Читать книгу Тёмный путь - Николай Вагнер - Страница 89

Когда он уехал и я вспомнил вчерашнюю сцену в балагане, то мне она при свете дня показалась чем-то фантастическим, театральным. Как в городе П. в царствование императора Николая Павловича заводится какой-то разбойничий притон! На тебя открыто нападают с кинжалом! В тебя стреляют! Да что же смотрит полиция?!

И тут в первый раз мне представился вопрос: что же ты не донесешь? Ведь ты русский! Против твоей отчизны России вооружается жидовский кагал, устраивает махинации, тайное общество… И ты, ты русский, продал твое молчание за женскую красоту и за 20 000 рублей. Стыд и срам тебе, русскому дворянину! Я даже покраснел, и пот выступил на лбу.

Но как же доносить? Доносить! Фи! Ведь это дело жандармов, дело полиции, и если она дурно смотрит, то, значит, ей хорошо заплачено. Притом в тогдашнее время вмешаться в какое-нибудь политическое дело было крайне опасно, в особенности в дело еврейское, или жидовское. Тут на тебя сделают двадцать доносов, прежде чем ты соберешься сделать один. Нет, оно лучше, благоразумнее молчать!

Да, наконец, кто бы из нас, дворян, из нашего общества поступил бы в данном случае иначе?! И я перебирал одного за другим наших помещиков и с удовольствием повторял: никто! никто! никто!..

А на людях и смерть красна!

На этом софизме я успокоился и в 2 часа отправился к Лазаревским (в провинции в тогдашнее время рано обедали). Они жили в собственном небольшом одноэтажном каменном доме, в котором все мне было знакомо, все до мелочей. И темная маленькая передняя с огромным коником, на котором спал Виссарти – человек короткий, толстый и степенный. Небольшое зало с широкими окнами, драпированными занавесками, которые вышивали девушки: Василиса и Соня. Пол простой, крашеный, устланный зеленым широким половиком, по которому был разостлан узенький половичок из простого деревенского холста. Стулья плетеные с высокими, вычурными спинками. В гостиной старая мебель карельской березы. На окнах кадки с китайскими розами и канарейки. Старинные портреты в темных лаковых рамах. Мне даже был знаком тот запах крепкий, пряный в этих старых уютных комнатках, мирную жизнь которых нарушали только мы с Леной и моей бедной сестрой детской возней и неугомонным смехом.