова, голова парня скрылась в кабине. Распахнув дверь машины, я подвинул безвольное тело и, немного повозившись, удобно устроился в водительском кресле. Аккуратно выехав с площадки и сделав два поворота, никого не задев, машина выбралась из подземного гаража. Дав своему коньку немного разогнаться, я не вписался в поворот, который уводил на нижний транспортный уровень, а, пробив тонкую бетонную стенку, оказался на центральной магистрали.

По всем правилам, моему мастодонту находиться здесь было категорически запрещено, но со мной играли, не соблюдая правил, и я посчитал, что и у меня есть право их нарушать. Взревывая гудком, как огромный океанский лайнер, окруженный рыбацкой и портовой мелочью в виде кабриолетов и седанов не самых последних моделей, многотонное чудовище, набирая скорость, рванулось к отельной автостоянке. Зацепив углом дюймового стального бампера автомат выпуска машин, насладившись полетом его металлического короба и хрустом плат под колесами, я заметил, что выполнил первый этап плана только наполовину. Потухли не все лампы, освещающие стоянку. Сейчас никто из наблюдателей, а в первую очередь меня волновали снайперы, ничего не понимали, но когда я буду вынужден приблизиться к своей машине, а тем более, покину кабину, все станет ясно. В меня начнут стрелять. В этом, конечно, нет ничего удивительного, пусть себе развлекаются, вот только я не люблю, когда в меня попадают.

Машина медленно катилась вдоль стоянки, сбивая как горящие, так и потухшие столбики освещения. Я выдавил сцепление и от всей души нажал на педаль газа. Мощный дизель отозвался таким ревом, что у меня заложило уши. В отеле могли подумать, что на здание пикирует самолет террористов, но меня интересовало черное облако выброшенных отработанных газов из двух выхлопных труб моего Буцефала. Постепенно стоянка скрылась в непроглядной ядовитой темноте, чего я и добивался. Оставался заключительный этап, и машина тараном прошлась через всю площадку.

Боже, если меня поймают, придется пожалеть, что я не родился Ротшильдом. Шарами для моей многотонной биты служили Феррари, Порше, Мазератти, Ролс-Ройсы. За все это я не собирался платить, но скупая слеза скользнула из левого глаза. Стало обидно, как мало я зарабатываю. Из-за каких-то двухсот тысяч устроить такой скандал. Это все-таки было чересчур. Чувство вины немного отпустило, когда вспомнил, что площадку для наших игр выбирал не я. Кроме того, в лобовом стекле моего монстра обнаружилась пара пулевых отверстий, что также с моей точки зрения оправдывало линию моего поведения. Вряд ли меня хотели убить, но даже ранения, пусть и легкие, меня категорически не устраивают. На моей шкуре и так героических отметок хватает.

А вот и мой скромный Кадиллак. Повинуясь легкому повороту руля, стальной соучастник моего шоу вмял дверцы машины в салон. Брызнули стекла. Толкая машину перед собой, мастодонт двинулся к краю стоянки, нависавшей балконом над нижним транспортным уровнем.

– «Несмотря на некоторые недостатки, план неплох», – похвалил я себя.

Пустив в небо очередную порцию черного дыма, выскочил из кабины, добрался до своей машины, кашляя и щуря слезящиеся от поставленной дымовой завесы глаза. Некого винить, сам добросовестно постарался.

От стекол Кадиллака остались одни воспоминания. Как и ожидалось, на заднем сидении меня терпеливо поджидала прекрасная незнакомка. Другая женщина, возможно, порадовалась бы произведенным в ее честь шумом, но эта была не просто женщина, а женщина моей мечты, сама скромность. Похоже, она предусмотрела все. Тонкая ткань ее платья даже не подумала рваться, когда мои руки несколько небрежно потянули за него, извлекая долгожданное тело из салона. Оставался последний штрих.

Когда через пару секунд на нижнем ярусе, всего-то в пяти-семи метрах подо мной, появился длинномер, полуприцеп которого был обтянут какой-то современной синтетикой, морщащейся при встречном ветре, я, не раздумывая, перевалился через ограждение стоянки, крепко обнимая свою добычу.

Посадку мы совершили достаточно мягко, но невольных зрителей надо было успокоить. Фура, идущая сзади, замигала фарами и начала призывно сигналить водителю машины, которая уносила меня от неприятностей. Я сел на тенте и, как заправская звезда, улыбаясь, дружески помахал зрителям ручкой. Сигналы и нервное мигание фар прекратились. Подумаешь, еще два сумасшедших решили прославиться и совершили головокружительный трюк. Дорога ушла в тоннель, где, как я знал, остановка транспорта была категорически запрещена. Три мили подземной трассы надежно обеспечивали путь отступления и прикрытие с воздуха. Кроме того, на моем пути имелось две развилки, так что моим незнакомым знакомцам придется основательно потрудиться и поднять на ноги всю городскую полицию, а, возможно, и полицию нескольких графств.

Теперь следовало поговорить с водителем грузовика. Будучи совершенно уверен, что он с радостью окажет нам всяческое содействие, я оставил свою подругу и вскоре оказался на площадке за кабиной несущегося тяжеловеса.

Вежливый стук в боковое стекло кабины оторвал взгляд водителя от дороги.

– Какого черта тебе тут надо? – опуская стекло и поднимая с сидения помповик, проворчал детина, нимало не удивившись моему появлению.

– Вот, взял билет, но опоздал на посадку, – сообщил я, улыбаясь и помахивая зажатой в руке сотенной купюрой.

– Вне остановки я беру двойной тариф, и тогда мой Геркулес к твоим услугам, – водитель опустил оружие.

– Мне кажется, в мире нет причин, из-за которых два умных человека не могли бы договориться, – произнес ваш хороший знакомый и, услышав щелчок открываемого замка двери, протиснулся в кабину.

– Что случилось, приятель? – поинтересовался водила, устраивая оружие у себя на коленях, а вторым движением забирая с сидения и запихивая в карман две сотни баксов.

– А ты почему без напарника? – справедливо полагая, что за отданные деньги пассажир сам имеет право задавать вопросы, спросил я.

– Крис подхватил простуду. Да и в оба конца здесь и тысячи миль не наберется. Рейс короткий. Заработок неплохой.

Пока дальнобойщик сообщал мне подробности своего бытия, у меня в голове безостановочно крутилась мысль о бесценном грузе, лежащем на тенте кузова. При выезде из тоннеля его наверняка засекут камеры дорожного слежения. Пришло время действовать. Откинувшись на спинку сидения, я, будто разминая затекшие плечи, потянулся. Левая рука, совершая плавный полукруг, окончила движение коротким ударом двух согнутых пальцев за ухом водителя. Перехватив руль, я начал протискиваться между ним и обмякшим телом водителя, одновременно нащупывая ногами педали управления. Все удалось сделать чисто. Грузовик даже не вильнул на дороге. А вот он и поворот, уводящий грузопоток из центрального тоннеля в южном направлении.

Сбросив скорость, машина медленно вошла в бетонную трубу ответвления. Метров через триста нашелся и аварийный карман для остановки.

Порывшись в секции для отдыха, я нашел замасленный старый комбинезон и, сбросив свой прикид, натянул его на себя, водрузив на голову бейсболку находящегося в отключке водителя. По хозяйски выпрыгнув из кабины, обогнул фуру и взобрался на тент кузова, где меня безучастно дожидалась моя знакомая незнакомка. Уловив момент, когда прервался поток машин, двигавшихся в попутном направлении, я взял тело за руки, уже плохо гнущиеся, и, спустив его сбоку кузова, не церемонясь, сбросил на асфальт. Спустившись вниз, взвалил потерявшую всякую привлекательность красотку на плечо и понес ее к кабине. Похоже, мне сегодня везло, если считать везением то, что, споткнувшись о решетку водостока, я упал, чувствительно ударившись плечом.

– «А почему бы и нет?» – мелькнуло у меня в голове, пока я рассиживался на асфальте.

Порывшись в ремонтном ящике машины и найдя приличных размеров монтировку, я приподнял крышку водостока. Опустив в образовавшееся отверстие голову, убедился, что диаметр трубы подходит для моего плана. Еще через пять минут все было закончено. Моя головная боль удобно устроилась в трубе, а решетка легла на прежнее место. Шикарное платье красотки я забрал себе, но больше всего мне доставило удовольствие то, что в водостоке были заметны маленькие передвигающиеся горящие огоньки. Похоже, освободившись от трупа, я сделал подарок хвостатым жителям подземелья.

Теперь следовало поторапливаться. Водитель скоро должен был прийти в себя, а мне не хотелось оставлять в его памяти воспоминания о нашей непредусмотренной остановке.

Вновь сев за руль, я проехал еще с полмили. Потом сбросил комбинезон и, перетащив водителя на его сидение, стал тереть ему уши.

Вскоре мужчина стал подавать признаки жизни и, простонав, начал мотать головой.

– Что случилось? – спросил я, с тревогой заглядывая в его лицо и видя мутный расфокусированный взгляд.

– Не знаю, – ответил он, откидываясь на спинку сидения и упираясь руками в руль для поддержания равновесия.

– Ты заснул за рулем, приятель, – подкинул я ему версию для осмысления.

– Возможно, – прохрипел он, – но со мной раньше никогда ничего подобного не случалось.

– Все когда-нибудь случается в первый раз, – оптимистично отреагировал я. – Машина вильнула. Смотрю, а ты уже лежишь на руле. С сердцем-то у тебя все в порядке?

– Нормально, вот только руки и ноги слегка ватные.

– Попей водички и успокойся. Вот только, извини, дальше я с тобой не поеду. С меня на сегодня экстрима хватило, по это самое не хочу, – я сделал характерный жест, выбрался из кабины, захлопнул за собой дверцу и двинулся в сторону выхода из тоннеля.

Мой расчет оказался верен. В двадцати метрах от входа в стене, на высоте примерно двух метров, находилась выемка с полотном двери, к которой вела лестница из вмурованных в узкий бетонный канал металлических прутьев. Поднявшись по ступенькам вверх, я без труда попал в обслуживающие тоннель рабочие помещения. Естественно, это был аварийный или рабочий ход, а мне нужен был выход на поверхность. Вокруг гудели какие-то установки. По стенам змеились кабели и трубы. Никого не встретив по дороге, я вскоре обнаружил лестницу, ведущую наверх, и, не раздумывая, воспользовался ею. Десятиметровая труба бетонного колодца привела меня в подвал какого-то здания, а узкий коридор вывел в грязный переулок окраины.

