Читать книгу День рождения майора Пронина. Серебристый металлик. Детективы - Николай Самуйлов - Страница 6

Девушка сидит на ступеньке крыльца, уже без траурной косынки, и наблюдает, как кот, тот, что сидел в сумке, ест из старой алюминиевой миски. Ест с аппетитом. Видимо очень проголодался.

На нас никакого внимания. Но она ожидает гостей. Ведь не зря же моя «бригантина» стоит напротив её калитки.

– Вот и хозяйка дома, – констатирую я. – Или нет? – уже сомневаясь.

– Спросим, – говорит Миша вполне уверенным голосом.

Обходим стоящую на пути «бригантину» и останавливаемся перед девушкой.

Она улыбается нам с нескрываемой грустью в серых глазах.

– Евгения, – представляется девушка.

– Миша, – представляется стажёр.

– А я – старший лейтенант полиции Рощин Максим Викторович, оперуполномоченный из Энского управления.

– Лейтенант полиции Скворцов. – Коллега изображает мину виноватого мальчишки и добавляет: – Михаил Иванович…

– Евгения, – подходя ближе к девушке, говорю я: – познакомимся более обстоятельно. Вы были у могилы Григория Васильевича. В каком родстве вы с ним находитесь?

– Там покоятся мои родители, мама и папа. – Девушка встаёт со ступеньки. – Я – Градова Евгения Григорьевна, их единственная дочь. А это мой дом.

– Вот это да! – восклицает Миша. – А мы думали, что…

Кот слизнул из чашки последнюю съедобную крошку, сел возле девушки, обернулся пушистым хвостом и принялся рассматривать стажёра. Мне показалось, что с уважением, которое отразилось в его зелёных глазах.

– Вам вероятно известно, что у моего папы есть жена и другая дочь? Так это правда. Но они зарегистрированы по другому адресу и здесь не проживают… А вы, собственно, по какому поводу навестили могилы моих родителей, а теперь и ко мне пришли?

Голос у девушки звучит уверенно. По спокойному тону вижу, что она не собирается возражать нашему пришествию в неурочное время. Но и удовлетворения от этого не испытывает. Стоит на страже дома надёжным цербером и терпит наше присутствие.

«А мы здесь, что бы добыть как можно больше информации по делу», – подумал я, но вслух это не произнёс. Не решился что ли?

Капитан Окуневский, словно сговорившись с полковником Токаревым, предоставил неоперившимся полицейским возможность начать расследование с нуля. И в данный момент мы кое-что узнали, что неведомо им.

В материале на Пронина есть упоминание о дочери, мама которой жива. И ни слова об этой симпатичной девушке, у которой мама умерла, а папой был всё тот же майор Пронин.

Вполне возможно, что это очередной «финт» моего учителя. Пётр Петрович знает о погибшем майоре намного больше, чем Окуневский, и способен на «лукавые» поступки по отношению к подчинённым.

«К звёздам, юноша, нужно идти тернистым путём! – сказал полковник как-то, будучи не в духе. – А у тебя всё гладко и с горочки – толкать не нужно – сам катишься!»

Я понимаю шефа и на него не обижаюсь. Наоборот, стараюсь оправдать награды, внеочередное звание и немецкую «бригантину», выданную взамен сгоревшей отечественной «шестёрки»…

А в данном случае, по его «глубокому умозаключению», это – учёба… Или наказание?

Разберусь – опять премия; нет, – огребу по полной программе. И то и другое полезно для меня и стажёра.

Может быть, шеф просто инициирует моих, ещё спящих «тараканов», которые пришлись ко двору в прошлом году?

А сейчас настало время превращаться из штабного писаря в оперативного сотрудника, разыскивающего убийцу…

Я старший в группе, пора начинать работать.

– Евгения Григорьевна, Энское управление полиции проводит расследование по факту смерти гражданина Пронина Григория Васильевича. Нужно кое-что уточнить. Если вы не возражаете, мы зададим вам несколько вопросов, осмотрим место происшествия, начертим план дома. Это нужно для розыскного дела…

Спохватившись, достаю из кармана служебное удостоверение и показываю Евгении. Девушка внимательно изучает документ и удостоверяется в подлинности моей личности. На «ксиву» стажёра лишь бросает взгляд.

