Читать книгу Разбойничья Слуда. Книга 1. Река - Николай Омелин - Страница 6

На втором этаже дорогих апартаментов доходного дома «Вилла Елена», что рядом со знаменитой набережной Ялты, уютно расположилась компания из пяти человек. Ближе к окну на одном диванчике сидели Клавдия Ивановна и Мария. Мария что-то в полголоса говорила Клавдии, при этом невольно жестикулируя руками. Клавдия не глядя на нее, слегка лишь кивала головой.

У входной двери рядом стоял Петр Петрович. В его осанке и взгляде чувствовалась военная выправка и дисциплина во всем, за чтобы он не взялся. Он любил все важные вопросы решать стоя. Ему казалось, что сидя человек невольно притупляет бдительность, решения его не выглядят оптимальными, поэтому он сейчас и стоял, хотя рядом с ним был удобный соответствующий апартаментам, дорогой стул.

Виктор и Митрий разговаривали, стояли друг напротив друга у открытого окна. Митрий не смотря на то, что лишь накануне приехал из Москвы, выглядел бодрым и подтянутым. Даже легкий мешковатый костюм не мог скрыть его делового настроя. Но от взгляда Виктора не ускользнуло, что с Митрием что-то не так.

Виктор слушал последние московские новости, а сам присматривался к нему, и наконец, спросил:

– Ты какой-то не такой, приятель. Вроде бы внешне «цветешь и пахнешь», но изменился ты после нашей последней встречи. И смею заметить не в лучшую сторону. Тебе нездоровиться?

– Ох, и не говори. Приболел я тут месяца три назад. Думал сначала, что простыл, пройдет. Но вот, зараза, всё оправиться не могу. Иногда такая слабость накатывает, что ноги подкашиваются. Нужно бы врачам показаться, да времени нет.

– А то я смотрю, ты даже с лица спал немного и похудел… Не переживай, брат. Через месяц, когда всё закончим, отправлю тебя во Францию, там врачи тебя быстро на ноги поставят. Поверь, я знаю, что говорю.

– Спасибо, Виктор, спасибо. Я вот хочу недели две тут побыть, воздухом морским подышать.

– Ты, вот, что Митя, и правда, пока тут, в санатории процедуры какие поделай. Сегодня вечером и поселим тебя туда. Народу в апреле не много. Отдыхающих почти нет. Здесь тоже хорошо, но в санатории всё полезнее будет. Пока суть да дело дней десять и побудешь, да грязи какие поделаешь.

– Ну, что, господа! Наше время пришло. Сейчас еще раз обсудим детали, и с богом! – несколько даже пафосно произнесла Клавдия.

– Хорошо, Митрий, договорим позднее, после всего, – сказал Виктор.

– Нам нужно не бедным людом на пароходе быть, а солидными и богатыми предстать, – произнес Митрий, переключившись от разговора с Виктором, и не дожидаясь, что скажут другие.

– А что, не плохо. На тех, кто на виду у всех, пригляду меньше будет от охраны, – поддержала Клавдия. – Вот ты, Митрий, тогда и дай нам план, кто кого изображать должен. За Машеньку я спокойна, она кого угодно сыграет. А вот господам без театральных наклонностей держать фасон не просто будет. Поэтому до завтра роли всем проработай. Нет, давай на послезавтра к обеду, когда снова все соберемся.

– Нам бы здесь не навлечь внимание полиции, аль какой консьерж на нас шепнёт, что не заговорщики ли мы какие политические, – произнесла Мария. – Теперь таких много развелось, как бы из-за них нам планы не спутали. Может не здесь нам дела обсуждать?

– Права, Мария, – Клавдии уж очень нравилась девушка. – Давайте-ка мы здесь больше не будем встречаться, а послезавтра на набережной возьмем лодку, да прокатимся все вместе. Как Петр Петрович, ты думаешь?

– Я думаю, что не нужно вам с Марией с нами кататься. Мы все решим втроем, а я вам к вечеру обо всем и расскажу здесь в апартаментах, – последовал четкий ответ Краснова.

– Ну, пусть будет так… Одну минуту, господа, – Клавдия встала с дивана и вышла в соседнюю комнату.

– Петр Петрович, вы у нас превосходный стрелок, поэтому устранение непредвиденных ситуаций на вас, – опять заговорил Митрий.

– Вы, Митрий, у нас сегодня просто кладезь идей, – улыбнулась Мария.

Клавдия вернулась очень быстро. Подойдя к столу, она развернула несколько листов бумаги.

– Вот план Архангельска. А это план парохода. Это – его расписание. Вот карта реки от Архангельска до Котласа, далее она вам и не потребуется. А это – примерные сроки перевозки груза. Точнее узнаете по приезду в Архангельск. Не буду утомлять рассказом, как оказались эти документы здесь, скажу лишь, что Сергей Аркадьевич оказался очень дотошным в этом деле дядькой. И к тому же очень исполнительным.

– Ого, – увидев разложенные бумаги, воскликнул Виктор. – Одна тысяча девятьсот четырнадцатый год… У него даже на этот год расписание пароходов есть!

– На дядьку то он мало походит. В прошлом году я к нему ездил. На вид ему лет сорок. Какой-то незаметный серый человечек. Я смотрел тогда на народ, когда ждал его на речном вокзале. Особенно на тех, которые шли в мою сторону, надеясь понять, кто из них он. А Гмырин подошел, будто с небес спустился. Человек – невидимка. А поди ж ты, вон какими делами ворочает, – раздался голос Петра Петровича.

– Господа, нужно всё запомнить. С собой у вас ничего не будет. Смотрите внимательно, не отвлекайтесь – сказала Клавдия.

– А что тут запоминать, всё понятно, хоть сейчас нарисую, – усмехнулась Мария.

– А это, неплохая идея… – Подхватила Клавдия. – Давайте так и поступим. Послезавтра Петр Петрович принесет мне от всех рисунки с изображением всего, что вы сейчас видите. Вот и проверим, что и кто запомнил. Понимаю, что носить такие вещи опасно. Но лучше уж мы здесь все опасности оставим, чем вам их брать с собой.

И убрав бумаги со стола, продолжила:

– У нас с вами осталось уточнить два вопроса. Хотя мы уже и приняли решение по ним, но повторить никогда во вред не было. Так вот. Каким образом вы произведете экспроприацию товара, как говорят политические, непосредственно на пароходе, и как переправите с него товар? У кого-то есть дополнения к ранее обсуждаемому плану? – и присела на диван.

Виктор потер нос, снял пиджак, повесил его на спинку одного из стульев, и предложил, как всегда в своем репертуаре:

– А может, господа, партийку распишем. Заодно и все вопросы уточним?

– Нет, Виктор. Преферанс думать о другом не дает. Тут или в карты или «о другом» говорить. Вместе толку мало будет, – Митрий сегодня чувствовал, что слова его находят поддержку у собравшихся.

Кроме Митрия на предложение Виктора больше никто не отреагировал. Петр Петрович вообще, будто и не слышал его, проговорил:

– Судя по записке, у входа в каюту в которой везут груз, всегда стоит охранник в штатском. В прошлый раз им был некто Никодим Петрищев. Согласно положениям в их служебной инструкции, если в предыдущий раз всё прошло без сбоев, то и в следующий раз на перевозке участвуют все те же самые… Если, конечно, все живы и здоровы. Будем считать, что он же и будет. Адрес его мы знаем. По приезду Митрий найдет возможность с ним «случайно» встретиться и услышать его голос. Митрий, сколько времени у тебя уйдет на тренировки с голосом?

