Читать книгу Серый мир - Николай Марчук, Николай Петрович Марчук - Страница 5

Очнулся я от боли в руке. Приподняв голову, оглянулся: вокруг заснеженное поле. Рядом валяется Грива. Хорошо, что первый в чувство пришел я. Сейчас, я этому психопату покажу, кто в доме главный. Нащупав в ножнах на ботинке сапожный нож, подполз к наемнику, который судя по шевелению рук начал приходить в себя. Широко размахнувшись, вонзил нож в глазницу наемнику. Мне показалось, что в последний момент он открыл глаза, но ничего не сделал, даже не попытался увернуться, то ли, не успел, то ли, не захотел. Встав на колени, принялся быстро обыскивать убитого: снял с него разгрузку, автомат, аптечку, вытащил из карманов всю мелочь. Итак, что мне удалось снять с трупа: еще один автомат, нож, шесть полных автоматных магазинов, две гранаты РГД-5, аптечку, зажигалку, фонарик, серебряную фляжку на 200 грамм, полную отличного коньяка и пачку американских долларов, судя по банковскому штампу – пять тысяч. Неплохо! Надо спешить, скоро действие стимулятора закончиться и я завернусь от боли.

Первым делом, надо посмотреть, что у меня с ранами. Разрезав ножом рукав куртки, осмотрел рану, на руке были видны следы зубов, глубокий порез и вырванный клок мяса. Достав из аптечки все необходимое, промыл рану, вколол обезболивающее и наложил тугую повязку, бинт хорошенько смочил коньяком, спросите зачем? А затем, что темные твари очень сильно не любят алкоголь, соответственно, их заразу очень хорошо выводят спиртом и серебром. Те же самые действия произвел с ногой, но там картина была лучше, всего лишь пара глубоких царапин. Пришедшие в негодность штаны и куртку снял и облачился в одежду покойника, а свои вещи кое-как нацепил на него, ходить в вещах мертвого человека, конечно плохая примета, но выбора у меня нет. Одну из гранат, засунул в верхний карман куртки покойного. Разжал усики и привязал к кольцу леску.

Снарядив магазином второй автомат, закинул его за спину, и, взяв поудобней АК-74 Гривы, размеренно зашагал через поле в сторону цепочки деревьев, которые виднелись на другой стороне поля. Отойдя на десять метров, резко дернул за леску, которая тянулась за мной, и ускорил шаг, временами переходящий в бег. Через пару секунд сзади приглушенно бухнуло. Теперь тем, кто пойдет по моим следам, придется долго думать чье тело они нашли, головы практически нет, одежда вся обгорела, рядом валяется изуродованный «маузер», Шерлок Холмс и тот бы запутался. Если не найдут до темноты, то ночное зверье еще больше усложнит задачу. Хотя, кого я пытаюсь обмануть, найдут, если захотят, обязательно найдут, я всего лишь выигрываю время.

Пока, шел через поле, у меня было время подумать, о превратностях судьбы. Положение мое сейчас было – врагу не пожелаешь. Во-первых, я был ранен, причем ранен темной тварью, что гарантировало мне неминуемую смерть, вопрос только времени, если быстро не найду знахаря, а лучше мага, то «чёрная смерть» сожрет мой организм. Во-вторых, на меня сейчас начнется охота. Тут и к бабке не ходи и так все понятно: не должен был я уйти живой из дома колдуна, всех нас Щука отправил на убой. И если причину, по которой в дом были направлены наемники, еще можно объяснить, то зачем им был нужен я, не совсем понятно.

