Читать книгу Кому на Руси жить хорошо. Поэмы - Николай Некрасов - Страница 12

Не тростник высок колышется,

Не дубровушки шумят,

Молодецкий посвист слышится,

Под ногой сучки трещат.

Показался пес в ошейничке,

Вот и добрый молодец:

«Путь-дорога, коробейнички!»

– Путь-дороженька, стрелец! —

«Что ты смотришь?» – Не прохаживал

Ты, как давеча в Трубе

Про дорогу я расспрашивал? —

«Нет, почудилось тебе.

Трои сутки не был дома я,

Жить ли дома леснику?»

«А кажись, лицо знакомое»,—

Шепчет Ванька старику.

«Что вы шепчетесь?» – Да каемся,

Лучше б нам горой идти.

Так ли, малый, пробираемся

В Кострому? – «Нам по пути,

Я из Шуньи». – А далеко ли

До деревни до твоей? —

«Верст двенадцать. А по многу ли

Поделили барышей?»

– Коли знать всю правду хочется,

Весь товар несем назад.—

Лесничок как расхохочется!

«Ты, я вижу, прокурат!

Кабы весь, небось не скоро бы

Шел ты, старый воробей!»

И лесник приподнял коробы

На плечах у торгашей.

«Ой! легохоньки коробушки,

Всё повыпродали, знать?

Наклевалися воробушки,

Полетели отдыхать!»

– Что, дойдем в село до ноченьки? —

«Надо, парень, добрести,

Сам устал я, нету моченьки —

Тяжело ружье нести.

Наше дело подневольное,

День и ночь броди в лесу».

И с плеча ружье двуствольное

Снял – и держит на весу.

«Эх вы, стволики-голубчики!

Больно вы уж тяжелы».

Покосились наши купчики

На тяжелые стволы:

Сколько ниток понамотано!

В палец щели у замков.

– Неужели, парень, бьет оно? —

«Бьет на семьдесят шагов».

Деревенский, видно, плотничек

Строил ложу – тяп да ляп!

Да и сам Христов охотничек

Ростом мал и с виду слаб.

Выше пояса замочена

Одежонка лесника,

Борода густая склочена,

Лычко вместо пояска.

А туда же, пес в ошейнике,

По прозванию Упырь.

Посмеялись коробейники:

«Эх ты, горе-богатырь!..»

Час идут, другой. – Далеко ли? —

«Близко». – Что ты? – «У реки

Куропаточки закокали».

И детина взвел курки.

«Ай курочки! важно щелкнули,

Хоть медведя уложу!

Что вы, други, приумолкнули?

Запоем для куражу!»

Коробейникам не пелося:

Уж темнели небеса,

Над болотом засинелася,

Понависнула роса.

– День-деньской и так умелешься,

Сам бы лучше ты запел…

Что ты?.. эй! в кого ты целишься? —

«Так, я пробую прицел…»

Дождик, что ли, собирается,

Ходят по́ небу бычки[4],

Вечер пуще надвигается,

Прытче идут мужички.

Пес бежит сторонкой, нюхает,

Поминутно слышит дичь.

Чу! как ухалица[5] ухает,

Чу! ребенком стонет сыч.

Поглядел старик украдкою:

Парня словно дрожь берет.

– Аль спознался с лихорадкою? —

«Да уж три недели бьет —

Полечи!» – А сам прищурился,

Словно в Ваньку норовит.

Старый Тихоныч нахмурился:

– Что за шутки! – говорит.—

Чем шутить такие шуточки,

Лучше песни петь и впрямь.

Погодите полминуточки —

Затяну лихую вам!

Знал я старца еле зрячего,

Он весь век с сумой ходил

И про странника бродячего

Песню длинную сложил.

Ней от старости, ней с голоду

Он в канавке кончил век,

А живал богато смолоду,

Был хороший человек,

Вспоминают обыватели.

Да его попутал бог:

По ошибке заседатели

Упекли его в острог:

Нужно было из Спиридова

Вызвать Тита Кузьмича,

Описались – из Давыдова

Взяли Титушку-ткача!

Ждет сердечный: «Завтра, нонче ли

Ворочусь на вольный свет?»

Наконец и дело кончили,

А ему решенья нет.

«Эй, хозяйка! нету моченьки.

Ты иди к судьям опять!

Изойдут слезами оченьки,

Как полотна буду ткать?»

Да не то у Степанидушки

Завелося на уме:

С той поры ее у Титушки

Не видали уж в тюрьме.

Захворала ли, покинула —

Тит не ведал ничего.

Лет двенадцать этак минуло —

Призывают в суд его.

Пред зерцалом, в облачении

Молодой судья сидел.

Прочитал ему решение,

Расписаться повелел

И на все четыре стороны

Отпустил – ступай к жене!

«А за что вы, черны вороны,

Очи выклевали мне?»

Тут и сам судья покаялся:

– Ты прости, прости любя!

Вправду ты задаром маялся,

Позабыли про тебя! —

Тит домой. Поля не ораны,

Дом растаскан на клочки,

Продала косули, бороны,

И одежу, и станки,

С баринком слюбилась женушка,

Убежала в Кострому.

Тут родимая сторонушка

Опостылела ему.

Плюнул! Долго не разгадывал,

Без дороги в путь пошел.

Шел – да песню эту складывал,

Сам с собою речи вел.

И говаривал старинушка:

«Вся-то песня – два словца,

А запой ее, детинушка,

Не дотянешь до конца!

Эту песенку мудреную

Тот до слова допоет,

Кто всю землю, Русь крещеную,

Из конца в конец пройдет».

Сам ее Христов угодничек

Не допел – спит вечным сном.

Ну! подтягивай, охотничек!

Да иди ты передом! —