Пока я выбирался на центральную авеню, лавируя между мусорными баками, зловонными лужами и свисающими над головой ржавыми конструкциями аварийных лестниц, готовых рухнуть на голову в любой момент, меня посетила шальная мысль. Чем ближе слышался шум ночного города, тем более четко и бесспорно формировалось мое решение. Игра, которая задумывалась, была опасной, но давала ответ на главный и очень волнующий меня вопрос – кто и с какой целью устроил на меня охоту. То, что в этом замешана какая-то спецслужба, я нисколько не сомневался. В крупных корпорациях служат те же самые профессионалы, прошедшие специальную подготовку. Они работают теми же методами, но не на государство, а на зажравшихся толстосумов. Денежные мешки считают свое мнение истиной в последней инстанции, «зная», что хорошо для человечества, а что плохо, и, не стесняясь, посылают своих псов на любые грязные операции. Меня смущали хладнокровное, заранее спланированное убийство знакомой незнакомки и снайперы. Одно не соответствовало другому. Частная служба, не задумываясь, в случае необходимости, уберет любого человека, но светиться снайперами только для того, чтобы ранить меня и облегчить задержание, не будет, зная, что не на ней висит ответственность по задержанию. Федералы относятся к своим правам очень трепетно. В этом случае такую оплеуху можно получить, что горстями из-под себя не выгребешь. Вывод напрашивается один – они работают в связке. Значит, в случае моей «добровольной сдачи» придется познакомиться с местной каталажкой. Отдадут меня, конечно, полиции, а вот работать со мной будут федералы. Работать будут жестко, но я тоже не вчера родился.

Выбравшись в центр, сменил симку, сделал пару звонков и сбросил видеоинформацию, накопившуюся за сегодняшний день. До отлета моего самолета была еще пара часов, так что я успел плотно поужинать, сменить костюм и, взяв такси до аэропорта, к регистрации на рейс прибыл вовремя.

Подойдя к стойке, затылком почувствовал, что сзади меня сгущаются тучи. Лицо сидящей напротив девушки-оператора сменило любезную улыбку на напряженно-испуганное выражение.

Я положил перед ней паспорт, но рука, появившаяся из-за моего плеча, накрыла документ.

Сделав удивленное лицо, я повернулся.

За моей спиной стояли трое крепких парней, при взгляде на которых сразу чувствовалось, что они готовы в любой момент доказать свою состоятельность в мужском споре.

– Что случилось, господа? – вежливо поинтересовался я.

– Ты арестован по подозрению в убийстве, – ответил один из них, доставая наручники, и, дождавшись, когда клиент протянет руки, защелкнул их на моих запястьях.

– Парни, – спросил я. – Кто из вас сегодня побывал на свалке? Если вы все же нашли мой пиджак, то после химчистки можете забрать его себе.

Несмотря на дезодоранты, от них действительно приванивало, и я разрешил себе маленькую месть.

Наказание последовало незамедлительно. Стоящий справа бугай развернулся и будто ненароком чувствительно ткнул меня кулаком в печень. Согнуться, упасть и устроить небольшой спектакль мне не дали. Подхватили под локти и потащили к выходу.

Г Л А В А 2

Город. Тот же день.

– Вот мы и встретились, господин Платов, – в комнату, где я сидел уже два часа, вошел невысокий крепыш с черной густой шевелюрой на голове и проницательными, глубоко посаженными глазами.

– Чем обязан такому знакомству? – полюбопытствовал я, откидываясь на спинку жесткого неудобного стула.

– Как, разве вам ничего не сказали? – с деланным удивлением на лице спросил знакомый незнакомец.

– Представьте себе, нет. Люди вашего учреждения не отличаются воспитанностью. Меня грубо схватили в аэропорту, укололи какой-то дрянью по дороге, ни слова не сообщив о причине ареста. Я не знаю, где нахожусь и с кем имею честь беседовать.

– Зовите меня Джекоб, – сообщил пришедший, устраиваясь напротив меня.

– Располагайтесь, Джекоб, – с обворожительной улыбкой предложил я. – Может, хотите стакан холодного апельсинового сока или красный «Данхил»? Прошу вас, не стесняйтесь.

– А вы, как я вижу, парень не промах, – констатировал мой новый знакомый. – Информация о вас полностью соответствует действительности.

– Не верьте тому, что пишут обо мне газеты.

– Я не читаю газет, за исключением раздела некрологов. Но пока о вас там нет ни слова. Уверен, что это не будет продолжаться очень долго. Все ваше личное дело свидетельствует о том, что по характеру вы наглы, упорны в достижении цели, смелы, быстро принимаете решения, причем порой очень рискованные.

– Весьма польщен за данную вашей службой оценку, но зачем было тратить время на такую незначительную персону, как я? Кто-то из древних мыслителей сказал – «его недостатки полностью скрывают его достоинства».

– Фраза Цицерона звучала несколько иначе – «свои недостатки он поразительнейшим образом превращает в достоинства». Это, знаете ли, талант.

«Ну вот, очередной эрудит на мою голову», – мелькнула мысль, прерванная появлением в комнате одного из подручных, поставившего на стол поднос со стаканом сока, сигаретами и пепельницей.

– Прошу, – предложил Джекоб, молчаливо наблюдая, пока я сделал добрый глоток.

С имеющимся на столе боезапасом можно было вести светскую беседу еще пару суток, но энциклопедист решил повернуть разговор в нужное ему русло.

– Итак, господин Платов, что привело вас в наш город? – задал он свой первый вопрос.

– Желание отдохнуть. Посмотреть новые места.

– По нашим сведениям, вы, нарушая все законы, прибыли сюда с целью сбыта предметов, собранных вами в зоне, и являетесь одним из самых удачливых и, я бы добавил, гениальных сталкеров Евро-Азии.

– Я хочу задать один вопрос.

– Слушаю вас.

– Это допрос?

– Пока только беседа.

– Знаете, Джекоб, вы производите впечатление разумного человека. Все, что вы сейчас тут наговорили, должно быть соответствующим образом доказано. Я готов забыть об этом, если вы проводите меня к выходу, а ваши люди вернут изъятые у меня вещи.

В ответ мой собеседник весело рассмеялся.

– Ваша характеристика абсолютно точна. Вы наглый и самоуверенный тип. Неужели вы думаете, что у меня нет доказательств вашей преступной деятельности на территории США?

– Если они у вас есть, то пригласите моего адвоката и предъявите эти ваши доказательства.

Джекоб несколько поскучнел лицом, но и зоновскому ежу было понятно, что он играет.

– Видите ли, в чем дело, господин Платов. Пока вы не арестованы и не задержаны. Вас вообще нет в этом помещении. Вы по-прежнему находитесь на свободе и гуляете где-то по нашему прекрасному городу. Сотня людей подтвердит под присягой, что вас видели то здесь, то там, в любой нужный мне период времени, до тех пор, пока мы тут беседуем.

– Хорошо, будем временно считать, что вы меня убедили. Мы сейчас сидим в баре и ведем светскую беседу, но я не услышал ничего, что меня могло бы заинтересовать.

– Ну что вы. Пятнадцать лет тюрьмы за убийство в обмен на сотрудничество, думаю, не слабый мотив для заинтересованности.

– Ваши люди тоже что-то говорили в аэропорту о каком-то убийстве, но я не придал этому никакого значения. Да и столкновение моей печени с кулаком одного из них, видимо, несколько отвлекло мое внимание. Не будете ли вы столь любезны пояснить, каким образом чья-то преждевременная кончина связана со мной.

– Паола Андерсен. Вам что-нибудь говорит это имя?

– Ни в малейшей степени, если только это не моя дальняя родственница, оставившая наследство, о котором до настоящего момента я ничего не знал.

– Я вам напомню. Это та женщина, с которой вы танцевали сегодня в ресторане отеля, где остановились.

– Представьте себе, я не спросил ее имя. Значит, она умерла. Жаль. И как же это произошло?

– Вы ее отравили.

– Напомните мне, с какой целью и как я это сделал?

– Все очень просто – обман заказчика. Получив деньги за товар, вы убили женщину, а хабар не передали покупателю. Андерсен погибла вот от этого, – Джекоб вынул из кармана и положил перед собой на стол мою зажигалку. – Узнаете?

Это было уже серьезно. Не зря я беспокоился о пропаже. О том, что эта игрушка с секретом, знало всего два человека, одним из которых был я. Сейчас не было времени забивать себе голову вопросом – что случилось с Юнем, изготовившем ее мне.

– У меня точно такая, – невозмутимо ответил я.

– Это ваша зажигалка, обнаруженная рядом с телом убитой Андерсен.

– Поздравляю вас, Джекоб. Ваши люди прекрасно работают. Определить хозяина предмета так быстро. У вас уже есть заключения дактилоскопической и генетической экспертиз, что вы так бесцеремонно обращаетесь с вещественными доказательствами?

– Доказательства у меня сейчас появятся, – демонстративно сдвигая камень на боковой части зажигалки и кладя большой палец на ее педаль, сообщил мой новый знакомый. – Прикуривайте, Платов, – он вытянул руку в мою сторону, видя, что я держу в пальцах незажженную сигарету.

Такой подход к делу меня несколько насторожил. Заканчивать жизнь именно сегодня не было ни малейшего желания.

«К чему тогда был весь этот шум с моим задержанием?» – мелькнуло у меня в голове. – «Нет, ты нужен им живой», – нашептывала логика, анализируя события сегодняшнего вечера.

Подавив страх, я благодарно кивнул и потянулся к зажигалке.

«Будем надеяться, что съемка у них получилась что надо», – мысленно высказал я свое пожелание, делая затяжку и выпуская в потолок струю дыма.

Фокус не удался. Откажись я сейчас воспользоваться этим «гостеприимным» огоньком, и всем станет понятно, что я знаю о секрете милой игрушки.

– Вы что-то говорили о доказательствах? – невинно спросил я.

– У вас прекрасные нервы, господин Платов, – с легкой злинкой в голосе произнес Джекоб.

– Спасибо, не жалуюсь. Но что случилось с этой несчастной Андерсен? Каким образом зажигалка стала причиной ее смерти?

– Не кажется ли вам, Платов, что вы задаете слишком много вопросов?

– Но вы сами сказали, что это не допрос, а беседа.

– Послушайте, если вы не начнете сотрудничать с нами, то я организую вам еще большие неприятности, чем у вас сейчас есть.

