Читать книгу Следую своим курсом. Очерки и рассказы о тех, кто связал свою судьбу с флотом - Николай Викторович Жуков, Николай Викторович Румянцев - Страница 5

Колька Абрамин и Мишка Болдырев познакомились в ранней юности, когда после окончания начальной школы приехали в Ленинград, чтобы стать настоящими моряками. Все началось с кузницы офицерских кадров Флота – Ленинградского Нахимовского училища.

Оба юноши мечтали о корабельной службе с детства. Отец Николая являлся потомственным адмиралом, а Миша был сыном донских степей – потомственным казаком, земляком советского литературного классика и Нобелевского лауреата Михаила Шолохова. Если мотивы Коли были вполне объяснимы, то у Миши они шли вразрез с вековыми казачьими устоями. От звонкой шашки и лихого коня к якорю и секстану!

После окончания Нахимовского, пути друзей разошлись. Николай стал курсантом легендарного и старейшего в СССР Ленинградского высшего военно-морского командного училища имени Михаила Васильевича Фрунзе, а Михаил продолжил учебу в Севастопольском высшем военно-морском командном училище имени Павла Степановича Нахимова. Специальность друзья выбрали одинаковую, самую морскую на флоте, уважаемую и престижную, а после окончания учебы, получения дипломов и кортиков стали специалистами минно-торпедной службы. Отдел кадров Флота, нежданно и негаданно направил друзей для продолжения дальнейшей службы на один и том же БПК (большой противолодочный корабль) с гордым названием «Своенравный».

Нахимовцев на флоте называют «питонами» и в корабельном народе недолюбливают. И хотя их отличают фундаментальные знания по учебным предметам, особая любовь к службе и военно-морской форме одежды, значок выпускника нахимовского называют «Орденом за потерянное детство».

Молодость, молодость – сколько ненужных проблем и трудностей порой ты можешь создавать людям на их жизненном и служебном пути! Если бы они были всегда и во всем вменяемыми и целеустремленными, то их служебная карьера стала бы менее трудной и более предсказуемой.

Большой противолодочный корабль находился в точке якорной стоянки близ берегов Египта, за бортом остались два месяца боевой службы. Это время для молодых минеров было насыщено поисками американских авианосцев и подводных лодок, выполнением обязанностей вахтенного офицера, дежурного по кораблю, несением боевого дежурства ПДСС (противодиверсионных сил и средств). Не прекращался и их учебный процесс, постоянно контролируемый и совершенствуемый флагманским минером дивизии, избравшим корабль местом своей постоянной дислокации на период дальнего похода.

Утро у лейтенантов ежедневно начиналось с того, что капитан 1 ранга Жиманчус осуществлял тщательную проверку элементов распорядка дня, организации деятельности на штатных заведованиях. Учеба по специальности шла с нарастающим напряжением. И замечаний флагман обнаруживал немало! По неутешительным результатам всего вышеперечисленного немедленно следовали карательные меры и со стороны корабельных командиров. Питание наших героев в кают-компании офицеров было перенесено на вторую смену, каждая минута свободного времени была взята на особый контроль. По настоянию Зама изучение морально-политических качеств подчиненных фактически стало неотъемлемой обязанностью молодых корабельных специалистов. И чего только ежедневно и ежечасно не выслушивали в свой адрес наши герои! Их служебные карточки постепенно превратились в энциклопедии журнала «Крокодил». Каких только формулировок взысканий, написанных идеальным штурманским почерком, с использованием белого и черного флотского юмора не было занесено на их страницы! Обхохочешься!

Но нашим юным друзьям было не до смеха. Труд военно-морского офицера тяжел и неблагодарен. Отрыв от родной базы, дисциплинарные залеты, подвохи и грубые проступки со стороны горячо любимого личного состава, как правило, чаще всего приносят серьезные психологические проблемы и травмы, чем радость и удовлетворение. Понятно, что все это рождает в сердце любого офицера тоску зеленую! Порой смотрит лейтенант в голубую воду моря и появляется ненавязчивое желание прыгнуть прямо с борта глубоко-глубоко в бездну! Но чаще всего приходит непреодолимое желание посетить какое-нибудь увеселительное заведение типа кафе или ресторана, залить свой стресс горячительными напитками, расслабиться в объятиях какой-нибудь туземной красотки, или как говорят моряки – «размагнититься»! И во всем этом выручает защитника Родины флотский оптимизм, юмор и надежда на самое лучшее.