– Митрий, сколько времени у тебя уйдет на тренировки с голосом? – передразнил Митрий Краснова. Да сказал это так, что если бы не знать, то никто бы не догадался, что слова произнес Митрий, а не Петр.

– Ну, даёт, Митрий, – воскликнула Мария. – Клавдия говорила о таланте вашем в подражании, но какое сходство!

– Всё понятно, – продолжил Петр Петрович. – Будем считать, что у Митрия с этим проблем не будет.

– А если, этот Петрищев заболеет, или еще что, – начал бы Виктор, но его тут же перебила Мария.

– Будем действовать, не переживай, Виктор. На всякий случай Митрий и у других охранников голоса послушает. Думаю, троих достаточно будет… Я имею ввиду тех, кто был в прошлом году при охране груза. Адреса тут всех есть. Правильно я говорю, а?

– Правильно, Маша. Митрий, на тебя много будет завязано, ты уж постарайся, как и раньше не подведи, – ответила Клавдия. – Еще раз скажу, что Сергей Аркадьевич проделал большую работу. И надеюсь, сделал всё аккуратно, и не засветился нигде. То же требуется и от всех нас. Не хотелось, чтобы вся наша многолетняя подготовка пропала даром.

Петр Петрович дождавшись, когда Клавдия договорит, продолжил:

– За несколько минут до того, как, пароход причалит к пристани, Мария выйдет в коридор и направится в сторону уборной мимо каюты с грузом. Метров за десять до охранника она уронит ридикюль. Охранник обязательно должен обратить на нее внимание.

Краснов сделал паузу. Посмотрел сначала на Клавдию, потом на Марию. Клавдия снова встала и подошла к столу. Словно подхватив эстафету от Петра Петровича, проговорила:

– Да, а поравнявшись с ним, она снова так сделает. То есть уронит ридикюль. Охранник обязательно нагнется, чтобы помочь девушке поднять ридикюль. В этот момент Мария ударит его газетой, в которую будет завернут металлический пруток. Постарается подхватить его и аккуратно опустить на пол. Из уборной тут же должен выйти Петр Петрович и затащить охранника внутрь уборной. Митрий должен быстро переодеться, то есть надеть форму охранника на себя… Уборная располагается почти напротив каюты с грузом. В соседней каюте, что напротив, будут еще двое охранников. С ними решим позднее. Но думаю, что они вам не будут помехой.

Она провела карандашом на плане верхней палубы парохода небольшую линию, отметив крестиками места, где Мария должна была выйти из каюты, а затем уронить свою сумочку.

– Я просчитаю, сколько времени уйдет на каждое действие в отдельности… Гудок парохода раздастся минут за десять до того, как причалит пароход и подадут трап. Вот после него и нужно привязать по времени всю операцию, – произнес Виктор.

Они проговорили еще часа два, пока вся компания не стала уверенной, что все детали предстоящего мероприятия, были понятны всем ее участникам. При обсуждении больше всех комплиментов за хорошую готовность получила Мария. Особенно преуспел в этом Петр Петрович. Всего за полгода девушка неплохо обучилась у него различным приемам нападения и самообороны.

«А вдруг охранник окажется более проворным и сможет увернуться от ее удара», – сказал Краснов, когда убеждал Клавдию в необходимости обучения Марии основам рукопашного боя. Сейчас она могла уложить на лопатки или временно вывести из строя своего противника. Петр Петрович в качестве доказательства даже показал ушибы на руках, какие он получил при ее обучении.

Хотя всё сказанное и было правдой, Мария слегка смутилась, даже на щеках появился легкий румянец. Совладать и справляться, когда ее засыпают комплиментами, она еще не научилась. Ей было одновременно и приятно от услышанных слов, но и досадно, что не может это скрыть от собравшихся.

– Всё хорошо, Машенька. Всё хорошо. Если ты на самом деле умница и талантливая девушка, то чего этого стесняться? Это вот мужчины пусть смущаются, что не могут пока должным образом оценить твои успехи. Но, думаю, что они скоро исправятся. Не так ли, Виктор? – Клавдия хотела еще что-то добавить, но стук в дверь заставил ее прерваться.

Собравшиеся переглянулись. Однако появившаяся на лице Клавдии улыбка, означала, что беспокоиться не нужно. Она подошла к двери и впустила гостя.

– Входи, Серёжа, – пропустила она вперед худощавого мужчину лет тридцати пяти. – Знакомьтесь, господа! Сергей Сергеевич Ямпольский. Мой давний друг.

– Очень приятно, господа, – проговорил гость. – Премного наслышан о вас от Клавдии. И думаю, что заочно со всеми знаком. Приехал сюда по ее просьбе. Всего лишь час как в городе, приехал с Ростова, что на Дону стоит.

Появление незнакомого мужчины, да еще в такой ответственный момент, вызвало у присутствующих недоумение. Мужчины повернулись в сторону Клавдии.

– Господа, беспокоится не о чем. Очень порядочный и интеллигентный человек и умница. На Сергея будет возложена последняя, заключительная, не менее важная часть нашего мероприятия, – проговорила она. – Грамотный во всех технических и юридических делах, – с искренним чувством гордости добавила она. – Я его чуть позднее проинструктирую обо всем, – и снова повернулась к гостю. – У тебя же московский университет закончен, если мне не изменяет память?

– И как это было давно! – ответил Сергей и улыбнулся. – А память у вас, Клавдия, девичья. Мы же с вами там и познакомились…

– Ах, да, конечно же! – воскликнула Зотова, – А я-то за всей этой суматохой никак не могла вспомнить…

Сергею Сергеевичу в начале этого года исполнилось тридцать четыре. Правда, по нему о его возрасте судить было сложно. Смуглое лицо с вьющимися черными волосами и бакенбардами, да слегка подкрученными усами, заметно прибавляло ему в возрасте. Небольшая сутулость тоже не молодило его. А его звонкий голос не вносил ясности при определении прожитых им лет. В последние годы жил в Ростове-на-Дону. Несмотря на техническое и юридическое образование, стал заниматься лишь частной юридической практикой. И довольно успешно. В городе его услугами вскоре пользовались в основном состоятельные и уважаемые люди.

Но, дружба с Клавдией основывалась естественно не на оказании ей каких-либо консультаций, хотя и без этого тоже не обходилось. А на делах более значимых и чаще всего скрытых от посторонних глаз. Ямпольский был прирожденным оратором и юристом. Эти его качества в свое время и заприметила Клавдия. А применить их во благо уголовному миру, но в рамках российских законов, Сергею не составляло труда. Тем более, что труд этот его оплачивался в разы щедрее, чем вся остальная деятельность.

Получив приглашение от Клавдии на встречу в Крыму, он до последней минуты был уверен, что нужна помощь очередному проворовавшемуся государеву деятелю или лицу из криминального мира. И тем удивительнее было услышать то, что предложила ему впоследствии Клавдия.

Вскоре все кроме Клавдии и Ямпольского в приподнятом настроении ушли в ресторан. Всё шло по плану и до его исполнения оставалось чуть больше месяца.