– Верю вам на слово, Джекоб, но мне хотелось бы познакомиться с покупателем, выслушать его личные претензии и увидеть то, что, по вашим словам, я должен был ему передать.

– Всему свое время, господин Платов.

В этот момент я все понял.

Джекоб и его парни не убивали Паолу ради того, чтобы подцепить меня на крючок. Женщину убили по приказу покупателя после того, как я покинул зал ресторана. Сдал меня спецам тоже покупатель, но, в таком случае, какова его цель? Не очень верилось, что это было сделано ради двухсот тысяч баксов, которые я, конечно, не получу, сидя в тюрьме. Обе стороны не могли просчитать мой ход с похищением тела, и теперь против меня у них практически ничего нет. Похоже, Джекоб пытается о чем-то со мной договориться, не зря же употреблено слово «сотрудничать». Кроме того, не в правилах спецслужб прямое запугивание. «Организую вам неприятности» – это не их стиль. Если бы у него были доказательства, он бы выразился иначе. «Платов, вам некуда деваться, но выбор остается за вами. Потом не говорите, что я его не предлагал». Покупателю я тоже нужен для какой-то очень важной работенки. Предложи он мне ее за деньги, я откажусь. Подстава все упрощает. Меня арестовывают за убийство. Неизвестный доброжелатель вносит за меня залог или, еще круче, осуществляет мой побег из тюрьмы, даже если это не входит в мои планы и меня устраивает режим содержания. Я ему должен и по-прежнему продолжаю висеть на крючке у спецслужбы. Он гарантирует мне снятие всех обвинений за выполнение определенной работы, от которой я уже не могу отказаться. А, собственно, почему не могу? Очень даже могу. Получите ваш залог обратно и «грасиас-арриведерчи». Они это тоже просчитали. Значит, побег и, естественно, с парочкой свеженьких трупов. Вот тут уже дело плохо. В штате такие шутки тянут прямиком на электрический стул. Никто даже вопроса не задаст, хочу ли я на нем сидеть, причем, как сами понимаете, очень недолго.

Теперь предстояло выяснить, что хочет получить от меня Джекоб, но что-то в окружающей обстановке было еще не так, давило, настораживало, вызывая чувство неестественности происходящего. Я еще раз мысленно перемотал с калейдоскопической скоростью видеоленту последних событий, задавая по каждому эпизоду вопросы: «Зачем?», «Когда?», «Почему?», и одно из «Зачем?» меня насторожило. Зачем, когда меня везли сюда, сделали отключающий укол? Они меня явно не боялись. Вырубить четверых крепких оперативников в тесном салоне микроавтобуса, находясь в наручниках, я тоже не мог. Оставалось одно. Они не хотели, чтобы я видел, куда меня везут. А не проще ли было просто завязать глаза? Не проще. Знают, что способность к ориентации в пространстве и времени у опытных сталкеров вырабатывается просто феноменальная. Например, пройдя один раз по ранее неизвестному маршруту, я могу пройти его вторично с закрытыми глазами. Зная точку отправления, я могу с точностью до метра повторить маршрут машины, доставившей меня сюда.

Если вы не в курсе, то знайте, что в зоне бывает «Черный туман» или «чернуха», как мы его называем. Идешь, оцениваешь дорогу, видишь ближнюю и дальнюю перспективу ландшафта, и вдруг – раз, среди солнечного дня кто-то выключил свет. Вокруг непроницаемая тьма и абсолютная тишина. Сколько отличных парней сгубила эта ловушка, не знает никто. Стоять и ждать на одном месте, когда эта дрянь исчезнет, бесполезно и смертельно опасно. Умники от науки до сих пор не разобрались, то ли это способ нападения какой-то твари с отключением зрения и слуха, то ли зоновское, если так можно выразиться, природное явление. Насколько я знаю, со стороны «Черный туман» никто никогда не видел. После первого раза, когда в него попал, сразу по окончании рейда двинул к нашим эскулапам. И что вы думаете? Зелени с меня содрали немеряно, а толку – ноль. Со зрением и слухом, говорят, у вас все в полном порядке. Спецы от зоновской медицины только руками развели. Спасло тогда только одно – по памяти из «чернухи» выбирался.

Вам, как хорошим знакомым, шепну. Разобрался я с этим секретом, но вы никому. Молчок.

Как разобрался?

Будет время, расскажу. Тут моего присутствия настоятельно требуют.

– Платов, вы о чем думаете? – донесся до меня, как сквозь вату, голос Джекоба, возвращая к неприятной действительности.

Всегда знал, что эти уроды и секунды свободной не дадут человеку, взятому в оборот. Ладно, пора включаться. О «чернухе» потом поговорим, если время у нас с вами будет.

– Что вы от меня хотите? – продолжая разговор, спросил я. – Если вас интересует мое мнение, то между сотрудничеством и тюрьмой я выбираю последнее.

Пусть подергается и попрыгает. Чем меньше уступок с моей стороны, тем больше он будет вынужден открыть свои карты, мотивируя и склоняя меня к заключению сделки, выгодной ему.

В этот момент меня словно ударило. «Тюрьма».

В который раз я обвел взглядом помещение, в котором находился. Бетонные крашенные стены. Железная дверь с глазком. Ножки стола, намертво вмурованные в пол. Отсутствие окон. Вот разве что стулья пластиковые, раскладные. Таким стулом даже при всем желании не ударишь. Все свидетельствовало о тюремной камере для допросов, но было два существенных отличия. Первое – это то, что по моей просьбе принесли апельсиновый сок. Холодный сок. Из холодильника. И доставили его очень быстро. Что же это за тюрьма такая, где подают холодный сок по заказу, да еще в стеклянном бокале? Но главное было в другом. Вечно я о своем носе забываю. Запах. Здесь не было запаха, специфического для закрытых тюремных помещений. Из всего этого следовал только один вывод: после обнаружения трупа спецы не собирались сдавать меня в кутузку. Они не минуты не верили в мою виновность, но делали вид, что именно я – убийца. Их целью стала моя вербовка, после которой меня должны были отпустить. Им не надо было возить меня в тюрьму, где я бы засветился в глазах у охраны. Они доставили меня на одну из своих конспиративных квартир. В данном случае – в какой-то особняк недалеко от аэропорта.

– Не стоит торопиться, господин Платов, – миролюбиво прожурчал Джекоб, – вы только представьте …

Я отключил слух. Необходимо было до конца додумать сложившуюся ситуацию. Спец сейчас будет рассказывать, какая «веселая» перспектива меня ждет в случае официального ареста и последующего приговора. Приводя яркие примеры, попытается активизировать мое воображение применительно к собственной шкуре. Придется «испугаться» в нужный момент, капитулировать под давлением собственных «страхов» и его «железной» логики. Но пока он еще не дошел до нужного рубежа, я немного подумаю.

«Итак. Эта птица-говорун меня «отпускает». Отпускает, естественно, абстрактно. Если они просчитали все варианты, а они их наверняка просчитали, то мне приделывают солидный «хвост» и «отпускают», чтобы на меня поохотился заказчик. Заказчику теперь будет нечем меня прижать, можно только купить. Я выясняю задачу, которую ставит мне другая сторона и, в зависимости от нее, работаю либо на одного хозяина, либо на двух. Есть еще один вариант. Спецы меня не отпускают, или я не соглашаюсь стать дичью на этой охоте. Тогда под присмотром небольшого отряда они забрасывают меня в зону, где я все равно таскаю для них каштаны из огня, рискуя собственной шкурой. Такой расклад меня не устраивает. Похоже, правильно кто-то сказал, что конкуренция – это двигатель прогресса. Если я нужен обеим сторонам, то почему бы и не получить двойную оплату? И те, и другие будут меня охранять и оберегать, одновременно соперничая друг с другом. В нужный момент мне только понадобится столкнуть их лбами и, как той обезьяне, сидя на ветке, посмотреть на драку двух тигров. Победитель надеется получить все. Но будет ли победитель? Для обеих сторон я могу «погибнуть» в зоне. Можно также сыграть другой вариант. Руками спецов убрать заказчика или сделать это лично уже после моей «смерти». В любом случае, это даром ему не пройдет. Решение принято. Пора выходить на охоту».

– … рано или поздно найдем тело, и тогда вам, Платов, не отвертеться. Мы … – вещал Джекоб в момент, когда я включился в его повествование моих будущих неприятностей.

– Все, что вы тут наговорили, очень впечатляет, – невежливо перебил я его, прекращая изображать ягненка, отданного на заклание. – Вы ни минуты не верите, что я убил эту Андерсен. Я также не верю в справедливость вашей Фемиды и согласен с вами в той части, что угрозы в мой адрес могут быть осуществлены. Предлагаю заключить соглашение. Вы информируете меня о заказчике всего этого шоу. Не пытайтесь говорить, что вы его не знаете и даже не догадываетесь, кто меня вам сдал. Я выполню для вас ту работу, которую вы хотите, но взамен ваша служба навсегда избавляет меня от претензий со стороны хозяев многострадальной Паолы и снимает все обвинения. Да, забыл сказать, за работу я хочу получить двадцать миллионов баксов.

При всей тренированности Джекоба, мои слова прозвучали для него, как хорошая оплеуха, и в течение пары секунд он сидел с открытым ртом, не закончив фразы. Закрыв его, он весело рассмеялся.

– Я должен был ожидать от вас чего-то подобного, – проговорил он. – Но согласитесь, вы требуете невозможного. Поясните, за что вы хотите еще получить такую кругленькую сумму?

– Если у вас есть возможность посадить невиновного человека за решетку на пятнадцать лет, то почему вы не можете выполнить такой мелочи? Я вам уже сказал, что выбираю тюрьму. Только не стройте иллюзий, что я в ней надолго задержусь. В тюрьме я вам не нужен. В ином случае ваше сольное выступление не тянулось бы так долго. Кроме того, я очень нужен заказчику. Похоже, это очень сильный противник, и он не позволит нарушить его планы. Вот за него я и хочу получить деньги, когда передам его вам.

Джекоб на пару минут задумался, пока я, прервав свою тираду, отпивал сок и закуривал новую сигарету.

– Мне нужно переговорить с руководством, – прерывая молчание, сообщил он результаты своей умственной деятельности.

– Пожалуйста. Я никуда не тороплюсь, – разрешил я, выдувая в потолок струю дыма. – Но пока вы там будете принимать решение, мне хотелось бы переселиться в более комфортабельные условия.

– Вы останетесь здесь, Платов, причем в полном одиночестве. Ваши трюки впечатляют, и я не собираюсь рисковать.

