Читать книгу Гендальев - Николай Секерин - Страница 6

Полуоткатов сказал, что сегодня возвращаться на работу больше не надо и добавил, что завтра утром, по прибытии, Гендальеву первым делом надо будет зайти к нему в кабинет. У него завтра будет особое задание.

– Конечно, Семён Вадимович, – принял распоряжение Виктор.

Начальник довёз его до ближайшей троллейбусной остановки и уехал. Через час Виктор был уже дома. Здорово! На часах ещё только четыре часа дня! Он хотел было позвонить Соне, но сказывалась бессонная ночь, и ему безумно хотелось спать.

Он наскоро проглотил две сырые сосиски, запил их водой и, не раздеваясь, улёгся спать.

Гендальев проспал до семи вечера, его разбудил пронзительный звонок домофона.

– А! Что!? – вскочил он с дивана.

Преодолевая дремотную пелену, он поднял домофонную трубку.

– Алло?

– Ты что там, спишь что ли? Забыл про нас? Открывай! – прозвенел в трубке голос Оксаны.

Ох, чёрт, он совсем забыл, она же говорила, что придёт сегодня с женихом!

– Привет! Заходите! – сказал он в трубку и нажал на кнопку открытия.

Он наскоро поправил плед на диване и убрал ботинки в сторону от порога. Чёрт! Ну и срач! Он словно впервые увидел всё убожество своего холостяцкого жилища.

Требовательно залился звонок на входной двери.

Лихорадочно причесавшись, Гендальев надел очки и открыл дверь.

– Привет, Оксана, заходите!

Как говорится: «озвучь проблему, и она перестанет ей быть», он добавил:

– Извините, у меня бессонница была, два часа назад пришёл с работы и спать завалился, ну и… в общем, бардак у меня полный, – он деланно рассмеялся и внимательно осмотрел спутника сестры.

Высокий, широкоплечий, хмурое выражение лица, пучок рыжих усов, в лучших традициях старой моды, стриженные под машинку, рыжие же волосы на голове и руки, что кувалды.

– Здрасте, – сказал Гендальев.

Спутник Оксаны протянул руку:

– Александр, – сказал он басом. – Предлагаю сразу на «ты».

– А, да, конечно. Оксана, – он обнял сестру.

– Ну ладно, ладно, прям соскучился, разнежился. Знаем мы, что у тебя бардак, все свои. Давай, чайник хоть поставь. Мы пироги принесли.

– О! Отлично, конечно, сейчас.

Он суетливо ринулся на кухню.

Сестра со своим женихом тем временем разулись и осмотрели комнату.

– Да уж, работать вроде начал и хернёй заниматься перестал, спасибо армии, а вот свиньёй как был, так и остался, – констатировала Оксана.

– Ладно тебе, – пробасил в ответ Александр. – Я в его возрасте таким же был.

– Хорошо, что мы познакомились, когда этот твой возраст закончился, – подвела итог Оксана и прошла на кухню.

Спутник, подхватив пакеты с едой, поспешил за ней.

Гендальев суматошно убирал со стола. Чего здесь только не было: обёртки от шоколадок, грязные тарелки, крошки, кружки. Он убрал всё в раковину и отыскал в серванте три чистые чашки.

– Ладно, не суетись, – говорит Оксана, – я тебя знаю как облупленного, а Саша вот, только что мне признался, что таким же был в твоём возрасте. Правда, Саша?

– Именно так, – глубоким басом подтвердил Саша, доставая руками-кувалдами угощение из пакетов.

– Да как же, – запротестовал Виктор. – Ты ведь предупредила вчера, я должен был подготовиться, это же не обычный день, чёрт, а!

Рука-кувалда мягко опустилась на его плечо.

– Эй, Виктор, прекращай, – глубокий бас нёс в себе покой и умиротворённость. Он посмотрел в чёрные глаза жениха сестры и подумал, что, наверное, так же вёл себя когда-то Григорий Распутин, перед тем как поиметь свою очередную «прихожанку».

«Прекрощай, милоя, скидовай понтолоны».

«Похоже, у меня проблемы с головой начинаются» – рассеяно подумал Гендальев, садясь на табуретку. Какой ещё Распутин?

Он неожиданно вспомнил про Соню и машинально достал мобильник.

Оксана нарезала ягодный пирог и уложила на тарелку пирожки с мясом.

– Ну что, как там твои дела, с Соней Щёчкиной? – неожиданно спросила она.

