Читать книгу Прощай, Питер! - Николай Викторович Камелин - Страница 2

Они уезжали из Питера по новому вантовому мосту, мимо новостроек, поставленных на намывной территории там, где совсем недавно он нырял в балтийские волны Финского залива. Ехали в новую, самостоятельную жизнь. Никита, жена, двое детей и всякая рухлядь, которую люди вечно таскают за собой. А за бортом оставался город в котором прошли тридцать лет его жизни. Тогда Никита думал, что уже не вернется назад. Но судьба распорядилась иначе.

Большие города словно живые существа, которые постоянно растут и меняются. Кажется, что еще вчера на этом месте был бильярдный клуб в котором ты пил пиво с друзьями, а сегодня на месте дворца культуры, в котором он располагался, построена новая сцена известного на весь мир театра. Совсем недавно поблизости от твоего дома был кинотеатр, в который ты приходил поиграть на игровых автоматах после школы, а теперь на его месте станция метро. От этого особенно заметной становится скоротечность жизни.

***

Никита открыл глаза. Он лежал на животе, на сырой и холодной земле ночного леса. Место вокруг освещалось слабым светом ночного неба, что придавало таинственности обстановке. Как вышло, что из поезда он попал прямиком сюда? Что произошло? Никита встал и огляделся.

Обычный лес. Правда не очень густой и похоже, что где-то под Питером. Но до Питера еще ехать и ехать, на дворе ночь. Хотя как ехать, если никакой дороги поблизости нет – ни железной, ни автомобильной?

– Сплю я, что ли?, – спросил вслух Никита, словно надеясь, что его услышат, – Надо попробовать выйти к людям, они помогут.

Никита попытался вспомнить то, чему его учили в пионерском лагере – про мох на камнях и ветки на деревьях. Как-то раз, лет десять назад, он поехал в лес с одной девицей. Там они хорошенько накурились и девица запросила мороженного. Просила так долго и нудно, что Никите пришлось согласиться и пойти за ним.

Разумеется, он заблудился и долго блуждал среди тропинок и камней пытаясь найти дорогу. Пикантности ситуации добавляло то, что если бы он пошел не в ту сторону, то до ближайших людей было сто с лишним километров по прямой. И это если идти в правильном направлении.

На счастье, тогда он увидел двух девиц и увязался за ними, выйдя на лесную дорогу, где и до станции оказалось недалеко. Но сейчас все было иначе. Никита не знал где он, откуда пришел и куда идти хотя бы приблизительно.

Никаких ориентиров вокруг тоже не было: ни огней на горизонте, ни шума машин или поездов, ни линий электропередач или водоемов поблизости не наблюдалось. Это, в целом, был довольно странный лес – редкие деревья, похожие на пихты, холмистая местность и полное отсутствие травы, камней и мха. Земля была присыпана чем-то серым, похожим на жухлую листву. И такой пейзаж простирался во все стороны, насколько хватало глаз.

Никита откровенно боялся этого места, но старался гнать мысли о страхе прочь. Нет, он не верил во всякую чудь, хотя если бы она и была – для нее здесь было бы самое место. Никита скорее опасался диких животных и людей, чьи намерения могли быть какими угодно. В жизни у него бывало достаточно ситуаций позволяющих убедиться в том, что незнакомые люди могут представлять реальную угрозу жизни и здоровью.

Здесь даже ориентиров никаких не было! Куда идти? Как не начать ходить кругами? Он подошел к ближайшему дереву и с хрустом отломил от него нижнюю ветку.

– Хоть какой-то ориентир, – сказал Никита бросив ветку на землю. А затем отправился в путь.

***

Непонятно было, что это за место. Он шел уже несколько часов, а пейзаж практически не менялся. Не было ни дорог, ни столбов, ни водоемов – только сплошные холмы, заставлявшие бесконечно спускаться и подниматься на небольшие вершинки, с которых открывался одинаковый вид.

Никита даже пытался забираться на деревья, но и это не принесло особенной пользы. С высоты вид оставался таким же во все стороны, до горизонта. Если честно, ходить уже порядком надоело и Никита собирался сделать привал, когда вдалеке стал виден дымок. Совсем небольшой и малозаметный в сумраке леса, но достаточно четкий для того, чтобы определить, что это дым от костра. А значит, кто-то костер разжег. А значит, Никита в этом лесу не один.

Она сидела лицом к огню и не услышала, как он подошел, поэтому вздрогнула, услышав хриплый голос Никиты:

– Здравствуйте.

