Читать книгу Семетей, Сын Манаса - Николай Тобош - Страница 4

Дошла до Каныкей весточка, что Атемир собирается проводить большой той по случаю достижения Семетеем двенадцатилетнего возраста и вознесения его в ханы Букары. Во время праздника устраивается множество состязаний в различных играх, в том числе скачки быстроногих скакунов. От этой весточки у Каныкей екнуло материнское сердечко. Особенно ей стало страшно, что Семетей будто все больше отдаляется от нее. Она не может сказать ему, Семетею, что сама его родила. Она не может сказать, что сама приходится ему родной матерью, а не Кумушай, жена Исмаила. У нее от обиды брызнули слезы из глаз. И что-то горькое, непонятное застряло в груди. Слезы лились все сильнее. Она сидела и горько плакала. Был уговор, что никогда Каныкей никому не проговорится, что Семетей ее сын.

Что же будет, если не узнает Семетей, кто же он на самом деле? Каныкей стало страшно. Разве можно, чтобы Семетей не узнал о своем великодушном отце Манасе, о храбром своем народе, о кыргызах, что спасли человечество от чудовищ, и о своих благодатных высокогорных землях Ала-Тоо, вершины которых соприкасаются с Вечным Синим Небом. Слезы лились беспрестанно. «О-о, Тенгир мой! Укажи путь моему бедному сироте в сторону святых земель Ала-Тоо! Дай ему знаки, кто на самом деле его народ. Где вы, благородные чильтане?! Поддержите меня и моего сына ради духа великодушного берена моего!»

Вытирая слезы платком, она посмотрела на своих скакунов, которые паслись рядом с юртой матери Чыйырды. Скакуны Тайтору и Акборчук казались ей лучшими в мире быстроногими рысаками. Вообразилось ей, будто Тайтору бежит среди многих скакунов на скачках в праздник, посвященный вознесению Семетея в ханы Букары. «А почему бы нет?» – мысль, спрятанная в глубине души, против воли повлекла Каныкей на скачки с Тайтору. Постепенно она овладела всем ее сознанием, не отпуская ни на миг, будто ястреб намертво схватил добычу. В конце концов, Каныкей решилась принять участие в скачках со своим любимым скакуном Тайтору. Ему, скакуну Тайтору, в этом году исполнилось шестьдесят асый от роду. Возраст для лошади самый старый. Ну и что? Кыргызы говорят, что у старого волка всегда есть силы еще для одного барана. На одни скачки у старого Тайтору найдутся необходимые силы. Каныкей была уверена в силе скакуна Тайтору. Его привел хан Кошой на похороны великодушного в качестве дара, чтобы выразить соболезнование от имени народа катаганов. Да, подумала Каныкей, возможно, участие Тайтору в скачках станет для Семетея каким-то знаком в жизни. Возможно, как будущий воин, он заинтересуется подвигами Манаса, зятя Атемира и мужа родной тетки Каныкей. Кроме того, Каныкей загадала в скачках будущее своего сына. В том случае, если Тайтору выиграет скачки, Семетей узнает, кто же он на самом деле. Семетей должен служить своему народу, как сын своего народа, как сын Манаса. Если на скачках Тайтору проиграет, то у самой Каныкей жизнь потеряет всякий смысл. В этом случае кыргызский народ потеряет навсегда еще одного сына. Тогда не будет никакого интереса в жизни и для Каныкей.

Опять потекли у Каныкей слезы. Предстала в воображении перед ней мать Манаса Чыйырды. Сейчас ей сто пять лет. Мечтает увидеть Семетея в ордо Манаса в Таласе. Ради этой мечты она до сих пор не прощается с жизнью. Движут ею благородные мысли вернуть своему народу богатыря Семетея. Она родила для народа богатыря Манаса, теперь спасла для народа сына Манаса Семетея. Вот и хочет вернуть его своему народу. Пришло к Каныкей чувство, что она должна получить благословение от Чыйырды на участие Тайтору в предстоящих скачках, устраиваемых Атемиром в честь Семетея. Она немедля прибежала в юрту Чыйырды.

– Дай вам Тенгир, крепкого здоровья, мать моя, – поздоровалась Каныкей со свекровью. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, доченька, – отозвалась Чыйырды. – Сегодня намного лучше.

