Читать книгу Земля, моря - Николай Николаевич Мурзин - Страница 11

Мне жалко Пушкина. Ты видишь,

Как он идет в свою пустыню,

И ни следа нет серафима –

Все сплошь скотина на скотине.

Молчанье мертвых переплетов

И маятник, что бьет все мерней…

А ведь он знал про Аполлона –

Единственный из нашей черни!

Но все – тоска, и нет надежды,

Которая б сбылась как надо.

Кровит патриотизм невежды,

И от оскомин до услады

Не совершится путь обратный,

И колесо нейдет на площадь,

И главный бес – ямщик брадатый,

Впрягает бледную повозку

В полуживых коней кошмара:

Глаза навыкате, как пули,

И все не так, и все непарно,

Как будто тяжко все уснули,

Как будто полмира украли –

Но незаметно, непонятно,

Как будто белую задрали

Рубашку над раненьем ратным.

Наполеон идет – не лекарь!

Он отомстит, кровавый призрак,

За жалость продолженья века,

За недопониманье сдвига.

Ведь многие над ним смеялись

И тешились своею ложью.

Иных уж нет. А те – те пали,

И русский бог давно низложен.

Последним – старец, повторивший

Все, что придумали поэты:

Однажды тихо с дому вышел –

И умер далеко и в бреде.

Как ни кидались к вере, к мере,

К иконе, к самодержца шпаге –

Разили благовесты серой,

Причастья – порохом и брагой.

А Крит, а Эльба, а Елена –

Одно в веках. И бык грозящий

Вперил рога, как очи, в стену

В плену своем ненастоящем.

Война проиграна. Отдайте

Ему, как Миносу, вселучших –

И парус черный подымайте

На мачту-столп державной стужи.

Все бесконечно повторилось,

И наказание жестоко:

Не понимать, что нет здесь силы

Превыше древней воли рока.

За нами ненависть катилась

Волной, сметающей бесстрастье,

И может, в крике «победили»

Таилось главное несчастье…

Не видно, ничего не видно.

Пуст и безвиден мир российский.

Дворцы несут кариатиды

На похороны. Путь неблизкий,

Но неизбежный. Духи ночи

Кружат и вьются роем бледным.

Гони же, братец, что есть мочи!

Но братец демоном последним

Открылся. Жалобно кричали –

Что не услышана загадка.

Спеши, Эдип. Твой сфинкс в печали.

Спеши, герой. Остатки сладки.