– Пройдёмте в дом и побеседуем, как вы говорите, «более обстоятельно», за чашкой чаю. Там вы осмотритесь и начертите необходимый для дела план.

– С вашего позволения мы ещё и сфотографируем отдельные детали.

Миша показал Евгении мобильник.

– Пожалуйста, пожалуйста!

Девушка вошла первой. Кот юркнул за ней. Миша пропустил меня вперёд и аккуратно прикрыл за собой дверь.

В доме уютно. Пахнет по-домашнему. Здесь недавно что-то жарили или варили. И ещё здесь витал аромат лежалых яблок.

– Беседовать будем на кухне, – заявляет Евгения.

Из просторной прихожей мы попадаем в ещё более просторное помещение с кухонными атрибутами. Газовая плита, посудомоечная машина, огромный холодильник из нержавейки. Посреди кухни красивый стол из толстого закалённого стекла. Над ним люстра. Тоже красивая и необычная. Штучное произведение искусства.

– Покажите нам место, где было обнаружено тело… Григория Васильевича.

Евгения оборачивается ко мне.

– Я не знаю… – В глазах испуг. – Я не знаю!

– То есть, как не знаете?

– Я только вчера узнала о смерти папы. Александра Сергеевна позвонила поздно вечером и сказала, что она похоронила отца, и я могу вступать в наследство домом, участком и всем имуществом. Кажется, она звонила из Сокола, где проживает с дочерью Валентиной… Валентина её дочь от первого брака.

– Значит, на похоронах вы не были?

– Нет, не была.

– Вы что, не контактируете с ними?

– С отцом я поддерживала связь: созванивались, встречались на стороне. С Александрой Сергеевной и Валентиной – нет.

– А теперь, чай, – напомнил я. – И ответы на следующие вопросы.

– Располагайтесь. – Девушка указала на стулья возле стеклянного стола. – Я включу чайник и отлучусь на минуту. Принесу документы, удостоверяющие мою личность и дающие мне право вступить в наследство через определённое законом время.

Евгения вышла из кухни.

– Максим Викторович, – зашептал Миша, – расследование может оказаться запутанным, но занятным! Интересно, кто убил майора?!

Кот под столом принялся тереться об наши ноги и громко мурлыкать. Сквозь прозрачную столешницу видно, как он стреляет зелёными глазками и вымаливает ласку. Миша хлопает себя по коленке, и скотинка тут же водружается на предложенное место.

– Это Василий, – представляет кота вошедшая Евгения. – Папа говорил, что Васька его единственный друг. Он от него не отходил. Остальные, это относилось к особам рода человеческого, числились у него в товарищах или в знакомых. Представляете, Васька после похорон папы, всё время пропадал на кладбище. Весь пропах местными мышами. Вечером буду его купать… Я обнаружила его под венками. Александра с Валентиной после похорон уехали. А Ваську оставили. Он старый. Замёрз бы с наступлением холодов. А я вот нашла его. Теперь будем жить вдвоём… Будем скучать без нашего папы.

Я посмотрел на девушку. Она стояла в дверях, прижав к груди полиэтиленовый файл с бумагами. По её раскрасневшимся щекам скатывались слезинки. Признаюсь, я подумал, что родная дочь Пронина относится к смерти отца уж очень спокойно. Словно его похоронили давно, а не неделю тому назад. Ан, нет…

– Извините! Вот документы…

Евгения кладёт файл на стол. Рядом с ним о стекло разбивается капля…

– Я сейчас!..

И она выбегает из кухни…

Потом мы слышим, как дочь майора Пронина Евгения надрывно рыдает где-то далеко-далеко, за стеной, в одной из комнат большого дома.

Васька перестаёт ласкаться и мурлыкать. Порванные соседскими котами ушки напрягаются, и он принимается сканировать ими пространство. Источник звука определён. Васька, взглянув на Мишу, басовито мяукает и спрыгивает на пол. Потом снова прислушивается и выбегает из кухни.

Файл с документами мы не трогаем. Как-то неудобно копаться в личных бумагах в отсутствии их хозяйки.

Вода в чайнике закипела. Слабый щелчок и медленное пришествие тишины.