Каныкей оглядела юрту. Чыйырды сидела на олпоке, обложенном со всех сторон подушками. Вокруг нее царили порядок и чистота. В мыслях промелькнула благодарность обслуживающим свекровь девушкам. Очень благодарна была она своему отцу Атемиру, который приютил их после бегства из Таласа. Не только приютил в своем ханстве, но и выделил целый аул из семисот тютюнов, чтобы она смогла устроить себе безбедное существование.

– Я нуждаюсь, энеке… – Каныкей чуть помедлила, – в твоем благословении.

– Что еще задумала, дочь моя? – спросила слабым голосом Чыйырды.

Каныкей сообщила ей о решении Атемира об устройстве праздников в честь вознесения Семетея в ханы.

– Что это, Каныкей?! – рассердилась Чыйырды. – Мой внук теперь не станет служить своему родному народу. Его хотят здесь приучить к сладкой жизни, хотят, чтобы он забыл своих предков.

– Возможно, энеке, – поддержала ее Каныкей. – Поэтому я решила пустить Тайтору на скачки, чтобы Семетей обратил внимание на нас, на настоящих близких ему людей.

– Он обратит внимание только тогда, когда Тайтору прискачет к маре первым, – подытожила Чыйырды. – Благословляю, Каныкей, твои старания. Пусть тебя и Тайтору поддержат духи Манаса, Алмамбета, Чубака, Серека и Сыргака! Пусть дух Орозду баатыра бережет вас и ваших людей! О-о, Тенгир наш! Выводи на скачках нашего скакуна Тайтору на первое место!

Чыйырды и Каныкей погладили свои лица ладонями и поклонились Тенгри.

– Спасибо тебе, энеке, – запричитала Каныкей. – Твое благословение для меня большая поддержка, прибавка к моим силам и стремлениям.

– Когда праздники завершатся, – обратилась Чыйырды к Каныкей, – пригласи ко мне в гости Семетея.

– Хорошо, энеке, – обещала Каныкей.

* * *

Она взялась за уход и подготовку Тайтору к скачкам с удвоенной силой и желанием. Она прекрасно понимала, что нужно добиться резвости и выносливости скакуна. Возможно, скачки будут устраиваться на очень большие расстояния. Если нет, то она сама добьется, чтобы расстояние было достаточно велико. Кроме того, нужно добиться от Тайтору устойчивого, быстрого и резвого галопа и способности очень долго поддерживать высокую скорость бега. Поэтому нужно упражнять Тайтору в быстром беге на дальние расстояния. Она осмотрела копыта скакуна, прочистила подошвы от грязи и протерла влажной тряпкой. Только вечером, когда народ собирался ко сну, она пришла оседлать Тайтору. Перед тем как вскочить на коня, она посмотрела на Вечное Синее Небо, где светилась неполная луна, и прошептала: «Мой великий богатырь, великодушный берен! Поддержи меня ради сына своего!» Смотрело на нее множество звезд на небе, и они подмигивали ей благородными взглядами. Она повернула Тайтору в сторону долины Сары-Талаа широких Букарских степей. Она скакала быстрым галопом по краю степей большого Ак-Чия, где проводили учения силачи Семетея. Тайтору через некоторое время начал рваться скакать все быстрее и быстрее. Каныкей его придерживала, не давая набрать большую скорость. Тело Тайтору нагрелось от бега, и заструился по всему телу пот. Из ноздрей скакуна выплескивались серебристые потоки горячего воздуха. Каныкей стремилась, чтобы Тайтору бегал с одинаковой скоростью на всех участках до мары. Через несколько чакырымов она повернула Тайтору назад. Яркое звездное небо породило у Каныкей уверенность в силе скакуна Тайтору и его способности к бегу на большие расстояния. Она остановила его у своей юрты и привязала к высокому тополю, что стоял в нескольких шагах от ее жилища. При этом голова Тайтору подтягивалась вверх, и он не мог опустить ее. В этом положении Каныкей его расседлала и покрыла его попоной. Когда наступил рассвет, Каныкей развязала Тайтору, сняла попону и сама повела его щипать траву. Она водила его по местам, где густо росли любимые лошадьми травы, до позднего утра. Далее она напоила скакуна родниковой водой до полного утоления жажды. Потом она почистила его тело от высохшего пота чесалками и скребками. Накрыла опять его попоной и привязала в сарае, где обычно отдыхал Тайтору. После полудня Каныкей повесила на голову Тайтору торбу с зерновым кормом из ячменя. До вечера опять водила его по зеленой поляне, чтобы Тайтору вдоволь нащипал сочной травы. Вечером его привязала к коновязи до наступления сумерек. Как только люди крепко уснули, Каныкей вывела Тайтору на упражнения по бегу. Она рассчитывала, что такой распорядок будет соблюдаться пятнадцать дней, когда до праздничных скачек останется два дня. В эти оставшиеся два дня она хотела, чтобы Тайтору как следует набрался сил без нагрузок.