***

Из вагона, прибывшего в Архангельск поезда, Виктор вышел в хорошем расположении духа. Поставив чемоданы на телегу подбежавшего носильщика, он подал руку Марии и помог ей спуститься на перрон.

– Когда-то твоя тетка именно сюда и хотела отправить, – проговорил Виктор. – И вот сбылась ее мечта.

Видя, как изменилось лицо Марии при взгляде на неказистое здание вокзала, он постарался немного ее приободрить:

– Не Крым, конечно, но люди живут! И нам в интересах дела придется здесь пробыть какое-то время. Чуть-чуть скуки, чтобы потом никогда уже не видеть этих унылых лиц, разбитых дорог и серых убогих домов.

Проходя мимо стоящего у уличной кассы караульного, Виктор выпрямился и поприветствовал того приподняв шляпу с головы.

– С лесом переговоры не знаю, насколько затянутся. А лес здесь строевой, без контракта нет смысла уезжать обратно, – проговорил он нарочито громко, рассчитывая, что страж порядка его услышит.

Тот и впрямь услышал, обернулся, и, достав платок, громко высморкался. «Не любят тут нашего брата-промышленника. Еще бы плюнул в след», – подумал Виктор и улыбнулся от своей мысли.

Носильщик донес чемоданы до здания вокзала, и уложил в ближайший конный экипаж. Они не стали торопиться на другой берег Северной Двины, где располагался сам город. Виктор попросил кучера, чтобы подождал, пока они с Марией немного разомнут ноги. Они не спеша обошли кирпичный вокзал. Над входными дверями Мария прочитала обычную для вокзалов надпись: «Исакогорка – Архангельск». Затем они прошли дальше и оказались рядом со школой. Деревянный тротуар из новых, еще пахнущих хвоей досок, отделял ее от местной больницы.

– Посмотри-ка, Машенька, такая глухомань, а домишки, будто скворечники резные, с крышами высокими. Все в одном стиле выстроены, аккуратненько и чистенько.

– В Швейцарском стиле, дорогой, – Мария и тут продолжала удивлять его своими знаниями.

Здесь они уже были не как «брат» с «сестрой», а как «жених» и «невеста». Митрий выбрал для них именно эти роли в написанном им сценарии на время их нахождения в Архангельске. Жених приехал дела свои по поставкам леса уладить, а его невеста, любящая путешествия, но очень ревнивая и потому не отпускающая его ни на шаг.

Сразу за школой булыжная мостовая закончилась, а гулять по весенней грязи занятие не для молодой дамы, потому минут через пятнадцать они уже были на берегу Северной Двины. Паровой паром местного предпринимателя перевозил грузы и экипажи с одного берега на другой.

– Повезло, что он тут стоит, – буркнул извозчик.

– Когда же здесь мост построят? Ведь как неудобно, когда вокзал от города рекой отделен, – проговорила Мария, глядя на снующие по реке суденышки.

– Мы об этом вряд ли узнаем, – многозначительно ответил Виктор.

В ожидании городского начальника они простояли на пароме еще какое-то время, и спустя полчаса, переплыв через реку, ехали в тарантасе по городу.

В доходном доме на Псковском проспекте Марию с Виктором уже ждали. Петр Петрович сидел у окна и первым заметил подъехавший экипаж.

– Митрий, наши приехали, выйди, встреть, а я распоряжусь на счет ванны и ужина.

Со второго этажа Митрий сбежал вниз по винтовой лестнице и выскочил на улицу.

– Ну, дождались! Слава богу, приехали! Здравствуйте, господа! – он поцеловал руку Марии, а потом пожал руку и Виктору.

– Митрий, а который час? У меня, не пойму, часы стоят что ли… Вроде вечереет, а солнце всё высоко, – вместо «здравствуй» сказал Виктор.

– Ой, Виктор, ну ты право настоящий француз! Такого не знать! Здесь же сейчас круглые сутки светло. Что днем, что ночью, одинаково! – вместо Митрия ответила Мария.

– Да, а ты-то, откуда об этом знаешь? – и глядя на укоризненное выражение лица своей «невесты», понял, что сказал «глупость».

– Она всё знает, – вместо Маши сказал Митрий. – Я даже предположить не могу, чего она не знает… Давайте в дом, господа, проходите, располагайтесь. Ваши комнаты на втором этаже. Переодевайтесь, умывайтесь и будем ужинать.

Березин с Петром Петровичем приехали сюда в начале мая. На железнодорожном вокзале в Исакогорке Краснов купил местную газету «Архангельск». Открыл сразу на последней странице, пробежал по ней глазами и прочитал: «Продам шесть щенков гончей, по 50 копеек за штуку. На рынке буду с собаками в воскресенье тридцать первого мая до пяти часов дня». Теперь ему стали известны точная дата и время отправки груза на пароходе, количество ящиков с товаром и вес каждого ящика. Тут же на вокзале он нашел расписание пассажирских пароходов и убедился, что «Н.В. Гоголь» отходит от причала в Архангельске тридцать первого мая одна тысяча девятьсот четырнадцатого года в пять часов дня.

Накануне уходил "Генерал Кондратенко". Но по рассказу всё того же Гмырина, товар возили только на «Гоголе». В конструкцию этого парохода еще при постройке были внесены незаметные на первый взгляд изменения, которые с точки зрения безопасности отличали его от «брата» в лучшую сторону.

Петр Петрович велел извозчику сначала заехать в редакцию, а уж потом на Псковский проспект, где намеревались проживать. И уже на следующий день в очередном номере всё того же «Архангельска» можно было прочитать следующее объявление: «Сниму на лето дом под Архангельском. Предложения оставить в редакции». Что означало бы для Гмырина, что его информация увидена, и более ему подавать объявление не нужно.

В свое время Гмырин сообщил Клавдии о мерах предосторожности, которые требовалось соблюдать, и о способах обмена информацией. Если бы сейчас объявления не было, то это означало, что срок отправки пока не утвержден. И Краснов стал бы покупать газеты ежедневно, пока не появилось бы объявление.

С редакции они отправились к двухэтажному дому на пересечении Псковского проспекта и Пинежской улицы и сняли его для своего проживания. Правда без участия всё того же Сергея Аркадьевича не обошлось. Доходный дом принадлежал местному лесопромышленнику и был одним из лучших в городе. Он пользовался спросом у приезжих богатых господ, а потому без хороших рекомендаций поселиться в нем было практически невозможно.

За две недели, что мужчины находились в Архангельске, они проделали большую работу. Им удалось разыскать охранников, которые будут сопровождать товар на пароходе при его перевозке. Березин нашел возможность подслушать их манеру говорить, хорошо запомнил, отрепетировал и продемонстрировал Краснову. Они заказали на пароходе три каюты первого класса на последнее воскресенье мая. По одноместной для Марии и Виктора, и двухместную для них с Митрием.

Отужинав, вся компания расположилась в каминном зале. Они смотрели друг на друга с неподдельным интересом. Казалось, были знакомы между собой давно, а сейчас у всех было ощущение, что они знакомятся заново. Это было связано с тем, что им пришлось несколько изменить свою внешность. Забыть на время о своих привычках и говорить совсем не те слова, которые они привыкли говорить. Каждому в предстоящем деле предстояло исполнить свою роль, и они старались им соответствовать. Именно исполнить, а не сыграть.