– Доброй ночи! Откуда вы взялись?

– Из Нижнего Новгорода, а до того из Питера. Но конкретно здесь я очутился после того, как уснул в поезде. А вы?

– Знаете, я не совсем помню, кто я и откуда. Такое чувство, что я спала и проснулась у этого огня. Мне было страшно, холодно и темно, как вдруг вдалеке появилась мерцающая точка. Она становилась все ярче, пока я не оказалась здесь. А когда я пытаюсь подумать о чем-то еще голова начинает болеть, поэтому я не пытаюсь. Просто греюсь у огня.

– А я пытаюсь выйти из этого леса, – сказал Никита, усаживаясь по-турецки напротив девушки, – вы не против, если я тоже погреюсь?

– Мне кажется, хуже от этого никому не станет.

Лес молчал. Трещали дрова в небольшом костре. По телу Никиты растекалось тепло, мышцы и суставы ныли после долгой ходьбы. Удивительно, что не вылезли мозоли. Он давно не ходил на такие расстояния.

– А что это за Питер? Такое интересное название. Это город или поселение?

Вот это было неожиданно. Теперь Никите и правда стало не по себе. Не знать, что такое Питер – это очень серьезно. Если девушка не знала про Питер, то где тогда оказался сам Никита? Впрочем, если у нее были провалы в памяти, то она могла сама быть из Питера, но не знать этого. А может быть, она просто шутит?

– Как вас зовут? – нарушила тишину девушка.

– Никита. Простите, я немного удивился вашему ответу. Питер это город, в который я обещал себе не возвращаться и в который направлялся, когда очутился здесь.

***

Холодные волны финского залива омывают набережную в ЛенЭкспо. В воздухе витает осень. Павильоны и пространство между ними заполнено ярмаркой "Российский фермер". Со сцены возле шестого павильона выступает группа "ЛЮБЭ". Мне двенадцать лет.

В те годы, вместе с другими пацанами Никита часто проникал на территорию ЛенЭкспо совершенно бесплатно: зимой приходили по льду, летом перелезали через заборы.

Поначалу сильно мешали "администраторы" – люди преклонного возраста, в велюровых пиджаках малинового цвета с золотыми табличками на лацканах. Но они не могли соревноваться в скорости с детьми. Главное было – проникнуть внутрь павильона, дальше ты делался неуловим.

ЛенЭкспо – ленинградская выставка. Когда-то на месте этого уникального выставочного комплекса были песчаный пляж, ангар для гидропланов и свиноферма. Это была окраина послевоенного Ленинграда.

Но времена меняются и в восьмидесятые годы XX века здесь построили небывалый по размаху выставочный комплекс, а рядом морской вокзал, обшитый советским алюминием и парк "Василеостровец".

Как раз кстати оказалось ЛенЭкспо в 90-е. Выставки, выставки, выставки! Со всего мира ехали сюда купцы, чтобы показать себя советским людям, а заодно заключить выгодные контракты.

Это был другой мир – яркий, неземной, волшебный. Сверкающий огнями среди тусклых Питерских болот. Неважно, что была за выставка: посвященная продуктовой упаковке или стоматологии, инженерными технологиям или игрушкам – интересно было всегда. А помойка выставочного комплекса после проведения выставок – была постоянным поставщиком красивой посуды, ковролина, элементов декора и других "сокровищ" Никитиного детства.

Как завороженный входил он в этот сверкающий мир, полный чудес! На контрасте с обычной жизнью выставочный мир выглядел особенно прекрасно: за забором оставались хмурые одноклассники, одетые во что попало, злые, голодные, разделенные внутри себя по уровню достатка родителей, враждебные и чужие друг другу.

На выставках были приятные, ухоженные, жизнерадостные и общительные взрослые люди, у которых всегда находились для тебя ручка, наклейка, брелок, пакет, яркий каталог или конфетка.

За забором были темнота и сырость, серые макароны и котлеты из хлеба. Здесь были шампанское, лимузины, конфеты, вечерние платья, фрукты и вкусные угощения.

В городе бомжи дрались за пустые бутылки. На выставках выступали яркие артисты, модели и ди-джеи. В городе шла невидимая война на уничтожение, мужчины спивались, пенсионеры искали металл и макулатуру по дворам. На выставках все было чисто, светло, аккуратно, необычно и дружелюбно.

Это был пир во время чумы. И этот пир завораживал и являлся ярким лучиком света в темном царстве Питера тех лет.