В далеком море желанные мечты о «размагничивании» остаются фантомами, потому что идет боевая служба – испытание непростое и вполне серьезное. Не все гладко у молодых лейтенантов, жизнь бьет ключом, но чаще всего попадает по кудрявой питоновской головке! Вот и тогда наступило время, когда терпению минно-торпедного флагмана пришел конец. Были исчерпаны все арсеналы взысканий и угроз в отношении наших начинающих командиров групп, но желаемых изменений не происходило.

На одном из последних или, как говорят летчики и парашютисты крайних совещаний («разборе полетов»), вступив в тайный сговор с корабельными командирами, флагманский капраз определил свой окончательный приговор. Его вердикт звучал следующим образом: «В связи с невозможностью выполнения офицерами БЧ-3 Абраминым и Болдыревым своих служебных обязанностей в дальнем походе, из-за их личного разгильдяйства, нежелания служить Родине честно, наступила острая необходимость отправить „преступников“ на „Большую землю“ в места постоянной дислокации соединения». Он дал понять, что для доставки офицеров в Союз им заказан вертолет с противолодочного крейсера «Ленинград». Примерное время прилета летательного аппарата определено на 16.00. Вылетающим в Союз была назначена форма одежды: фуражка, галстук и кремовая рубашка. При себе полагалось иметь чемодан с личным имуществом весом не более 24 килограммов.

Если бы вы знали, как это было некстати! Николай и Михаил прекрасно понимали и давали отчет в том, что тогда, когда весь экипаж готовится к заходу в иностранный порт одного из североафриканских государств, их удаление с борта близко к предательскому дезертирству. Ведь силами их родных подразделений осуществляется покраска корпуса, приведение в идеальный порядок заведований и формы-одежды личного состава, но без них – своих командиров!

Все моряки БЧ-3, глубоко сочувствуя лейтенантам, трудились, не покладая рук и «в поте лица». А нашим друзьям приходилось тупо и пассивно сидеть на раскаленном юте и ожидать проклятый вертолет, думая с завистью о том, как их коллеги будут пятерками бродить по улицам экзотической страны, любуясь на закутанных в паранджи восточных красавиц!

Время прилета затягивалось, жара, казалось бы, могла расплавить вороненую палубу и превратить ее в магму. Но приказано ждать! Сначала Колю и Мишу почти одновременно посетили мысли о том, что флагман «перегнул палку» или идиотски пошутил. Затем возникла внезапная надежда на то, что он сменит свое волевое решение. А ведь в своих чистых душах и мыслях ребята оставались патриотами не только своей великой Родины, но и своего корабля и боевой части, в конце концов! Им было больно представлять себя позорно сбежавшими «с линии огня»! Ведь боевая служба – это выполнение боевой задачи в мирное время! И в душах «питонов» просыпался стыд и презрение к самим себе. Что скажет Колин отец-адмирал, а как Мишке смотреть в глаза землякам станичникам, которые обязательно обо всем узнают и обсудят его на казачьем круге!

От таких мрачных мыслей перехватывало дыхание, и шершавый горький ком подкатывался к горлу, кремовая рубашка становилась мокрой и противно прилипала к спине, а прекрасная и удобная белая офицерская фуражка с шитым крабом становилась тяжелой и неудобной, как казан, в котором после охоты готовят наваристую шурпу!

Шло время, но вертолет с крейсера не прилетал, друзья начали надеяться на то, что для летательного аппарата не хватило керосина, а может быть виной всему будущая погода, или изменилась военно-политическая обстановка на театре военных действий. Но вдруг послышался шум винтов «хелликоптера», подлетевшего к кораблю и зависшего над ним со стороны солнца. Смотреть в его сторону без темных очков было просто невозможно. Но не зря лейтенанты корпели над учебниками и справочниками, пособиями и правилами, готовясь к сдаче зачетов на допуск к выполнению обязанностей вахтенного офицера!

