Читать книгу Манас. Рождение и детство сына Тенгри. Книга первая - Николай Тобош - Страница 4

У народов калмыков и манжу тысяча хитростей и уловок. Не занимать им изворотливости и находчивости. Не зря овладели огромными землями, управляют множеством народов и племен.

У Алооке-хана служил гадальщик на лопатках бараньих костей Ран-Кудик. Сопровождал он Алооке-хана повсюду. Однажды он обратился к Алооке:

– Мой хан! Я увидел тайну на лопатках. Весть для нас очень плохая, но я не могу не говорить об этом.

– Говори! – приказал ему Алооке-хан и улыбнулся. От улыбки его узкие глаза совсем закрылись. Никакие плохие вести его не волновали. Что может быть хуже, чем стычки между племенами.

– У ссыльных кыргызов, – сказал Ран-Кудик, с беспокойством поглаживая свою длинную бороду, – родится чудовищный богатырь, который объединит всех кыргызов и устроит набеги не только на калмыцкий народ, но и на жунгарский. Разрушатся ваш трон и ваше достояние.

У Алооке округлились глаза. Ему приходили такие мысли. Всегда так было в истории. Рождаются богатыри и восстают против правителей. Таким ломали хребет, чтобы неповадно было для остальных. Но что говорит Ран-Кудик – пошатнутся мой трон и власть. Типун тебе на язык.

Алооке забеспокоился. Он поехал к предводителю калмыков и манжу Эсенкану. С собой взял своего гадальщика. У Эсенкана служил ясновидящий по имени Жангир, который мог рассказать про события в будущем на многие годы вперед.

Ран-Кудик и Жангир осмотрели лопатку со всех сторон. То снизу, то сверху, сбоку и под углом. И наконец, Жангир посмотрел на Эсенкана, ожидая удобного момента для сообщения.

Эсенкан кивнул ему головой, давая знать, что весь во внимании.

– У кыргызов, – сказал Жангир, – в юго-западных землях действительно родится богатырь. На свете не будет ему равных. Вознесет он кыргызов, будет мстить за своих предков. Для жунгаров, калмыков и манжу наступят тяжелые дни. Будет бедствовать наш народ. Но только невозможно определить, у кого именно он родится.

У Эсенкана подкосились ноги от страшного предсказания. Немедленно отправил вестника жунгарскому повелителю Карыкану с сообщением о предсказании ясновидящего. Карыкан с помощью своих гадальщиков подтвердил предсказание. И даже добавил, что родится богатырь по имени Манас.

Эсенкан отправил Алооке к кыргызам с множеством жайсанов-воинов с поручением распороть животы у всех беременных женщин.

Алооке собрал всех беременных, и его воины один за другим начали пороть животы женщин, вытаскивая плоды и бросая собакам. Женщины визжали, кричали в страшных муках и умирали в руках у родных. Земля наполнилась кровью и трупами молодых женщин. Тех, кто пытался отбить женщин, закололи копьями или зарубили мечами.

С ремнями на шее бай Жакып и Акбалта прибежали к Алооке, прося пощады.

– За какие провинности такое наказание, хан Алооке? – в один голос спросили они у Алооке хана.

– Спросите у Эсенкана, – сказал Алооке, бросая взгляд поверх их головы.

Конечно, ему было неприятно пороть животы безоружных женщин. Это не его занятие. Ему бы находится на поле настоящей битвы с врагом, на поле брани. Пусть бы родился Манас, ему бы лучше хребет сломал, чем пороть женское брюхо.

– Тогда мы съездим к Эсенкану! – сказали бай Жакып и Акбалта. Просили, умоляли Алооке-хана прекратить это безумие, пока они не прибудут от Эсенкана.

Видимо, такое занятие претило ему самому, ибо Алоокехан быстро распорядился прекратить бойню.

Бай Жакып и Акбалта с несколькими аксакалами нагрузили на тридцать верблюдов золота и серебра, шубы из тигровых и волчьих шкур, ценные шкуры редких животных и направились к Эсенкану.

Перед таким богатством Эсенкан не устоял – немного размягчился и стал ласковее. Пригласил Жангира и Ран-Кудика к себе еще раз и потребовал от них выяснить:

– Когда, у кого родится Манас?! Говорите.