Тут ведь, дело такое, люди из внешнего мира по сути своей очень ценный товар, они девственно чисты и их можно превратить в любое желаемое существо. К примеру: вампира или оборотня, а того, кто провел в нашем мире больше чем сорок восемь часов уже ни в кого не превратишь, так как тело заражено магией этого мира. Если вампир кусает местного, то человек умирает от «кровяной горячки». В страшных муках умрет, но никогда не превратиться в вампира. А вот если вампир укусит новоприбывшего, то есть того, кто недавно пересек черту между мирами, то этот бедолага, в течение суток сам станет вампиром. Поэтому все новоприбывшие, ну понятное дело, что те которые прибыли под контролем и через чистые порталы, первое время находятся под строгим карантином. В этом карантине за ними наблюдают, делают соответствующие прививки и распознают магический потенциал, а в последнее время еще и ставят на учет ауру всех, кто прибывает в этот мир. Ходили слухи, что хотят ввести что-то типа паспортов. В общем, для чего темному магу десяток «чистых» людей, еще можно понять, но для чего им нужен я, совсем не понятно. Не понятна так же, и вся эта возня со штурмом дома. С самого начала было видно, что ничего хорошего из этого не выйдет, но Щука все равно послал нас на убой. И снова вопрос: для чего он это сделал? И, третье, самое главное, я не приблизился ни на шаг к выполнению своего задания, а если быть точным, то удалился от него шага на три. Щука, должен был устроить меня в охрану торговых караванов, которые ходили на рудники Драконьих гор. А, теперь, как быть? Придется, как то самому добираться до Драконьих гор и попытаться самому наняться в охранники. Сейчас главное: определиться, где я и не сдохнуть по дороге.

Но, есть и плюсы, во-первых, я еще жив, во-вторых, погони пока за мной не видно, в третьих у меня есть оружие, я бы даже сказал больше чем мне надо, ну, и, в-четвертых, я еще жив. Что? Уже говори? Так это я сам себе говорю, чтобы не забыть. Вообще-то, я по своей натуре оптимист, выкручусь и в этот раз, и не из таких передряг, выкручивался. Один факт того, что «скачек» выкинул нас в чистом поле, вдалеке от жилых мест говорит, что кто-то там, наверху не хочет, чтобы я умирал. Так, что еще пока поживем!

Холодно, как все-таки, черт возьми, как холодно! К бениной маме эту зиму, с её морозом и снегом! Я шел, уже далеко не быстрым шагом, точнее сказать плелся, едва переставляя ноги. Когда до цепочки деревьев осталось рукой подать, увидел, что совсем рядом проходит накатанная дорога. Ну, что ж, дорога – это хорошо, дорога – это признак людей, а, где есть люди, там должны быть доктора, тепло и спиртное, для сугреву.

Выйдя на дорогу, не раздумывая, свернул направо, была у меня одна положительная способность, я мог легко определять нужное мне направление и самое главное, что почти никогда не ошибался, вот и сейчас повернув направо, я был точно уверен, что дорога приведет меня в какое-нибудь обитаемое селение. Я же говорил, что я оптимист. Говорил? Что-то в последнее время я часто повторяюсь, устал, наверное. Точно, устал и замерз.

Не помню, сколько я шел по дороге, может час, а может всего минут десять, от холода и боли в руке, плохо соображал, время остановилось, ноги передвигались сами по себе. Я двигался как робот с одной только мыслью: останавливаться нельзя, надо идти, останавливаться нельзя!

В начале, я подумал, что слышу писк комара, а потом понял, что комару зимой не выжить и либо у меня галлюцинации, либо кто-то издает посторонний звук. Оглянувшись по сторонам, увидел, что меня догоняет упряжка саней. В санях сидел один человек, укутанный в тулуп так, что наружу торчал один только нос. Я чуть посторонился и призывно поднял руку, меня заметили и сани замедлили ход.

– Здорово, добрый человек, – прокричал я.

– И тебе не кашлять, убогий, – услышал я в ответ.

– А почему убогий?

– Ну, если я здоровый, то ты, судя по внешнему виду – убогий.

– До села, далеко?

– Не близко. Подвезти?

– Подвези!

– Да, я бы с радостью, а вдруг ты, тать ночной или лиходей какой, – начал торг извозчик. – Или того, еще хуже тварь темная, принявшая людской облик.

– Тварь темная серебра боится? Значит если я серебро с собой ношу, то уж точно к темным отношения не имею, – сказал я, протягивая вознице серебряную фляжку. – Держи, подарок, так сказать.

– Уговорил, садись. Вижу, что человек ты хороший, – извозчик сграбастал фляжку и спрятал её в карман. – Там, сзади, под овчиной, есть бутыль с огненной водой, выпей, согреешься.

