Читать книгу Знак эры (сборник) - Николай Рерих - Страница 6

Я выше вас, глупцы слепые!

Всегда в грязи ползете вы,

На своды неба голубые

Поднять не смея головы.

И, вечно жалуясь, страдая

Самими созданной тоской,

Со страхом гибель ожидая,

Вы все согнулись под сумой.

Я выше вас! Мечтам послушный,

Я видел небо, рай и ад —

И горе жизни равнодушной,

И смерть меня не устрашат.

Я не копил сокровищ груду —

И этим горд! Вы не могли

Подняться с ними от земли,

А я без них парю повсюду!

Дремлет земля Святорусская.

Закрывается туманом-пологом,

Вековою чащей оградилася,

Болотами да крепями опоясалась,

Поляницею могучею раскинулась.

Не пройти ее, не объехать в три года.

Разметалась она из края в край,

Разбросалась от ночи до полудня —

Дремлет земля Святорусская.

Черный ворон летит из поднебесья,

Сел вещун на высокий дуб, —

На высокий дуб, на раскидистый,

Каркает ворон недоброе,

Чует вещун свару горькую,

Свару, лихую усобицу:

Станет род на род —

Будет ворону богатый пир.

Закипает лихая усобица,

Из лесов потянулися родичи,

Покрывают струги Ильмень-озеро,

Слышен клич боевой, зазвенел топор —

Кровь-руда полилася напрасная.

Радошны соседи недобрые!

Тесным кольцом опоясали

Русскую землю привольную

Финская Емь, Водь, Ижора,

Чудь, Весь и Меря проклятая,

От восхода Мордва с Черемисою,

От полудня хозары надвинулись,

Полунощные гости бродячие,

Удалые дружины варяжския,

В греки идут великим путем —

Водным путем да волоком

Топчут землю Святорусскую.

На богатство ее на великое

Зарятся гости проезжие.

Устоит ли земля Святорусская?

Словенские родичи врозь идут.

Ой лежит над Русью глухая ночь,

Не видать на небе ни звездочек,

Не видать ни месяца яснаго,

Не плескает рыба на озере,

Выпь не гудит над болотами,

Рысь молчит – притаилася, —

Топоры звенят по лесным долам,

Тетива поет, и стрела свистит,

Зарево светит пожарное —

Лежит над Русью глухая ночь.

По рекам, озерам и заводям

Челноки наспех потянулися,

В городке на вышке повешены

Пуки соломы горящие —

Окрест разнести вести важные.

За далеким Перуновым озером,

Среди леса стоячего древнего

Стоит над яром высокий дуб —

Сварожич живет под тем деревом.

Без Перуна без бога великого

Не вершится дело славянское.

Место под дубом утоптано.

Горит под дубом святой огонь.

К дубу сбираются родичи:

«Стоять ли земле без хозяина?»

Старцы земли Новагорода

Соберутся под дубом раскидистым;

Ворон на дубе не каркает —

На небе заря разгорается,

Скоро Ярило покажется,

Засияет блеснет красно солнышко —

И проснется земля Святорусская.

Искусству – поём.

Искусство – славное,

Искусство – красное,

Искусство – высокое,

Искусство – гордое,

Искусство – радость,

Искусство – светлое.

Фос, Пур и Флокс!

Искусство храните.

Отгоните жестоко

Тёмных, жалких, нелепых.

Стук, Стук, Стук!

Пришли на искусство.

Идут черные, идут серые!

Зачернела лестница шапками,

Застучали ступени подошвами.

Ближе и дальше – черно, черно.

Занимайте классы, товарищи!

В декоративном раздеться!

Идти в резной!

Стали и сели.

Делили искусство.

Взяли чужое,

Свое прогнали,

Дальше и больше —

Ничего не осталось.

Пустой дом!

Фос, Пур и Флокс!

Искусство храните.

Отклоните жестоко

Противных, жалких!

Искусство восхвалим.

Оно – гордое, оно – светлое,

Далекое, близкое, красное,

Славное!

Искусству – поем!

Свечи горели. Яркое пламя трепетным

светом все обливало. Казалось: потухни оно —

темнота словно пологом плотно закроет глаза,

бесконечной, страшной завесой затянет.

Напрасно взоры скользнут, в пустоту утопая.

Полно! Один ли света источник

дрожащие, мрачные тени бросает вокруг?

Робко, украдкой сине-лиловый рассвет

тихонько в окошко струится,

гордым блеском свечей затуманен.

Никому не приметный, ненужный

серый отсвет бросает.

Свечи горели. В холоде отблеска утра

новый тон заиграл, тепловатый, манящий...

Хочется штору поднять, да и сам он дорогу

скоро пробьет. Ласковый свет разливается.

Черный угол туманом затянут.

Ярче светлый... Вечный, могучий

светоч встает... А свечи?

Слушайте! Слушайте!

Вы кончили споры и ссоры?

Вот молитва моя!

