Читать книгу Клоповский фонарь. Эпопея в полифоническом ключе конспективно - Николай Rostov - Страница 16
Часть первая
Глава четырнадцатая
ОглавлениеА дождик с четырех сторон
Уже облек и лес и поле.
Так мягко, словно хочет он,
Чтоб неизбежное – без боли.
Д. Прасолов
Привокзальный скверик. Пасмурно. Вот-вот пойдет дождь. На скамейке сидит Соня. К ней подходит Иван Иванович.
– Не возражаешь? – говорит он милицейским тоном и садится рядом.
– Не возражаю, – вяло отвечает она.
– А вдруг мешаю? Может, свиданка у тебя с кем?
– Моя свиданка, дядь Вань, последняя… в седьмом классе была.
– Ой ли?!
– По себе, что ли, судите? Так с Анфисой Петровной у вас не свиданки, а прятки.
– От кого это прятки?
– От Пелагеи вашей – супруги законной!
– А ну-ка потише!
– Не бойтесь, не найдет она вас. Она с вами не в прятки, как вы с ней, а в жмурки играет. Дождик, кажется, пошел.
Соня подставляет ладонь, ловит дождевую каплю, зажимает в кулаке.
– Ты ее точно божью коровку, – усмехается Иван Иванович.
– Пойду я, дядь Вань.
– Постой, – берет он ее за руку. – Разговор у меня к тебе есть.
– Какой разговор? – освобождает она руку.
Иван Иванович достает «казбечину». Закуривает.
– Про свиданку свою последнюю расскажи… с инопланетянином, – говорит, сделав две затяжки, и делает третью.
– Не могу, дядь Вань. Протокол подписывала.
– Ишь ты! – качает он головой. – Да брось ты, – чуть ли не бьет Соню по руке, – ловить свои капли!
Она разжимает кулак и, глядя на капли дождя, падающие на ладонь, читает тихо и монотонно:
Листа несорванного дрожь,
И забытье травинок тощих…
– Это ты о чем? – недовольно перебивает ее Иван Иванович.
– Это не я… Прасолов, – отвечает она отрешенно.
Капли на ее ладони, еще не слившиеся, лежат гроздью белой смородины, и она кладет в рот с ладони эту смородинную гроздь дождя, делает движение рукой, словно срывает губами с веточки ягоды, и говорит, как бы согласившись с ним, с Прасоловым, отведав этих ягод:
…И надо всем еще не дождь,
А еле слышный мелкий дождик.
И опять подставляет ладонь под капли.
– Прасолов? – уверенно, тоном все знающего, небрежно уточняет Иван Иванович. – Следователь, что ли, из Москвы?
– Нет, поэт из соседней области, – отвечает Соня, стряхивает капли с ладони и продолжает читать стихотворение:
Сольются капли на листе,
И вот, почувствовав их тяжесть,
Рожденный там, на высоте,
Он замертво на землю ляжет.
– Абсолютно! – сочувственно гаркает Иван Иванович. – Летел-летел к нам с такой высоты – и замертво! А ты, – добавляет укоризненно, – «протокол подписывала». – И говорит как можно душевней, не скрывая, правда, на нее, Соню, свою горькую обиду: – Я не для протокола тебя спрашиваю. Что под протокол ты сказала, я знаю. Но разве душу-то под него выговоришь?!
Выговаривать свою душу Соня не хочет и вне протокола – и откровенничает, грубо, по-бабьи, говорит:
– Беременная, Иван Иванович, я от него. А про последнюю мою с ним свиданку… ну что сказать? Недолго он у меня был. К начдиву нашему полулегендарному торопился.
Замолкает.
Молчит и Иван Иванович. Наконец Соня шепчет:
Но все произойдет не вдруг:
Еще – от трепета до тленья —
Он совершит прощальный круг
Замедленно – как в удивленье.
А дождик с четырех сторон
Уже облег и лес, и поле.
Так мягко, словно хочет он,
Чтоб неизбежное – без боли.
А дождь разошелся вовсю.
Жесткий. Холодный.