Мы ожидаем возвращения девушки, смотрим в окно, на приусадебный участок, на ворон, летающих над парковым массивом за пределами жилого квартала, на белёсое небо без солнца. Светило сейчас ярится на восточной стороне и в поле нашего зрения не попадает.

Траурная тишина не предполагает обсуждение полученной информации. Она располагает к умиротворению и безмятежному осмыслению оной…

А она, вышеуказанная «инфа», ещё ни о чём конкретном нас не оповещает.

– Извините. – Евгения вошла и сразу открыла сервант, достала три чашки с блюдцами и расставила их на столе. – Может быть кофе?.. Мне так лучше кофе. Успокаивает.

– Тогда и нам, – сказал я.

– Растворимый? Или сварить?

– Растворимый. И, Евгения, пожалуйста, не суетимтесь. Мы вам соболезнуем. Ну что теперь поделаешь! Крепитесь!..

Я пододвинул файл с бумагами к себе.

Дарственная на землю… Дарственная на дом… Указаны размеры в сотках и квадратных метрах и место нахождения: Прощальная улица дом 13. Документы выписаны на Градову Евгению Григорьевну. К дарственным прилагаются свидетельство о рождении и совершенно бесполезные справки, подтверждающие родство. В домовой книге значатся как постоянно прописанные или зарегистрированные пять человек. Среди них граждане: Пронин Г. В., Градова М. С., Градова Е. Г. Напротив Пронина Г. В. и Градовой М. С. есть отметки отдела миграционной службы об окончании регистрации в связи со смертью.

Видимо Григория Васильевича снимала с регистрации сама Александра Сергеевна.

Далее в книге значатся: Пронина А. С. и Пронина В. И. Обе сняты с регистрации в связи с убытием по адресу: посёлок Сокол, улица Школьная дом 4. Дата выписки трёхлетней давности.

Я вернулся к дате прописки супруги Александры Сергеевны и её дочери Валентины по этому дому. Получалось, что они были зарегистрированы через год после смерти Градовой Маргариты Семёновны.

– Евгения, ваша мама и отец были зарегистрированы в ЗАГСе как муж и жена?

– Да, конечно. А фамилию мама решила не менять. У неё было много документов, выписанных на неё. Дипломы, аттестаты, финансовые бумаги на службе. Их замена и перерегистрация требовала времени. А меня записали на мамину фамилию, потому что она нравилась папе.

– Понятно. Так вы, Евгения Григорьевна, зарегистрированы по этому адресу?

– Убедитесь Максим Викторович, паспорт перед вами. Да и по домовой книге числюсь только я.

Действительно, что за глупый вопрос?

И в паспорте всё в порядке. Дочь майора Пронина зарегистрирована по данному адресу с момента своего рождения.

– Да вы и так полноценная хозяйка. Потребуется лишь согласовать некоторые вопросы в дирекции домоуправления и заняться переоформлением наследства на своё имя.

– С понедельника займусь.

Евгения налила в чашки с растворимым кофе кипяток.

– Сахар по вкусу. – Поставила перед нами вазочку с рафинадом. – Печенья и бутербродов в доме нет. Уж извините!

– Обойдёмся, – говорит Миша.

Я размешал кофе без сахара и прихлебнул чуть-чуть. Это не элитная «Чёрная карта», которой соблазняется уважаемый шеф. Это просто «Арабика». Хотя в кофейные мельницы с указанными сортами могли фасовать семена из одного «мешка». Тут весь секрет в приготовлении конечного продукта.

Евгения садится напротив меня.

Я раскрываю папку с бумагами и начинаю записывать в опросный бланк ответы девушки:

« – Моего папу, Пронина Григория Васильевича, обнаружила мёртвым в доме по адресу: Прощальный переулок, 13 его супруга Пронина Александра Сергеевна. В прошлую субботу. Приехала проведать его из посёлка Сокол… Вызвала скорую…

– Врач скорой помощи выписал справку для получения свидетельства о смерти, проистекшей от скоротечного приступа инсульта… Истинная же причина кончины установлена позже, в понедельник, патологоанатомом…

– Об этом мне рассказала по телефону сама Александра Сергеевна. Вчера…

– Меня не оповестили о смерти папы, скорее всего, случайно…

– Александра Сергеевна – истеричка. Я могу вообразить атмосферу в доме в эти дни. Здесь было настоящее смятение. Сначала естественная смерть, потом насильственная. Полиция, суета, горе… и они забыли о моём существовании…