Играют обычно на сцене, а им предстояло жить по ролям, и не просто жить, а прожить несколько дней. И прожить так, чтобы не дай бог кто-то из посторонних смог бы заметить неискренность их слов и действий. И если на сцене артист может в силу каких то причин сыграть лучше или хуже, то у них права на фальшь или «забыть текст» не было.

Потому что главным призом этой игры была безбедная жизнь, а провал всего одного действия мог закончиться и смертью кого-то из исполнителей, а может и всех сразу. Они не обучались в специальных заведениях, выходцы которых успешно могли вести двойную жизнь на протяжении длительного времени. А потому, чтобы меньше совершать ошибок, договорились еще в Крыму, что говорить будут немного и по делу.

«Уж лучше, господа, промолчать час, чем за минуту наболтать лет так на десять или того больше», – напутствовала их Клавдия Зотова.

Говорили всё больше о погоде и городских новостях. Не хотелось обсуждать что-то серьезное. Краснов даже о дне отправления не стал говорить, решив, что пусть гости сегодня отдохнут с дороги.

– Я до сих пор в толк не возьму. А что им по железной дороге товар не возить? Быстрее же до Москвы будет. Пароходом, да с перегрузкой в Вологде, тут хлопот-то сколько… – прервал «погодную» тематику Митрий.

– Да, не всё так просто, я так думаю. Представляется мне, что не весь товар до Москвы то доезжает. Часть в Устюге снимают. А вот зачем… Да и какая в принципе разница нам, – поддержал разговор Виктор.

– Господа, эти разговоры сейчас не нужно бы вести. У каждой стены ушки могут быть. Ведите светские беседы, и не нужно судьбу испытывать. Вы же Митрий сами и придумали всем роли, чтоб мы тут играли, а сами же нарушаете, – одернула мужчин Мария.

Они переглянулись и замолчали.

– Разрешите мне откланяться. Устал с дороги что-то. Все дела все равно теперь уж завтра, – произнес Виктор. – Как светло на улице, черт побери, смогу ли вот заснуть.

– А я посижу еще у камина. Ехала поездом, всё думала, думала… и переживала. А сейчас такое умиротворение наступило. А вы, конечно, Виктор, идите и отдыхайте, – Мария улыбнулась ему, накинула на плечи плед и присела на диван перед камином.

Она проспала почти до обеда. Привести себя в порядок у нее не заняло много времени. Спускаясь по лестнице в гостиную, увидела в коридоре Митрия.

– Доброе утро, Митенька!

– Здравия желаю, Мария Михайловна! Вам чаю подать в гостиную?

– Да, уважаемый, я с удовольствием выпью.

Митрий принес чай, достал из буфета чашки и варенье.

– Виктор с Петром Петровичем уехали на лесозавод, вопросы деловые задать хозяевам его, а Настю, что по дому управляется, я отпустил. У нее ребенок приболел, так очень просила день без нее управляться. Ну, я и отпустил.

– И правильно сделали, – у Марии еще свежи были в памяти дни, когда она ухаживала за хозяйскими детьми, живя у тетки в Вологде. – Правильно сделали, Митрий! Мы не маленькие и сами сможем за собой поухаживать. Во всяком случае, один то день уж точно.

– Обедаем сегодня на углу Торговой и Поморской.

– Это так улицы здесь называются?

– Ну, да. Там «Фёдосовский» ресторан с хорошей местной едой. Часа в два господа приедут, и отправитесь туда. Вам непременно нужно отведать северных кушаний. Я тут кулебяками с палтусом, да семгой наестись не могу. А какая птица! Глухарь, рябчик, куропатка, все изумительно приготовлены.

– Митрий, я очень рада, конечно, что вам нравится местная еда, но вы же знаете, что для меня растительная пища премного лучше.

– Дак морошки покушаете. Ели ранее морошку?

Они проболтали еще минут двадцать, после чего Митрий, сославшись на небольшое дело, ушёл, пообещав к двум часам пополудни быть в ресторане и там их встретить.

Мария отодвинула пустую чашку, и раскрыла газету. Пробежав взглядом по страницам с местными новостями, она остановила свой взгляд на небольшой заметке об архангельском мужичке Лобанове. Зная из местных знаменитостей только о Ломоносове, ее очень заинтересовал рассказ, из которого следовало, что Иван Лобанов здесь на Севере не менее знаменит, чем Ломоносов. Вероятно потому, что Ломоносов – уже история, а Иван – современник нынешнего поколения архангелогородцев.

Из статьи следовало, что Иван Лобанов родом из деревни Лявля, что неподалеку от Архангельска. И зовут его здесь все не иначе как Ванька-леший. С лешим в те годы на Севере сравнивали тех людей, кто был очень сильным, непобедимым. В рассказе приводились небывалые истории, участником которых он был. Родился в одна тысяча восемьсот пятидесятом году, высоченного роста – более двух метров, и очень силен. Силен настолько, что мог двухпудовую гирю подбросить метров на двадцать вверх или перебросить ее через двухэтажный дом.

Борьбе он учился во Франции, и легко клал на лопатки любого. Слава об Иване шла на весь мир. Архангельский богатырь мог удерживать у пристани пароход, все машины которого работали «полный вперед». Рассказ заканчивался вопросом: «А где же сейчас наш Ваня? Жив или уж нет?»

«Надо же! А еще провинция. Какие мужики здесь живут! А если такие же и охранники на корабле… Интересно бы посмотреть, как выглядит Никодим Петрищев. А может так оказаться, что он и есть Иван Лобанов! О, боже, что я тут придумываю. Ивану то уж сейчас больше шестидесяти будет, а Никодиму лет сорок Митрий говорил», – Мария еще немного почитала газету, и пересев на диванчик, что стоял возле камина, закрыла глаза и откинулась на его спинку.

Так она сидела пока ее не отвлекла кукушка, ни с того ни с сего решившая покуковать, хотя времени на часах было всего лишь четверть второго. И буквально сразу же послышался скрип открывающейся входной двери и голос Краснова:

– Сейчас берем Машу и обедать. У меня желудок уже сводить стало. Дела вроде бы все уладили. Ну, а с лесом… С лесом каждый день на лесопилки ездить будем, как и планировали…

– Петр Петрович, у меня еще одно главное дело на эти дни запланировано. Возможно главнее общего, – проговорил Виктор.

– Ого! Что за тайны, уважаемый Виктор! Нельзя от друзей что-то утаивать, – с легкой напускной обидой проговорил Краснов.

Мужчины сняли калоши с ботинок в коридоре и прошли в гостиную. Без калош сейчас в Архангельске ходить трудно. Лужи, да грязь весенняя. Лето здесь по сравнению с Москвой недели на две позднее приходит. А уж если куда на лесопилку зайти, так там без калош и сапог совсем никак не обойтись.

Увидев сидевшую в с закрытыми глазами Марию, они, аккуратно ступая, прошли в свободную комнату напротив. Судя по большому количеству стеллажей с книгами и большому письменному столу с зеленым сукном, комната эта была для хозяев либо кабинетом, либо библиотекой.

– Ну, что за тайны? – спросил Краснов.

– Петр Петрович, я всё скажу сегодня во время обеда, – ответил Виктор. – Давайте мы умоемся, переоденемся и на обед. Там я вас и удивлю.

