Читать книгу Советы Богу - Николай Некрасов - Страница 11

Вихляющей линией велосипедный след бежал по свежему снегу, которого за ночь насыпало немало. Белый покров ровным слоем распределился по тротуарам и площадям. И если с проезжей части улиц его бесцеремонно смели щетки тракторов, то на пешеходных дорожках и в скверах он властвовал единолично.

Улугбек Насимов давил на педали своего видавшего виды велосипеда. Остальную часть коммунальной бригады должны были подвезти на развозке, вместе с инструментом, а он добирался до начала рабочего маршрута своим ходом. Улугбек круглый год ездил на велосипеде, исключения составляли только дни, когда метель засыпала все пути и направления, ну и в сильный гололед он оставлял своего двухколесного напарника на приколе. Молодой узбек мечтал найти себе красивую невесту, а для этого надо держать себя в хорошей форме и иметь крепкое здоровье. Этому, по мнению Улугбека, хорошо способствовали утренние велопробеги по свежему, еще не удобренному автомобильными выхлопами воздуху.

Сегодня работа должна начинаться с очистки от снега сквера Правосудия, именно туда вел его внутренний навигатор. Мысли парня были заняты проблемой, о которой он размышлял уже пару дней. В скором времени к нему должен был приехать младший брат, и если место в рабочей бригаде он для него уже нашел, то с экзаменом на знание русского языка могли возникнуть проблемы. Человек, который раньше решал подобные вопросы, уже несколько недель находился в местном СИЗО и помочь не помог по естественным и не зависящим от него причинам. Надо было срочно искать кого-то другого и надеяться, что его услуги будут по карману братьям Насимовым.

Улугбек подъехал к скверу, пристегнул велосипед к фонарному столбу, огляделся и понял, что он приехал первым, бригады еще не было. Чтобы не замерзнуть, он зашагал по заснеженным дорожкам. Название скверу Правосудия дало расположенное рядом старинное здание, в котором располагался областной арбитражный суд, сквер был не большим, и не маленьким, прямоугольной формы со статуей Фемиды в центре. От статуи расходились асфальтированные дорожки, обрамленные излучающими тусклый свет фонарями на декоративных столбах. Пространство между дорожками гордо занимали тисовые аллеи. Кроме стандартных скамеек и урн в сквере были установлены кованые ящики со стеклянными дверцами для когда-то модного увлечения – буккроссинга.

Он дошел до статуи женщины с завязанными глазами и весами в руках. Краем глаза он увидел в конце дорожки, что вела к зданию суда, фигуру, сидящую на скамейке. Пять утра не то время, когда люди сидят в скверах, подумал парень и пошел по направлению к одинокому отдыхающему. Подошел ближе и увидел, что рядом с сидящим человеком на земле что-то темнеет. Улугбек решил, что это, наверно, сумасшедшие собачники, которым дома не сидится, и они таскаются со своими животными по тротуарам и скверам, загаживая пространство, которое он с ребятами потом убирает. Он ускорил шаг, чтобы поскорее указать наглому любителю четвероногой фауны на табличку, запрещающую выгул домашних питомцев на территории сквера. Дворник подошел к скамейке, и грозная речь, которую он готовился произнести, застряла в горле. Улугбек с ужасом смотрел на сидящую женщину и темную кучу у ее ног. Затем он достал простенький смартфон, набрал номер 112 и заикающимся голосом, с сильным от волнения акцентом попросил оператора соединить его с полицией.

Немолодая грузная женщина сидела, откинувшись на спинку скамейки, заснеженная голова с каштановыми вьющимися волосами свисала на грудь, полы короткого до колен кожаного пальто распахнуты. Когда-то белая блузка вспорота вдоль на две половины вместе с кожей на животе, из образовавшегося разреза на сиденье скамейки и свежий ночной снег вывалилось содержимое брюшной полости. Морозный утренний воздух как ни старался, не мог разогнать металлический запах, перемешанный с тошнотворными ароматами сырого мяса и содержимого кишечника. Из карманов пальто торчали края разноцветных денежных купюр. Глаза убитой были закрыты атласной повязкой, насыщенного золотистого цвета. Понять, куда устремился последний взор мертвых глаз, было нельзя.