С каждым днем, выполняя упражнения, Каныкей чувствовала, что Тайтору уже не знает усталости, все увеличивая рвение к бегу, будто он стал телесным воплощением силы, дарованной покровителем Камбар Ата. Игривость его радовала глаза и придавала Каныкей большую гордость за племя лошадей кыргызских земель Ала-Тоо. Особый блеск шкуры Тайтору подчеркивал его красоту, нежность и резвость, отчего те, кто смотрел на него, ощущали, что он в огне не сгорит и в воде не потонет. За неделю до скачек Каныкей нашла Тайтору наездника. Она назначила мальчика из своего аула по имени Молдосан наездником на праздничных скачках. Ему было девять лет, худощавого телосложения, он хорошо знал нравы и поведение скакунов. Умел общаться на ходу с лошадьми в любых обстоятельствах. Умел облегчить нагрузку на скакунов при беге, используя силу своего полета. И до назначенного дня скачек Молдосан самостоятельно ездил галопом две ночи подряд по долине Сары-Талаа на седле Тайтору.

* * *

За неделю до начала скачек на праздник начали прибывать гости. Приехал из Сары-Арки сын эр Кокче Айдаркана Уметей, в сопровождении гурьбы молодежи казахов, которые уже укрепили свое ханство, унаследованное от предков Камбаркана и Айдаркана. Из далекого огромного края Желпиниш приехал Бурамбек, сын знаменитого воина Музбурчака. Из земель Чамбыл-Бела приехал Жанаалы. Кушбек, сын Козубека, из Кокона, Малабек из Маргалана, Санжыбек из Анжияна и Сынчыбек из Самаркана одновременно появились на землях Букары, чтобы принять участие в празднествах, устроенных Атемиром. Все были предупреждены о том, что, если кто знал Манаса, пусть считает, что проводятся поминки по Манасу, а кто не знал его, пусть считает, что проводится торжественное возведение Семетея в ханы Букары. Чуть позднее, опоздав на один день, прибыл хан Каншыбек из земель Кашкара.

Самым последним гостем прибыла Каныкей в мужском одеянии, на своем коне Акборчуке, в сопровождении аульчан. Рядом с ней неотступно находился Молдосан на скакуне Тайтору. Убранство Тайтору со стянутыми синими шелковыми нитями челкой и хвостом говорило, что они намерены принять участие на скачках за большие награды. Никто из числа гостей не узнал Каныкей. На голове у нее была тюбетейка с куньей опушкой, что она сама сшила для сына, для Семетея. Одела кементай с воротником и рукавами, украшенными позументами. Сверху надела безрукавку-аколпок и туго затянула ремень с Бозкисе Манаса. На спине Каныкей красовался меч Манаса Зулпукор. В правой руке крутилось копье Сырнайза, как жало. На поясе виднелась рукоятка длинного кинжала Актинте, которая заставляла вздрогнуть от испуга всякого, кто окажется на пути Каныкей. Ее высокий рост и широкие плечи не отличали ее от знаменитых богатырей, бывших на устах у народа. Среди восьми ханов, которые наблюдали за сбором скакунов, готовившихся на скачки, поползли удивленные разговоры:

– О-го-го, смотрите! Какой красавец!

– Кто он?! Он очень похож на Манаса!

– Неужели на поминки Манаса приехал его родственник?!

Когда Каныкей подъехала к толпе людей из города Букары, один человек по имени Букарлык узнал ее и удивился мужскому одеянию дочери Атемира.

– Она что, совсем выжила из ума? – спросил он соседа, который стоял рядом. – Оделась по-мужски.

– Конечно, жить вдовой трудно! – подтвердил сосед Букарлыка.

– Хочешь сказать, что она ищет себе мужа? – спросил Букарлык у соседа.

– Сам посуди! Кроме нее, видишь еще кого-нибудь из женщин среди мужиков?

– Нет, не видно, – ответил Букарлык, но продолжил: – Она особая. Она дочь Атемира.

– В том-то и дело! – не унимался сосед. – Она позорит своего отца. Что ей не хватает?! Надо ему сказать, пусть остановит свою дочь. Из-за нее всем букарцам стыдно перед гостями.