Виктор вышел из кабинета, и остановился в гостиной.

– Нам показалось, Мария, что ты спишь…

– Да, что вы право. Какой сон. Я ночью хорошо поспала. А на диванчике сидела, думала о своем, о девичьем, – приветливо улыбнувшись, она потянулась и бодро соскочила с дивана.

Они подъехали к ресторану в начале третьего пополудни. Вывеска указывала на то, что внутри находится «Федосовский ресторан». Из входной двери выскочил высоченный дядька в огромном малиновом пиджаке и черной кепке с белым кантом. «У них тут все как Ванька-леший такие огромные что ли?» – подумала Мария, и вспомнив свои размышления про охранника на пароходе, даже слегка поёжилась.

Митрий, как и говорил, был уже там. Увидев Марию со спутниками, он привстал и помахал им рукой. Кроме него в ресторане сидела еще какая-то парочка молодых людей, да чуть в стороне мужчина в черном костюме. «А вот и полицейский, сидит газетку почитывает», – Мария научилась их определять с высокой точностью. Конечно же, немалая заслуга в этом принадлежит Клавдии, которая много времени потратила, чтобы научить тому, в чем сама прекрасно разбиралась.

– Господа, минуту внимания, – громко произнес Виктор, когда все устроились за столом и сделали заказ.

Почему в этот момент Мария слегка покраснела, она не смогла бы объяснить. Но внутренне понимала, что сейчас речь обязательно пойдет о ней. Это качество она за собой стала замечать давно. Да и Клавдия подметила, сказав однажды: «Машенька, у тебя есть дар предвидения. Если ты будешь над этим работать, то обязательно достигнешь хороших результатов. Ты же всегда внутренне способна предположить, как будут развиваться события».

– Сегодня особый день. И не, потому что день сегодняшний – двадцать пятое мая одна тысяча девятьсот четырнадцатого года, а потому что я, в присутствии своих друзей и коллег, и со всей ответственностью, – он сделал небольшую паузу и, понимая, что далее интриговать не совсем уместно, продолжил: – Со всей ответственностью прошу у Марии Михайловны ее руки и сердца.

Виктор вышел из-за стола и опустился перед Марией на колено, держа на вытянутой руке кольцо.

– Буду краток… Моя жизнь сильно изменилась в последнее время. Я стал добрее, серьезнее, спокойнее. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – Мария еще не слышала, но уже почувствовала, что именно сейчас скажет Виктор. Она давно его любила, и постоянно ждала от него таких слов. Ей недавно исполнилось восемнадцать, и девушка в тайне надеялась, что Виктор не будет долго тянуть с предложением.

– Я как чувствовал, что вы подходящая пара. Жених и невеста, одним словом, – негромко сказал Березин.

Он был искренне рад за своего приятеля. Рад тому, что в очередной раз не ошибся в своих ощущениях, и от того весь светился от счастья. И вся компания тоже прекрасно понимала, что он имел в виду. А Краснов не удержался и пожал Митрию руку.

Мужчина в «черном» встал из-за стола и, надев шляпу, направился к выходу. Тайную полицию мало интересовали амурные дела приезжих богатеев.

***

Пароход "Н.В.Гоголь" шёл вверх по реке и от того было ощущение, что волны от него были чуть больше нежели несколько суток назад, когда он плыл с Вологды. Казалось, что еще вчера он впервые приплыл в Архангельск, сверкающий белоснежными боками и начищенными до блеска судовыми механизмами. Но вот уж и четвертый сезон пошел как он здесь. И сколько их еще будет впереди. Сколько народу разного он повидает, сколько воды мимо него утечет.

А сейчас он душевно шлепал своими колесами. То там, то тут раздавались гудки мимо проплывающих катеров, буксиров и других всевозможных суденышек. Короткие и протяжные, пронзительные и строгие, вперемешку с криками чаек, они напоминали какой-то волшебный речной оркестр без дирижера. Оркестр, который сегодня играл для тех, кто был на пароходе.

Вода еще не спала, а потому «колесник» шёл уверенно, не боясь наскочить на мель, как порой случалось в середине лета. С конца июня, как спадет вода, до Вологды он ходить, конечно же, не будет. Мелко там станет. Только до Великого Устюга, а потом и совсем лишь до Котласа.

Вечерело. На улице стояла летняя погода и по верхней палубе прогуливались барышни с зонтиками и малыми детишками. Мужская часть населения из кают первого и второго класса в основном перекидывались в «Дурачка», сидя тут же на палубе за квадратными столиками. Другие, громко смеясь, травили анекдоты или развлекали молодых барышень веселыми историями.

В корме нижней палубы с весельем и развлечениями было по хуже. А вернее, отсутствовали совсем. Мужики, что сели тоже в Архангельске, дымили самокрутками или грызли семечки, и разнообразить свой досуг не торопились.

– В Троице дожжик ешо был, а тут солнце, хоть маленько и отъехали, – крепко затянувшись самокруткой, молодой мужчина, лет двадцати пяти в серой косоворотке и накинутом поверх черном пиджаке, закашлялся и замолчал.

– Ты, Семен, чем о погоде говрить, шел бы Матрене помог чем. Может вещи к выходу подготовить. До Верхней Тоймы-то уж не так долго и осталось ехать. Котомок-то набрал, будто переезжаешь в дом новый, – буркнул тот, что стоял рядом и выглядел чуть старше своего попутчика. – Сидит баба на них уж сутки, как кура на яйцах. Хорошо полицейские на пароходе нынче, быват твои пожитки и не украдут.

– Что-то полиции нынче много, – Семен, будто не слышал, что говорит Федор. – Может и едут куда сами, а может, и важное что охраняют. Знамо дело, не наши же пожитки.

Рядом с ними облокотившись о перила, стояли и другие мужики, тоже севшие в Архангельске. О чем-то тихо переговариваясь, они глядели на высокий берег, мимо которого шёл пароход. Видно было, что едут впервые – смотрели на речные берега и снующие суденышки будто на диво какое.

Сверху послышались звуки духового оркестра. Сначала еле слышно, а затем все громче и громче. Да так, что слышно стало не только на пароходе, но, наверное, и по берегам Двины.

– Видать буфет-ресторан наверху открыли, – заметил один из них, слегка улыбнулся и плюнул за борт.– У меня барин там бывал, и сказывал, что шибко скусно кормят. Под музыку, будто еда-то скуснее становится.

– Нее, они там от такого оглохнут. Оркестр над нами играет, а в буфете пианина лишь стоит. Оркестр всегда у них на заду парохода, на верхней палубе, – проявил свои знания Семен.

Буфет, как называла команда «Гоголя» свой ресторан, и библиотека на пароходе, были, что называется его визитной карточкой. В буфете готовили вкусно, и подавали с таким шиком, будто посетители пришли в «Метрополь» или «Асторию».

И совсем не потому, что того требовал этикет подобных заведений на речном транспорте. А потому, что того очень хотел и требовал от своих подчиненных Глеб Измайлов, его шеф-повар. Он до того несколько лет и на самом отработал в московском ресторане «Метрополь». Поговаривали, что он доводится родственником мужу сестры капитана, но так это или нет, никто не был уверен.

