Читать книгу Я буду долго гнать велосипед… (сборник) - Николай Михайлович Рубцов - Страница 37

Трущобный двор.

Фигура на углу.

Мерещится, что это Достоевский.

И ходит холод ветреный и резкий.

И стены погружаются во мглу.

Гранитным громом

грянуло с небес!

Весь небосвод в сверкании и в блеске!

И видел я, как вздрогнул Достоевский,

как тяжело ссутулился, исчез.

Не может быть,

что это был не он!

Как без него представить эти тени,

и странный свет,

и грязные ступени,

и гром, и стены с четырех сторон?!

Я продолжаю верить в этот бред,

когда в свое притонное жилище

по коридору,

в страшной темнотище,

отдав поклон,

ведет меня поэт…

Он, как матрос, которого томит

глухая жизнь в задворках и в угаре.

– Какие времена на свете, Гарри!..

– О! Времена неласковые, Смит…

В моей судьбе творились чудеса!

Но я клянусь

любою клятвой мира,

что и твоя освистанная лира

еще свои поднимет паруса!

Еще мужчины будущих времен,

(да будет воля их неустрашима!) —

разгонят мрак бездарного режима

для всех живых и подлинных имен!

…Ура, опять ребята ворвались!

Они еще не сеют и не пашут.

Они кричат,

они руками машут!..

Они как будто только родились!

Они – сыны запутанных дорог…

И вот,

стихи, написанные матом,

ласкают слух отчаянным ребятам,

хотя, конечно, все это – порок!..

Поэт, как волк, напьется натощак,

и неподвижно,

словно на портрете,

все тяжелей сидит на табурете.

И все молчат, не двигаясь никак…

Он говорит,

что мы – одних кровей,

и на меня указывает пальцем!

А мне неловко выглядеть страдальцем,

и я смеюсь,

чтоб выглядеть живей!

Но все равно опутан я всерьез

какой-то общей нервною системой:

случайный крик, раздавшись над богемой

доводит всех

до крика и до слез!

И все торчит:

в дверях торчит сосед!

Торчат за ним

разбуженные тетки!

Торчат слова!

Торчит бутылка водки!

Торчит в окне таинственный рассвет.

Опять стекло оконное в дожде.

Опять удушьем тянет и ознобом…

…Когда толпа

потянется за гробом,

ведь кто-то скажет: «Он сгорел… в труде.