– Давай отправим Колой торе Атемиру, – предложил букарцам Букарлык. – Пусть он свою дочь призовет к порядку, а то нам очень стыдно перед гостями. Получается, что у нас нет достойных мужей, держащих скакунов.

– И еще, они могут нас пристыдить, что мы не хотим отдать награды гостям.

Все букарцы зашумели от возмущения. По требованию народа опять Колой торе пришел во дворец старого хана, чтобы сказать ему о недостойном поведении дочери. Атемир разговаривал со своим сыном Исмаилом о распорядке проведения праздника. В разговоре Колой торе с Атемиром принимал участие и Исмаил хан. При нем Колой объяснил старцу, что его дочь Каныкей, нарушая все приличия, привела своего скакуна для участия в праздничных скачках. Он прямо спросил Атемира, что ей не хватает в жизни, а то букарцы могут сброситься на то, чтобы она жила в достатке и в благополучии. Кроме того, всем букарцам стыдно, что она ищет себе мужа. Атемиру было очень стыдно за дочь перед букарцами. Исмаил хану было очень стыдно за отца перед Тенгри, оттого что народ обвинил Атемира в недостойном поведении дочери. Но Исмаил ничего не говорил за отца и не перебивал Колой торе. Но он размышлял, что же предпринять в этой передряге. Атемир попросил Колой торе, чтобы тот передал Каныкей просьбу отца прибыть во дворец. Исмаил собрался проводить Колой торе и вышел вместе с ним из дворца…

– Пожалей меня, доченька! – Атемир с жалобным видом протянул руки к Каныкей, как только она показалась в воротах дворца.

– Что случилось, отец мой? – не поняла Каныкей.

– Прекрати позорить отца целого народа, доченька, – Атемир прослезился оттого, что не сможет сказать дочери худого слова. – Нашему народу стыдно за тебя.

– Твоему народу нечего стыдиться за меня, отец, – отпарировала Каныкей. – У меня другой народ. Скажи, почему ему стыдно за меня.

– Собираешься пустить скакуна на скачки, – Атемир несколько успокоился. – Хочешь выиграть награду, будто у тебя нехватка в жизни, будто моему народу трудно содержать вдову.

– Пусть твоему народу… – начала Каныкей.

Но ее перебил Атемир.

– Я пускаю на скачки знаменитого Актулпара, Абылкасым – Чонкурена, а Исмаил – Чонкашка, – Атемир огляделся по сторонам и улыбнулся. – Если они прибегут на скачках первыми, вся награда твоя.

– Меня не интересует награда, отец, – с горечью сказала Каныкей. – Мой Тайтору должен принять участие на скачках – как скакун. Это его предназначение. Если его не пущу на скачки, Тенгир меня не простит, отец. Кроме того, участие Тайтору в скачках – мое гадание на свою судьбу.

Атемир задумался.

«Вот оно что. Странно, что она собирается отгадать?»

– Оделась в мужское одеяние, что, собираешься замуж выходить? – грубо спросил Атемир у своей дочери.

– С чего вы взяли, отец? – удивилась Каныкей.

– Люди говорят. В мужском одеянии сможешь общаться с мужиками и кому-то приглянешься…

– Отец мой, как тебе не стыдно, – Каныкей прослезилась. – Дух моего великодушного берена, Манаса, всегда со мной.

– Почему тогда ты в мужской одежде?

– Чтобы сражаться, отец, с теми, кто помешает бегу моего скакуна. С теми, кто захочет погубить Тайтору из зависти.

Атемир внутренне уже восхищался мужеством своей дочери. Всеми чувствами он стал поддерживать ее желание.

– Доченька, – голос Атемира был мягок. – Что же ты загадала?

– Тайтору мне принесет ответ, отец, – ответила та загадочно. – Есть ли в жизни смысл или его нет.

Атемир ничего не понял, но в его мысли прокралась боязнь за жизнь дочери. Он поднялся со своего места и обнял дочь.

– Удачи тебе, доченька, – он прижал ее к груди. – И твоему Тайтору тоже.

