Читать книгу S-T-I-K-S. Дикарь. Книга 4. Дикая охота - Николай Собинин - Страница 8

Ева подхватила свои пожитки с оружием и выпрыгнула из кузова «шишиги». Чуть впереди разгорался допотопно выглядевший грузовик, трещали рвущиеся в пламени патроны. В ноздри ей ударил дразнящий запах сочного прожаренного шашлыка. В первое мгновение она с огромным удовольствием втянула носом этот аппетитный запах, но потом взгляд девушки упал на жёлтые обгоревшие трупы, на которых тлели лохмотья немецкой формы и гражданская одежда. Осмыслив, откуда взялся это манящий аромат жареного мяса, девушка ощутила, как внутренности скрутило тугим узлом, а завтрак нетерпеливо попросился наружу, подкатив к горлу противным комком. Только невероятным усилием воли она загнала приступ тошноты обратно и вцепилась в бортик грузовика рукой так, что пальцы побледнели, а под аккуратными ногтями проглянула зловещая синева. Несколько секунд понадобилось ей, чтобы взять себя в руки. Этот момент рано или поздно должен был наступить, она прекрасно понимала это сама. Об этом ей на каждой тренировке твердил Грек, об этом же предупреждал Лунь. Но одно дело понимать мозгом, и совсем другое – увидеть зарумянившиеся, словно на гриле, тела с опалёнными волосами, обгоревшими ушами и носами, с лопнувшими и вытекшими от запредельной температуры термобарического взрыва глазами. Ещё и этот жуткий, совершенно не вяжущийся с окружающей реальностью запах, что настойчиво лез в нос.

Но воля Европы ещё в детстве была закалена довольно жёсткими балетными тренировками, поэтому мгновение слабости прошло незаметно для окружающих – меньше всего девушка хотела сейчас выглядеть бесхребетной в глазах окружавших её мужчин. Поэтому она стиснула зубы и чётким шагом приблизилась к Луню. Разведчик, пользуясь помощью Бисмарка и парня из экипажа Кирзача, как раз откатывал в сторону от разгоравшегося грузовика мотоцикл с коляской, который принадлежал полевым жандармам – парочка их валялась в окружении тел бандеровцев, – явно собираясь сохранить трофей в целости и не дать ему пострадать от пожара.

– А чётко ты их положил, прямо в самую мякотку! Так кружком и полегли!

Лунь лишь пожал плечами в ответ на реплику одного из рейдеров. Он, пыхтя, налегал на руль, морщась от жара, что волнами накатывал со стороны «Опель-блитца». Когда мотоцикл очутился на безопасном расстоянии от источника открытого огня, он вытер пыль со лба выцветшей пилоткой с жестяной красноармейской звёздочкой, покрытой облупившейся краской.

– У меня к этим пёсьим детям свои счёты есть! Мы, когда отступали с Украины под налётами авиации фрицев и артобстрелами, несколько раз попадали в их засады. Они ссыкливые паскуды – постреляют с лесочка и тикать. А у нас раненые и убитые. А потом вышли к деревне, где эти выродки всласть повеселились. Ребятишек, стариков, баб штыками покололи, да в колодец скинули. Мужиков, кто на фронт не ушёл, загнали в амбар, облили бензином и подожгли. Деревня вся выгорела дотла, одни печи почерневшие стоят, словно могильные кресты. Запах тот мне сниться до самой смерти будет.

Охотник с хрустом сжал кулаки, скомкав головной убор. Про иновременное происхождение разведчика теперь, спустя месяц с лишним, знали многие. В стабе слухи разлетаются быстро, да и сам Лунь не делал из этого особого секрета. Правда, и распространяться о своём прошлом он не любил, поэтому сейчас, в редкий момент откровения, большая часть окружавших его рейдеров слушала сибирского охотника с интересом.

Справившись с минутной эмоциональной слабостью, Лунь спихнул ногой с дороги обгоревший труп полицая, усадил за руль драндулета Бисмарка, который, если верить его уверенному виду, умел им управлять, сам же с невозмутимым видом уселся в коляску, взяв на изготовку MG-40, привинченный к специальному вертлюгу.

К слову, отсюда уже вполне отчётливо слышны звуки перестрелки и грохот пушек. Теперь проблема направления отпала – азимут движения был установлен чёткий, и небольшая колонна, пополнившаяся ещё одной единицей мототехники, двинулась вперёд.