Я безразлично пожал плечами и выпустил очередную струю дыма.

Джекоб поднялся и сделал знак рукой двум находящимся в камере подчиненным. Когда дверь с лязгом захлопнулась за ними, я поднялся со стула и прошелся по помещению, еще раз прикидывая свои шансы на успех задуманного. Пока все шло так, как устраивало обе стороны, за исключением малости в двадцать миллионов.

«Что же они хотят найти в зоне?»

Я стал перебирать известные мне артефакты, но картинка не складывалась. То, что приходило мне в голову, либо когда-то кем-то уже было найдено и доставлено на большую землю, либо это самое нечто вообще невозможно было принести, как, например, Черный туман. Это что-то должно быть чем-то легендарным. Тем, что никто не видел, из серии баек ОСС – один сталкер сказал.

«Ну что ж, если это так, не будем разочаровывать заказчика. Прогуляемся по зоне, а там видно будет, что да как», – с хорошей долей оптимизма решил я, когда надоело вспоминать невероятные истории, услышанные от моих коллег по цеху.

Наконец замок металлической двери лязгнул. В камеру вошел Джекоб и, как пишут в газетах, сопровождающие его лица.

– Ваши условия приняты, Платов, – устроившись на стуле, сообщил главный спец. – Сейчас мы ….

Договорить он не успел. В дверном проеме появился мужчина, руки которого были значительно удлинены двумя пистолетами с навернутыми на стволы глушителями. Выстрелы прозвучали негромко. В помещении резко запахло порохом, но более зловещим был лязг затворов в пустоте камеры, досылающих патроны в стволы его пушек. Третья пуля ударила Джекоба в лоб, когда он поворачивался лицом к вошедшему. Пуля сбросила тело со стула, когда я уже падал под стол. Широко открытые глаза Джекоба встретились с моими. Его голова со стуком ударилась об пол. А моя рука уже тянулась к его кобуре, скрытой под пиджаком.

Пластиковая столешница, естественно, не была какой-либо защитой от пули, и под стол я прыгнул только затем, чтобы уйти с линии огня. Стрелку придется менять угол прицеливания, стрелять по площади скрывающего меня стола, а я рассчитывал добраться до пистолета.

Мои расчеты не оправдались. Четвертая пуля ударила в пол между телом спеца и моей рукой, что вынудило меня отдернуть ее. Затвор лязгнул в очередной раз, и наступила тишина. Хорошо отглаженные серые брюки, замшевые туфли того же цвета, на мягкой подошве, неторопливо двинулись в мою сторону и остановились в полуметре от стола. По пластику столешницы негромко, но требовательно постучали. Дальше играть в прятки было бессмысленно и глупо.

Перевернувшись с бока на живот, я вытянул вперед свои руки, чтобы стрелок их видел. Никакой реакции не последовало. Пришлось в унизительной позе, на карачках, выбираться из-под стола. Разогнувшись и встав на ноги, я медленно повернулся, столкнувшись взглядом с ухмыляющейся физиономией. С каким огромным удовольствием я бы сейчас врезал в этот растянутый улыбкой рот, но время для этого еще не пришло, учитывая два весомых аргумента, зажатых в кистях непрошенного гостя.

Крепкий молодой мужчина лет тридцати, с правильными приятными чертами лица и холодными голубыми глазами, сделал движение стволом пистолета в сторону открытой двери, приглашая на выход.

Мы вышли из камеры, прошли по короткому коридору и, поднявшись по лестнице, оказались в другом коридоре, где меня поджидал напарник стрелка, на лице которого не читалось ни малейшего напряжения от проделанной работы. Наверху тоже пахло порохом, и когда в сопровождении почетного эскорта я вошел в холл виллы, то увидел еще три трупа, лежащих в свободных позах на диване и ковре.

Неожиданно в моих глазах брызнули искры, и все погрузилось во мрак.

Очнувшись, я почувствовал, что сижу в двигающейся машине, но, открыв глаза, ничего не увидел. Вокруг была полная темнота. Затылок разламывался от боли, на запястьях ощущались кольца браслетов, а голову стягивала плотная повязка. Похоже, меня опять приглашали в гости. Судя по сопровождению и упаковке, я не мог от него отказаться.

«Вот и мой побег. Сбылась мечта идиота», – мелькнуло в голове.

Все было абсолютно правильно. Зачем открывать кучу дверей и платить немалые деньги, вытаскивая меня из тюрьмы, когда все эти трудности можно разменять на шесть бесплатных трупов.

Я выругал себя последними словами, что не просчитал этот вариант раньше. С другой стороны, просчитай я его, что бы изменилось? Джекоб мне бы не поверил. Сложившаяся обстановка еще раз подтверждала, что противник очень силен. Спецы были неосторожны. Обрадованные моим захватом, они проморгали элементарную слежку, ведущуюся конкурентами, о которых, как мне кажется, даже не подозревали. Я переходил из рук в руки, как своеобразная эстафетная палочка. Оставалось надеяться, что в этом забеге меня где-нибудь уронят по дороге и забудут поднять. Но, если быть честным перед самим собой, то расчет на это делать не стоило. За границей резко повысился спрос на Платова. Его просто рвали на части, ничуть не интересуясь, что он сам об этом думает. А поинтересоваться стоило, учитывая взрывной характер индивида, и отсутствие наличия вежливого с ним обращения.

Пока все эти мысли медленно текли у меня в голове, а затылок нудно ныл, напоминая о том, что хозяин плохо о нем заботится, автомобиль замедлил ход и, повернув налево, остановился. Дверцы открылись. В салон потянуло прохладой, и сильные руки выдернули меня с сидения.

– Нельзя ли поаккуратней? – недовольно проворчал я, нащупав под ногами опору.

Сопровождающие лица на замечание не прореагировали, а, подхватив под руки, повели в окружающую меня темноту.

Судя по исчезновению легкого ветерка, изменению запаха и поверхности под ногами, я был проведен в помещение, из которого лифтом доставлен на уровень третьего этажа, и усажен в мягкое кресло. Начало было многообещающим. Никаких подвалов и камер. Похоже, мне предстояла светская беседа.

Светонепроницаемый колпак с головы был сорван. Я обнаружил, что нахожусь в кабинете, хозяин которого, седой старик с резкими чертами морщинистого лица, восседал за огромным столом, в кресле с высокой спинкой. Широкое панорамное окно, расположенное за его спиной, выходило в парк, где на фоне летнего ночного неба виднелись кроны деревьев. Все стены помещения были скрыты шкафами, заставленными книгами.

– Здравствуйте, господин Платов, или, может быть, вы предпочитаете, чтобы вас называли Зубр?

– У нас, у русских, говорят – хоть горшком назови, только в печь не сажай, – ответил я. – Чем обязан таким вниманием к своей персоне?

– Вы куда-то торопитесь?

– Добавьте, что нужная информация будет сообщена в свое время, и я буду полностью удовлетворен.

– Узнаю стиль ваших недавних знакомых, почивших в бозе.

– Цинизм к человеческой жизни никогда не приводил ни к чему хорошему.

– Надеюсь, вы хотели сказать – практицизм?

– В чем практичность смерти шести человек?

– Думаю, они отказали бы мне в свидании с вами.

– И это все?

– Конечно же, нет. Скоропостижно скончавшиеся также послужат причиной нашего полного взаимопонимания.

– Вы хотите сказать, что повесите на меня этих несчастных?

– Почему бы нет? И причем тут я? Так решит любой следователь, осмотрев виллу, где вас содержали. Разве не вы, почувствовав, что дело пахнет электрическим стулом, прихлопнули бедолаг? Учитывая ваше прошлое, такое развитие событий не вызывает никаких сомнений.

– Мне случалось убивать, но только тогда, когда кто-то угрожал моей жизни.

– А кто вам сказал, что те шестеро не угрожали моей?

– Каким же образом?

– Господин Платов, давайте пока оставим эту тему и перейдем к причинам, побудившим меня пригласить вас к себе.

– Мягко говоря, способ приглашения довольно экстравагантный, но я не в обиде и внимательно вас слушаю.

– Хотите выпить?

– Не откажусь.

– Как обычно, двойной скотч со льдом?

– Похоже, вы очень хорошо изучили мои привычки.

– В серьезном деле мелочей не бывает, – ответил старик.

Я отхлебнул приличный глоток из поданного стоящим за моей спиной охранником бокала и устремил свой взгляд на хозяина кабинета, ожидая продолжения.

– Мы навели справки. Вы один из лучших, если так можно выразиться, свободных специалистов по третьей зоне внеземного образования, – начал он и, не дождавшись никакой реакции с моей стороны, продолжил: – Я решил провести в ней некоторые собственные исследования, и для их успешного проведения мне порекомендовали именно вас.

– Кого я должен поблагодарить за такую рекомендацию? – невинно спросил я, но старик пропустил мой сарказм мимо ушей.

– Как вы прекрасно знаете, шесть лет тому назад на территории будущей зоны упал и взорвался инопланетный корабль. Это знают все. Но от общественности скрыли, что изначально в аварийном секторе существовал неизвестный земной науке источник излучения. Все живое там погибало в считанные часы. Исследовательская аппаратура плавилась. Следов некоторых экспедиций вообще впоследствии не обнаружили. Информацию собирали по крупицам. Удивительно, но несмотря на смертоносное излучение, флора буйно разрасталась и быстро мутировала. Фауна фактически была полностью уничтожена. В течение второго года зона была исхожена вдоль и поперек, но никаких следов летательного аппарата пришельцев так и не нашли. Ни обломков корпуса, ни следов топлива, ни фрагментов неземного биологического происхождения. Ни-че-го. Некоторые из ученых высказали мнение, что в зоне взорвался высокотехнологичный энергетический объект – робот, созданный на основе магнитных и других неизвестных науке полей. Автомат, предназначенный для изучения нашей цивилизации. Несколько аномальных энергетических центров было зафиксировано, но добиться каких-либо результатов по раскрытию принципов действия и их природы не удалось. Позже кому-то из центра внеземных контактов пришла в голову мысль, что после взрыва корабля в зоне должен был остаться своеобразный черный ящик, аналог черных ящиков, устанавливаемых на наших самолетах. Такая находка дала бы нам очень многое. Поиски вновь были активизированы. Учитывая, что потерпевшие аварию гости обогнали нас на тысячи, а, может быть, и на миллионы лет в развитии, была высказана теория, что черный ящик, или даже центральный компьютер корабля, сохранились после аварии. Такое предположение подтверждалось появлением разнообразной генетически измененной фауны, агрессивно реагирующей на человеческое присутствие, артефактов в виде попрыгунчиков, доскотов, ели и прочей непонятной ерунды, известной вам не хуже, чем мне. В конечном итоге, сейчас аналитики настаивают, что центральный мозг корабля находится в зоне, и все происходящие в ней изменения связаны с его работой. Судя по некоторым данным, это не компьютер в нашем понимании, а искусственный биоэнергетический интеллект, планомерно и четко выполняющий известную только ему задачу и пользующийся непонятной нам логикой.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – прервал я старика. – Все это мне абсолютно не интересно. Есть в зоне компьютер или искусственный мозг неземного происхождения, нет его. Что это меняет?