* * *

Хан Исмаил, проводив Колой торе к народу Букары, направился на поиски Семетея. Он уже злился на поведение Каныкей. Ему не понравилось, что она приехала в мужском одеянии. Всем букарцам, кто ее знал, показалось, что она приехала искать себе мужа. С ума она сошла, подумал Исмаил, дать кому-то топтать постель великодушного Манаса, моего любимого зятя. Великого человека. Кагана всех ханов. Он решил отправить ее душу за Манасом на небеса. Но он почувствовал, как что-то сдерживает его…

Ему подсказали люди, что Семетей занимается подготовкой скакунов дворца к смотринам в конном сарае. Действительно, он давал указания наездникам дворцовых скакунов, по порядку выхода их на смотрины.

– Семетей! – крикнул Исмаил хан.

– Да, отец! – прискакал Семетей.

Немного отъехав в сторону, Исмаил хан рассказал Семетею о том, что его родная тетка Каныкей тоже пускает своего скакуна на скачки. Люди недовольны поступком Каныкей, будто народ плохо содержит вдову. Они сильно оскорблены.

– Что будем делать, отец? – спросил Семетей у Исмаила хана.

– После того, как начнутся скачки, – Исмаил хан огляделся по сторонам, – заруби ее и закопай. Пусть исчезнет она из нашей жизни. Вряд ли ее скакун одержит победу.

– А вдруг одержит победу? – уточнил Семетей.

– Тогда ей честь и слава, – рассмеялся Исмаил хан. – Пусть радуется победе своего скакуна.

Исмаил хан ускакал. Семетей задумался о предстоящих скачках, об участии скакуна родной тетки Каныкей. Отчасти возмутился ее поведением. С другой стороны, в душе что-то надломилось у юного члена ханской семьи, Семетея. По словам отца стало понятно, что честь семьи дороже, чем жизнь какого-то ее члена. Так не должно быть. Мыслями он вернулся к поведению родной тетки. Что ей не хватает? Но какая-то неведомая сила подсказала ему, что Каныкей действует ради него, ради Семетея. У него стало теплее в груди, и пожалел он свою родную тетку, и понял – у него никогда не поднимется рука, чтобы обидеть близких людей…

* * *

Началось прохождение коней перед народом. Каныкей помчалась на своем скакуне Акборчуке на окраину Букары, где намечались смотрины и шествие скакунов перед скачками, чтобы народ мог оценить каждого из них. От многолюдной толпы не было возможности ехать быстро. Акборчук медленно продвигался в сторону невысокого холма. Молдосан на Тайтору должен был находиться там. Каныкей поспешила отыскать их по синему стягу кыргызов, что был припрятан в куржуне, когда она бежала из Таласа. А сейчас он веял на склоне холма, в руках аульчан Каныкей, которые приехали ее поддержать. Когда она нашла Молдосана, то взялась за поводья Тайтору и повела их туда, откуда начиналось шествие скакунов…

Вот он, крутобедрый саврасый скакун Уметея, сына эр Кокче, играя перед народом, шел за саяпкером к месту сбора участников скачек. Широкие его копыта разбрасывали комья земли в разные стороны. Сияла красотой белая отметина на лбу скакуна, будто талисман от рождения. Далее показался неустанный скакун из Анжияна по кличке Карабайыр. За ним игрались скакуны из земель Алая и Кырыма. Скакун Текежоомарт из земель Чамбыл-Бела красовался грациозной рысью перед людьми. За ним ехал скакун из Кашгара с тонкой шеей и короткими ушами. Все скакуны как на подбор, готовые к бегу на дальние расстояния, готовые к бегу без остановки шесть дней и ночей подряд, все это время не требуя корма и питья. Каныкей прослезилась, увидев Тайтору и Молдосана на шествии, так хорошо сочетался их вид. И у нее появилась уверенность в победе Тайтору на скачках. Робкое поведение главы загонщиков из Букары по имени Эшенчал вынудило Каныкей взять руководство на себя. Прежде всего она дала указание, чтобы у каждого наездника была запись на бумаге с приметами скакуна, именем саяпкера и собственным именем. Она поручила Молдосану взять на учет всех скакунов, которые принимают участие в скачках. Их насчитывалось шестьсот сорок три скакуна. Она подозвала к себе Эшенчала. Решила проверить его знание местности, по которой будут добираться скакуны до места, где получат приказ начать скачки.

– Сколько человек у тебя загонщиков? – спросила Каныкей.

– Шестьсот человек, ханшайым, – ответил Эшенчал.

– Достаточно, – сказала Каныкей и спросила: – Где начнутся скачки?

– Около Черного моря, ханшайым, – ответил Эшенчал и добавил: – Чтобы добраться до Черного моря, нам потребуются шесть дней и ночей, ханшайым.

