Читать книгу Тайны Сталинбурга - Николай Секерин - Страница 6

Собакин привычно пропускал мимо ушей истеричные претензии супруги.

Он сам приготовил себе завтрак, помыл за собой посуду и взыскательно осмотрел форму. Ваня Собакин был очень аккуратным, он с детства был приучен держать всё в порядке и заботиться о себе сам.

Когда он женился по любви, он и представить себе не мог, что его любимая женщина будет ему домработницей. Он любил её и хотел себе подругу жизни. Подругу… гавёных дней его суровых.

Не тут то было. Как оказалось, для женщин гораздо привлекательнее другой склад мужчин. И дело даже не в том, что он не бил ее и не заставлял делать работу по дому, сейчас это уже становилось не модным. Дело было в том, что Ваня Собакин был добрым, ласковым и нежным. Он уважал женщин, был галантен. Всегда подавал руку и сам помог залезть себе на шею.

Постепенно привыкая, сначала к недовольной гримаске, потом к недовольному тону, Собакин за два года супружеской жизни пришел к тому, что уже привычно выслушивал ежедневные оскорбления и истерические крики.

В глубине души он понимал, что так не должно быть, но поделать с этим ничего не мог. Те остатки воли и духа, которые он приносил домой с работы, позволяли ему лишь приготовить себе еду и привести в порядок одежду.

Он поправил перед зеркалом в прихожей галстук, надел фуражку, вздохнул и молча вышел из квартиры.

Впереди были дежурные сутки.

***

Когда Ваня Собакин выходил из дома, Зубин уже был на работе. Он всегда приходил раньше всех. То была привычка, да и делать ему дома было нечего.

Одинокий мужик, разочаровавшийся в жизни и в людях. Дома на него постоянно нападала тоска. Он думал о гнилой системе, продажных ментах, думал о гнусных людях, которые заслуживают именно такую систему и таких ментов.

Все эти мысли грузом давили его мозг, и лишь уходя на работу, зарываясь кипой бесполезных бумаг, он забывался и мог играть свою привычную роль.

Его рабочий кабинет был как бы кабинетом в кабинете. За перегородкой работали его непосредственные подчиненные Евгений Семёнов и Иван Собакин. Еще было слишком рано, но Зубин услышал, как кто-то вошел.

Он встал и прошёл в кабинет. Это был Семенов.

– Здравья желаю, товарищ майор, – поздоровался Женя.

– Почему так рано? – спросил Зубин.

– С женой поссорился, товарищ майор.

Это было типично для мента, поссориться так, что уйти из дому, поэтому Зубин не стал больше задавать никаких вопросов и вернулся к себе.

На столе зазвонил телефон внутренней связи. Майор поднял трубку.

– Зубин, – ответил он.

– Зайди ко мне, – без предисловий прохрипел голос начальника городской милиции и положил трубку.

Это тоже было непривычно рано, однако, он понимал в чём причина вызова и не удивился.

Зубин вышел из кабинета, прошел по тусклому коридору, пропитанному запахами гуталина, пота и носков, завернул в конце коридора на лестницу и поднялся на пятый этаж.

Без стука открыл дверь с надписью приёмная. Очередной генеральской подстилки ещё не было, поэтому он прошел через пустую секретарскую обитель, два раза стукнул костяшками пальцев по двери с надписью начальник УВД и открыв дверь рявкнул.

– Разрешите войти, товарищ генерал-майор!

Рылов угрюмо сидел во главе огромного стола, подперев сцепленными пальцами рук, огромную кабанью морду. Он молчал.

Зубин зашёл в кабинет и встал напротив Рылова.

Наконец Рылов начал тихим вкрадчивым голосом.

– Какая необходимость была в убийстве племянника цыганского барона, Зубин?

– Товарищ, генерал-майор, – по-уставному чётко чеканил Зубов, – в момент проведения операции, подозреваемый был вооружен, и своими действиями создавал угрозу жизни личного состава…

Рылов перебил его, уже более громким голосом.

– Какая! Необходимость! Была! В убийстве! – последние слова генерал проорал брызжа слюной.

Губы Зубина стянулись в тонкую ниточку. Он ненавидел эту кабинетную тварь. Он хотел сейчас же, взять с его стола именную ручку и воткнуть в эту свиную шею. Он сквозь зубы с угрозой в голосе сказал.

– Убийство, имело бы место, в случае, если бы подозреваемый воспользовался оружием по назначению. Мои люди не совершали убийства, мои люди произвели ликвидацию опасного преступника, – с расстановкой закончил Зубин.

Он смотрел в упор на генерала. Что-то в этом взгляде не понравилось Рылову, ему стало немного страшно, он отвел взгляд в сторону, взял бумаги со стола и спросил.