* * *

Кабинет, в котором располагается «убойный отдел», находился на третьем этаже здания областного УВД. Четыре рабочих места, шкафы-картотеки и белая металлическая доска. От советско-милицейских времен остался только стол-книжка, он был свидетелем множества назначений и увольнений, повышений по службе и прибавлений в семействе. Большую часть времени он скромно стоял у стены под окном и служил подставкой для крупного алоэ, но когда наступало его время, то становился главным действующим лицом этих нескольких квадратных метров.

Сергей сидел один, в кресле в углу. Солнце уже закатилось за линию горизонта, и роль его заместителя выполняли квадратные светодиодные светильники на потолке. Музыкальный центр, выигранный отделом в профсоюзной спартакиаде, наполнял рабочее пространство мелодиями прошлого века. Сейчас звучал бодрый ритм «На берегу безымянной реки», Бутусов как будто чувствовал настроение Сергея и пытался его приободрить. Сегодняшний день вместил в себе огромное количество событий. Жертвой из сквера Правосудия была Залозина Галина Павловна сорока четырех лет, которая последние двенадцать лет трудилась судьей областного арбитражного суда, а до этого следователем областной прокуратуры. На совещании у руководства УВД на первый план вышла версия убийства по профессиональным мотивам, ее и было приказано развивать. Убийство судьи вызвало понятный резонанс, новость с заголовком «Бойня под присмотром Фемиды» быстро разлетелась по городу, местами приукрашенная фантазией журналистов. Но и без лишних выдумок, происшествие было из ряда вон хотя бы по способу убийства. Жертва была задушена, затем убийца разрезал ей брюшную полость и вытащил наружу петли кишечника и желудок. Карманы пальто были набиты купюрами разного достоинства, глаза завязаны золотой тканью, учитывая место работы убитой, отсылки в этой кошмарной инсталляции были ясны и прямолинейны. Ивану было поручено разобраться с личной жизнью Галины Павловны, а сам Сергей прорабатывал дела, которые она разбирала за последние пару лет. Упор он делал на крупные суммы в исках и известные в области фамилии.

Сегодня состоялась беседа с Эдиком Туроняном, в присутствии его матери и двух адвокатов предпринимательско-депутатского семейства. По факту беседовали в этой компании только адвокаты, Эдуард Глебович ограничился кивками головы, односложными ответами и надменным взглядом на Валентину и Сергея. Было видно, что он раздражен, нервничает, но пытается это скрыть за наглостью и молчаливой агрессией. Мать подростка сидела с отрешенным видом, давая понять, что адвокатов она привела с собой не зря и не собирается отнимать у них хлеб. После полутора часов диалогов показания подростка оформились в рассказ о том, что лично Зинаиду Бокову он не знал, неприязни не испытывал, та переписка была просто желание «потроллить тупую куклу», а обещание про сломанные ноги – это на эмоциях. Встречаться с ней он не хотел и вообще быстро забыл об их сетевом общении. В ночь убийства спал в квартире один, подтвердить или опровергнуть это никто не может. В целом впечатление о парне было однозначное: наглый, самодовольный, уверенный в безнаказанности любых своих поступков, по крайней мере, пока отец жив и здоров. Видимо, устав от повторяющихся вопросов, под конец допроса школьник вспылил. Заявил, что вообще не понимает, с чего вдруг «мусорам» интересоваться его жизнью, ведь вряд ли эту «лярву» многие любили. Затем последовали извинения из уст представителей адвокатуры под презрительным взглядом Эдика. После того как эта замечательная компания ушла, Сергей и Валентина обсудили произошедшее. Пришли к выводу, что надо получше узнать личность подростка, поговорив с одноклассниками, учителями и соседями по квартире. Паренек был непростым, и списывать его со счетов было нельзя, при том, что других подозреваемых в деле интернетной Офелии не было.