Я устроился поудобней, вытащил из-под овчины бутыль с мутной жидкостью. Внутри сосуда плавала парочка красных перчиков. Приложившись к горлышку, сделал пару глотков, но видимо от холода даже не почувствовал крепости напитка. Через несколько минут, уже еле сдерживался, чтобы не уснуть, хрен знает, что мне за извозчик попался, сейчас, сонного, прирежет, и поминай как звали.

Пока не надо, никуда бежать, и есть время спокойно подумать, нужно прикинуть, что делать дальше. Ну, во-первых, надо найти целителя, врача, занахаря. Любого, кто мне поможет залечить раны. Во-вторых, надо найти мага, что-то мне не нравиться то средство, которым мне Луза изменил внешность. Опять же с татуировкой «клана Торговли» надо что-то делать, вывести её что ли? Причем все эти действия необходимо провести, так чтобы общественность о них не узнала, а то за такие фокусы как подделка ауры великих кланов по голове не погладят. Ну, если только в начале, её отрубят, набьют опилками, как чучело, а уж потом и погладят.

Сани уверенно двигались по накатанной дороге. Далеко впереди уже угадывались постройки, село было большим и сразу видно, что богатым. Большие деревянные дома с дворовыми постройками и огромными, просторными дворами. Село обнесено частоколом, а в центре виднелась церковь с высокой колокольней. Совсем хорошо, где есть храм, там нечисти тяжко живется.

– Дружище! Подскажи, в вашем селе, есть врачеватели или маги? – спросил я.

От ответа зависела моя жизнь, с каждой минутой чувствовал себя все хуже и хуже. Тошнота накатывала волнами, в глазах темнело, и голова кружилась.

– А как же. Есть, конечно! Бабка моя – первая знахарка на деревне, – с гордостью ответил возница.

– Тогда, вези прямо, к своей знаменитой бабке. Сделаем ей выручку, может и тебе, что перепадет, – я уже понял, что парень очень любит деньги, хотя, возникает вопрос, а кто их, собственно говоря, не любит?

– А, что с тобой? Это не заразно? – с тревогой в голосе спросил возница.

– Укусы животных пока воздушно-капельным путем не передаются, так что не бзди! – успокоил я его. – Тебя, вообще-то, звать как?

– Митяй! А тебя?

– Серый, – представился я. – А на воротах, у вас, что за процедура досмотра? – задал я, волновавший меня вопрос.

– Как обычно: собаки и святая вода, – ответил мне Митяй. – Оружие еще опечатают, ну и так по мелочи: вопросы всякие задавать будут.

Ну, собаки – это еще терпимо. Святая вода тоже, лить мне её будут все равно на лицо, так, что раны от темных тварей не начнут дымиться, вода на них не попадет. Единственное, чего следует бояться, так это того, что вообще могут в деревню не пустить, увидят, что вид болезненный и оставят замерзать за оградой, оно конечно не по человечески, но, сколько таких вот, глухих деревень, вымирало от неизвестных болезней. Так, что лучше пусть один чужак замерзнет от холода, чем вся деревня вымрет, тем более что, с чужака можно будет снять потом трофеи.

Тем временем, сани подкатили к воротам. Створки еще не закрыли и нас встретили пара мужиков одетых в тулупы и валенки, вооружены они были карабинами СКС, с примкнутыми штыками. На штанах обоих встречающих я заметил синие лампасы. Так, а это значит, что село, скорее всего, на самом деле – казачья станица. Ну, с казаками я договориться сумею.

– Здорово, Митяй! Как расторговался? – начал задавать вопросы один из мужиков.

– Нормально! Давай пропускай скорее, у меня клиент к бабе Нюре! – начал торопить проверяющих Митяй.

Пока один из встречающих разговаривал с Митяем, и тем самым контролировал его, второй обошел сани, и приблизился ко мне. Мужик в тулупе, держал карабин, направив его на меня.

– А ты, хлопец, чьих будешь? – спросил он меня.