– Какие земли следуют за степями Ак-Чий?

– Песчаная пустыня Ит-Торпу, ханшайым, – ответил Эшенчал. – А дальше через перевал начнутся земли Ит-Олор, которые примыкают к Черному Морю, ханшайым. Вот там отдохнут кони один день, и утром следующего дня отпускаем коней на скачки, ханшайым.

– Береги моего скакуна Тайтору, Эшенчал! – прикрикнула Каныкей на него. – Тебе будет очень плохо, если с ним что-то случится.

– Один мой глаз постоянно будет смотреть на Тайтору, ханшайым, – спокойно сказал Эшенчал.

– В путь, Эшенчал! Пусть Тенгир покровительствует вашим делам, – Каныкей простилась с загонщиками. – Передавай сведения о Тайтору через ваших людей, Эшенчал.

– Хорошо, ханшайым, – обещал загонщик.

* * *

Пока двигались скакуны к месту начала скачек, к Черному морю, во всю мощь начались состязания в разных играх. Играли кернаи, сурнаи и другие инструменты, пели певцы и танцевали танцоры. Производились состязания во всем, даже в красноречии, в играх на инструментах и в пении. У Каныкей не было интереса ко всем состязаниям. У нее на уме было только одно – скачки. Она поехала на Акборчуке в сторону Черного моря тихим ходом скакуна, чтобы встретить свою участь, свою судьбу и судьбу сына. С малых лет она знала, что у нее имеется дар Тенгри, святое свойство предугадывать события. Но сейчас ей было неведомо, как поведет себя Тайтору на скачках. Она почувствовала, что ангелочек присел к ее плечу. Послушала очень внимательно слова ангелочка – сообщение от Тенгира. В нем говорилось, что Исмаил поручил сыну зарубить ее в том случае, если Тайтору окажется позади на скачках, даже если займет второе место. И Семетей выехал следом за Каныкей в окружении семидесяти силачей. Весточка была наинеприятнейшей в жизни Каныкей. Она не волновалась так сильно, даже когда ей сообщили, что Манас уехал жениться на деве Сайкал. Ее ждал ужасный конец. Нет, этому не бывать! Если Семетей убьет ее, он будет носить всю жизнь оскорбительное имя убийцы матери. Каныкей не хочет и не может позволить ему носить такую оскорбительную кличку. Лучше она сама на себя наложит руки. Слава Тенгри, Актинте висит на поясе. Она пощупала рукоять кинжала…

По времени скачки уже начались. Что с Тайтору? Что с Молдосаном? Она решила дожидаться вестей со скачек. Эшенчал должен был оставлять по одному загонщику на каждом чакырыме, когда расстояние до Черного моря окажется примерно шестьсот чакырымов. Нужно добраться до крайнего загонщика, чтобы узнать весточки о событиях на скачках. Каныкей поспешила в сторону Черного моря. Она почувствовала себя крайне одинокой и беспомощной. Как ей не хватает храброго народа Манаса – кыргызов, как ей не хватает самого Манаса великодушного, верных сорока чоро и Алмабета, Чубака и Сыргака. Слезы невольно покатились из глаз. Позади Семетей. Самый близкий человек. Ее родной сын. Сын Манаса. Но он не знает об этом. И у него злобные намерения. О-о, Тенгир мой! Не мучай меня, забери меня, великодушный богатырь мой! Лились слезы беспрестанно. Она не заметила, как очутилась рядом с крайним загонщиком скакунов. Вдали, через чакырым, виднелся еще один загонщик. Загонщик сказал, что Тайтору бежит где-то в середине группы скакунов. Но постепенно набирает скорость бега. Для Каныкей эта весточка не была утешительной. Но она узнала, что Тайтору в строю и ведет борьбу. Пока и это весточка помогла зажечься в Каныкей искрам надежды. Но и искры надежды пока не смогли утешить Каныкей. Пальцы сами собой крепко сжимали рукоять Актинте.

Скачки начались недавно, не прошло еще полдня. По расчетам скакуны должны преодолеть это расстояние в два дня. Они должны прибыть к маре к полудню следующего дня. Каныкей решила подождать с самоубийством, дождаться приезда к ней самого Семетея. Сказать ему, кто он, и после этого наложить руки на себя в том случае, если не будет надежды на Тайтору. Так в раздумьях прошел день. Всю ночь она не могла сомкнуть глаз. Рассвет забрезжил с теплотой Вечного Синего Неба. Каныкей схватилась за свои воротники. «О-о, Тенгир мой! – кричала ее душа. – Дай силы моему скакуну Тайтору!»