– Все. Все меняет. Информация, полученная от искусственного интеллекта, взорвет наше общество. Тот, кто будет обладать ею, сможет править миром, – с фанатическим жаром и горящими глазами проговорил старик.

«Господи, очередной маньяк с амбициями на вселенскую корону», – мелькнуло у меня в голове.

– Так вы хотите осчастливить человечество? Не лучше ли оставить это центру внеземных контактов?

– Этим фанатикам от науки? Никогда. Если они первыми доберутся до этого сокровища, то половину информации сразу засекретят, мотивируя опасностью для человечества. Второй половиной воспользуются политики и их ближайшие прихлебатели. Простым людям не достанется ничего.

– А что хотите получить вы?

– Я хочу, чтобы меня запомнили. Вся полученная информация будет опубликована и разослана правительствам ведущих стран. Никаких секретов, никаких ограничений. Надо хорошенько встряхнуть нашу паршивую систему, где у одних мозги заплыли жиром от сытости, у других все силы уходят на добычу пропитания, а третьи только тем и занимаются, чтобы первые и вторые не начали думать.

– Мне кажется, это похвальное желание. Но каким образом все это относится ко мне?

– Самым непосредственным. Вы, Платов, поведете группу в зону и найдете компьютер корабля. Остальное сделают мои люди.

– И вы, конечно, знаете, где этот компьютер находится?

– Чертово болото. Вам что-нибудь говорит это название?

– Могу только сказать, что там я хотел бы очутиться только после моей смерти, да и то только в том случае, если мое мнение никто не спросит.

– У вас будет любое оборудование, какое только захотите, и отличная команда. Вероятность успешного завершения ваших поисков моими аналитиками оценивается в тридцать процентов. Согласитесь, это не так уж мало.

– Нет.

– Это означает, что вы не хотите мне помочь?

– Именно это я и сказал. Поход на болото – это самоубийство в чистом виде.

– А какая вам разница, умрете ли вы со стопроцентной гарантией на электрическом стуле, или в зоне, где вероятность такого события гораздо ниже, учитывая ваши навыки и знание обстановки?

«Ну вот», – отметил я про себя.– «Наконец-то мы добрались до стадии прямого запугивания».

– С чего это вдруг местная Фемида обратила на меня такое пристальное внимание? – спросил я.

– А что вы хотели после того, как убили шесть человек, не считая бесследно пропавшей Андерсен?

– Но вы же прекрасно знаете, что ко всему этому я не имею ни малейшего отношения.

– К сожалению, господин Платов, я не был свидетелем произошедшего и не могу свидетельствовать в вашу пользу.

– Значит, если я откажусь участвовать в организованной вами авантюре, вы передадите меня властям?

Собеседник молча пожал плечами и отпил из своего бокала.

– Хорошо, я согласен, но мне нужны гарантии.

– Какого рода гарантии вы хотели бы получить?

– Запись камер слежения внутри виллы в момент, когда ваши люди осуществили мое «освобождение», если так можно выразиться.

– Это возможно, но я думаю, то, что вы просите, не потребуется.

– Почему?

– Победителей не судят, а спасители человечества остаются в истории, – с легким пафосом заявил старик.

– И сколько это стоит, спасти человечество?

– Почему это вас интересует?

Я выдержал паузу и посмотрел на хозяина кабинета, как на недоумка.

«То ли прикидывается, то ли действительно не понимает вопроса».

– Я спрашиваю, сколько вы мне заплатите за то, что я спасу это самое человечество?

Теперь уже он смотрел на меня, как на неразумного мальчишку, не осознавшего своего места в этой самой истории и не понимающего открывающихся перед ним перспектив.

– У вас будет все, что вы только пожелаете. Правительство любой страны будет только радо выполнить малейшее ваше требование. В каждой столице, да что там, в столице, в каждом городе будет установлен памятник вам. Вас будут боготворить, и вам будут поклоняться миллиарды. Ваше желание – это закон.

– Вы так уверены в успехе экспедиции? А как же те самые тридцать процентов?

– Реальность, мой друг, реальность, но согласитесь, каковы перспективы.

В реальности выходило, что даже если мне и поставят памятник, то в единственном числе и на моей могиле. Впрочем, и это вызывало большие сомнения. Какой дурак потащится в зону, да еще попрет на себе кирпич в виде моей фигуры, чтобы отметить место упокоения круглого идиота, каковым я себя вообще не считаю.

– Десять центов, – сказал я.

– Что значит десять центов?

– Сейчас на Земле проживает десять миллиардов человек. За каждого вы заплатите мне по десять центов до начала экспедиции. Всего один миллиард долларов. Если хотите, можем составить контракт. Любое правительство вернет вам деньги, вложенные в наше предприятие, за каждого своего гражданина. Вы даже получите некоторую прибыль. Пока мы будем добиваться результата, демографические процессы в обществе не остановятся.

Собеседник пожевал губами. Его почти бесцветные глаза стали еще прозрачнее, будто заледенели. То ли он обдумывал мое предложение, то ли готовился произнести фразу, после которой получить на могилу памятник мне вообще не грозило. Рассчитывать на то, что меня передадут в руки правосудия, не стоило. Наши переговоры приобрели достаточно конкретное содержание, и их разглашение не могло устроить работодателя.

– Согласитесь, это очень большая сумма, – наконец произнес он. – Я рискую значительно больше вас, ввязываясь в это предприятие.

– Да, но вы забываете о вероятности успеха в тридцать процентов, – парировал я, – и о возможности облагодетельствовать все человечество.

– Десять миллионов долларов на любой счет, с правом пользования деньгами, начиная с этой минуты.

Игра продолжалась.

– Если вы не в курсе, то сообщаю – федералы согласились заплатить двадцать миллионов.

– За то, что вы сдали бы им меня.

– О вашем существовании я вообще не подозревал. Им нужна была информация о заказчике на мой товар. Если бы разговор шел о работе в зоне или о вас, то я попросил бы гораздо больше. Если они имели в виду именно вас, то прошу меня простить за назначение столь мизерной суммы. Ваши люди поторопились, и мне не успели сообщить о действительной цели их интересов.

– Пятьдесят миллионов.

– Сто. Вы рискуете только деньгами, а я жизнью. Признание всего человечества я оцениваю в оставшуюся сумму и передаю ее вам без всяких условий. Знаете, не люблю, когда гадят на памятники. Не хотелось бы видеть себя в непристойном виде. В любом обществе всегда находится пара-тройка человек, не способная по достоинству оценить усилия, приложенные для их благополучия.

– Хорошо. По этому пункту мы договорились. У вас есть еще какие- либо условия или пожелания?

– Сейчас я хотел бы немного отдохнуть. Ночь выдалась, как сами понимаете, довольно сумбурной. Завтра познакомите меня с командой. Возможно, кто-то из ваших специалистов мне не подойдет. И последнее. Я доведу их до болота, но вот ловить этот самый мозг и возвращаться сюда я не намерен. Обратный путь только до границы зоны. За доставку груза я не несу ответственности.

– Согласен, – старик откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Аудиенция была окончена.

Я встал и в сопровождении двух неслабых мальчиков покинул кабинет.

Мы чинно спустились по лестнице на этаж ниже, прошли по коридору, и шедший впереди охранник предупредительно открыл передо мной одну из многочисленных дверей, мимо которых мы проходили. Я зашел в комнату, и дверь за моей спиной закрылась.

Это была шикарная спальня.

Посреди комнаты стояла огромная кровать, застеленная ворсистым покрывалом, на которой в ряд могли расположиться как минимум шесть человек.

Я прошелся по всему помещению. Скрытые светильники создавали приятный полумрак. Рассеянный свет отражался от стен, обтянутых шелковым полотном пастельного персикового цвета. Две картины с изображением лесных пейзажей, справа и слева от кровати, создавали иллюзию окон, зрительно расширяя и так не малое пространство. У изголовья, на узкой площадке спинки кровати, обнаружился пульт управления. Первая же кнопка, утопленная в панель, продемонстрировала появление справа от ложа бара-холодильника, заставленного неслабым набором напитков, половина из которых мне была не знакома. Воспользовавшись случаем, я решил снять боль в ноющем плече. Знакомые незнакомцы Джекоба перестарались, заворачивая мне руки в аэропорту. Завернув кубики льда в салфетку, я расстегнул рубашку и, приложив компресс, продолжил изучение апартаментов. За баром последовал телевизор, зеркала на стенах и потолке. Очередная скользнувшая в сторону панель открыла туалетную комнату изумрудного цвета, стены которой поблескивали веселыми огоньками, переливаясь под светом, льющимся с потолка. Все это я наблюдал со стороны, но к бурлящей в огромной джакузи воды, скрывающей свою истинную глубину, подошел поближе. В таких местах можно было ожидать любых сюрпризов. Не скрою, я, грешным делом, подумал о скрывающейся в глубине русалке. Ожидание было обмануто. Морской прелестницы не обнаружилось. Упав на кровать, я выключил все эти прелести миллиардерской жизни, оставив на противоположных стенах голографические изображения моря и песочного пляжа, по краю которого под легким бризом покачивали своими широкими листьями пальмы. Комната наполнилась запахом моря и чуть слышным шорохом набегающей на песок волны. Иллюзия присутствия на берегу была полной.

«Похоже, ты прогадал, Зубр», – подумал я. – «Не стоило так бездарно разбрасываться деньгами. Одна эта комната стоит миллионов двадцать, если не больше, а у тебя их всего сто, не считая той мелочи, что скопил для выхода в отставку. Нет, не деловой ты человек, не бизнесмен. Кстати, о причитающихся мне миллионах».