– Служивый я, телепортировали меня, а телепорт криво сработал, вот меня в чистом поле и выкинуло. Пока на дорогу вышел, волки успели подрать, – выдал я заранее придуманную легенду, самое главное, что все, что я говорил, было правдой…почти. Если этот проверяющий имеет, какие-то способности, то должен мне поверить.

– А куда тебя «кидали», если ты в наших краях вывалился? – продолжал задавать вопросы. – Что ж ты так, с двумя автоматами и от волков отбиться не мог? Да, а чего это у тебя два ствола? Не многовато?

– Вызови атамана, а лучше в начале, пропусти к знахарке, а то сейчас ласты склею, и на вопросы некому будет отвечать, – устало произнес я. – Автоматы можешь оставить у себя.

Я протянул ему АК-74, потом снял с плеча АКСУ и тоже протянул проверяющему. Он забрал оба автомата, махнул рукой второму проверяющему, и сани пропустили внутрь изгороди. Отъезжая от ворот я увидел, что один из проверяющих занес автоматы в сторожку, потом вышел и быстро пошел куда-то в сторону центра села. Митяй сразу за воротами свернул направо, и сани покатили в сторону отдельно стоящего домика на краю села. Видно, что бабку Митяя в селе не сильно любили, а может просто боялись. С колдунами и магами всегда так, и с ними рядом жить не хотят и без них обойтись нельзя. Сани подъехали к хлипкой ограде вокруг одинокого домика, сил встать с повозки у меня уже не было, чувство было такое, будто из тела вытащили все кости, а голову набили ватой.

– Что сам подняться не можешь? Совсем плохо? – засуетился вокруг меня Митяй. – Потерпи немного, сейчас в дом войдем, там тебя бабка каким-нибудь отваром напоит и сразу полегчает.

Митяй закинул мою руку себе на плечо и буквально потащил меня, я лишь слегка ворочал ногами, помогая ему, как мог. Не успели мы дойти до дверей дома, как они открылись и на пороге возникла бабка Митяя. Она была невысокая, сгорбленная, видно было лишь лицо, все в глубоких морщинах. Только глаза смотрелись ярко и броско, они были бледно-голубые, если бы я встретил такие глаза в старом мире, то подумал бы, что у владельца контактные линзы.

– Митяй, ну, что ты за человек такой, подбираешь всякую дрянь на улице и в дом тащишь?! – голос оказался скрипучий и противный.

– Баб Нюра, ну, чего ты, как же это можно живого человека и в чистом поле бросить умирать? Не по-христиански это, грех великий! – заканючил Митяй.

– Расскажи другому, что ты грех на душу побоялся брать! Поди опять, купился на деньги, – продолжала отчитывать баба Нюра Митяя. – В дом я его не пущу.

– Бабуля, а можно продолжить ваш спор, после лечебных процедур, – вмешался я в разговор. – Деньги у меня есть, вы только исцелите, я заплачу, не обижу.

– О, а я думала, он уже богу душу отдал, а он еще и говорит, – удивилась целительница. – Ладно, тащи его в баню, там, на топчане и положишь. Разденешь его, а я за водой и травами схожу.

Мы с Митяем в обнимку, доковыляли до маленькой баньки, он открыл дверь и я повалился на топчан в предбаннике. С меня сняли разгрузочный жилет, куртку, свитер и ботинки; штаны и рубашку Митяй разрезал ножом. Процесс раздевания выпил из меня последние силы, и я провалился в темный омут беспамятства.

В себя пришел от резкой боли в груди, чувство было такое, как будто мне в легкие засыпали горящий углей. К горлу подкатил ком тошноты, я только и успел, что свеситься с топчана и вывалить содержимое желудка, в кем-то, заранее поставленное ведро. Из горла вырвались потоки чёрной, как смоль жидкости, странно, но ничего такого я не ел. Чем это я интересно сблевал? Боль в груди слегка поутихла, в голове прояснилось, я даже смог произнести пару слов.

– Дайте воды!

– Ну, вот, а ты говорила, что он умрет! А он, вон – живее всех живых, – судя по голосу это Митяй. – На, попей!

Я судорожно отхлебнул пару глотков холодной воды, тут же меня скрутил новый приступ боли, и меня стошнило, только, на этот раз – водой.