В этот раз застать весь накал страстей на мерцающем кластере рейдерам не удалось. Когда разведчики вышли к краю огромной вырубки, бой уже закончился. Дымили кое-где подбитые и чадившие маслянистым дымом коробки немецких танков, на развороченных и перепаханных миномётным огнём позициях советских солдат тоже что-то горело, среди кочек и возвышенностей лесного поруба лежали неопрятными кучками трупы немецких солдат, что шли на приступ окопов русских. Но резко начавшееся (как обычно и бывает на быстрых кластерах) обращение поставило жирную точку в теперь уже совершенно неактуальной схватке, вынудив солдат враждующих сторон сражаться уже не с врагом, а со своими обратившимися сослуживцами. А теперь и эти очаги сопротивления были уничтожены, и лишь вяло ковылявшие по полю боя свежие пустыши в форме солдат вермахта и РККА были свидетелями случившейся тут буквально только что трагедии.

Лунь осматривал лесосеку в компактный бинокль. Судя по всему, расположение окопов и блиндажей в этой перезагрузке имело мало различий с его реальностью. По крайней мере, он не увидел большой разницы – стрелковые ячейки и укрепления были вырыты там же, где и в прошлый раз.

– Будете заходить на позиции к фрицам со стороны леса – осторожнее, я в прошлый раз там у них мины-противопехотки видел. Понатыкали на случай, если мы попытаемся контратаковать их с фланга.

Рейдерская группа из Флюгера разделилась на две практически равные половины – одна, ведомая Бисмарком двинулась на позиции к немцам. Его знание языка могло сыграть на руку рейдерам в том случае, если на их позициях кто-то сохранил жизнь и разум. Сам же Лунь повёл вторую половину к укреплениям советских воинов. Мичман, оставшийся сидеть в «бардаке», координировал действия обеих рейдерских групп. Тем же самым занимался Умник, вновь пустивший на облёт свой разведывательный дрон.

Картины, что открылись перед взглядом Луня тяжким грузом легли ему на сердце. Он везде узнавал знакомых – и в окровавленных обезображенных телах в советских гимнастёрках, что в неловких позах лежали на дне окопов, и в бессмысленных физиономиях свежих пустышей, что уже сейчас вяло грызли трупы своих бывших сослуживцев. Каждый раз, когда ему приходилось добивать клювом заражённых, что некогда были его друзьями и боевыми товарищами, холодные пальцы сжимали ему внутренности, отдаваясь тупой болью во всём теле.

Рейдеры Флюгера, напротив, лишь с интересом посматривали вокруг, занимаясь своими первоочередными задачами, – они собирали уцелевшее оружие и боеприпасы, обыскивали гранатные подсумки и вещмешки павших бойцов, осматривали стрелковые ячейки. Одним словом, занимались тем, зачем и заявились сюда, то бишь мародерили иновременные ништяки. Для них окружающая обстановка была лишь любопытной декорацией очередного перезагрузившегося кластера. Но для разведчика она была личным горем. Он словно перенёсся на месяц назад. И теперь вновь переживал все ужасы кровопролитных боёв, что без всякого счёта забирали у него друзей и побратимов. Тех, с кем он прошёл огонь, воду и медные трубы первых, самых трудных месяцев Великой Отечественной войны, когда советским воинам приходилось снова и снова обороняться от превосходящих сил врага, отступать и вновь защищаться, щедро поливая собственной и вражьей кровью просторы своей родины.

Но главное испытание для него случилось, когда они достигли левого фланга русских окопов. Здесь они впервые нашли живого человека, ещё не совсем утратившего разум. Вот только личность его вызвала у Луня холодный приступ ярости.

Майор Нахрапин не был штатным особистом их батальона. Его группа отвечала за ликвидацию архива областного отдела НКВД в городе Житомир. При отступлении колонна особого отдела попала под авианалёт, понесла серьёзные потери и лишилась транспорта, вследствие чего была вынуждена отступать пешим порядком. Вскоре они вышли на позиции пехотного батальона Луня и временно к нему присоединились. Майору-энкавэдэшнику не по чину было занимать должность комиссара этого батальона, однако он в силу чиноподчинения подвинул с этой должности младшего лейтенанта, замполита Щеглова. Тот был свойским парнем и имел отличную репутацию среди бойцов. А вот Нахрапин своим высокомерием, вечными придирками и претензиями, зачастую совершенно надуманными и необоснованными, как к простым солдатам, так и руководящему составу батальона очень быстро заработал себе репутацию человека крайне неприятного. Словом, его фамилия очень соответствовала внутреннему содержанию этого уникума. В среде народного комиссариата внутренних дел люди служили разные, и Нахрапин был далеко не самым лучшим его представителем.