Порази в корень нищету моего сердца.

Песня, которую я должен спеть,

еще остается неспетой.

Ты призвал меня на праздник

этого мира, и тем благословенна

жизнь моя.

Могу ли я принести Тебе

мое безмолвное поклонение?

Мою молитву без слов,

без песнопения?

Мою молитву, которую будешь знать

только Ты?

Я пополню сердце свое

Твоим молчанием и претерплю его.

Но придет солнце и утро, и Твое слово

вознесется песнею над каждым

птичьим гнездом. И Твои напевы

расцветут во всех лесных чащах.

Увидели дети. Почудилось.

Толпа перешла. Следы измешала.

Все бывает. Все видели.

Летела белая птица.

Скакала белая лошадь.

Уплыла белая рыба.

Прошли белые.

Пробежали черные.

Показалась черная собака.

Ушла под землю черная змея.

Пролетели черные мухи.

Поймите! Глазомерно смотрите!

Настоящий – увидит.

Все бывает. Все слышали.

Звенит пустыня для путников.

Стонет поле для воинов.

Воют под Нелью на озере

Проклятые плавучие могилы.

Звучит да поет лес для охотника.

Звонят подземные ушедшие храмы.

Играет утро. Звенит ночь.

А вы поймите! Вы слушайте!

Настоящий – услышит.

Пришли дети. Упомнили старцы.

Повестили радость.

Егорий коней пасет.

Никола стадо сберег.

Илья рожь зажинает.

Прокопий камни отвел.

Радость – всякому дому.

Упомнили. Усмотрели.

Подойдите, дети!

Настоящий – поймет.

Какой сон недобрый!

К чему может он быть?

Будто бы лежал я больной

и томился дойти до источника.

И не мог. Кто мне поможет?

Женщина идет. Женщины добры.

Она мне воды принесет.

«Женщина, подойди к источнику

и принеси мне напиться».

«Я не могу, я несвободна.

К источнику доступ нам запрещен».

Но идет простой человек.

Он просьбу услышит.

«Брат, от источника принеси

мне воды».

«Я ведь крестьянин, нам не дозволено».

Еще идет человек; его попрошу.

«Не смейся, я ведь еврей, нам нельзя».

Сколько народу прошло, и всем

почему-то нельзя. Запрещено, не позволено.

Бессмысленный сон! Царь наш,

когда приезжал, сказал нам,

что свободны все люди.

Мне сказали, что я болен.

Сказали, что я буду лежать.

Я буду лежать. Буду смотреть

в небо за окном. Может

быть, больной я увижу иное

небо. Может быть, облака

построятся в храмы.

Дрожит воздух. Мелькают

невидимые мушки. Когда же

увижу иное небо? Не знаю,

скоро ли буду болен опять.

Если встану, я уйду к делу.

Опять не увижу дальнего неба.

Сегодня, быть может, мы его

не увидим, но завтра, я знаю,

мы найдем дальнее небо.

Но чтобы молиться, я выйду из

душного храма. Я уйду

под облачный свод.

Не уходи, мой друг, в темноту.

Сядь так, чтоб я видел тебя.

Иначе призраки ночи

займут твое место.

Окружены мы тенями.

Вызвало их неразумное слово.

Их разогнать не умеем.

Им повелеть мы не можем.

Близится час полунощный.

Зажги, друг, ярче огонь.

К света источнику ты

обернись.

К двери, друг, подойди.

Не бойся двери открыть.

Крепко светильник держи,

не затушил чтобы вихрь.

Слышишь, он к двери подходит.

Если, открыв, ты ничего

не увидишь – не бойся, он

все-таки здесь. Что должно

прийти, то пришло.

Пришедшее

встретим.

Подойди, подойди, и останься.

Милый мой, я хочу тебя

Видеть. Еще ни разу ко мне

Близко не подошел ты.

Я хочу на тебя посмотреть.

Хочу почуять тебя.

Знаю, что ты подойдешь.

Знаю, что скажешь ты.

Знаю, Учитель, тебя.

Слушай и ты этот

Зов.

Больно, мальчик, тебе обидное

слово? Уже говоришь, что обидчика ты

ненавидишь? Что знаешь его

негодным, подкупным и лживым.

Но если тебя он похвалит

и назовет тебя сходным

с собою, насколько такая

хвала будет постыдна

тебе! Если негодных людей

тебе послано бранное слово —

будь доволен, мой мальчик.

А завтра с тобою вдвоем

пойдем мы белой равниной.

Новый мы воздух вдохнем,

в новую даль углубимся.

И после, собравшись к огню,

улыбнемся негодному слову

и пожалеем спокойно о глупом,

о бедном.

Прежде, чем мы разойдемся,

я хотел рассказать вам,

друзья, еще одну повесть.

Но слуги поторопились,

они погасили огни.

Унесено все убранство,

и отодвинуты скамьи.