Я вновь извлек на поверхность бар, не скупясь, плеснул себе «Мадам Клико» и, сделав хороший глоток, сунул руку в карман. На удивление, мой сотовый оказался на месте. Дисплей телефона весело подмигнул голубым светом. Это было все, чего мне удалось добиться после нескольких энергичных попыток выйти на связь. Ну конечно, вилла наверняка под энергетическим колпаком. От приемника сотовой связи, расположенного где-то поблизости, на распределительный щит протянут кабель. Связь возможна только по тем номерам, что заложены в программу компьютера. Моим похитителям не нужны проблемы со спецназом разведки или антисталкерского комитета, разыскивающих крутого мальчика, походя вычеркнувшего из жизни шестерых коллег службы. Ладно, завтра придется разобраться по поводу связи со стариком. Между прочим, весьма немаловажный вопрос – а кто же мой работодатель? Из запомнившихся мне лиц политиков и владельцев крупных международных корпораций под внешность старика не подходил ни один.

Закурив, я стал перебирать в памяти изредка просматриваемые мною газеты и виденные телепередачи. Экстравагантных особ, сделавших себе миллиардные состояния, а потом ушедших в тень и не появляющихся на публике в течение нескольких лет наверняка хватало, но, к своему сожалению, я не вспомнил ни одного. Вопросец наверняка был так себе, простенький, для какого-нибудь журналиста, крупного бизнесмена или политика, но не для меня. Неплохо бы, конечно, поутру войдя в кабинет, вежливо поинтересоваться, – «Как спалось, Джек?». Но что практически мне это дает? Еще один довод в пользу того, что, если я такой умный, слишком много знаю, то и положено мне навсегда остаться в зоне. Это они так думают. Да на здоровье, вот только боюсь, оно им уже не понадобится.

Затушив окурок, я выбросил кубики льда из салфетки в унитаз, разделся, откинул покрывало и, выкинув все проблемы сегодняшнего дня из головы, упал на кровать, отдав приказ проснуться в семь часов утра.

Зачем так рано? Странный вопрос. Конечно, затем, чтобы на свежую голову прокрутить все, что со мной произошло за последние весьма насыщенные сутки. Если вы этого не делаете, рекомендую. Отдохнувший мозг часто выдает весьма неожиданные сюрпризы, да такая утренняя гимнастика еще и память укрепляет. По утрам, как утверждают головастики от науки, сознание имеет наиболее четкую связь с подсознанием, а это, как вы сами понимаете, для меня вопрос выживания. Мы с вами, конечно, на данный момент не в зоне, но опасностей и в нашем мире не меньше. Уж очень мне старикашка в кресле слопса напоминает. Не внешне, конечно, а скорее сутью внутренней. Слопает и не подавится. Ладно, не буду вам мозги больше пудрить. Отдыхайте. Завтра поговорим.

ГЛАВА 3

Город. День второй.

Биологические часики вернули меня из мира Морфея в строго указанный срок. Может быть, это еще один довод, свидетельствующий о том, что боги не всесильны или им нет до нас никакого дела. Честно говоря, оба эти предположения меня устраивают. Дел больше у них нет, как только следить за каждым. Этого в четыре отпусти, этого в десять прими, а этого до двенадцати – ни-ни беспокоить. Да и не люблю, когда, не спросясь, кто-то вмешивается в мою жизнь. Так и хочется врезать по наглой репе, если она у него есть.

Проще говоря, я проснулся.

Видимо, у местных морфеев внимания к моей персоне больше, чем у небесного. Как они там определили, что я уже на этом свете обретаюсь, не знаю. С них станется. Могут и вечный сон обеспечить с помощью бодрящего транквилизатора СИ-4, а в постель наверняка какую-то дрянь подсунули, которая им уже настучала – «Проснулся, мол, голубчик, берите тепленьким». Тепленьким, это хорошо. Это радует. Значит, живой. Покувыркаемся еще.

Зудит комар справа.

Ненавязчиво так зудит, но явно с намеком, и запахом знакомым потянуло.

Скосил взгляд.

Нет, не пойду я в зону, здесь буду жить. Вчерашняя знакомая барная стоечка рядом с кроватью образовалась, а на ней подносик, а на нем чашка кофе дымящегося, да пара бутербродов на тарелочке. Холодные бутерброды с ветчиной. Все, как я люблю.

Намек понял. Сообщают мерзавцы, мол, все о тебе знаем. Не рыпайся. А я и не собираюсь пока. Мое время еще не пришло. Будут вам еще груши на яблоне.

Отменный кофе. И ветчина в самый раз. О первой сигарете после легкого завтрака уже и не говорю.

Под душем нежился минут десять. Вернулся. В комнате полный порядок. Постель заправлена. Бар исчез. На покрывале светлый костюм из мягкой фланели, черная водолазка. Внизу на полу туфли в тон, носки. Естественно, все моего размера.

Оделся.

Ох, перестараются мальчики. Потребую я свой миллиард. Не сомневаюсь, согласятся без долгих разговоров. Мертвым деньги не нужны. Почему бы и не побаловать просящего?

Ну, где вы там? Готов я.

Дверь открылась, когда я оглядывал себя в зеркале. В проеме стоял местный крепыш.

Прошли коридором. Спустились на лифте в холл.

Огромное помещение, и все в зелени. Идеальная работа. Под ногами ковровое покрытие, от настоящего газона не отличить. Деревья, кустарник, да не в каких-то кадках, а прямо из пола растут. Шум ручейка доносится. Но это все обрамление картины. Фон. В него-то и вписана, под стеклянными колпаками причудливых форм, настоящая гордость хозяина. Вон слева Кокс, нежно-розовыми цветами глаз радует. Если не в курсе, поясню. Куст этот из зоны сюда доставлен. На первый взгляд, растение безобидное, вот только долго рядом с ним находиться нельзя. Запах у него приятный, но сделать парочку вдохов все равно, что трубочку опиума выкурить, кокаинчика нюхнуть или герой ширнуться. Без преувеличения, вечный завод на корню для производства дури. Один раз потратился, и больше никаких проблем с доставкой. Естественно, к вывозу из зоны запрещен. Но кто здесь спросит с хозяина? Похоже, балуются Коксом гости. Окошечко закрытое в стеклянной полусфере просматривается. Дальше тоже знакомец не менее интересный, но это для садистов развлечение. На зоновском языке Зубаткой зовется. Некоторые особи, приглашенные сюда на просмотр, особенно женского пола, наверняка просто писают, кто от восторга, а кто от страха. Зубатка – хищник. Если не видели, расскажу. Небольшой бутон ярко-красного цвета, вокруг которого на почве, раскинувшись веером, лежат узкие вытянутые пятнистые листья. Мирная такая идиллия. Вот он, мол, я весь, подходите, любуйтесь. Категорически не советую. Листочек сантиметров в пятьдесят броском кобры вытягивается до полутора метров, да и сотоварищи его не зевают. Прочность этих хваталок не слабее стального каната. Попался, не вырвешься. Но это только начало. Пойманную дичь большого размера листочки рвут буквально на части и отправляют в раскрывшуюся зубастую пасть бутона. Вот такой вот процесс питания.

Крутнул я головой, пока по холлу шли, и обнаружил двенадцать таких знакомцев. Это только флора, заметьте. Если где-то здесь у старика еще и фауна пребывает, то это уж совсем перебор. Чисткой тут пора заняться всерьез. Ботаник хренов. Я сам, конечно, не ангел, но от некоторых подобных заказов категорически отказывался. Приглашать сюда полицию наверняка бесполезно, она у старика на короткой цепочке сидит.

Очередной лифт. Вниз поехали. Створки гостеприимно распахиваются. Шагнул из кабины в просторное помещение. Похоже, меня тут ждали.

В комнате полукругом стояли глубокие кожаные кресла, в большинстве из которых сидело по человеку.

– Проходите, господин Платов. Присаживайтесь, – предложил стоящий перед креслами стройный мужчина, лет тридцати пяти, с тонкими запоминающимися чертами лица, одетый в черный деловой костюм.

Пока я шел к пустующему месту, то успел мельком приглядеться к присутствующим, и одно лицо мне показалось знакомым.

– Наша команда в сборе, -констатировал представитель хозяина, дождавшись, пока я присел. – Вы можете называть меня Боб. Я руководитель экспедиции, цель которой каждому из вас хорошо известна. Теперь хочу представить вас друг другу. Силовую группу составляют четверо. Если так можно выразиться, это наш щит и меч. Хол, Деб, Карс и Мак.

По мере того, как он называл то ли имена, то ли клички, из своих кресел по одному поднимались названные.

Действительно, щит. Двухметрового роста крепкие парни, явно профессионалы ратного труда.

– Мозг нашей команды представляют Рой, Год и Стив.

Трое названных вынырнули из кресел.

По моему определению, типичные головастики. Двое в очках, худощавые, лет тридцати, третий – розовощекий колобок с приличным брюшком и толстыми, как сосиски, пальцами.

– Хочу сразу уточнить для первой и третьей групп. Эти трое прошли в свое время трехмесячный курс выживания. Выполняли задания в третьей и седьмой зонах.

Опа-ля. Вот они какие, кузнечики. Ладно, еще посмотрим, на что способны в деле. По крайней мере, обратно через день не запросятся.

– Для остальных особо хочу представить третью группу. Это органы чувств команды, способные сохранить наши шкуры от многочисленных и, прямо скажем, смертельных сюрпризов.

– Гери.

Со своего места лениво поднялся сухощавый мужчина лет тридцати. Широкие плечи, кисти рук, перевитые венами, говорили о его немалой физической силе. Крючковатый нос, глубоко посаженные глаза, тонкий рот выражали внутреннюю безжалостность и абсолютное спокойствие.

– Некоторые из вас с ним уже встречались, – продолжал Боб. – Сталкер с десятилетним стажем. Работал в пяти зонах.

– Семен.

Ну конечно, как я его сразу не узнал. Тварь еще та. Среди наших ходят упорные слухи, что он дважды подставлял своих напарников. В зону с ним не пойдет ни один из стариков. Беспринципная сволочь, готовая за деньги на все, что угодно. Сталкер, конечно, хороший. Опасность чует за милю, но, раскрыв очередной секрет зоны, никогда не поделится. Плевать ему на всех, кроме себя.

– Человек из семнадцатой зоны, которую знает, как свою квартиру. Живая гарантия нашего успеха. Все его приказы в отношении безопасности обязательны к безоговорочному выполнению. Им фактически пройден и провешен весь маршрут, по которому нам предстоит пройти. Работает с нами уже три года.