– Родится богатырь, это точно, – сказал Ран-Кудик. – Но, когда и у кого родится угадать невозможно. Он появится на свет из утробы матери со сгустками крови в сжатых кулаках. На ладони правой руки будет надпись «Манас» с белой печатью.

Эсенкан задумался. Собрал своих знатных людей во главе с Алооке-ханом, из кыргызов был только Акбалта, и огласил свою волю.

– Отныне кыргызы заселяются отдельно по пять тютюнов с пятью юртами. На каждые пять юрт приставить по одному монаху-наблюдателю. Вести учет беременных женщин. Если женщина родит, осматривать ладони новорожденных. Если обнаружите надпись «Манас», привезите немедленно ко мне. Пороть животы женщин прекратить.

Воля правителя должна быть исполнена. Разделили аулы кыргызов по пять юрт. Завели учет беременных женщин. На каждые пять юрт приставили по одному монаху. Если рождался ребенок, собирались несколько монахов и осматривали ладони новорожденного, искали надпись с печатью.

Судьба бая Жакыпа сложилась не лучше, чем у его сородичей. Только одному монаху по имени Кочку повезло больше всех. Он был назначен наблюдателем за женами бая Жакыпа. В байских юртах всего было вдоволь – и еды, и кумыса. Кочку днем до вечера вольничал, как баловень судьбы. Вечером отправлялся домой с запасами еды и напитков. Однако у байских жен не было никаких признаков беременности.

– Эй, Кочку! – говорил монаху бай Жакып. – Мои жены еще не думают рожать. Ты что у меня ежедневно подсматриваешь?

– Не переживай, бай Жакып! Ты хорош, я хорош, – такими словами монах уезжал, пришпорив своего коня.

Через два года после того, как приснились вещие сны Жакыпу и обеим его женам, Чыйырды пожаловалась мужу, что не может принимать пищу, потому что постоянно тошнит, а временами хочется отведать блюда из сердца тигра. Безмолвная радость завладела всей душой Жакыпа. Вот почему изо дня в день Чыйырды становилась красивее, сверкают счастьем ее большие глаза, полнеет, становясь статной и притягательной, лицо будто пылает от внутренней силы, черные плетеные волосы без единой седины, будто чернеют еще сильнее. Жакып обнял жену.

– Чыйырды! Душа моя! – впервые за долгие годы жизни вырвались из груди Жакыпа ласковые слова. – Не дай никому узнать, что ты беременна. Обрати внимание на свой внешний вид. Одевайся так, чтобы живот был не заметен. Я поеду к Акбалта за советом.

На Туучунаке бай Жакып быстро прискакал в аул Акбалты. Тот принял его с радушием.

– Радостная весть, Акбалта! – Бай Жакып прослезился.

– У Чыйырды появился талгак на еду. У нее возникло желание – отведать блюдо из сердца тигра.

– О-о, Тенгир! Пришло благодеяние, – обрадовался Акбалта и спросил: – какой срок?

– Откуда я знаю, – огорчился бай Жакып, поняв, что не спросил у Чыйырды.

– Не важно, – успокоил его Акбалта. – Обычно у беременных начинаются талгаки в третьем месяце.

– Что будем делать, Акбалта? – запричитал бай Жакып от растерянности. – Ты у меня единственный родственник в этих местах, хотя мы из разных родов. Ты моя единственная опора в жизни. Придумай что-нибудь.

– Хорошо, Жакып! – успокоил его Акбалта. – Займусь я добычей сердца тигра. А ты, Жакып, организуй откочевку Чыйырды в такие места, где не ступала человеческая нога. Пусти слух, что она поехала проведать родителей к енисейским кыргызам.

Лучше ничего не придумаешь, молодец этот Акбалта – если бы не его находчивость, не выжили бы кыргызы. Если кто-нибудь узнает, что Акбалта ищет сердце тигра из-за талгак женщины, то подозрение падет на его жену, и это отвлечет внимание от Чыйырды. Все будут думать, что богатырь родится у Акбалты. А Чыйырды будет далека от любопытных глаз, и никто не заметит, что она была беременной.