Виктор обомлел. Он никогда не рассказывал о своей личной жизни сестре.

– А откуда ты знаешь? – спросил он.

Сестра усмехнулась:

– Ты, наверное, забыл, кто договаривался насчёт твоего трудоустройства. Думаешь у меня недостаток в знакомствах?

– Агентурная сеть, ты хочешь сказать? Ты же говорила, что я сам по себе? – насупился Гендальев.

– А разве нет, Витя? Я, видишь ли, просто знаю больше, чем ты думаешь, но, тем не менее, я ведь не вмешиваюсь в твою жизнь. Я просто спросила и если не хочешь, не говори.

Александр руки-кувалды делал вид, что вообще ничего не слышит, в два прикуса он проглотил пирожок с мясом и положил в чистую чашку пакетик с чаем.

– Ксюша, плесни кипяток, – ласковым басом, попросил он.

Это волшебным образом разрядило обстановку и Виктор снова вспомнил Распутина. Странно, но в суете сегодняшнего дня, со всеми этими приключениями с Полуоткатовым, бессонницей предыдущей ночи и истерической ревностью утра, он с обеда даже и не вспоминал про свою ненаглядную, подозрительную на передок Софию.

– Я бы не хотел об этом говорить, – меланхолично сказал он, – какие есть, такие есть, отношения – дело сложное.

– Ну-ну, – ответила Оксана. – Ладно: не хочешь, так не надо.

Она разлила кипяток по стаканам с пакетированным чаем. Вокруг белого квадратика, расползлась коричневатая субстанция. Гендальев взял кусок сладкого пирога:

– Прости, Оксана, я сам не знаю, что и сказать толком. В последнее время, я всё чаще думаю о том, что первый блин комом. Вот. Может как-нибудь в другой раз и поговорим об этом, но сегодня ведь мы не для этого собрались.

Оксана отхлебнула чай:

– Да, не для этого. Завтра мы с Александром идём в ЗАГС. Вот собственно и всё. Или ты думал, мы станем свадьбу играть и трубить на всё наше захолустье? Ради этого сегодня собрались? Мы общаемся и всё, я хочу, чтобы вы друг друга знали. А насчёт первого блина комом… возможно ты и прав, главное следи за тем, чтобы этот ком тебе поперёк горла не встал!

Виктор глубоко вздохнул. Александр неожиданно расхохотался и похлопал его по плечу:

– Дружище! Посмотри на меня! Нет, посмотри!

Он нехотя повернулся и посмотрел в эти гипнотические глаза. Широкая улыбка, рыжая щётка усов, шрамы на грубом лице.

– Знаешь, кто я? – весело спросил Александр.

«Григорий Распутин, в следующих жизнях» – хотелось ему ответить.

– В каком смысле?

– Я майор полиции! – торжественно заявил Александр, – скоро мне дадут подполковника, у меня уже пенсия есть. Мне сорок лет, но уже есть пенсия, Витя! Ха-ха! И я женюсь первый раз, вот что самое главное, понимаешь? Я первый раз женюсь! А твоей сестре сколько, а? Тридцать пять! И она первый раз выходит замуж. У каждого из нас нет постыдного прошлого и неудачных браков, никто из нас не оставил позади себя детей, и по меркам общества, мы довольно странные, так?

– К чему ты клонишь? – недовольно проворчал Гендальев.

– А к тому, что не стоит тебе цепляться за первое попавшееся, женщин много, Виктор, запомни это, запомни! И время для семьи у тебя ещё будет. Для семьи, для любви и всего остального. Ну и так далее. А нет, так и хрен с ним, Витя! Нормально делай – нормально будет. Или не делай вообще. Вот так.

Он явно не владел излишним красноречием. Впечатления о хитрости и глубине гипнотического разума улетучивались по мере того, как Александр разворачивал свою скомканную мысль. Он вероятно и сам понял, что спич пошёл под откос и, немного смутившись, взял ещё один пирожок, который моментально исчез за его массивными челюстями.

– Понятно, – только и сказал Виктор, – а ты в полиции по какому направлению?

– Опер, – ответила за него Оксана.

Опер согласно кивнул, дожёвывая пирожок с мясом, и взял ещё один.

– Понятно, – повторил Гендальев, – по работе познакомились?

