Оглавление
Николай Тарабукин. От мольберта к машине
Предисловие
От мольберта к машине
I. Диагноз
II. Освобождение живописи от литературности и иллюзионизма
III. Путь к реализму
IV. Выход из плоскости
V. Кризис «чистой» формы
VI. Противоречия конструктивизма
VII. Последняя «картина»
VIII. Живописный смысл понятия конструкции
IX. Социальные основы кризиса искусства
X. Станковая форма искусства неизбежно музейна
XI. Вексель, предъявленный современностью
XII. Отказ от станковизма и ориентация на производство
XIII. Против «вещи»
XIV. Прикладничество
XV. Проблема мастерства
XVI. Искусство – труд – производство – жизнь
XVII. Трагедия переходного времени
XVIII. Роль современного художника в производстве
XIX. Кустарная идея «вещи»
XX. «Вещь» исчезает из крупной индустрии
XXI. Специального амплуа «художника» в производстве быть не может
XXII. Беспредметное искусство – символ современной культуры
XXIII. Преломление идеи производственного мастерства в других видах искусства
XXIV. Исторический аспект на производственное мастерство
XXV. Стимулы идеи производственного мастерства
XXVI. Выход из кризиса найден
Отрывок из книги
Эссе Николая Тарабукина «От мольберта к машине», несомненно, является лучшим текстом об искусстве, написанным по-русски в 1920-е, – и одним из лучших текстов об искусстве в мировой литературе XX века. В двадцатые годы в России было много хороших авторов, пишущих об искусстве. Достаточно вспомнить Алексея Гана и Бориса Арватова. Но их тексты написаны, как правило, в стиле манифеста и призыва. Эссе Тарабукина также учитывает наиболее радикальные художественные идеи, практики и требования своего времени. Но в то же время оно помещает их в более широкий контекст, анализирует и оценивает немного со стороны. Отсюда возникает эффект двойной перспективы – современной и исторической. Эта двойная перспектива и делает текст необычным, стереоскопичным, трансцендирующим свое время.
По существу, Тарабукин реагирует в своем эссе на ситуацию, которая определила функционирование искусства в XX веке – и в еще большей степени определяет его в наше время. Ситуацию эту описать достаточно легко: речь идет об исчезновении образованного, внимательного, информированного зрителя, который обладал бы достаточным запасом времени и внимания, чтобы оценить качественно сделанное произведение искусства – и отличить его от некачественного произведения искусства. Тарабукин описывает эту ситуацию так: «Станковое искусство романа, поэзии, картины перестало для читателя, слушателя, зрителя выполнять организующую роль. Она переходит непосредственно к производству, и искусство сливается с ним, становясь искусством производственным. Фигуры эстетов, живущих книгами, столь любовно описанные Вилье-де-Лиль Аданом, Барбье д’Оревильи, Бодлером, фигуры столь симптоматичные для прошлого века, становятся курьезом и анахронизмом в условиях современности».
.....
Требуя ухода художника из искусства в производство, Тарабукин, по существу, утверждает, что такой уход фиктивен – в результате художник остается в привычной для него сфере. Причина этого проста: для Тарабукина индустриальное производство столь же беспредметно, как и традиционное или авангардное искусство. Современная культура обесценивает и обезличивает не только художественные труд и мастерство, но и труд и мастерство как таковые. В результате инженер или рабочий оказываются не в лучшем положении, чем художник. Конечно, продукты производства, в отличие от произведений искусства, нужны потребителю, но потребитель не в состоянии отличить хороший индустриальный продукт от плохого – так же, как он не может правильно оценить произведение искусства. Тарабукин пишет: «Беспредметничество присуще процессу всякой работы, поскольку мастер оперирует с материалом и способами его обработки, ибо существо всякого процесса беспредметно. Беспредметничество в живописи – лишь метод “обнажения приема”, выражаясь термином “опоязцев”».
Конечно, данный вывод подсказан русской революцией, которая отменила потребительские классы как таковые. Но тарабукинская аргументация идет дальше этого социологического факта. В условиях индустриального производства любое мастерство и, в сущности, любая работа становятся беспредметными, эксцессивными, поскольку не опознаются потребителем в готовом, стандартизованном продукте. Как может быть опознано, например, участие индивидуума в производстве электричества? А ведь это производство также требует от его участников индивидуального мастерства. О том, что трудовое усилие рабочего и инженера исчезает в индустриальном продукте, говорил еще Маркс. В постиндустриальном сетевом обществе неопознаваемость индивидуального усилия и мастерства еще более очевидна.
.....