Придется нам отложить

последнюю повесть. Этим

я даже доволен. Во сне

укрепив свои силы, в новых

словах ее расскажу я;

будут светильники полны,

пышно убраны столы,

и огонь в очаге разгорится.

Из последнего слова начало

сделаем мы и, долго

сидя за столами, громкой

и ясною речью встретим мы время

царства ночного – глубокую

полночь.

Друзья, от вас ухожу я.

Во взгляде моем ваши лица

уже изменились. Я вижу,

что знал вас я мало.

Вы меня тоже не знали.

Многое я тайком накопил.

Сохранное не показал вам.

За это простите. Зато

многое вы соберете.

Большую часть новым

друзьям не дадите. Меня

вы поймете и перед долгим путем

подарите мне, что утаил я,

оно мне в пути пригодится.

Смотрите, идут уже там

впереди. Рано вышли в дорогу.

Пристально вы посмотрите.

Темные точки на склоне

горы – ведь не камни, путники это.

Скоро и я для вас стану

таким же камнем далеким.

Но не забудьте, что это не

камень, ведь это я, тот,

который долго жил с вами.

Лицо мое знали вы близко

и четко. Хотя ваши лица

для меня изменятся, но буду

вас помнить и пожалею,

если встречался с кем мало.

Теперь вещи для жизни я вам

оставляю. В пути они

мне не нужны. Если из

них пропадет или

износится что, не жалейте.

Вернувшись, найду я, что

надо. За перевалом путники

скрылись. Не печальтесь, что

пойду я один. Путников встречу

в пути.

Доживу ли? Сумею ли я

испытать мой знак,

вновь найденный?

Не могу я его показать никому.

Его власть рассказать я не смею.

Мы ходили далеко, а он

был оставлен так близко.

Прост по виду он был.

До приезда Царя я его сохраню

и по зову отдам Ему в руки.

Но пока он лежит у меня.

Наконец, я вижу его.

Сердцем я знаю, что он

настоящий. Ни твари, ни люди

не могут сделать его.

Мне показал он такое,

о чем рассказать я не смею.

Грамотой тайной я запишу

и оставлю.

Тебе дам три медные монетки.

Укажу изготовить мне сласти.

Но если даже дам трижды три

медных монеток, ты не сможешь

изготовить мне сласти. Пойдешь

за ними в лавку на рынок.

Какие там маги, что за три

монеты охотно дадут, что ты

дать не можешь? Но я пошлю

тебе иное уменье. Ты сам

дашь нам сласти, слаще

медов и ванили и благовоннее

смирны, во все времена дня

и ночи. За них не возьмешь ты

монеты.

Мутны волны, и бурно море.

Неужели и здесь должен быть

наш улов? И здесь должны

мы закинуть сеть нашу.

Иначе лишимся пропитания

нашего. В желтые волны

бросили мы нашу сеть.

Вес ее стал отягчаться.

Ах, сколько ила и грязи

соберет наша бедная пряжа!

С трудом извлекаем наш

тяжелый улов. Усмешка судьбы!

Она бросила нам все ненужные

вещи. Звезды морские и мертвые

крабы для еды непригодны.

Но среди хлама мелькнул

блеск чешуи. Господи, даже

среди мутного моря все же

послал нам золотую

рыбку. Но мало того, среди

грязи мы находим

замечательный ящик. Дома,

только там, за порогом,

мы раскроем его. Сладость

какая нести запечатанный дар!

Владычица червонно-пламенная!

Владычица Знамени Мира!

К Тебе, Владычица, мы прибегаем. Кто же

поднимет Знак Мира, Знак Сохраненья

Высших Сокровищ?

Кто же, кроме Тебя, придет к нам, помочь

Знамя поднять, знак созиданья народам?

Бурно море и губительны вихри, но Ты Знамя

поднимешь

и наполнишь сердце людское сознаньем

о священном

Хранении Духа. Ведь Ты знаешь, насколько нельзя

отложить этот Знак. Ведь Ты знаешь, сколько

уже разрушений землю унизило. Знаешь Ты

все поношения самого лучшего, самого нужного

людям. Если стадо не знает опасности, то ведь Ты,

Пастырем будучи, Мирное Знамя поднимешь.

И ветры нагорные всюду Приказ принесут Твой:

сохранить, и строить, и складывать Светлое Завтра.

Твой Пламень Червонный тьму разгоняет. Дыхание

Твое исцеляет все раны, и Рука Твоя разве не строит,

легко прикасаясь к созидательным камням творенья?

Вот мы и просим Тебя поднять этот Знак

Триединости Мощной.

Знаем мы, что Ты не откажешь, ибо противно Тебе

разрушенье и уничтоженье прекрасных начал. Ты

не терпишь хаоса, Ты не терпишь смятения,

и потому Ты поднимешь, и сохранишь, и укажешь

народам Знак Охраненья мирных прекрасных

Сокровищ! Знак Путеводный для каждой творческой

Мысли! Знак Утвержденья и Света.

Помоги, Владычица Знамени Мира!