Глядя на силуэт летательного аппарата, они сразу поняли, что он не похож на наш советский корабельный вертолет К-27, да и звук издает какой-то необычный, и винт не двойной, и крутится как-то помедленнее. «Иностранец!» – громко, почти как Тарзан, двойным голосом прокричали наши герои, испугав работающих рядом матросов и старшину команды. Вот наглецы эти французы! Мало того, что их «звериным оскалом» пугают всех советских военнослужащих на политических занятиях, так они еще и нарушают международные морские правила, приближаясь к «Своенравному» на очень опасную дистанцию.

Французский вертолет по-свойски завис над головами зевак и лиц дежурно-вахтенной службы. Раскрепощенное поведение пилота перерастало в вызывающую наглость, которая откликалась адекватной реакцией в душах моряков «Своенравного» и офицеров-штрафников, еще пять минут, назад терпеливо ожидавших отправки в Севастополь. Внезапно открылся боковой люк вертолета и из него, по-деловому, вылез второй пилот с фирменной, поблескивающей на солнце оптикой кинокамерой.

Вертолетчик разместился по удобней, свесив вниз ноги, одетые в легкие штаны летного комбинезона и тропические тапочки. Посадка «кинооператора» была небрежной, он разместился так, как это делает обычно в седле бывалый казак перед соревнованиями по джигитовке, всем своим видом демонстрируя «А, нам все равно!».

Наследники боевых традиций эскадрильи «Нормандия-Неман» вели аэрокиносъемку, не обходя своим вниманием ни корабельное вооружение, ни раздетых до тропических шортов членов экипажа «Своенравного».

Вот тут-то лейтенанту Мише и пригодились знания индивидуальных качеств подчиненного личного состава и сформированные в процессе политических занятий, ненависть и презрение к «проклятым империалистическим супостатам»! Как истинный казак он неплохо разбирался в премудростях охоты и рыбалки и как «рыбак рыбака» давно заметил бойца с отрогов горного Алтая старшину 2 статьи Монгуша, который был способен без особого труда камнем на лету сбить любую птицу, даже если бы это был воробей, не говоря уже о чайке.

Внезапно громкая командирская команда прервала зависшую над ютом тишину, и прозвучала она четко и уверенно: «Старшине 2 статьи Монгушу, гайку с соска системы УСВЗ (универсальной системы водяной защиты) снять! Цель – кинооператор! «Товсь!», «Пли!» Начищенная до золотого блеска медная гайка, брошенная бойцом горноалтайской национальности, молниеносно устремилась к цели. Костедробительный удар пришелся куда-то в область лба, защищенного шлемом, чуть повыше кинокамеры, черные встроенные очки разлетелись вдребезги! Соприкосновение головы вертолетчика с элементом материальной части корабля было столь стремительным, что не ожидавший подвоха француз резко вскрикнул, беспомощно взмахнул руками и, как раненый медведь, откинулся в глубь кабины. Ремень безопасности не позволил летчику вывалиться прямо в море у борта «Своенравного», хотя легкие тапочки и фирменная кинокамера взмыли вверх и после непродолжительного полета погрузились в светло фиолетовую волну Средиземки.

«Отлично старшина! Объявляю благодарность за службу!» – восторженно произнес еще недавно измученный ожиданием, мокрый от жары и переживаний, но уже радостный и поверивший в свои командирские силы Михаил. Вертолет, как испуганный пес развернулся и, «пожимая хвост», обиженно ушел за горизонт, наполняя прозрачный воздух затухающими звуками работающих лопастей. Моряки, оставив работу, бросились к борту в надежде увидеть след уходящей на дно фирменной фотокамеры.

Слух о «подвиге» лейтенанта Болдырева и старшины 2 статьи Монгуша мгновенно облетел корабль. Реакцией на полученную информацию стала команда с ходового поста о прибытии виновников случившегося в каюту командира. Там с присущим флотским ажиотажем и едким юмором было разобрано и разложено по полочкам поведение героев дня. Лейтенант сразу понял, что если Франция не начнет боевых действий против советских кораблей на Средиземном море, то командование эскадрой может ограничится неполным служебным соответствием, занесенным в его служебную карточку, а если же возникнет международный конфликт, то простите – «пути господни неисповедимы»! Весть о случившемся приключении вскоре достигла и пределов комфортабельной адмиральской каюты флагманской корабля эскадры.