«Значит, вот где ты пропадал все последнее время. Куплен с потрохами. А возможно, и меня продал по сходной цене. Вот откуда ноги растут. Ну, если это так, то это твоя последняя ходка, Сеня» – мелькнуло у меня в голове.

– Последний член нашей команды. Зубр.

Пришлось и мне по примеру остальных встать.

– Легенда семнадцатой зоны, – продолжал Боб.

В пору было начинать раскланиваться, улыбаться и дарить автографы.

– Это наш страховой полис, если вдруг что-то пойдет не так. Человек-интуиция. Особенно этот дар проявляется в критических ситуациях. Профессор Чемб…, когда познакомился с результатами исследований …., категорически заявил, что именно Зубр подходит нам во всех отношениях.

«Интересно, интересно», – возвращаясь в свое кресло, подумал я. – «Кто это такой профессор Чемб…, который явно знаком головастикам, и чья фамилия не должна звучать? Источник, на котором основаны результаты его исследований, похоже, мне знаком. Продали меня сталкерские эскулапы с потрохами. Если быть точным, то продали мои потроха, когда я к ним обращался после того, как попал в чернуху. Наверняка неплохо на мне заработали. То, что я им заплатил, копейки по сравнению с суммой, что им отвалили за мою энцефалограмму. Но в выступлении Боба, а самое главное, в присутствии в команде Семена, существует грубое противоречие. Боб представил меня команде не как проводника, а в качестве какого-то мифического спасателя. Старик потребовал провести команду до болота. Зачем им я, когда есть Семен, который уже наработал маршрут? Двойная страховка? Возможно. Но есть еще один маленький нюансик. Когда Боб говорил, что я подхожу во всех отношениях, он смотрел не просто на аудиторию. Он смотрел в сторону головастиков, будто акцентировал их внимание на мне. В комнате все сидели группами. Так сказать, по роду войск, по интересам. Как группой пришли, так рядом и сели. Вот тут автоматически этот Боб и прокололся. В каких же это ВСЕХ отношениях я им подхожу?

«Держи ухо востро, Зубр» – приказал я сам себе.

Они правильно заметили, нюх у меня на опасность, интуиция. И самая первая опасность, которую он зафиксировал, это они сами.

– Сегодня мы все пройдем медицинский осмотр, – продолжал вещать командир. – Нам сделают необходимые прививки и каждому вживят под кожу электронный маяк. Сопровождение команды в зоне будет осуществляться через спутник, что в несколько раз повышает вероятность успешного завершения операции и, в критическом случае, возможность эвакуации.

– Это без меня, – флегматично заявил я.

– В чем дело, господин Платов? – начальственным тоном спросил Боб.

– Мне кажется, я выразился достаточно определенно. Маяк мне не нужен, и я пойду без него или не пойду совсем.

– Поясните.

– Ваш маяк для некоторых особей зоны все равно, что лазерный целеуказатель. Я не собираюсь превращаться в мишень.

– Но наши специалисты утверждают…

– Вот на них и одевайте этот ошейник, если они что-то там утверждают. Мы выходим на охоту, и в качестве охотников, как мне кажется. Метят дичь, когда не могут сразу ее убить, и вынуждены пускаться за ней в погоню. Но это нам так хочет казаться. Зона сама расставит все на свои места. Кто дичь, а кто охотники, мы узнаем только на месте.

– Хорошо. Оставляем пока этот вопрос открытым, – пошел на компромисс Боб.

– Он открыт только для вас. Для меня он решен полностью и окончательно.

– У кого еще есть замечания или пожелания? – не отреагировав на мои последние слова, продолжил председательствующий.

– Мне нужно встретиться с вашим хозяином, – сообщил я.

– Это мы решим в рабочем порядке. Что-нибудь еще?

Все молчали.

– Хорошо, тогда продолжим, – подвел результат молчания начальник экспедиции.

В зал вошли десять человек в белых халатах.

– Прошу, господа, – ведущий шоу сделал знак рукой в сторону кресел.

Врачи по одному подходили к членам команды и парами удалялись из комнаты.

На подошедшего ко мне эскулапа я никак не отреагировал, и он молча остался стоять у моего кресла.

– Доктор, подождите нас за дверью, – обратился к медику Боб, когда комната опустела.

– Чего вы хотите? – спросил он, когда врач покинул помещение.

– Поговорить с хозяином.

– Цель беседы?

– Деньги по моему контракту.

– Они еще вчера переведены на ваш счет.

– Я должен в этом убедиться.

– Пожалуйста.

Боб вынул из кармана сотовый телефон и протянул его мне.

Я и не подумал взять в руки трубку.

– Берите и звоните, – сказал он, по-прежнему держа трубку в протянутой руке.

Похоже, мой взгляд и молчание красноречивее слов сообщили ему, что я думаю о его предложении.

– Как вы хотите это сделать? – спросил он.

– Отдельная телефонная кабинка в городе по моему выбору.

– Я узнаю, что можно для вас сделать.

– Будьте любезны.

– Доктор, можете забрать пациента, – позвал Боб врача.

Я молча встал и двинулся в открывшийся передо мной проем двери.

Медицинский блок располагался где-то в подвале. Мензурка в белом халате провел меня в лифт, и мы спустились метров на тридцать под землю, попав в длинный коридор с множеством одинаковых дверей без каких-либо табличек.

Осмотр начался с обычных вопросов – что, где у меня болит, на что жалуюсь, не было ли у меня травм головы – измерения давления, пульса и прочих мелких радостей эскулапов. После этого меня бесцеремонно ощупали, обстучали и, уложив на стол, опутали датчиками, провода от которых тянулись к металлическому ящику, соединенному с несколькими мониторами. Один из клистиров, по всей видимости, старший, переходил от экрана к экрану, изредка подавая непонятные команды, после которых раздавались щелчки переключателей. Этакая возня продолжалась вокруг меня около получаса, после чего я был освобожден и передан в лапы следующей бригады любопытствующих мясорезов. Следующий аттракцион представлял собой все тот же стол, беспрестанно двигающийся через толстое кольцо, на внутренней поверхности которого вспыхивали и гасли разноцветные лампочки. Как вы заметили, я люблю поболтать, но зал был абсолютно пуст, и монотонное гудение кольца начало клонить в сон. Испытания на третьем аппарате были более интересны. На голову мне надели шлем из легкого пластика или металла, внутренняя обшивка которого сразу раздулась, плотно охватив череп, и я оказался в полной темноте. Без предупреждения перед глазами начались вспышки разной интенсивности, частоты и цвета. Потом чей-то голос, прозвучавший из динамика в самое ухо, предложил мне мысленно смоделировать ситуации гнева, испуга, радости и прочей эмоциональной ерунды. На мой взгляд, лучше всего у меня получилась сцена с Зизи. Извращенцы они, конечно, но пусть немного позавидуют, слюнями свои халаты измажут. Не знаю, что уж они там увидели, но сцену через непродолжительное время предложили сменить. Здесь я развлекался, как мог. Радовался, как мальчишка, разбивая мониторы в лаборатории, куда меня привели, переворачивая столы и вырывая кабели из разъемов. В гневе сворачивал головы моим испытателям, заливая пол их кровью. Все было натурально и весьма, на мой взгляд, правдоподобно. Скляночники должны были остаться довольными. Вот за испуг и раскаяние не поручусь, здесь мое выступление было бледновато. Думаю, и на слабую троечку не потянуло. Отучила жизнь пугаться, а уж раскаиваться тем более. Ничего, съели. Даже рекламаций не поступило. По требованию ощутил зверский голод, потом мысленно сытно пообедал, после чего меня потянуло в сон. Ну тут уж дудки. Скопа вам лысого. Не видели и никогда не увидите. Нет такого в природе. Если и научились мысли читать, то обломитесь. Похоже, и обломились. Сняли шлем, но по мордам вижу, радости от общения со мной не усматривается. Правильно. Все так и должно быть. Они эксперименты на мне проводили, а я на их сцене выступал, не используя в качестве подопытных кроликов ни одного реального персонажа, разве что Зизи.

С прививками и уколами пришлось согласиться и потерпеть. Смысла нет становиться в позу, все равно извернутся. В еду свою гадость добавят, или вилкой уколюсь.

Если короче, то я уже здорово проголодался, когда разрешили одеться, подняли в лифте наверх и передали из рук в руки мальчику из охраны, проводившему меня в столовую.

Так себе столовая для младшего персонала. Длинный общий стол, человек на сорок, пластиковые стулья. Вся команда уже в сборе, жует молчаливо. Опять я последним появился. Может, для меня одного весь спектакль с медицинским осмотром организовали. Кажется мне, что все остальные здесь уже давно прописаны и изучены до последней косточки.

Присел к столу. Обслуживающий пенс меню подает. Супчик с крабами, отбивная по-калифорнийски, соки на столе, тосты. В общем, не стал я отвлекаться и налег хорошенько на еду, а когда в обстановку включился, то обнаружил, что из всей команды только трое за столом осталось. Осадил приятную тяжесть в желудке стаканом сока. Вижу, из-за стола Боб мне улыбается, бутылкой с чем-то зеленоватым салютует. Встал, подхожу и вежливо так спрашиваю, когда я свою наличность могу проверить – Сэр.

Да хоть сейчас, отвечает, вот допьет Лайм, и сразу двинемся. Если нет, мол, желания здесь оставаться, то можно его и на лестнице подождать.

Не стал я уточнять, где та лестница находится, а направился прямо к выходу. Не ошибся. Сервис у них тут кругом, самостоятельно и не протолкнешься. Только за двери вышел, охранник сбоку пристроился.

Двинулись мы так боевым уступом, он слева впереди, я сзади и немного правее. Попетляли коридорами, и вывел он меня на свежий воздух. Лестница мраморная, ступенек в десять. Внизу кабриолет «Мустанг» черным лаком отливает. Вокруг живописный парк, живи да радуйся. Закурил. Жду.

Боб появился достаточно быстро. Ручкой эдакий приглашающий жест сделал, извольте, мол, садиться, и поехали мы без какого-либо сопровождения. Проследовали по аллеям примерно с милю, и перед нами гостеприимно распахнулись решетчатые ворота.

Место моего заточения располагалось на возвышенности. Мустанг плавно вписывался в повороты, неслышно скользя вниз по петляющей ленте дороги.

– Куда поедем? – спросил Боб, когда машина выбралась на широкую магистраль, ведущую к городу.

– В центр, – безразлично ответил я.

Водитель увеличил скорость. Автомобиль рванулся к видневшимся впереди небоскребам.

