Читать книгу Я не могу без тебя жить (стихотворения, поэмы) - Николай Николаевич Асеев - Страница 53

                 Стынь,

                 стужа,

                 стынь,

                 стужа,

                 стынь,

                 стынь,

                 стынь!

                 День —

                 ужас,

                 день —

                 ужас,

                 день,

                 день,

                 динь!

Это бубен шаманий,

или ветер о льдину лизнул?

Всё равно: он зовет, он заманивает

в бесконечную белизну.

            Арроэ!

            Аррроэ!

            Арррроэ!

В ушах – полозьев лисий визг,

глазам темно от синих искр,

упрям упряжек поиск —

летит собачий поезд!

            Арpoaэ

            Аррроэ!

            Арррроэ!

            Аррррроэ!

На уклонах – нарты швыдче…

Лишь бичей привычный щелк.

Этих мест седой повытчик —

затрубил слезливо волк.

И среди пластов скрипучих,

где зрачки сжимает свет,

он – единственный попутчик,

он – ночей щемящий бред.

И он весь —

гремящая песнь

нестихающего отчаяния,

и над ним

полыхают дни

векового молчания!

«Я один на белом свете вою

зазвеневшей древле тетивою!»

– «И я, человек, ловец твой и недруг,

также горюю горючей тоскою

и бедствую в этих беззвучья недрах!»

                   Стынь,

                   стужа,

                   стынь,

                   стужа,

                   стынь,

                   стынь,

                   стынь!

                   День —

                   ужас,

                   день —

                   ужас,

                   день,

                   день,

                   динь!

Но и здесь, среди криков города,

я дрожу твоей дрожью, волк,

и видна опененная морда

над раздольем Днепров и Волг.

Цепенеет земля от края

и полярным кроется льдом,

и трава замирает сырая

при твоем дыханье седом,

хладнокровьем грозящие зимы

завевают уста в метель…

Как избегнуть – промчаться мимо

вековых ледяных сетей?

            Мы застыли

            у лица зим.

            Иней лют зал —

            лаз тюлений.

            Заморожен —

            нежу розу,

            безоружен —

            нежу роз зыбь,

            околдован:

            «На вот локон!»

            Скован, схован

            у висков он.

Эта песенка – синего Севера тень,

замирающий в сумраке перевертень,

но хотелось весне побороть в ней

безголосых зимы оборотней.

И, глядя на сияние Севера,

на дыхание мертвое света,

я опять в задышавшем напеве рад

раззвенеть, что еще не допето.

Глаза слепит от синих искр,

в ушах – полозьев зыбкий свист,

упрям упряжек поиск —

летит собачий поезд!..

Влеки, весна, меня, влеки

туда, где стынут гиляки,

где только тот в зимовья вхож,

кто в шерсти вывернутых кож,

где лед ломается, звеня;

где нет тебя и нет меня,

где всё прошло и стало

блестящим сном кристалла!