Отвечала снова Оксана:

– Как это ни странно, не по работе, Витя. Хотя с чего бы нам знакомиться по работе? Я ведь юрист в гражданской сфере, а не в уголовной, как и ты. Случайно, на улице. Стояли рядом в очереди и разговорились.

– Да ну на хрен? – удивился Виктор.

– Да хоть на нос, – подал голос Александр и расхохотался.

Оксана не улыбнулась.

– А ты что же думал? Все подбирают только то, что само упало? Иногда надо просто подойти и заговорить на улице, Витя. И тебе стоит этому тоже поучиться.

Она заметила, что он хмурится.

– Ладно, я тебе не собираюсь мораль читать. И не слежу я за тобой, просто рассказали коллеги, вот и всё. В нашем городишке-то знаешь, мир тесен. И когда проработаешь десять лет в одной сфере, знакомыми становятся все. Так что всё как я и говорила: ты сам по себе, ничего не поменялось. Всё, закрыли тему.

Гендальев снова глубоко вздохнул. По правде, он и не прочь поделиться с кем-нибудь своими проблемами. Да только это казалось ему неправильным, разговаривать об этом с сестрой – ведь она была ему практически как мать. Тем более они пришли к нему сегодня по случаю своей помолвки.

– На вот, – сказала Оксана, доставая из пакета книгу, – почитай, хорошая книга. Ты читаешь ведь?

– Случается, – ответил он, машинально взяв в руки небольшой том.

– «Камера Обскура» Владимир Набоков – прочитал он заглавие на корешке, – это тот, что педофил?

Оксана поморщилась:

– Ты меньше слушай чужие мнения, а делай выводы сам после прочтения.

– Ладно, спасибо, – поблагодарил Гендальев, – слушайте, это по хорошему, я должен был вам что-то подарить, вы уж извините меня, я такой бестолковый!

Опер Александр руки-кувалды, снова похлопал его по плечу.

– Ты это, заканчивай хуйню нести, братское сердце!

От этих слов Гендальев рассмеялся. Его смех подхватила и Оксана.

– Да, – сквозь хохот, сказала она, – Саша может, когда надо сказать верно, это уж у него не отнять.

Отсмеявшись, Виктор спросил:

– Так это что, сегодня свадьба? То есть, сейчас то, что мы делаем это свадьба ваша?

На этот раз первым расхохотался Александр.

– Ну, типа да! – согласился он, когда новый взрыв смеха стих.

– Очень оригинально, – утирая выступившие от веселья слёзы, отметил Виктор.

– Слушай, ну а если серьёзно, то зачем нужна эта свадьба – сказала Оксана. – Глянь на нас. Два перезрелых создания и кого звать? Из родных у меня только ты, остальные сам знаешь, родственники номинально, у Александра примерно то же самое. Да и будь по-другому, зачем всё это? Собрать толпу, пустить в унитаз кучу денег и потом подсчитывать сколько отбилось?

– А потом через пару лет развестись, – подвёл итог Александр.

– Ну да! А как же ещё? Нет, мы не из таких. Познакомились мы, как ты ушёл в армию, то бишь уже три года вместе. Завтра оплатим пошлину, поставим штампы, а в отпуск поедем куда-нибудь к морю.

Виктор задумчиво покрутил чашку чая на столе.

– Наверное, так и правильно, – сказал он.

– Правильно всегда то, что ты сам считаешь правильным. Хотя не факт, что спустя время, ты будешь продолжать считать так же, – сказала Оксана.

– В любом случае, в нашей ситуации, мы, по крайней мере, не будем клоунами, – резюмировал Александр.

– Да уж верно, не будете, – согласился Виктор.

Какое-то время они молча ели, потом разговор продолжился. Александр рассказал немного о себе, не делая попыток придать красноречия своему рассказу, суть которого сводилась примерно к следующему: «выучился и работал, родители умерли, брата застрелили бандиты при исполнении служебных обязанностей, не стоит соболезновать, это было давно».

Потом Гендальев ещё раз подивился их скромной «свадьбе» и Оксана снова пояснила ему, что они с Александром не клоуны. Потом они стали собираться и пожелали на прощание Виктору читать Набокова, а он неловко улыбнулся и сказал «Совет да любовь», на что получил саркастичную улыбку сестры. Потом Александр пожал ему руку, и они уехали.

Было десять часов вечера и, оставшись один, Виктор с грустью достал телефон.