Сейчас перед глазами Луня всплыла картинка из первого дня его пребывания в Стиксе. Тогда майор госбезопасности, который явно уже начал своё обращение, размахивая пистолетом, прибежал на позиции охотника, явно намереваясь понаделать в нём несколько не предусмотренных природой дыр. Совершить непоправимое ему помешали действия Дикаря – тот натравил на энкавэдэшника свежего пустыша, в которого к тому моменту обратился напарник Луня.

В этот же раз никого, кто смог бы остановить произвол особиста, в окопах не оказалось, и Лунь стал свидетелем картины, как тот, вращая безумными глазами и размахивая пистолетом, стоит над окровавленными трупами Глеба – того самого напарника и самого Луня. Вернее, не Луня, а одной из версий Архипа Петровича Федулова. Разведчик испытал очень странную, смешанную гамму чувств, глядя на своё собственное бездыханное тело.

– Вы кто ещё такие?! – Нахрапин пришёл в себя и мутным взглядом окинул группу необычно снаряжённых и вооружённых нестандартным для войск РККА бойцов оружием. – А ну стоять!

Он недвусмысленно поднял свой маузер – копию того самого, что когда-то прибрал к рукам Дикарь, и направил его ствол в сторону отряда рейдеров.

– Федулов? Я ведь тебя только что… – Особист снова посмотрел на одно из окровавленных тел, лежавших у его ног.

В этот момент Лунь испытал неописуемый приступ ярости к подгнившему особисту, который совершил то, чего не смог сделать при прошлой перезагрузке. Разведчик вошёл в состояние ускорения, в мгновение ока очутившись рядом с энкавэдэшником, вырвал из его вялой ладони пистолет и жёстким пинком по печени прервал зарождающийся внутри особиста поток брани и претензий. Тот икнул и с хрипом повалился на землю.

– Ты что себе позволяешь! Да я тебя…

Разведчик, давая разрядку собственным чувствам, ещё несколько раз хорошенько приложил его по рёбрам и с удовольствием услышал, как прежде всесильный майор госбезопасности, который не стеснялся одёргивать даже командира батальона, заскулил, как побитая собака.

Но продолжить ему не дали – под руки его схватили рейдеры.

– Тихо, браток, тихо! Сам ведь знаешь – со свежаками надо помягче, подушевнее! Хотя мы тебя понимаем – на собственный труп не каждый день случается посмотреть. Но ты всё же того, остынь, приятель, от греха подальше!

Эти слова произвели на разведчика эффект холодного душа. Он прекратил попытки дотянуться до собственного убийцы, после чего буркнул, что пришёл в норму и чтобы его отпустили. Когда рейдеры исполнили его просьбу, разведчик некоторое время наблюдал за методичной работой рейдеров, продолжавших мародёрку, потом глянул на злобно смотревшего в его сторону энкавэдэшника. После чего убрал за пояс трофейный маузер, взялся за рацию и вызвал на связь Мичмана.

– Командир, моя работа тут выполнена, дальше уж вы сами. Пора нам разбегаться!

Начальник рейдерской группы из Флюгера после непродолжительного молчания ответил согласием:

– Твоя правда! Давай ко мне подваливай – рассчитаемся, как договаривались. Тут как раз твоя приятельница пожаловала.

Лунь не стал уточнять по рации, о ком идёт речь, собственные догадки на этот счёт у него уже имелись. Он лишь кивком подозвал к себе всё это время тенью следовавшую за ним Европу, после чего попрощался с окружавшими его бойцами, бросил последний взгляд на угрюмо нахохлившегося особиста и покинул мрачные окопы с трупами советских солдат, направившись в сторону командирской БРДМ.

На подходах к боевой машине его перехватил Бисмарк. Он некоторое время молча шагал рядом, после чего озвучил не дававший ему покоя вопрос:

– Слышал, что ты собираешься на поиски Дикаря. Правда это?

Разведчик, который за прошедший месяц много чего повидал и пережил, что заставило его переосмыслить многие вещи, в том числе и своё отношение к австрийцу, лишь молча кивнул в ответ.