– Меня ведь и в самом деле не было в их семье… Я им чужая… Или они просто не хотели видеть меня на похоронах отца. Не позвали… А ведь я находилась рядом…

– Я проживаю в Энске, на улице Ефремова дом 10. В квартире тёти Али, Алевтины Васильевны… Это папина старшая сестра. У неё не было своих детей, и я для тёти Али была как дочь… Муж у неё офицер Советской армии. Погиб в Афганистане… Давно это было. Она больше замуж не выходила…

– Александра Сергеевна даже не извинилась…

– У меня с ней никаких конфликтов не происходило…

– Я её видела последний раз, когда мне было десять лет. Красивая женщина пришла в наш дом со своей дочерью Валей. Валя старше меня на два года. Я из-за неё убежала к тёте. Мне показалось, что папа любит Вальку больше, чем меня… Тогда я была очень ревнивой… Папка уговаривал меня возвратиться домой. Но вскоре согласился с Алевтиной Васильевной оставить меня у неё. И с тех пор я встречалась с отцом всё реже и реже. Окончила школу, поступила в институт…

– Меня воспитала тётя, тратила на меня свои деньги, личное время, здоровье. Папа, правда, помогал. А Александра Сергеевна терпела «непредвиденные» траты на моё воспитание. Папа на неё не жаловался, он её любил… Кажется, это было обоюдным…

– Тётя Аля умерла в мае этого года. Завещала мне однокомнатную квартиру. А от папы вот – дом, так что жильём обеспечена…

– А мама умерла давно… На заводе, где она работала, произошла авария. Она была инженером-радиологом. Облучение, и, как следствие, белокровие, лейкемия. По достижению совершеннолетия мне выплачивали небольшую пенсию от её предприятия… Теперь буду жить на стипендию и на тёткины сбережения. Или, скорее всего, придётся переводиться на заочное отделение и устраиваться на работу.

– Учусь на четвёртом курсе Политехнического института. Экономико-статистический факультет…

– В прошлую субботу в первой половине дня я была на лекциях и семинарских занятиях. После обеда сдавала зачёт и присутствовала на консультации по финансовому праву. Алиби могут подтвердить преподаватели и сокурсники.

С моих слов записано правильно и мной прочитано».

Евгения расписалась под объяснением. Потом достала из сумочки зачётную книжку студента Политехнического института, и мы удостоверились в наличии алиби. Дата, оценка и подпись преподавателя.

Миша, внимательно слушал рассказ девушки и впитывал полученную информацию. А ещё он рассматривал её и украдкой чему-то улыбался. Но Евгения заметила его взгляды и улыбки.

– Вы мне тоже нравитесь, товарищ лейтенант, – сказала она приятным и серьёзным голосом. – И, к вашему сведению, я не замужем, кавалером ещё не обзавелась. Поклонники есть, но только для посещения с ними кафе и кино. Тётя Аля воспитала меня в строгости… Об устройстве моей личной жизни сейчас говорить не время. Разве что дней через сорок… А сейчас приступайте к картографии, планиметрии и фотографии. У меня есть план дома, который я должна предоставить в жилищную контору. Снимите копию и расставьте на нём предметы мебели. Когда уточните место обнаружения тела папы, то отметите его на плане.

Юный коллега покраснел и кивком согласился с предложением хозяйки дома.

Евгения вздохнула. Если бы не траурность момента, то от «кафе» и «кино» девушка бы не отказалась. Кажется, мой стажёр застолбил её внимание.

«Прелестно! – подумал я. – Пока стажёр будет чертить план и опрашивать соседей, я навещу забывчивую вдову, теперь проживающую в посёлке Сокол».

Сообщил о своём решении Мише и укатил из Энска.

До посёлка от города около десяти километров. Если застану Александру Сергеевну дома, то, переговорив с ней, к обеду вернусь. То есть часам к двум дня. Сейчас на дисплее мобильника 11.20.

На мой звонок Пётр Петрович ответил коротко:

– Макс, я занят, созвонимся вечером.

Номера мобильника Окуневского у меня не оказалось.

Значит, будем работать без контроля сверху…