За окном кабинета уставший осенний город был занят вечерними хлопотами. Хозяйки готовили на кухнях ужин, школьники корпели над домашними заданиями. Бармены наполняли кружки пенным пивом, а с другой стороны барной стойки за их манипуляциями следили предвкушающие приятый вечер мужчины. Опустела очередная чашка кофе, Сергей задумался, что такого в его карьере еще не было. За несколько дней два странных убийства, две совершено разные жертвы и разные реакции на эти преступления. В первом случае абсолютно рядовая работа, без огласки в СМИ и наставлений от генералов, хотя трупы, свисающие с деревьев перед объективом камеры телефона, мягко говоря, нечастое явление для города и области. А во втором жертва – судья, бывшая прокурорша, которая к тому же несколько лет назад председательствовала в громком процессе между областным Минтрансом и столичными хозяевами главного морского порта области. Вот тут и журналисты распелись на все лады, перевирая, как обычно, факты, и начальство в больших погонах решило вспомнить молодость и поучить работе Сергея и его коллег. Обычный пример лицемерного общества двойных стандартов, особенно со стороны руководства.

Мысли об увольнении снова посетили капитана полиции. Он чувствовал, что устал, морально устал, надоело вранье в статистике, вечные нелепые сравнения с АППГ, постоянная чернуха, безотрывно следующая за оперативной работой. Он поставил для себя срок: работает до Нового года, а потом сядет, взвесит все за и против и примет решение, а пока надо разобраться во всей дикости произошедшего.

На столе загорелся экран мобильника, Сергей встал с кресла и взял телефон, горела фамилия криминалиста.

– Серега! Занят?

– Нет, говори.

– Я только закончил с судьей, благо душегуб упростил мне работу, – усталым голосом съязвил Вадим.

– Что там?

– Завтра с утра пришлю заключение, но ты точно рад не будешь.

– Не тяни, Вадим, голова к вечеру плохо соображает, устал я.

– Смерть наступила в промежуток между часом ночи и четырьмя утра в результате механической асфиксии: точечные кровоизлияния в глазах и на поверхности легких говорят о смерти от удушения. Сделали это чем-то наподобие шнура или веревки средней толщины: 6–8 миллиметров. Живот вспороли, уже мертвой, как я с утра и предполагал, внутренности выпали не сами, он их вытаскивал. Органы все на месте, ничего с собой на память он не взял. Скучный нынче народец пошел.

– Не отвлекайся.

– Ну да, судя по месту обнаружения, пришла она туда на своих ногах, следов волочения нет, ну, или он ее принес. Где ее задушили, я не знаю, но препарировал прям там, так что хладнокровия убийце не занимать. Следов нет, ни вокруг, ни на теле. Только на предплечьях синяки, держал ее или за руку тащил. Ему еще со снегом повезло. Собака след взяла, но довела только до проезжей части, там, видимо, сел в машину. Намеков на сексуальный подтекст нет, белье целое, следы проникновения отсутствуют. В крови алкоголь, немного, пара бокалов пива или вина. Повязка на глазах – обычный атлас, думаю, можно найти в любом магазине тканей или из интернета заказать, не дефицит. Деньги в карманах все наши, отечественные, общей суммой – семь тысяч рублей. Отпечатков и потожировых следов ни на повязке, ни на банкнотах нет.

– Короче, следов ноль, – констатировал Сергей.

– Да, но напоследок я припас самое вкусное, – заговорщицким тоном произнес Прошин, было слышно, как он затягивается сигаретой. – Ты готов?

– Говори уже.

– За ухом бывшей служительницы Фемиды я обнаружил след от электрошокера, утром при осмотре не заметил, а на столе, в спокойной обстановке увидел. И я могу с большой долей вероятности утверждать, что разрез на животе сделан тем же предметом, что и на горле рыжеволосой любительницы ночных прогулок в лесу. Чем резали, пока также не скажу, но работаю над этим, есть наметки. Теперь могу наверняка заявить, что лезвие не прямое, а закругленное и хорошо отточенное. У меня все. Ты слушаешь?

– Да. Спасибо за рассказ – проговорил Сергей, сбросил звонок и прикрыв глаза сделал четыре глубоких вздоха. Нервы надо было успокоить.