Читать книгу Патология любви - Николай Тюрин - Страница 5

Сегодня за старым решетчатым окном особенно тоскливо. Ветер с противным злым дождём стучит в тонко вздрагивающие стёкла и в бессилии слезами отчаяния стекает вниз, оставляя взгляду размытость и неопределённость. В такую погоду психи в соседних палатах волнуются, поддаваясь порывистости неистового дождя. Мне тоже неспокойно и одиноко, но выручают воспоминания. Я ложусь на кровать, отворачиваюсь к стенке, закрываю глаза и вижу.

Однажды в первый месяц нашей сумасшедшей любви мы решили сбежать от надоевших стен, от всех наших родных и знакомых, чтобы полностью раствориться в нашем чувстве. Я взял билеты на автобус, и мы отправились в соседний городок Платов, расположенный всего в часе езды от нашего дома. Это происходило в декабре. Неожиданно ударили морозы, но обилие снега вокруг смягчало ощущение холода. Да мы и не чувствовали его.

Уже в автобусе, где было совсем мало пассажиров, я начал приставать к Хельге. Мы сидели на предпоследнем ряду, а на соседних местах никого не было. В головах у нас шумело игривое шампанское, которым мы тогда порой излишне увлекались, поэтому на посторонних людей внимание нами обращалось постольку-поскольку. Хельга сидела у окна, откинувшись на высокую спинку сиденья, а я склонился над ней, шептал ей всякие глупости, покусывал легонько мочку её изящного ушка, запустив руки под её одежду. Ей нравилась пикантность и острота ситуации. Она чуть постанывала, но звук работающего мотора заглушал эти стоны и нашу возню. Я готов был взять её прямо здесь, до того во мне всё подчинялось необузданному желанию.

Бросьте в нас камни за нашу молодость! Да, возможно, мы и переступали какие-то границы приличия, но разве можно осуждать любовь? Людская мораль бывает лжива. Те, кто в обществе определяет эти границы приличия, зачастую сами живут в тяжких грехах, порицаемых ими в других людях. Просто они тщательно скрывают свою натуру от посторонних глаз.

Ну а нам с Хельгой скрывать было нечего. Распалённые, мы еле дождались, когда автобус прибудет на заснеженную станцию, и сразу на такси отправились в отель. Правда, я всё же заскочил в магазин, набрал шампанского и кое-какой закуски.

Ввалившись в номер, мы прямо у двери бросили пакеты на пол и, целуясь и смеясь, принялись срывать одежду друг с друга. А потом была любовь! Просто море страстной любви. Мы три дня не выходили из номера и открывали дверь лишь для того, чтобы забрать заказанную по телефону в ресторане еду. Мы любили неистово, что доступно только молодости. Нас с неудержимой силой тянуло друг к другу, и, слившись в объятиях, мы становились одним целым, обретая гармонию и счастье.

Я будил Хельгу среди ночи ласками, поглаживая её шелковистое тело:

– Эля, я хочу тебя!

Она, сонная и нагая, прижималась ко мне, и вновь и вновь мы сливались в экстазе.

Наконец, уставшие и довольные, на четвёртый день мы вернулись домой, так и не посмотрев город. Город, в котором жила всепоглощающая любовь.

– Ах, Эля, если бы хоть что-нибудь можно было вернуть, – простонал я, переворачиваясь на кровати. – Я бы дорого за это отдал.

Только вот вернуть-то уже ничего нельзя. Я сломал нашу любовь. Я убил её!

Боль накрыла меня с головой. Я вцепился в решётку спинки железной кровати и заплакал. Слёзы ручьями катились по щекам, дождь потоками стекал по стёклам, жизнь секундами стекала в никуда…