Как и следовало ожидать, Соня ничего не писала и не звонила. Внезапно на него накатила вчерашняя ревность, он снова отчётливо вспомнил этот комментарий в соцсети от Армена Закромяна, как бишь он там написал ей? Ааа, чёрт, что-то в этом было не то. Он нажал кнопку включения компьютера, но как только система загрузилась, передумал и выключил.

«Лучше просто позвоню», подумал он, набирая Соне.

Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети.

Он в сердцах швырнул мобильник на диван. Взгляд его остановился на книге, что принесла Оксана.

«Камера Обскура».

Гендальев уселся на диван и стал читать.

***

Он бежал по коридору где-то в огромном здании. То и дело из-за угла на него нападали странные существа, не то крысы размером с кошку, не то кошки с крысиной мордой. Гендальев ловко их бил и они разлетались разноцветными звёздочками. Все эти странные существа были жалкими, и победить их не составляло труда, потому что он, Гендальев, сильнее. Так почему же ему так страшно? И что такое за ним гонится, от чего он так отчаянно бежит? Неужели он не сможет одолеть это, если остановится и примет бой?

Нет, не сможет, он точно знает, что нет, не стоит даже пробовать. Сзади слышится устрашающий рёв, страх пронизывает Виктора до костей, он отчаянно бежит, но видит, что так и не сдвинулся с места. Впереди маячит спасительное окно. Прыгнуть! Выпрыгнуть! Лучше в окно, чем столкнуться с тем, что гонится.

Он подбегает к окну, но оно исчезает. Вместо него новый коридор, он снова бежит от того, что его преследует. Открытая дверь! Слава богу! Гендальев стремительно залетает в комнату. Тьма.

Страха больше нет, страшное позади. Что-то было там такое, в прошлом, он уже не помнит что. Он сидит на берегу озера и смотрит, как в воде плещутся утки. Что это? Как прекрасно! Вот это жизнь, думает Гендальев, вот оно, настоящее счастье!

Но вот он снова в здании. Озеро с утками и всё, что было до того, осталось в прошлом, он снова ничего не помнит. Есть только сейчас. Есть это здание с ковровыми дорожками и открытая двустворчатая дверь. Он входит.

В комнате никого нет, лишь ещё одна дверь в другую комнату, за которой слышатся какие-то звуки. Он идёт туда. Что это?

Комната без мебели, лишь грязный стол посредине и на этом столе оргия. Женщину облокотили животом на столешницу, сзади её размеренно имеет мужчина, держась за ягодицы. Спереди стоит другой мужчина, и женщина делает ему минет. Оба они двигаются в синхронном ритме, словно рабочие, пилящие дерево двуручной пилой.

Вдруг Гендальев узнаёт всех троих. Тот что спереди – директор Сочный, тот что сзади – Полуоткатов, а женщина… женщина это Соня Щёчкина! Его Соня Щёчкина!

«Что такое!» – кричит Гендальев.

Сочный и Полуоткатов, продолжая своё дело, одновременно поворачивают к нему лица.

Полуоткатов подносит палец к губам и вытягивает губы трубочкой: тсс.

Сочный выбрасывает руку в приветственном жесте нацистов и орёт «Зиг Хайль!»

Их движения становятся более быстрыми, они ускоряются, имея Соню Щёчкину с двух сторон быстрее, быстрее, быстрее.

Гендальев видит, как постепенно Соня Щёчкина срастается со своими любовниками. Сочный и Полуоткатов двигаются настолько быстро, что движение уже незаметно. Они срастаются, они срастаются все втроём! Чёрт! Чёрт! Гендальев открывает рот, но не может закричать!

Что это? Они превратились в сиамских близнецов. Одна половина близнецов – Полуоткатов, другая – Сочный, а Соня, ох бедная Соня, от неё осталось лишь одно лицо. Лицо её перевернулось макушкой вниз и застыло в области гениталий сиамских близнецов Сочный-Полуоткатов.

«Ты меня не любишь!» – канючит перевёрнутое лицо Сони Щёчкиной.

Между головами сиамских близнецов появляется Григорий Распутин в монашеской рясе и говорит голосом опера Александра.

– Совет да любовь!

Перевёрнутая голова Сони Щёчкиной улыбается похотливой улыбкой и вываливает изо рта длинный, покрытый струпьями язык.

– Сгааааа – шипит Соня.

– Сга-сга. Сга-сга. Сга-сга-сга-сга…

Будильник! Боже, будильник!

Виктор вскочил с постели.

Никогда ещё этот звук не был таким желанным.