В одна тысяча девятьсот одиннадцатом году, как раз в год спуска на воду парохода, во время демонстрации блюда Измайлов ненароком что-то пролил на платье супруги крупного московского чиновника. За что и был уволен хозяином ресторана. В тот день как раз в ресторане пел Шаляпин, и повар завороженный его мощным басом, и допустил подобный казус.

За большим круглым столом у окна, рядом со старинным немецким «C. Bechstein», расположилось трое мужчин в одинаковых черных английских костюмах. Рядом с ними сидела девушка лет 18 в небольшой шляпке и легком белом платье с высоким стоячим воротником. Мужчины о чем-то не спеша говорили, а девушка, почти не слушала их, сидя в пол-оборота к столу. Ей было немного скучно сидеть здесь, и она, чтобы отвлечься, пыталась наблюдать и за тем, что происходит на палубе.

– Петр Петрович, ты еще вчера хотел нам рассказать об этом красавце, – Митрий указал на сверкающее чистотой пианино.

– И правда, Петр Петрович… – Мария сделала просящее выражение лица. У пианино «C. Bechstein» наверняка должна быть удивительная история.

– Ну, хорошо, хорошо, – Краснов промокнул уголки рта белым платком. – Но только буквально самую суть. Сплетнями и домыслами не занимаюсь.

Он облокотился локтями о стол и, наклонившись вперед, проговорил, понизив голос:

– Шеф-повар этого буфета заприметил пианино в фойе Вологодского театра. Туда он захаживал вечерами, будучи уже уволенным из «Метрополя» и, находясь в гостях у своего закадычного друга. При трудоустройстве на пароход он был убедителен не только в своем профессиональном мастерстве, но и доводах об обустройстве ресторана, и вскоре пианино перекочевало из театра в буфет. Вот и всё.

– Ну, как-то уж все у вас просто и незатейливо, – проговорил Виктор. – Уж прибавили бы чего для интриги.

– Вот, я Виктор,– на французский манер ставя ударение на последнем слоге в имени, произнес один из сидящих за столом, – я никак не пойму, зачем ты в Вологду едешь, если в Архангельске с лесом получше будет. В Вологде, конечно, лес тоже хороший, но с Онеги сосны, будто аккурат для судостроения растут, – Краснов, внешне самый неприметный из всей троицы, попытался перевести разговор на другую тему. – И чем Машенька в этой Вологде заниматься будет, провинция та ещё.

– А ты не переживай за нас, Петр Петрович, свадьбу мы и в Вологде сыграем. Митенька, вон в отличие от вас, уважаемый, кушает молча, аппетит разговорами не портит.

Митрий, сидевший до того смирно, аккуратненько отхлебывая уху из голов семужьих, услышав имя своё, поднял глаза и уставился на Петра Петровича.

– Господа, оставьте ваши умные беседы на потом, давайте покушаем красиво. Красиво кушать – удовольствие большое. А до дел ваших у меня, сейчас никакого интереса нет. Да, и Машеньке за разговорами о делах скучно. Другое дело о пианино поговорить. Или хотя бы вон о тех мишках. Не так ли Мария Михайловна? – и он указал на большую картину с медведями.

– Виктор, проводите меня до каюты. Душно тут, – Мария, встала из-за стола и, не дожидаясь ответа, направилась к выходу.

В буфете кроме сидевшего за столом у входа помощника станового пристава, более никого не было. Обычно народ собирался ближе к часам восьми вечера. Потому сейчас в зале было тихо, и всё, о чем говорили мужчины за столиком, было хорошо слышно. Игнат Сергеевич Гавзов ел медленно, не обращая внимания на обычную для таких мест болтовню, что шла за соседним столиком. Похоже, что ни Мария, ни ее спутники никак его не интересовали. Он часто отрывался от тарелки, промокал выступивший на лбу пот, и снова склонялся над ней.

Виктор догнал Марию уже рядом с каютой, взял у нее ключ, открыл дверь, и, пропустив ее вперед, вошел следом.

– Что случилось, Маша?

– Не нравится мне этот тип, что у дверей сидит. Нужно заканчивать посиделки в ресторане. Показались полиции и хватит. Пристав же не дурак, и не зря на пароходе околачивается. Лучше пересидеть в каютах до назначенного срока, чем болтаться на виду и молоть эту чушь. Чтобы бы вы не говорили, но тебе, Виктор, до торговца лесом еще далеко. В буфете нет никого, а мы как на блюдце перед этим полицейским. Почувствует, что дурачим его, тогда… Чего он приперся-то, у них же ужин в столовой на нижней палубе.

– Мария, успокойся. Всё идет как нужно. А что на виду у всех мы, то подозрений меньше с тех, кто на виду. Ты же сама все время говоришь: «Хочешь, что-то спрятать, спрячь на самом виду».

– Вы несете всякую чушь за столом, не очень хорошо соображая в том, о чем говорите. Лучше уж про рыбалку болтайте. Это у вас на много лучше получается, – Мария нервничала, и в такие минуты, как случалось и раньше, не могла стоять на месте и ходила взад-вперед. – Предчувствие у меня нехорошее. Скорее бы уж всё закончилось. Ох… Что я говорю-то такое! Я побуду в каюте немного, а ты иди в ресторан. Я сама вернусь. Извини, дорогой, нервы. Я почти успокоилась и скоро и вернусь к вам… Всё будет хорошо, Виктор. Не придавай словам моим внимание. Главное, что мы с тобой вместе.

– Конечно, Машенька, конечно, я с тобой на веки, – Виктор обнял ее за плечи. – Совсем чуть-чуть еще, и всё будет в прошлом.

– Да, конечно все будет в прошлом, – чуть слышно повторила девушка. – Ну, всё, иди. Я уже спокойна и не сделаю глупостей.

Виктор поцеловал девушку и быстро вышел из каюты.

Мария подошла к окну. Вечернее солнце светило в глаза. Она на секунду зажмурилась, и невольно улыбнулась его лучам. Слегка запрокинув голову, вытащила заколку из прически и волосы, волной раскатились по ее спине. Она немного приоткрыла окно. Вечерний речной воздух ворвался в каюту, заставив слегка поежиться. Постояв так несколько минут, она закрыла окно и вышла из каюты.

***

– Мария, просыпайся. Ну и характер у тебя. Спит себе, как ни в чем не бывало. Я вон глаз не сомкнул. Переживаю за тебя. Вставай, «соня»… пора… Скоро уж и Нижняя Тойга – наша пристань, – Виктор дотронулся до плеча девушки и вышел из каюты. Он не плохо уже изучил Марию. Знал, что спит очень чутко, и чтобы ее разбудить, достаточно всего один раз позвать.

Через пятнадцать минут девушка уже была одета, открыла окно и выглянула на улицу. На смену белой ночи приходил новый день. Солнца из-за туч не было видно, но, похоже было, что оно уже взошло. Всё было видно за окном достаточно четко и ясно. Только вот вода в реке была какой-то не приветливой серой. На палубе никого не было. Даже полицейский, что вчера все время стоял в корме парохода, куда-то делся.

Пароход дал один продолжительный свисток, для всех означающий, что пароход скоро причалит к пристани. Для всех, кроме них. Для Марии с Виктором, и Краснова с Березиным он послужил еще и сигналом к началу активных действий. К чему они готовились под руководством Зотовой в течение нескольких последних лет.