Видимо, Тенгир уже покровительствовал кыргызам – дошла весть до Акбалты, что Кангайский охотник по имени Кара пристрелил тигра, и, сняв шкуру, оставил туш тигра в лесу. Акбалта поручил своему верному джигиту, табунщику Бадалбай, найти тушу тигра, вырезать сердце и привезти, что и было исполнено Бадалбаем безупречно. В лютую зиму ему пришлось изрядно попотеть, работая топором, чтобы добраться до сердца тигра.

Акбалта сам привез сердце в юрту Чыйырды. Она с радостью сварила его в медном казане, не показывая никому и не поделившись ни с кем – съела сердце полностью и напилась шурпы вдоволь. После того, как исполнилось ее желание, тело ее пришло в блаженное состояние. Талгак прекратился.

Бай Жакып увез Чыйырды в лесную чащу за долиной Салкындуу, где он когда-то нашел Туучунака с Мендибаем. Юрту с двухслойным войлоком погрузил на одного вола. Домашний скарб с продуктами – на другого. Мендибая посадил сверху, чтобы он помогал Чыйырды в бытовых хлопотах.

Бай Жакып выбрал тот лес потому, что в глубине души надеялся на покровительство чильтанов, с которыми общался Мендибай.

Среди густого леса нашлось открытое место, где можно было поставить юрту. Спешившись с Туучунака, Жакып осторожно снял Чыйырды с коня – она всю дорогу сидела сзади него. Спешно поставив юрту, бай Жакып уехал, угоняя волов, чтобы добраться до аула пока не стемнело. Чыйырды и Мендибай остались одни в густом лесу, одни в местности, где лютуют хищные тигры, волки и прочие опасные животные.

Бай Жакып всю ночь не сомкнул глаз от переживаний, все думал о Чыйырды. Что с ней, что с Мендибаем; не загрызли ли хищные звери обоих; что скажет он народу, если случится беда. Что скажет он Бегимжан, матери Мендибая. «Зря ты, Акбалта, посоветовал мне спрятать Чыйырды среди логова хищных зверей. А я, дурак, своевременно не сообразил что к чему. Пленен был только мыслью, что необходимо отвести Чыйырды от плохих глаз».

Бай Жакып спозаранку помчался туда, где оставил Чыйырды. Всю дорогу перед глазами мелькали только человеческие останки, принадлежащие Чыйырды и Мендибаю. Отлегло на сердце только тогда, когда увидел Чыйырды и Мендибая. Они, веселые и радостные, живо разговаривали между собой вокруг огня в очаге юрты. Бай Жакып заплакал от радости. Не мог он удержать слезы. Ему хотелось зарыдать еще сильнее.

– Что с тобой, мой бай? – Чыйырды была удивлена при виде безудержных слез мужа.

– Да так, от радости, – Бай Жакып признался. – Со вчерашнего вечера переживал за вас. Какие только мысли не посетили меня.

– А зря, нас охраняли, – сказала Чыйырды.

Жакып понял, кто их охранял. Поднял взгляд к небу и взмолился: «О-о, Тенгир! Благодарю тебя! Береги Чыйырды, береги мое дите!».

Он не стал расспрашивать о подробностях прошедшей ночи. Это чильтаны, решил он.

Бай Жакып возвратился в аул в полной уверенности, что с Чыйырды и с Мендибаем ничего страшного не произойдет и что им никакие опасности не угрожают. Он стал приезжать каждые два дня с продуктами, едой и напитками.

Прошли весна и лето, наступила осень. Слухи о том, что Чыйырды поехала проведать родителей в енисейские земли, стали удивлять не только своих аулчан, но и монаха Кочку тоже.

– Уже полгода, бай Жакып, – спрашивал он у Жакыпа. – Неужели у вас можно годами гостевать у чужих людей?

– Почти тридцать с лишним лет она не видела своих родителей, – объяснил бай Жакып монаху Кочку. – Пусть развеется, как следует. Пусть отгонит от себя тридцатилетнюю тоску по родителям и родным краям.

Кочку удивленно покачал головой, но все же согласился с доводами бая Жакыпа…

Наступил долгожданный день. Появились первые признаки начала родовых схваток у Чыйырды. Бай Жакып привез Чыйырды в отдельно стоящую юрту старухи Акзыйнат, которая жила одиноко и была вне поля зрения калмыцких монахов. Юрту заранее подготовили по совету Акбалты. Роды Чыйырды должна принимать именно Акзыйнат…