–Останови здесь. Пора сделать первый звонок, – потребовал я, когда наша машина поравнялась с центральным почтамтом.

Левая глухая высокая стена здания увешана таксофонами, к каждому очередь в два-три человека. Пристроился я в хвостик маленький, ожидая возможности звонок нужный сделать.

Сейчас вы, конечно, подумали – привирает, мол, парень. Какие очереди у таксофонов, да еще у них там за океаном, если у каждого в кармане по мобильнику, а то и по два. Ошибаетесь. Американцы любят халяву, не хуже нашего брата русака. Таксофоны здесь бесплатны. Некоторые сэры и миссисы готовы потратить время на очередь, но сэкономить несколько центов. Другая причина появления у почтамта этих таксофонов лежит в технической плоскости. Рядом со зданием очень плохой прием. То ли потому, что помещение в избытке напичкано электроникой, то ли по другой причине, но средних размеров параллелепипед представляет собой гигантский электромагнит. Добропорядочные граждане, как здесь это водится, сразу усмотрели ущемление своих прав. Не подумайте, что они возмутились на наличие электромагнитного поля. Ему-то как раз все равно, что о нем думают, хотя и этот момент не упустили. По зрелому размышлению, к Эдисону претензии предъявлять не имеет никакого смысла. Если помните, почил давненько. От признания его виновным (станется с американской Фемиды) к кармане не зазвенит, поэтому посыпались иски на сотовую компанию. Та, в свою очередь, с иском к мэрии. Здание-то муниципальное. Уймите свои поля, мешающие нашим клиентам, а если не можете, то платите. Этот местный скандальчик СМИ долго обсасывали и в прессе, и по телевидению. Победил, конечно, народ против Америки. Почесали репу судейские под париками своими и призвали мэрию к ответу. Установить связь, если там какие-то поля убрать не в состоянии. Даже ихнему Верховному Суду и Конгрессу пришлось высказаться. Смеялся я тогда долго, вот и запомнилось. Всего-то делов – отойди в сторону на двадцать метров и звони себе на здоровье, так нет, бодягу на всю страну устроили. Но это сейчас мне на руку – никаких подозрений.

Понимает Боб мою озабоченность. Сотовому моему, в чужих руках побывавшему, веры нет. Любой из его парней на мой звонок в банк с «Сейшельских островов» ответит: – Да, уважаемый вкладчик господин Платов. На ваш счет поступила сумма в сто миллионов. Какие будут указания? Акций прикажете прикупить или в золотишко перевести, если вас сегодняшний курс устраивает? – А фактически на моем счету дырка от бублика. А вот подключиться и сунуть мне дезу по таксофону не получится. Не успеют. Это у нас на недоверие обижаются. У них мои требования только уважения прибавляют.

Вот и очередь сдвинулась. Под колпак таксофона пухленький гражданин в тирольской шляпе нырнул. Лопочет немчура по-своему. Киндерами интересуется. Сообщает своей фрау в Мюнхен или Гамбург, как тут все странно, но прекрасно и поразительно. Молодцы немцы – удивляться не перестают. С того света Станиславский вашей непосредственности аплодирует. Вот если об этом немчике Бобу рассказать, ему бы взгрустнулось. Не оценил бы по достоинству ситуацию. Нет, не буду портить ему настроение, тем более, что некогда мне. Счастливый фатер трубку повесил и удаляется прочь с хорошей скоростью. Мой черед разговоры разговаривать.

Спорю на сотню баксов, ничего вы не поняли. Думаете, понесло, мол, не туда мужика. Сам признавался, что поговорить любит, вот и трещит обо всем подряд. Станиславского ни с того, ни с сего тут приплел.

Не переживайте. Солнце калифорнийское мне голову не напекло. Я в полном порядке. Обещание выполняю по возможности вас в курсе событий держать. Не забывать, что вы рядом и меня поддерживаете. Вот такая возможность и выдалась, пока в очереди стоял, немного информации сбросить.

Вот теперь наверняка кое-что ясненько стало. Может, не совсем до конца, но забрезжило. Правильно все. Не простой это немчик по телефону со своей фрау калякал. Не просто так интересовался, какой гешенк, подарок то-бишь, Лизхен и Карлу привезти. Работал он. Деньги отрабатывал.

Какие деньги, спрашиваете?

Да те деньги, что я в одно сыскное агентство перевел. Молодцы ребята. Если опознавательный знак тирольская шляпа, то уж более естественно, что ее обладатель на немецком говорить будет. На худой конец, на австрийском или голландском. Помните, я парочку звонков сделал, когда с крыши спустился? Вот один из них в агентство и был.

В какое агентство?

Рано еще вам об этом знать. Не всю работу они для меня выполнили.

Шляпа, как опознавательный знак – это моя импровизация. Что первое в голову пришло. Да и спорить со мной не будете, издалека такая примета хорошо видна. Не в стетсон же ковбойский было связника наряжать. Стетсонов тут может быть, как индейцев недострелянных пару веков назад. Да и по репе схлопотать не долго.

Со стетсоном, говорите, все понятно, а вот репа тут при чем?

Да при том, что мой опознавательный для этого «немца» – язык. Язык я ему показать был должен. Какой-нибудь техасец в шляпе, если ошибиться, оскорбиться может. Сами понимаете, эксцесс последует. Немцы – народ выдержанный, даже удивления на лице не промелькнуло. Не зря я Станиславского помянул. Все, больше не перебивайте. Время для нашего общения заканчивается.

Условие я поставил агентству – неделю круглосуточно дежурить в тирольке у таксофонов почтамта. Съемку вышедшего на связь лица провести и его физию эмэмэской отправить по указанному номеру.

Сомнения ваши понимаю. Возразить вы мне хотите и напомнить о знакомых незнакомцах на вилле. В связи с оным моя физиономия уже по всем телеканалам должна передаваться. Ее только слепой не увидит. В агентствах, не зря они так называются, бывшие агенты работают, розыскники опытные. С бывшими коллегами контакты плотно поддерживают. Криминальные новости не пропускают. В гриме узнают. Даже женский прикид не спасет.

Правильно все, только не думайте, что, опознав во мне дичь, агент сразу на меня кинется. Не его это работа. На то он и профессионал, чтобы в первую очередь думать. А подумает он следующее – если этот тип шесть трупов сотворил, то о седьмом даже не задумается. Героизм в Америке не оплачивается. Платят только за работу. Зачем рисковать собственной шкурой, если для этого полиция имеется. Потом он еще раз прикинет. Заказчик мог расплатиться ворованными деньгами. Изымут и глазом не моргнут. А если за мою голову еще и награда не назначена, то по головке его не погладят. Сплошной ущерб. Никаких дивидендов. Вот пока он это все прикинет, пока с руководством свои действия согласует, знаете, где я буду? Сказать поточнее? Очень далеко. На хвост мне садиться тоже бесполезно. В одиночку не справиться. Время упущено. Объекта нет. Работа выполнена. Зачем засорять мозги полиции? Не было никакого контракта.

Варианты просчитаны.

Возражений от старика насчет поездки в город не последовало. Значит, пока для населения мое лицо интереса никакого не представляет. Не объявлен пока на меня всенародный розыск. Возможно даже, что руководство убиенных еще не знает, что те их сотрудниками уже не являются. Ищут. Пытаются руководить. Карами за молчание грозят.

Второй и третий доводы не менее существенны. Времени с момента убийства маловато прошло. Не успели еще из меня телезвезду сделать. Всем следующим хабаром готов биться об заклад, что кроме Боба меня еще с десяток человек пасет. У двух-трех в карманах значки ФБР. Мигом порядок наведут. Дело федерального ведомства. Идите-ка вы, копы, погулять, в одно известное вам место. На том все и кончится.

– Хэллоу, мисс. Вас мистер Платов беспокоит. Подготовьте, пожалуйста, информацию о состоянии моего счета. Я должен буду сделать кое-какие распоряжения. Перезвоню через полчаса. Передайте от меня привет мистеру Чедвику. Вы такого не знаете? Это же ваш начальник отдела по работе с клиентами. Нет? Извините, я, кажется, что-то перепутал. Подготовьте информацию. Я позвоню.

Вот и весь разговор. Кроме как на Сейшелы, сами понимаете, звонить никуда не могу. На мне микрофонов, как на собаке блох. А если даже и нет, то со стороны слушают. Галдеж тут, правда, кругом. Место и с учетом этого выбрано, но рисковать не будем. Сами знаете, как у нас говорят: – «За меня есть кому сказать». Вот на это и будем рассчитывать.

Я вернулся к машине и уселся на свое место.

– На базу? – поинтересовался Боб.

– Нет. У них проблемы с компьютерами. Попросили позвонить через полчаса.

Наврал с три короба. Пусть за лоха держат, да знают, что не доверяю их компании, и никаких подозрений у меня нет на предмет жучков, на мне повешенных.

– Так и разориться недолго, – отреагировал сопровождающий.

На что уж он намекал, не знаю. Беспокоился, наверное, что не успею нужных акций прикупить. Пришлось согласиться. Вежливо покивал головой. Лучше бы, конечно, получить наличными, но не таскать же сто миллионов в чемодане.

– Поехали. Хлебнем пивка. Место по твоему выбору.

Нет смысла напрягать Боба лишними подозрениями. Пусть выбирает место сам.

Он отвез меня в бар, расположенный в нескольких кварталах от почтамта, где мы опрокинули по кружке холодного «Будвайзера» и выкурили по сигарете. Видя, что я не тороплюсь, он постучал по циферблату часов.

– Торопишься?

– Предпочитаю не откладывать дела в долгий ящик.

Мы вернулись к машине, и я потребовал отвезти меня в китайский квартал.

Пришлось прилично попетлять по городу.

Оговоренные полчаса давно вышли, пока мы добирались до местного Чайна-тауна.

– Останови здесь, – попросил я, увидев на углу старую телефонную будку.

Похоже, бедное сооружение не единожды подвергалось налету местных вандалов и постоянно ремонтировалось. Сам таксофон был закреплен на стене дома. Две стороны сооружения представляли собой бетонные стены. Две другие были выполнены из пластика. Верхняя часть кабины была прозрачной, если так можно было выразиться о грязной мутноватой поверхности, испещренной различного цвета иероглифами. Находящегося в будке человека можно было наблюдать со стороны только по грудь. Низ кабины, скорее всего, постоянно подвергался наездам множества тележек, снующих в обе стороны по тротуару, и был собран из кусков подручных материалов разных цветовых оттенков, что полностью исключало видимость.