Отсчитав про себя до десяти после окончания гудка, Мария вышла в коридор и закрыла за собой каюту. На секунду остановилась, крепко прижимая к груди небольшой продолговатый сверток и сумочку с женскими безделушками. Глубоко вздохнув, она незаметно посмотрела вдоль коридора. В его глубине увидела мужчину в темном костюме. Она попыталась понять какого цвета костюм, но в приглушенном свете коридорных ламп, определить с такого расстояния было невозможно. Мужчина стоял к ней спиной, видимо не расслышал ее появление. «Никодим», – решила она и направилась в его сторону.

Заслышав звук шагов, охранник начал поворачиваться к Марии. В этот момент у нее «случайно» выпал из рук ридикюль. Взглянув в сторону охранника, она нагнулась, подняла оброненную сумочку и продолжила не спеша идти по коридору. «Да, это – Никодим… Идем спокойно дальше. Лишь бы в коридор из кают никто не вышел, а то придется менять план», – подумала она, когда до охранника было еще далековато.

Мария шла по коридору, глядя на соседние каюты, как будто искала нужную дверь. Вчера она несколько раз прошла здесь, чтобы понять какое время занимает весь путь от ее каюты до места, где находится охранник. Проходя мимо лестницы, ведущей на нижнюю палубу, увидела внизу деревенского мужика. Семен тоже заметил барышню, посмотрел на Марию, снял шапку в знак приветствия и постарался улыбнуться.

Мария сейчас очень четко представляла всё, что происходило в это время вокруг нее. Как пароход делает небольшой разворот перед пристанью. Как напряженно стоят у двери своей каюты Березин с Красновым. Как спят в соседней от них каюте двое охранников. Как на нижней палубе, устав от болтовни, дремлют деревенские мужики, и как в уборной Виктор откручивает винты, которыми закреплена обшивка стены в одной из кабинок.

Знала она и то, что сейчас у пристани есть лодка. А в ней бойкий мужичок, готовый сразу же после швартовки парохода обогнуть его и встать рядом с противоположной от пристани стороны. Не сомневалась она и в том, что рядом с пристанью их две дожидаются конные подводы.

«Ну, Клавдия… – голова! Какое дело спланировала, сколько людей привлекла! Все учла, кроме одного… Никто кроме меня не знает, чем всё закончится», – подумала Мария, поравнявшись с Никодимом. И в ту же секунду она выронила свою сумочку.

– Ну что такое! Вечно когда торопишься, всё из рук падает, – негромко, но достаточно, чтобы услышал охранник и Краснов, воскликнула Мария.

– Куда ж, такая барышня торопится, да еще ночью, – заулыбался охранник, а про себя же подумал: «Какая ты баба неваровая!», поражаясь нерасторопности девушки. – Позвольте, я вам помогу, – он склонился над упавшим ридикюлем, желая угодить молоденькой барышне и немного отвлечься. Уж больно скучно стоять всю ночь в коридоре.

Мария резко ударила его по затылку в то место, в которое не раз попадала, когда репетировали вместе с Красновым. Никодим начал заваливаться на бок, а Мария обхватила его руками, не дав упасть и создать шум. В этот момент из каюты напротив выскочили Краснов с Березиным. Подхватив под руки, они втащили его в свою каюту, сунули кляп и привязали к ножке стола. Мария же, как ни в чем не бывало, развернулась и пошла обратно.

Проходя мимо лестницы, посмотрела вниз. Встретившись всё с тем же мужиком взглядом, показала тому язык, и вернулась к себе в каюту. Она быстро переоделась, и через пару минут спустившись по той же лестнице, была на нижней палубе рядом с выходом из парохода.

– Трофим, я отойду в уборную, а то что-то живот скрутило. Постой тут пару минут, – произнес Митрий голосом Никодима, встав рядом с дверью, за которой должен быть охраняемый товар.

За дверью послышались шаги, глухой кашель и какое-то ворчанье. Одновременно раздался звук открываемой двери.

– Вечно ты, Никодим! Ну, только решил немного вздремнуть,– открывая дверь в коридор, ворчал Трофим. – Сменщиков чего не разбудишь. Нечего им дрыхнуть…

Высунув голову из приоткрытой двери, ворчливый охранник в то же мгновение получил удар от Краснова и рухнул внутрь каюты. Петр вбежал в каюту, а Митрий постоял немного у дверей и пошел на палубу.

В охраняемой каюте один на другом стояли 6 ящиков, очень похожих на те, в которых хранят и перевозят боеприпасы. Уборная, в которой находился Виктор, была почти напротив. А потому, на то, чтобы перетащить туда содержимое пяти ящиков, ушло менее двух минут. Часть обшивки уже была снята. Виктор быстро сложил бруски золота в каркас перегородки. Через минуту обшивка уже была прикручена на место, и Виктор вышел в коридор.

«Не зря Клавдия просила снять на неделю пароходик в Ялте. Не зря мы там как угорелые, дни напролет тренировались, таская камни с одного места на место, откручивали обшивку стен, и снова всё восстанавливали»,– с облегчением вздохнул Виктор, спускаясь на нижнюю палубу. Посмотрев по сторонам, он заметил рядом с окном касс Марию и подошел к ней.

Толчок парохода о пристань, для Краснова означал, что лодка уже рядом с пароходом и можно продолжать. К тому времени он связал оглушенного Трофима и, сунув ему в рот кляп, пытался открыть в каюте окно. Оконный проем помимо блока со стеклом изнутри был закрыт глухими ставнями. Защелка не желала открываться, но Краснов справился и с ней.

Ставни открылись, и в оконном проёме на фоне светлого неба показалась голова Митрия. Он видел, что лодка подошла вплотную к пароходу. Еще раз, бросив взгляд на палубу, и убедившись, что на ней никого нет, он кивнул Краснову. Петр Петрович мгновенно открыл окно и стал передавать пустые ящики Митрию. Митрий тут же подхватывал их и переваливаясь через поручни палубных перил скидывал ящики в лодку. Шума почти не было. В лодке, как и условлено, на дно были постелены матрацы набитые сеном.

Когда все шесть ящиков были сброшены, лодка отчалила от парохода и лодочник, аккуратно работая веслами, поплыл вниз по течению. Петр Петрович распахнул полы своего пальто. Под ним был странного покроя жилет с десятком карманов. Он сложил туда оставшиеся золотые слитки и один мешочек с монетами, застегнул пальто и направился к выходу.

Слитки были разного веса, их вес он помнил наизусть: четыре – по одному килограмму каждый, а остальные девять – по пять. Гмырин обеспечил их исчерпывающей информацией, мелочей в этом деле для него не существовало. Краснов не спеша спустился с верхней палубы. Вес, конечно же, сковывал его в движении, но постоянные тренировки помогли ему и в этом. У выхода с парохода Березина не было, и он остановился. Дожидаясь его, он обратился к вахтенному матросу и спросил:

– Это же Тойга?

Тот с удивлением взглянул на него, и вместо ответа указал рукой на пристань. «Нижняя Тойга», – прочитал Петр Петрович на стене двухэтажного дебаркадера, и, увидев спешащего Митрия, шагнул на трап.

– Мария и Виктор уже на берегу, – услышал он сзади голос Митрия.