* * *

Семетей со своим окружением ехал в степи Ит-Торпу, чтобы встретить скачки на пути. Он знал, что родная тетка Каныкей тоже встречает своего скакуна Тайтору. Ему уже донесли об этом. Давно он жалел ее, одинокую, поседевшую не по годам и потерявшую опору в жизни. Потерявшую великого кагана кыргызов, вдову и свою родную тетку. Неужели ей Тенгир не позволил иметь детей, подумал Семетей. Если бы она родила детей, была бы у нее опора в жизни и помощники. Ему стало жалко ее еще сильнее. Неужели отец Исмаил готов принести ее в жертву, чтобы выглядеть перед народом честолюбцем, защитником чести дворца? Принести в жертву родную сестру! Перед глазами встала Кишимжан, родная сестра Семетея, старшая дочь Исмаила. Нет, сказал себе Семетей, я бы ее не мог убить за честь дворца. Я уничтожил бы лучше того, кто покусился на честь семьи. Значит, решено. Он уничтожит всех, кто покушается на честь родной тетки.

– Очогор! – окликнул он своего верного помощника.

– Слушаю вас, таксыр! – Очогор начал привыкать к новой службе Семетея.

– Я очень сильно уважаю родную тетку, – сказал ему Семетей. – Но мне не понравилась ее выходка.

– Какая выходка, таксыр мой? – спросил Очогор.

– То, что она пустила коня на скачки, – ответил Семетей и спросил: – Что бы ты сделал на моем месте?

– Поддержи ее, таксыр мой! – Очогор подтвердил мысли Семетея. – Если даже ее действия не по сердцу.

Его друзья, Очогор и Койчагыр, поддержат замыслы Семетея. Он обрел уверенность в своих действиях.

– Сделаем, Очогор, следующее дело, – лицо Семетея побагровело. – Скачки выиграет скакун моей родной тетки. Все понятно?!

– А если он придет последним? – захотел уточнить Очогор.

– Все скакуны до последнего будут отогнаны обратно, на повторный забег, – спокойно ответил Семетей. – До мары дойдет только скакун моей тетки, если даже придется донести его на руках, мы его донесем. Понятно?!

– Понятно! Но это нехорошо! – ответил Очогор. – И нечестно!

Семетей понял, что погорячился, и признал правоту Очогора.

– Что бы ты предпринял? – спросил он у друга.

Очогор пожал плечами.

– Я думаю, что моя тетка не зря пустила своего коня на скачки, – сказал Семетей. – Она верила в силы своего скакуна. Мы тоже все должны поверить в него и оказать ему поддержку.

– Понятно! – поддержали Семетея все его друзья-силачи.

* * *

Молдосан посмотрел по сторонам. Слышны со всех сторон только прерывистые выдохи скакунов. От пыли, которая поднялась из-под копыт, нет отчетливой видимости. Летят камни, куски земли. Нужно вырываться вперед. Молдосан не стал гнать Тайтору, чтобы он прибавил скорость бега. Он чувствовал, что сам Тайтору прилагает все необходимые силы, все свои возможности и порывы для достижения равномерного бега с достаточной скоростью. Молдосан нагнулся и осторожно погладил гриву скакуна. Дал понять коню, что он, как наездник, одобряет все действия Тайтору. Солнце поднималось выше и выше над чертой между небом и землей. Бег скакунов проходил по краю земель Кезен-Кыр в степях Ит-Торпу. Молдосану показалось, что Тайтору стал на ходу изменять свой бег. Он на бегу нагнул голову к земле, уподобил себя великолепному архару. Молдосан тоже нагибался и сжимал плечи при встречных ветрах. Расправлял плечи и одежду при попутных ветрах, чтобы хоть немного, даже чуть-чуть помогать Тайтору. Он бежал позади шестидесяти скакунов. На спусках он бежал как косуля, опираясь на передние ноги одновременно. На подъемах хвост и грива красиво распластывались на ветру. Изо рта скакуна, где шумели удила, выплескивалась кровавая пена на грудь. Из ноздрей била серебристая струя с клубами горячего воздуха. По всему телу Тайтору лился пот, который, перемешиваясь с пылью, превращался в грязь. В это время увидела его, своего Тайтору, несчастная Каныкей. Конечно, она бы глазами нашла его среди тысячи скакунов.