– Нельзя ему сейчас пить, – раздался из темноты скрипучий голос знахарки. – И жить ему осталось всего ничего, до утра не дотянет.

– Добрая ты бабуля, как я погляжу, – прохрипел я. – А, чего это вы в темноте, керосин экономите?

– Видишь, у него зрение уже пропало, верно, тебе говорю – и пары часов не протянет, – поставила свой диагноз бабка.

– Неужто, ничего нельзя сделать? – взволновано спросил Митяй. – Может Клавдию Петровну позвать.

– Ой, тоже, мне нашел целительницу, – недовольно пробурчала вредная старуха. – Да она еще под стол пешком ходила, когда я уже людей врачевала!

– А прошлой зимой, когда болотники подрали патруль, она же им помогла! – продолжал гнуть свое Митяй. – А ты сказала, что они не жильцы! Выходила, же она их! Так может и этого спасет.

– Во-первых, тебе какой с этого прок? Деньги ты и так все его заберешь, – до чего голос то у бабки противный. – Во-вторых, горе у неё, сына её старшего на каторгу отправляют, не до лечения её сейчас. Когда проклятия и порчи снимаешь, душа должна быть чистая и спокойная, а у неё сейчас спокойствия еще долго не будет, Васька, то её старшой, любимым сыном был. Он же точная копия мужа её погибшего. Хоть я и не люблю Клавку, но все равно жалко мне её.

– Что, не получилось Ваську от каторги отмазать? Эх, хороший парняга был – знатный кузнец – сокрушался Митяй.

– А, как тут отмажешь, если он двух мужиков до смерти забил, – продолжала скрипеть старуха. – Если бы еще кого то из наших, а так прихвостни торгашеские. А с ними атаману ссориться не с руки. С кем он потом дела торговые вести будет?

– А куда хоть, Ваську то сошлют? – спросил Митяй. – Может по дороге сбежит?

– Слухи ходят, что в Драконьи горы, на рудники, – ответила бабка. – Оттуда не сбегают, каторжан всех клеймят.

– Да-а, конец Ваське, Драконьи горы – это верная смерть, – грустно произнес Митяй.

– Зови, эту Петровну, разговор у меня к ней будет, – прохрипел я, из последних сил.

– Дурак, человек, сказано тебе, не в деньгах дело, – усмехнулась бабка. – Для таких дел настрой нужен.

– Веди её, я вместо сына её, Васьки на каторгу поеду, – устало произнес я, и опять потерял сознание.

В себя я пришел от того, что кто-то щупает мою грудь, пальцы были тонкие, но нажимали они очень сильно.

– Очень сильная порча на нем, удивительно как до сих пор жив. Хотя, по тому какая у него дыра в энергетике, нет ничего удивительного – весь негатив уходил, а ему досталось только излишки, но все равно с таким проклятьем дольше часа не живут, – голос был очень мягким. – Открывай глаза, я же вижу, что ты уже пришел в себя.

– А толку, открывать глаза, если я ослеп, – грустно произнес я, но веки все равно поднял, резкая вспышка света ударила по глазам. Зрение ко мне вернулось, это хорошо, да что там, это просто замечательно, я с детства очень сильно боялся ослепнуть.

– Это правда, что хочешь заменить моего сына в тюрьме и отправиться вместо него на каторгу? – произнес чей-то мелодичный, слегка хрипловатый голос. – Зачем тебе это? Драконьи горы – это верная смерть, пускай не сразу, но с Драконьих рудников еще никто не возвращался/

– Это я и без вас знаю! – зло огрызнулся я. – Вы мне лучше скажите, меня излечить можно? А, то тут некоторые особо вредные бабульки утверждают, что не доживу я до утра! Если это так, то наш дальнейший разговор теряет всякий смысл!

– Нет, ты посмотри на него, одной ногой уже в могиле, а еще и торгуется и обзывается! – узнаю скрипучий голос Митиной Бабки. – Ты его Клавка не лечи, он, всяко тебя обманет, у него же на лбу написано, что он врун и шельмец!

– Нет, баба Нюра, этот не обманет, – уверенно произнес грудной голос. – Ведь не обманешь, а горец?