Сойдя с парохода, Краснов с Митрием не спеша направились в сторону подвод, стоящих тут же за пристанью. Рядом с лошадьми стояли Виктор с Марией.

– Ты чего так долго?

– Выход с палубы кто-то закрыл… Вообщем пришлось идти через другой. Пока обходил…

– Черт! Только дверь никто не закрывал. У нее защелка не исправна. Иногда не срабатывает. Вчера дамочка с пятнадцатой каюты тоже не смогла выйти. Я тогда не придал этому внимания, извини.

– Да, чего уж, – спокойно проговорил Митрий и обернулся к реке.

Пароход издал протяжный гудок. Кто-то с мостика зычно прокричал: «Отдать швартовы!», и на пристани матросы энергично начали освобождать канаты с кнехтов. Колеса парохода закрутились, взбивая речную пелену, и «Н.В.Гоголь» стал отходить от пристани.

На верхней палубе стоял и курил полицейский, что сидел с ними вчерашним вечером в буфете. Он был там единственным, кто в этот час вышел посмотреть на село с необычным названием. А скорее всего в силу своих обязанностей, присматривался к новым пассажирам или сошедшим на берег. А на нижней палубе облокотясь на перила, стояла немного поредевшая всё та же компания деревенских мужиков. Наверное, разговоров было столько, что даже ночь не могла их прервать. Хотя ночью это время назвать было сложно – светло же.

Подойдя к лошадям, Краснов присел за телегой и выложил содержимое из своих карманов в мешок. Закинул его в подводу и сказал: «Нужно ехать». Бросив последний взгляд на удаляющийся пароход, Мария скинула пальто, купленное в салоне мадам «Лурье», что на набережной Ялты, и запрыгнула в одну из двух телег.

Лошади вынесли их на берег устья реки впадающей в Северную Двину. Там уже была видна одинокая лодка, уткнувшаяся носом в берег. При виде повозок, Афанасий Сапожников отпустил весла, поднялся и шагнул к ним навстречу.

Он приехал в Нижнюю Тойгу две недели назад по поручению Гмырина. Сергей Аркадьевич хорошо заплатил ему и просил оказать ему небольшую услугу. Афанасий многим ему был обязан, в том числе и тем, что до настоящего времени находился на свободе, и потому отказаться не мог.

Нанять лодку в селе никакой проблемы не составило. Они в Нижней Тойге были в каждой семье, да еще не по одной. В детали поручения вникать ему не хотелось. «Меньше знаешь, меньше дадут», – так он всегда говорил. И старался следовать этому правилу. Сплавать ночью к пароходу, а потом спустится вниз километр по реке, тоже для не него не составило труда.

– Здравствуйте, господа! Ящики бы выгрузить, да я бы и откланялся, – сказал подошедшим Сапожников.

– Одну минуту, уважаемый! – сказала Мария.

Сейчас уже было трудно узнать в Марии ту барышню, что вчера вместе с тремя мужчинами сидела в буфете. Вместо воздушной шляпки, на голове туго повязанный платок. Длинное темно-синее платье, с одетой поверх него мужской форменной курткой с блестящими металлическими пуговицами, выглядели несколько странно. Мужские штаны под платьем и кожаные высокие сапоги придавали девушке вид партизанки времен Наполеона.

– Петр Петрович, ящики забрать Клавдия велела. А зачем они нам пустые? Давайте тут их затопим, чего с ними таскаться? Места и так на телегах немного… – предложил Митрий.

Краснов пристально посмотрел на Митрия, отчего тот даже поежился. «С таким лучше не спорить», – подумал про себя Митрий, а вслух произнес:

– Если Клавдия сказала, значит, ящики нужно забрать. И обсуждать тут нечего.

«Не вздумайте оставить ящики на пароходе или бросить их раньше времени, – вспоминал слова Клавдии Краснов. – Все должно выглядеть так, будто всё золото вынесено с парохода, – Клавдия не раз повторяла эту фразу Краснову. – Для верности, обязательно дайте увидеть кому-либо из местных жителей, что у вас в телеге золото есть, – слова Клавдии засели у Краснова в памяти».

В этот момент вдалеке послышался протяжный гудок парохода.

– Похоже, что возвращается… – произнес Сапожников.

– Быстро очухались… судя по звуку, еще с полчаса и причалят. Завернули пароход обратно. Нужно поторапливаться, – забеспокоился Виктор, и забрался в лодку.

– Правильно, что Клавдия нас в Котлас не направила. Обложили бы с двух сторон. Всё, поехали, – проговорила Мария и, уже обращаясь к Сапожникову, спросила: – Дальше по этой дорожке вдоль этой реки?

– Да, этой дорогой. На телегах по ней в самый раз ехать, – одобрительно заметил тот. – По ней деревушки-скиты, но вы до последней идите. Ачем среди местных прозывается. Верст шестьдесят по реке до деревушки той будет, а по дороге сорок всего. Там такие места, что вас не сыскать… ни за что не сыскать. Отсидитесь, пока не утихнет. Да вы не беспокойтесь особо. Им вас скоро и не нагнать. Лошадей в Тойге, кроме ваших, нет. На других телят, да коров пастись угнали… Будет время у вас уйти.

– Помним, помним. Дело говоришь… Хорошо с Сергеем Аркадьевичем подготовились, – Мария взглянула на Афанасия.

Тот никак не отреагировал на похвалу. Вышел из лодки и стал заправлять выехавшую рубаху.

– Петр Петрович, Виктор, давайте ящики грузите в одну телегу… – и затем она снова обратилась к Сапожникову: – Греби на ту сторону Двины… Когда доберешься, лодку затопи. Для верности днище у нее пробей и оттолкни от берега, а сам пешем ступай в Архангельск. Наймешь где дорогой лошадь или на почтовых доберешься. Возьми вот денег, здесь хватит на всё. По прибытии в город передашь Сергею Аркадьевичу, что всё нами исполнено как и намечали, но с нашим возвращением пока откладывается.

Мужичок, выслушав девушку, одобрительно кивнул, сунул деньги за пазуху, и пошёл к лодке.

– Всё, господа, поспешим. Лишь бы телеги не подвели, пешком им за нами не угнаться. укроемся, дай бог… – Мария обвела всех взглядом и остановившись на Краснове, добавила: – С богом, Петр Петрович, принимай командование, уважаемый.

Ей неожиданно пришли на память события из небольшой брошюры, которую она прочитала, еще живя в Вологде. Название ее в памяти не отложилось. А вот содержание хорошо запомнилось. И хоть не совсем понятен ей был тогда язык летописца, но суть усвоила хорошо. В памяти промелькнули события далекого четырнадцатого века. Она вновь увидела, как новгородские рати грабят Великий Устюг и как уходят из него, спускаясь по Северной Двине. Как один из их отрядов остановился с награбленным именно здесь, в устье Нижней Тойги, и как двое из грабителей бежали в глубь тайги вместе с награбленным.

«Как я раньше об этом не подумала! И надо же так случиться, что спустя шесть веков и мы, подобно тем грабителям, тоже бежим в тайгу. А может, мы бежим туда, куда и они? А может наши пути, несмотря на время, как-то пересекутся? Что ж тут за место такое, что грабителей притягивает», – Мария какое-то время еще размышляла на эту тему, но накопившееся за последние дни напряжение и усталость сказались. Она положила голову Виктору на колени и задремала.