«Баабедин!!!» – закричала от радости несчастная Каныкей, увидев своего скакуна. Невольно повернула Акборчука в сторону Букары и помчалась изо всех сил скакуна по короткому пути. Она понимала, что таким способом не поможет Тайтору, но все же… Ей казалось, что Тайтору сможет почувствовать ее присутствие где-то рядом и обретет вдохновение. Когда бегуны пробежали перешеек Керууче по краю Кара-Талаа, она повернулась и посмотрела на бегущий строй скакунов. Тайтору бежал уже позади тридцати бегунов-коней. Каныкей посмотрела на Вечное Синее Небо с благодарностью. «О-о, Тенгир мой! – кричала у нее душа. – Помоги моему Тайтору! Дай ему силу выиграть скачки!» Она взмолилась, готова была на все, что пожелает от нее Тенгир, всемогущий Создатель. Она опять помчалась на Акборчуке вперед по короткому пути. Одиночество рвало ее душу.

Э-эх, где ты, мой кыргызский народ, где мои чоро-богатыри. Бежит ваш тулпар Тайтору, поддержать его некому. Опять слезы потекли у Каныкей. О-о, чудо! Она увидела Алмамбета на Сарале, Чубака, сына Акбалты, на скакуне Коктеке, которые взяли Тайтору с двух сторон и потащили вперед. Каныкей не поверила своим глазам. При этом они стали выкрикивать уран, как прежде: «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!» Тайтору побежал еще быстрее. Позади Алмамбета и Чубака показался сам великодушный Манас на Аккуле. За ним неотступно следовали Сыргак и Серек на своих скакунах. «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!», беспрестанно уран звучал по всей земле в степях Ак-Чия. Каныкей была благодарна Тенгри. Он услышал ее и отправил на помощь духи близких ей людей. Каныкей не могла оторвать взгляд от великодушного богатыря, берена своего. Ей показалось, что он помахал ей рукой. Тайтору бежал уже седьмым по счету. Она была счастлива, что с ней вместе ее близкие люди. Ей уже стали ненужными земные интересы. Постепенно вид Манаса и остальных его чоро начал размываться и исчезать из глаз Каныкей.

– Заберите меня с собой!!! – истошно голосила Каныкей.

– Что с вами, эже?!

Она очнулась от громкого вопроса Семетея. «Пришла моя смерть», – промелькнуло в голове. Но голос был родной и приветливый. Она посмотрела на Семетея. Ничего враждебного в его глазах она не увидела.

– Который ваш скакун? – добавил Семетей.

Каныкей показала ему на Тайтору. Семетей и его окружение помчались рядом с Тайтору с ураном «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!». «Ошибся ангелочек», – подумала Каныкей, окончательно приходя в себя. Она смотрела на удаляющийся строй скакунов. «Пусть теперь сам хозяин позаботится о своем скакуне», – так подумала Каныкей. Не дожидаясь конца скачек, она поехала к себе домой в аул, чтобы заранее обрадовать Чыйырды эне победой своего народа.

Тайтору вышел вперед, он добежал первым до мары. На него, видимо, подействовали ураны Семетея и его силачей. Когда человек семьдесят одновременно выкрикивает уран «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!», наверное, это становится великим стремлением, и оно вселяет в тело скакуна огромную силу. Семетей на бегу своего скакуна взял в руки поводья Тайтору. Все друзья на скаку окружили его и кричали уран беспрестанно, «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!», подгоняя их до мары. По мере приближения скачущих коней к городу, уран «Манас» зазвучал на устах у всех, кто ждал конца скачек. Выкрикивали все. И земледельцы, выкрикивая уран «манас», забросили свои инструменты и побежали, провожая Тайтору до мары. И скотоводы помчались, оставляя животных без присмотра, от них тоже звучал уран «манас», отдаваясь эхом во всех уголках букарских пастбищ. «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!», кричали все. Все пространство букарских земель заполнилось одним именем «Манас»…

Семетей раздал всю награду Тайтору своим силачам. По указанию Исмаил хана семеро силачей из числа молодцов Семетея подняли его на тахте и понесли во дворец, где стоял ханский трон из чистого золота. Семетей сошел с тахты и воссел на трон. Рядом с ним стояли Атемир с правой стороны, а Исмаил хан с левой. Взмолились Тенгри и поклонились Вечному Синему Небу с пожеланиями добра и богатства на все времена, пока не состарится Семетей до возраста своего дедушки Атемира.