– Не против, если я буду к вам присоединяться?

– Зачем тебе это? Ты ведь тогда оплату за этот рейд от Флюгера не получишь!

Бисмарк лишь флегматично пожал плечами.

– Ну, не получу так не получу, не страшно. Я ещё с прошлой своей командировки с торговым караваном не потратил спораны и горох.

Надо отметить, что Бисмарк и впрямь сильно преобразился – от прежнего испуганного пацанёнка, что невнятно лопотал, коверкая русские слова, почти ничего не осталось. Его нынешней экипировке могли бы позавидовать самые серьёзные рейдеры, двигался и держал оружие он теперь не в пример увереннее, обветренное лицо с огрубевшими и заострившимися чертами придавало австрийцу мужественности. Одним словом, если бы Лунь не знал этого парня лично, мог бы его сейчас и не признать.

– А насчёт зачем – Дикарь для меня такой же крёстный, как и для тебя. Глупо спрашивать, разве нет?!

Разведчик одобрительно хмыкнул себе в усы.

– И то верно! Ладно, я, в общем-то, и не против, только учти, что лёгкой прогулки не получится. Я в прошлый раз такого страху натерпелся, врагу не пожелаешь. Да и в этот раз, думаю, не легче выйдет.

Австриец вновь флегматично пожал плечами.

– Я ведь этот месяц тоже не на пляже с девочками загорал, в Улье, как тут любят говорить местные, лёгких дорог не бывает.

– Ну, смотри сам, моё дело предупредить.

На этом полемика была свёрнута, поскольку их троица достигла точки назначения. Из глубины «бардака» вышел руководитель поисковой операции и с сомнением окинул взглядом их разношёрстную компанию, задержавшись на секунду на фигуре Бисмарка, после чего остановился на Луне.

– Договор закрываю, вы с девчонкой свою часть сделки выполнили полностью. Ваше вознаграждение!

Он перекинул в руки разведчика сетчатый пакет, внутри которого перекатывались несколько горошин – та сумма, которую озвучивал Грек перед рейдом.

– Теперь насчёт тебя, горячий парень! Вижу, ты тоже с ними заодно лыжи навострил? У нас с тобой уговор был на полный рейд – туда и обратно. Если сейчас соскочишь, контракт обнуляется без оплаты, имей в виду!

Бисмарк лишь безразлично махнул рукой, сигнализируя, что эта сторона вопроса его не слишком заботит.

– Ну, раз с этим вопросом решили, будем прощаться! – Он поочерёдно пожал каждому руку. – Ваш эскорт вон уже сидит, вас дожидается. Спасибо за помощь, и берегите себя, ребята! Желаю удачи!

Он махнул рукой в сторону девичьей фигуры, ожидавшей, когда они закончат с насущными проблемами, после чего вернулся в БРДМ.

Лунь же, забрав из «шишиги» рюкзаки их троицы, с улыбкой поспешил навстречу к нимфе – их дожидалась именно она. Он с удивлением для себя обнаружил, что чертовски рад видеть эту колючую, словно репейник, острую на язык дамочку. Как-никак они вместе пережили такие превратности судьбы, что иным и не снилось. А это сильно сближает людей. Кроме того он был обязан девушке жизнью, она собственноручно спасла ему шкуру, на своей спине вынеся его раненную изуродованную тушку из разгромленного логова килдингов.

Аврора, сидевшая на бревне, встала им навстречу и рассеянно оглядела троицу, тоже задержавшись на лице Бисмарка. С её губ едва не сорвался вопрос, но девушка в последний момент передумала его озвучивать.

– Закончили? Если да, то давайте выдвигаться, путь нам предстоит неблизкий.

Луня покоробила показушная холодность, которую продемонстрировала девушка. Она вела себя так, словно они были чужими людьми. Но, подавив собственное неудовольствие, разведчик принялся паковать вещи в коляску немецкого мотоцикла, что приватизировал у немецкой полевой жандармерии. Спустя несколько минут им удалось разместиться – девушкам пришлось делить коляску на двоих, благо обе были довольно скромных габаритов, а на Бисмарка вновь свалилась роль водителя. Оглядев напоследок мотоцикл и окрестности на предмет забытых вещей, Лунь закинул рюкзак на спину, перехватил поудобнее карабин и дал отмашку на выдвижение. Яростно треща двигателем, мотоцикл скрылся за поворотом запущенной грунтовой дороги.