– Рапорт готов?

– Так точно, – ответил Зубин, – в компьютере.

– Передашь с секретарем. Свободен.

Зубин молча вышел. С некоторых пор он стал позволять себе вольности с генералом. Не потому что стал его другом, а наоборот. С каждым днём терять ему становилось всё меньше.

Он был одиноким, и топил своё одиночество в работе. Майор понимал, что вся его работа это всего лишь синхронные движения одного винтика в бюрократическом механизме. Они существовали не для того, чтобы уничтожать преступность, их задача была подпитывать её, давать ей жизнь, каждый раз, когда она задыхается. Ведь их ментовское существование полностью зависело от существования преступности.

Куда было отправить все эти сотни тысяч ртов, если вдруг преступность бы перестала существовать? Чем было занять в такой ситуации вчерашних полисменов? Куда девать, ежегодно поступающие на службы толпы выпускников академии МВД?

Система должна работать стабильно, и для этого нужны такие как Зубин, ведь это они обеспечивают её бесперебойную работу.

А руководят этим процессом такие как Рылов и те, кто выше них. Это они решают сколько и когда будет преступности. Это они обеспечивают очаги возгорания уголовной мрази там, где её становится меньше. Это они собирают львиную долю всех млей, которые выделяет бюджет. И это они получают мли от преступных боссов.

С этим нельзя было ничего поделать. Однако место службы и рвение Зубина к выполнению обязанностей с каждым днём угасало. Он перестал бояться увольнения, и ему стало наплевать на такого как Рылов. Он презирал его, ненавидел. И Рылов это чувствовал. Но Зубин был одним из самых ценных сотрудников и всё что он, Рылов мог, это держать оборзевшего козла в майорах до самой пенсии, или смерти.

Зубин проделал обратный путь до своего кабинета, уселся в кресло и вздохнул.

Начались дежурные сутки.

***

Собакин пришёл на работу как всегда на пятнадцать минут раньше.

Поздоровавшись с Семёновым, он прошёл к своему столу и тяжело уселся на стул.

В последнее время он всё чаще задумывался о том, что с женой надо развестись. Не об этом он мечтал, когда женился. Он подозревал, что она изменяет ему, да и роль подкаблучника, вовсе не устраивала молодого мента.

Собакин включил компьютер и открыл папку с постановлениями. Нужно было допечатать пару отказников.

Вдруг резко открылась дверь кабинета Зубина. Майор стремительно вышел, попутно приказав.

– Происшествие, быстро поехали.

Семенов и Собакин, резко встали, накинули куртки и вышли следом за Зубиным.

Внизу уже ждал УАЗик.

***

Алёна мыла грудного ребенка в тазике, в ванной. Телефон она прижала плечом к уху и говорила с подругой.

– Да-да, конечно, у неё уже двадцать пять тысяч подписчиков, я знаю, – в трубке что-то комментировали по поводу подписчиков, – ага, – согласилась Алёна, – да, более пяти тысяч лайков собрала, да.

Ребенок с интересом тыкал пальчиками в резинового утенка.

Алена слушала голос подруги в телефоне.

– Тю-тю-тю, – тыкнула она пальчиком ребенку в носик, – Нет! – вдруг зло сказала она в трубку, – нет, не Мальвина, я тебе сказала! Его подругой была Принцесса! Спорим?!

Назрел нешуточный спор. Алёна усадила младенца к спинке тазика и сказала.

– Посиди малыш, мама сейчас придет, – она оставила ребёнка, а сама пошла в комнату к компьютеру, параллельно продолжая спорить.

– Ну вот, Яичкин Всеслав, женат на ведущей шоу Чердак-2, Алине Филейной, больше известной как Принцесса! – торжественно произнесла она в трубку, листая интернет.

Потом она прочла еще что-то про Всеслава Яичкина и Алину Филейную, они обсудили это с подругой, потом они опять заспорили, потом снова она умыла подругу, найдя неопровержимое доказательство своей правоты в сети. А потом Алена вдруг, что-то вспомнила, в груди у неё отчаянно заскерблось. Нет, это были не кошки, скорее какой-то змееподобный зубастый ящер.

Ящер, по имени Всеслав Яичкин.

Она бросила телефон и кинулась в ванную.

В тазике плавал лицом вниз маленький трупик.

Старую пятиэтажку пронзил истошный вопль.

***

Уазик ехал по грязной дороге. Зубин сидел впереди рядом с водителем.

– Так, парни, здесь такая ситуация, не столько опасная, сколько тяжелая. Мамаша оставила дитя в тазике, во время купания и ушла. Забыла про него, и он утонул. В общем, там сейчас будут крики, истерика. Отец вроде не орет, наоборот в ступоре. Но, тем не менее, всем быть внимательными, возможны непредвиденные осложнения.