Вот, блин, как она догадалась, что я принадлежу к клану Гор? Оставлять свидетелей за спиной опасно, но что делать, без их помощи мне верная смерть. Да-а, задача!

– Вы тетенька ошибаетесь, я к жителям гор отношения не имею, – попытался, отвертеться я. – Вы меня с кем-то перепутали.

– Хорошо, если я ошиблась, то тебе ничего не стоит принести клятву на крови во имя здравия Горной Княжны, – с издевкой в голосе, произнесла целительница. – Ведь так?

Клятва на крови, это не просто так, этого обета нарушать нельзя, и не потому, что совесть замучает. Нет, совесть здесь не причем: нарушивший клятву умрет в страшных муках. Весь фокус в том, что во время принесения подобной клятвы, ты как бы связываешь воедино, слова обета и свою внутреннюю энергетику, которая в свою очередь зависит от клана, к которому ты принадлежишь. Подобная клятва приноситься в присутствии мага или чародея. В общем, подловила меня эта Клавдия Петровна и дело тут даже не в клятве, мне все равно надо в Драконьи горы, так, что клятву я не нарушу, дело в том, что магичка легко определила мою клановую принадлежность, а если она смогла, то и другие смогут.

– Клятву я принесу, – повернув голову и посмотрев ей в глаза, уверенно произнес я. – А вы? Вы меня излечите?

– Скажу честно – попробую. Случай у тебя непростой, я такой порчи еще не видела. Я не понимаю, почему ты еще жив. Митяя я уже послала, он принесет все необходимое, твоих денег и автоматов, едва хватит на все нужные для лечения ингредиенты.

– Проще было дать ему умереть, – проскрипел старушечий голос в углу.

– И вам бабуля долгих лет жизни и крепкого здоровья, – не остался я в долгу.

На улице прогромыхали, чьи-то шаги, и в баньку ввалился медведь, а вернее, здоровенный мужик, банька и без того маленьких размеров, сразу показалось еще меньше. На вошедшем, был одет легкий бушлат, под ним свитер. Шапки на голове не было, хотя с такой густой и длинной шевелюрой, он мог не бояться застудить голову. За спиной великана маячило испуганная фигура Митяя.

– Клавдия, тебе кто давал право распоряжаться общинными запасами стратегического значения? – пробасил великан.

– Петр, ты не забыл, что это лично мои камни и травы? – сухо ответила целительница.

– Ну и что, что нашла их ты, но тратить их на чужака, я не дам! – великан, коротко размахнувшись, влепил кулаком в бревенчатую стену бани. Стены содрогнулись, как будто в них попал снаряд.

– Эй, поосторожней! – запричитала старуха. – Ты, бугай окаянный, еще мне баню развали. Размахался, своими кулачищами.

– Этот чужак, как ты выразился, может спасти моего сына, заменив его собой на каторге, – парировала Клавдия. – Или ты хочешь сказать, что мой сын – тоже чужак?

– Не хочу я такого сказать. Чего ты начинаешь? Сын, твой не чужак, это и ежу понятно. Помощь, может, какая нужна? – явно смутился великан.

– Все, что нужно у меня есть, все зависит, от того переживет он эту ночь или нет, – сказала Клавдия. – Вон, баба Нюра, мне поможет. А, ты Петр иди, не надо тебе на это смотреть.

Большой человек Петр, вышел, а на пороге возник Митяй с большой холщевой сумкой в руках, он подошел к столику и начал выкладывать на стол, все, что было в сумке. Клавдия принялась рисовать мелом на полу, какие-то символы.

– Митя, запомни: когда мы закончим, баньку придется сжечь, – громко, так чтобы услышала и баба Нюра, сказала Клавдия. – А сейчас, иди, запарь травы.

– Как, это баньку сжечь? – удивленно ахнула вредная старуха, – Клавка, ты с ума сошла, не дам баню жечь!

– Баб Нюра, успокойся, сын вернется, он тебе новую баню поставит, лучше старой, так, что ты еще и в выигрыше останешься – устало произнесла Клавдия. – Все, хватит говорить, пора начинать!

