Читать книгу Для тебя эти горы - Николай Согакян - Страница 9

Итак, мы живём в Беркли. У нас есть планы, надежды и средства на жизнь, и они скоро закончатся, но это не имеет значения. Первое, что можно почувствовать, сидя в доме на одной из улиц калифорнийского маленького города – внутреннее спокойствие, даже если не знаешь, что тебя ждёт впереди. Впрочем, знать, что там будет – совершенно необязательно. Мы тут живём одним днём, и потому каждый наш новый день прекрасен. Уитни-стрит – пограничная территория. Раздел между Оклендом и Беркли проходит напротив нашего дома. Слева – Окленд. Город-гетто, который демонизируют в новостях. Криминальные сводки сообщают о большом количестве краж и убийств. Но ситуация исправляется благодаря резкому подорожанию жизни в соседнем Сан-Франциско. Из-за этого средний класс Фриско переезжает в Окленд, где дешевле, и окультуривает город.

В Окленд мы не ходим. Всё, что нам нужно, есть в Беркли. Ирландский паб с портретами латиноамериканских революционеров и агитационными плакатами в поддержку Никарагуа, Кубы и Сальвадора, греческая кофейня с гиросами и сувлаки, супермаркет размером с Азию, станция Ashby, алкогольный магазин, банки, магазины виниловых пластинок, книжный, православная церковь, центр помощи бездомным, парикмахерская, магазин травы. Наши соседи постоянно принимают гостей. Джефф – олицетворение пофигизма. Рыжая борода, грязная одежда, хриплый голос, жёлтые от сигаретной смолы пальцы. Каждое утро он сидит на крыльце и орёт песни на всю улицу. Иногда это старый американский блюз, а порой – Modest Mouse. Джефф – кандидат физических наук, который моет посуду в пиццерии. Его всё устраивает. В подвале дома Джеффа есть барабанная установка, куча железа и гитарные комбики. Там можно отвести душу, изрядно пропотеть и оглушить весь квартал яростным панк-роком. Один из соседей каждую ночь залезает на дерево, где у него смастерена конура, и спит там. Поэтому иногда он вежливо просит нас быть потише. Каждый день к нам в гости забегает всякая живность. Белки, еноты, летучие мыши. Однажды даже прилетела колибри и уселась Максу на ладонь. Маленькая разноцветная птичка с длинным клювом, не испугавшаяся человека. У нас ей нечего было бояться.

Мы принимаем гостей и получаем приглашения на вечеринки. Иногда я спускаюсь утром и вижу торчащие ноги из спальных мешков и сонные лица незнакомых мне людей. Бородатые парни из Чикаго остановились у нас переночевать, чтобы на следующий день отправиться в Сакраменто на музыкальный фестиваль. Они подарили нам свой велосипед. Наш дом – отель Калифорния, где не берут денег за ночлег и угощают кофе. Мы не закрываем двери. Они всегда открыты. В доме свалка макбуков и прочей техники, но никому это не нужно. Мы тут вечно говорим о высоком уровне доверия.

Главный момент счастья, который может свалиться на голову в Калифорнии, настиг меня на заливе Сан-Франциско. Тут не существует времени, есть только мощные потоки воды, которым плевать на проблемы внутри твоей головы, они разбивают их о камни, подойди только к воде поближе и не отворачивайся, если она слишком холодная для тебя. Утро надевает солнечную шляпу и выползает на берег. Небо кристально-голубое, как лазурь, на нём можно рисовать. Пахнет солью и ренессансом. Морские волны, словно кардиограмма нового мира, вытекающего за буйки сегодняшнего дня. Больше не имеет значения, будет ли завтра, потому что часовые пояса растянулись, как нерв на дне океана. Меня весь день съедает музыка. Ноты циркулируют внутри вен, и их движение не остановить. Я ломаюсь пополам под давлением крещендо и диминуэндо. Голова летит по направлению к Сан-Франциско, ангелы напичкали её смирной и цикорием, чтобы она взорвалась, как фейерверк над башней Койт, и оповестила людей о явлении фанкующего бога с лилией между ног. Грядет великое оплодотворение всей Земли, задыхающейся от смерти, которую культивирует старый мир. Северная Калифорния распустилась как цветок. И ей нужен свежий воздух.