Уазик остановился возле старой облезлой пятиэтажки.

Около подъезда уже скопились бабки и прочий праздный люд.

Менты вылезли из машины.

Водитель Добрынин, остался в машине. Зубин, Семёнов и Собакин вышли из машины и направились к подъезду.

– Горре то какооое, горре – встречала их бабка, с бельмом на глазу. Она чем-то напоминала старую курицу, которой случайно отрубили пол башки, и теперь она рефлекторно бегала по двору.

– Граждане, в сторону пожалуйста все, – внушительно сказал Ваня Собакин.

Бабки послушно расступились. Страх перед людьми в форме, они впитали еще с молоком матери.

Одна из них услужливо подсказала.

– Пятый этаж, сынок.

Они быстро вошли в подъезд.

Уже на первом этаже было слышно завывание безумной женщины. Они поднимались по узкой лестнице. Подъезд был пропитан запахами мочи, подгнившего мусора и крысиного яда. Из некоторых квартир боязливо выглядывали любопытные соседи, слегка приоткрыв дверь.

Они поднялись и вошли в прихожую.

– Семёнов, скорую вызови, – скомандовал Зубин.

– Есть, – ответил Семенов.

Это была однокомнатная квартира. В кресле, глядя куда-то в пустоту сидел молодой мужчина в майке-алкашке, он казалось был в трансе, напротив в углу, перекатывался окутанный шалями комок и выл. Это была мать. Она спеленала трупик ребенка, прижала его к груди и истошно выла.

Нужно было оформлять протокол и брать объяснения, но как это было сделать?

Зубин указал Собакину на отца и сказал.

– Работай.

Сам он подошел к маме и осторожно взял ее за плечо.

– Уважаемая, – сказал он резко.

Девушка продолжала выть и не обратила внимания на него.

Тогда он резко откинул шаль, взял ее лицо в ладони и направил на себя.

– ЖЕНЩИНА, посмотрите на меня! – крикнул он.

– Алёна, Алёна, это милиция, Алёна, – пролепетал муж, который уже на что-то ответил Собакину.

Алёна вдруг перестала выть, внимательно посмотрела на Зубина, протянула ему спеленатый комок и сказала.

– Возьми, мой ангел. Ты мой ангел. Передай бабушке, что я не сдалась.

Зубин рефлекторно взял трупик ребенка и прежде чем начал осмысливать её слова, Алёна разбежалась и прыгнула в открытое окно.

Её тело приземлилось перед паркующейся скорой помощью.

Муж заорал.

Внизу в унисон завыли бабки.

Дальше всё происходило словно в тумане. Даже для Зубина, много чего повидавшего за время своей службы, ситуация была из ряда вон выходящая.

Как никак они жили в мирное время, да и специфика профессии заставляла как правило лицезреть лишь последствия страшных несчастий. Здесь же всё было настолько ужасным, что у всех просто включился автопилот.

Они составили протокол и все необходимые бумаги. Сейчас это была страшная трагедия, разыгравшаяся на их глазах. Молодая мама не выжила после падения, умерла в течение десяти минут. Овдовевшего и потерявшего ребенка молодого отца, отправили в больницу, где он будет отходить от нервного потрясения.

Менты же, передадут бумаги в отдел, где канцелярские крысы превратят это событие в дело, которое в совокупности с прочими подобными «делами» обоснует зарплаты минимум пятнадцати человек на следующие пол-года.

Именно так это всё и работало.

Прошла всего лишь половина дежурных суток, но Зубина и его команду ждало еще одно происшествие.

***

Они ехали обратно в отдел, молча. Потом тишину нарушил Добрынин.

– Это ж надо так…

– Что? – спросил Зубин.

– Ну как – неуверенно начал Добрынин, – мужик женился, создал семью. Жена, ребенок… И вот, за пол дня у него уже ничего нет.

Все молчали.

– А меня всё мать дергает, когда женишься, когда женишься, – сказал Добрынин.

– Ну, его теперь тоже снова начнут дергать, – сказал Семёнов, лишь бы что-нибудь сказать.

– Ага, – меланхолично произнес Собакин.

Зубин разозлился.

– Так, прекратить немедленно праздную болтовню. Мы работаем. Это наша работа.

Словно в подтверждение его слов задребезжала рация.

– Четвёртый, – ответил майор.

– Шшш… как слышно? – сквозь помехи спросил голос дежурного.

– Слышу нормально.

– Шшш. Срочно выезд на Грязноватую 15, многоквартирный дом, соседи слышали выстрелы, предположительно квартира 33.