Все, что дальше со мной происходило, я помню урывками и очень смутно. В начале, мое тело стащили на пол и расположили его в центре рисунка нарисованного мелом на полу. Клавдия взяла у меня из вены кровь, и с помощью этого же шприца, полила лини рисунка моей кровью, потом я потерял сознание. В те моменты, когда сознание возвращалось ко мне, мне казалось, что мое тело стало невесомым. Нет, не так, тело осталось лежать на полу, а я парил над ним, как воздушный змей, парит в потоке восходящего горячего воздуха, так и мое сознание парило в потоке энергии, которая наполняла внутреннее пространство старой бани. Хотелось взмыть выше, лететь быстрее, а не парить на одном месте, но что-то меня держало, как воздушного змея держат натянутая бечева, так и мне что-то мешало оторваться от моего тела и взмыть в потоках восходящей энергии. Но даже этот, небольшой полет, давал ощущение свободы. Безграничной свободы, как будто я стал частью чего-то огромного и светлого, все вдруг встало на свои места. Я понял, что должен делать и для чего существую. Мне нужно только одно, ощущать стремительную силу потока, быть частью его. Пусть хоть маленькой частичкой, пусть такой медленной и неуклюжей, но лететь, стремиться, вперед, быть частью целого.

Поток, вдруг, как-то резко, рывком, стал быстрее, а я поднялся еще выше, почти под потолок бани. Теплые струи энергии, наполнявшие каждую клеточку моего сознания, стали горячими, вначале это было приятно, но становилось все горячее и горечее.

А, потом пришла боль!

Боль!!!

Я все также продолжал лететь вперед, но поток вокруг меня, был уже не теплым, как божественная нега. Нет, теперь он был, подобен огненной лаве. Он был до того горячим, что на какое-то мгновение, мне показалось, что на самом деле он обжигает не огнем, а холодом. Жутким холодом, как из космоса, когда мгновенно замерзшее мясо начинает отваливаться от костей.

Яркая вспышка… и темнота!

Нет больше потока.

Боли тоже нет.

Есть только темнота и пустота.

Я всегда знал, что у пустоты, обязательно чёрный цвет. Чёрный-чёрный! Чёрнее ничего быть не может. В этой пустоте, я окончательно и растворился. Я перестал быть собой. Я сам стал пустотой. Я умер….

Когда я открыл глаза, то в начале, даже не понял, что передо мною. Как будто я смотрю на кусок дерева через увеличительное стекло: вот видны древесные волокна, а вон там, с краю этой деревяшки, видны следы пребывания древоточца, всё настолько было крупным, что казалось, что кто-то, просто увеличил, обычную деревянную доску в сотни раз. Я попытался пошевелить рукой, мне хотелось пощупать, то, что я вижу, может, я просто сплю и это сон. Резкая боль в руке, заставила меня сморщиться, а когда я опять посмотрел перед собой, то видение прошло. Я лежал на кровати и надо мной был обычный дощатый потолок, который есть в любом крестьянском доме. В целом, чувствовал я себя нормально, присутствовала общая слабость, но голова была ясная, и особо ничего не болело, только рука сильно затекла и пульсировала от того, что я ей начал шевелить – по жилам побежала кровь.

Нашел в себе силы, поднялся с кровати. Но не стал слезать на пол, а наоборот встал на кровать, и принялся внимательно рассматривать доски потолка. Так и есть, вот ярко-выраженные древесные волокна, а вот и дырочки от жуков древоточцев. Интересная у меня галлюцинация только, что была?! Я смог рассмотреть миллиметровую дырочку на расстоянии в пару метров, да еще и в темной помещении. Попытался пару раз сфокусировать зрение, но ничего не получилось, сверхзрение не возвращалось.

– Что ищешь крюк, на котором повесишься? – раздался скрипучий голос бабы Нюры.

– До чего вы бабушка, добрый человек, прям мать Тереза, – огрызнулся я. – Долго я в отключке провалялся?

– Нет, кто тебе даст в отключке валяться. Клавдии, надо сына вызволять. Она все сделает, чтобы тебя сегодня, к вечеру в Краснознаменск, доставили. Завтра утром, её сына отправят по этапу.