Читать книгу Собрание сочинений. 2 том - Николай Ольков - Страница 22

Русин приехал уже затемно, до Пегановой гнал сельсоветскую кобылку безжалостно, потом своего ленивого мерина кое как разогнал. Баньку хозяйка подтопила, обмылся, только вышел, в ворота стукнули.

– Кто крещеный?

– Это я, Петро.

Отдернул засов.

– Я из бани, в одних подштанниках.

– Жарко в бане-то?

Ашихмин рассмеялся:

– Ты не попариться ли возжелал?

– Не ржи, а пошли в предбанник, надо, чтобы ушей меньше было, а у тебя теща и ребятишки.

Русин пересказал весь разговор с Инденбаумом, Ашихмин слушал, поддакивал, а когда Петр закончил, переспросил:

– И все? Цифры он тебе не дал другие?

– Нет, говорит, начинайте, а дело покажет.

– Ну, тогда я тебе скажу.

Долго в подробностях излагал события дня и окончательно обрадовал Русина решением свести завтра по пятьдесят пудов в зачет разверстки до решения основного вопроса.

Договорились, что совет соберут утром и распишут задание, все-таки не все равны, и слабосильному хозяйству среднюю нагрузку не поднять. Русин резонно заметил, что оспаривать надо, но надо и исполнять, иначе власть и разговаривать не будет, а прилепит ярлык саботажников. Про Гуськова он в уезде ничего не слышал. Спросил, где Атаманов. Ашихмин ответил:

– Нет его в селе, где-то в деревнях, и ладно, что не встретился с Гуськовым. Разные они.

– Просили передать, чтобы срочно возвращался в военкомат. Скажи, как приедет. Он у тебя будет?

– Обещался.

Григорий приехал глубокой ночью, собака залаяла, хозяин вышел, поставил коня под навес к приготовленному овсу и бадье с водой. Григорий ходил по двору и разминал ноги.

– К нам Гуськов с отрядом прибыл, знаешь такого?

– Слышал. И что?

Ашихмин вкратце повторил рассказ о событиях дня и удивился, что, в отличие от Русина, Атаманов не высказал удовлетворения их решением.

– Гуськов к вам приехал не чай пить, на прошлой неделе он был в Ларихинской волости, обернулось стычкой с мужиками. Ему в укоме сделали внушение, а Инденбаум оправдал. Поблажки не ждите, я на рассвете уеду, а вы утром собирайте совет и принимайте решение. Неподъемную разверстку власть может переложить на других, хотя и это вряд ли. Все просчитайте и начинайте сбор. С Гуськовым в позицию не вставайте, не давайте повода кобуру расстегнуть.

– Ладно, пошли спать.

Григорий уснул сразу, едва коснулся подушки, так намотался. Чуть начало зариться, поднялся, вышел во двор, следом вышел хозяин:

– Самовар раздуть, Григорий Данилович?

– Не беспокой семью, отдыхай, у меня хлеб и шмат сала в сумке, перекушу дорогой.

Небо вызвездилось и вырядилось, как невеста, месяц только что не раскачивался, такой озорной. Восток загорался, из одного места, где солнце, как из кузнечного горна, исходил свет и холодный жар. Небо светлело, но земля оставалась в тени, и сумрак казался еще гуще. Как все в природе распределено равномерно, каждое создание знает свое место и назначение, взойдет солнце – исчезнет месяц, была ночь – станет день. И так вечно. Единожды и навсегда создателем установлен закон. Только для человека нет никакого единого правила, всякое время придумывает свои законы, ломает людей, которые в эти законы не могут вписаться, потом протесты, убийства царей, мятежи, войны – и все ради утверждения все новых и всегда других порядков. Вот и теперь непонятно что происходит, вроде власть от народа, в том числе и от крестьян, куда же их девать, но ни с чем не считается, доводит задания неподсильные, и уже есть протесты. А если исполнители начнут нажимать, а нажимать они начнут, это точно, тот же Гуськов уже показал, как это делать, да и Инденбаум недвусмысленно заявил, что задание – это закон, и все, кто имеет отношение к его неисполнению – преступники.

На выезде из села его окликнули:

– Стой, кто такой? Куда следуешь?

– Что за проверка? Я сотрудник уездного военкомата.

– Атаманов? Тебя и встречаем. Мы из отряда продкомиссара Гуськова, он ждет тебя в совете.

Григорий понял, что противиться бесполезно, их трое, если бежать – пуля догонит, и они будут правы. Встреча с Гуськовым теперь крайне нежелательна, но придется, тем более, что он ждет, значит, есть что сказать. Ночь, наверное, не спал, все прикидывал, как прищучить укомовского посланца, провалившего начало разверстки.