Командирский катер, быстро спущенный на воду, заскользил по сине-фиолетовым волнам, унося на своем борту командира, зама, флагманского минера дивизии и героя-лейтенанта Болдырева. Разбор ситуации был неторопливым, спокойным, традиционно сдержанным, короче говоря, по-адмиральски мудрым. О чем судачили корабельные начальники с командиром эскадры достоверно не известно, но стало ясно, что комэска не в курсе высылки нарушителей в Союз. Да и заметив честные и уставшие глаза комбата Болдырева, контр-адмирал сразу же поинтересовался качеством и количеством часов суточного сна лейтенантского состава на «Своенравном». Узнав о том, что время сна не всегда соответствует требованиям корабельного устава, он произнес фразу, которая заставила задуматься не только корабельных руководителей: «Если лейтенант может закрывать глаза, то это значит, что у него еще много кожи на заднице! Мало сечете! А говорите, что он донской казак, старики бы в станице спуску ему не дали!»

До визита в иностранный порт оставалось совсем немного времени. Все члены экипажа продолжали работать и днем, и ночью, корабль преображался в прямом и переносном смысле. Заблестели борта, свежеокрашенные шаровой краской, были расхожены и смазаны все корабельные задрайки, натерта до блеска медь, помелена резина, отбита ватерлиния, обновлен бортовой номер, леерные тросики покрыты специальной смазкой, корабельные запасы пополнены, а палуба была покрыта графитом и блестела, как шкура вороного скакуна на призовых скачках. Проверка вышестоящим штабом прошла удачно, замечания были устранены молниеносно! Парадный трап был обновлен и готов к подаче на берег. Все только и ждали прибытия на борт командира эскадры.

Наступили последние дни подготовки. Через трое суток, БПК (большой противолодочный корабль) должен причалить к алжирской стенке, а сегодня после подъема флага и утреннего развода на корабельные работы жара начинает бить все допустимые рекорды, тропическая форма одежды почти никого не спасала, загорелые до синевы боцмана завершали последние штрихи покрасочных работ. Все шло, как говорят, по заранее утвержденному плану. Но в шелест морских волн неожиданно вмешался посторонний шум, напоминающий звук работы двигателя вертолета. «Француз» опять по-свойски, как старый добрый, но наглый знакомый, вновь подлетал к «Своенравному». Тишину разорвали звуки боевой корабельной тревоги, личный состав разбежался по боевым постам, выполняя приказы своих командиров. Совершенно не реагируя на вращение кормовых орудий «хелликоптер» почти долетел до борта корабля, замедлил движение, открылся боковой люк, из которого внезапно вылетел большой полиэтиленовый пакет. Всем показалось, что это какой-то дружеский сувенир, но в глазах французских летчиков, скрытых за дымчатыми очками шлемофонов ничего дружеского, а тем более братского – не было!

Время падения предмета показалось всем бесконечным. Наблюдавшие за происходящим офицеры, продолжали мучиться в догадках, что же содержит в себе этот большой сверток. Командир корабля, понимая всю высокую ответственность, уже был готов дать команду на открытие огня по неприятелю на поражение, но пакет все-таки успел упасть в районе корабельной трубы, и разорвавшись на части, разбрызгал и разметал по свежеокрашенным поверхностям, тягучую массу суриковой краски бордового цвета. А французский вертолет? Совершив месть, сделал крутой вираж и ушел на север, по-мушкетерски сделав своим обидчикам отмашку шляпой с павлиньими перьями. Но происшедшее не заставило никого из членов экипажа усомниться в том, что дело лейтенанта и старшины – правое. Все были убеждены, что победа все равно будет за нами! До захода в иностранный порт оставалось всего три дня! И главный боцман, собрав всю оставшуюся на эскадре корабельную краску, дал экипажу «Своенравного» шанс дружно устранить последствия внезапной бомбардировки. Законы корабельной покраски неумолимы! Колер цвета всего корпуса должен быть единым! Оставалось всего три дня до долгожданного захода в иностранный порт. Закипела работа, в ходе которой все забыли о том, что на борт «Своенравного» должен прибыть командир эскадры…