Дома Никита собирал бесценные сокровища, артефакты из другого мира: каталоги, пакеты, ручки и сувениры, которыми щедро одаривали детей участники выставок. Пришлось выучить даже несколько фраз на английском, что-то вроде: "Кен ю гив ми а сувенир?", чтобы налаживать коммуникацию с иностранцами.

Не обходилось и без эксцессов: часть пацанов проникала на выставки просить не сувениров, а денег. Это была целая банда, из моей школы, которая портила отношение иностранцев к детям, которые хотели не денег, а внимания и впечатлений.

В основном из-за этих детей их гоняли администраторы, эти же дети же могли подкараулить Никиту после выставки и отобрать подарки. Или побить на следующий день за то, что он не зарабатывал для них деньги.

Первый "Российский Фермер", состоявшийся в 1992 году, был не особенно масштабным и прошел незамеченным. Пик для этой выставки наступил через несколько лет и запомнился Никите двумя моментами: во-первых в 1996 году на "Российский Фермер" впервые приехало множество европейских производителей продуктов, а во-вторых, эти производители привезли много образцов продукции, но, из-за проблем с разрешительными документами и санитарными сертификатами, торговать им запретили. Поэтому в последний день выставки европейцы просто раздавали продукты бесплатно всем желающим. И это тогда, когда люди годами сидели без зарплат и работы!

Драки ленинградских бабушек за кусок бесплатной колбасы показали мальчику то, чего ребенку видеть не стоило: обмен моральных приоритетов на кусок вкусной еды. Несмотря на это выставки были и оставались одним из положительных воспоминаний детства Никиты.

***

– Никита, что с вами?

– Простите, наверное просто устал и немного растерян. Питер это большой город, известный на весь мир. Там прошла большая часть моей жизни. Я испытываю к этому городу сложные чувства.

– Почему?

– Не готов сейчас ответить на этот вопрос достаточно ясно. Возможно потому, что в войну там от голода и холода умерли сотни тысяч человек. И это лишь один небольшой эпизод в истории города. Когда-то давно я подробно писал о том, почему для меня Питер – это холод, тьма, сырость, серое бесконечное небо и такие же серые бесконечные сумерки. Прямо как в этом странном лесу, кстати.

– Тогда это действительно странное место.

– Простите, я совсем забыл спросить ваше имя.

– Я не уверена, но мне кажется, что-то на Н.

– Незнакомка, – выпалил Никита и смутился, – простите. Можно я буду называть вас Наташей?

– Звучит знакомо. Давайте пока оставим это имя, а если я вспомню настоящее, я вам его обязательно скажу.

– Договорились.

Никита чувствовал себя странно. Вся эта ситуация, этот лес, что все это такое? Где он? Телефон! Ведь в кармане должен быть телефон! Никита так растерялся что совсем про него забыл.

***

Телефон и правда нашелся, но сети не было. Интернет тоже не работал. Карты не показывали ничего. Единственное, что работало нормально – книжное приложение, которое Никита скачал для того, чтобы читать в поезде. Но книги закачать он не успел, надеялся сделать это в дороге, да времени все не было. На телефоне хранился только один интересный текстовый файл: архив дневника, который Никита вел почти двадцать лет.

– Что это, Никита?

– Телефон, но он сейчас не работает, поэтому толку от него нет. Разве что мои воспоминания, которые никак не помогут нам выйти из этого леса.

– Воспоминания, которых у меня нет. Поделитесь своими?

– Необычная просьба. Хотя здесь все необычное. Что же, давайте я прочитаю вам что-нибудь, а потом попробуем двинуться дальше и поискать других людей?

– Давайте, только я боюсь отходить от огня.

– Мы будем действовать осторожно. В конце концов, если бы я не начал двигаться, то не нашел бы вас.

– Да, вы правы. Нельзя вечность сидеть на одном месте. Чтобы будете читать?

– Сейчас, – Никита уткнулся в экран, – вот неплохой кусочек…

***

Суббота, 04 сентября 2010

23:50 Как я провел лето

Год начался с похорон и переезда, а также с потери работы.

Я решил подождать весны. За те три месяца что она к нам шла я немного почитал, немного порисовал и насочинял немного песен. Потом пришла весна. Я устроился на работу, стал получать деньги. ..летом закрутил бурный роман, который захватил все силы, внимание, и время. Несмотря на это я начал постоянно репетировать, корректировать песни, собирать музыкантов и готовится к выступлениям.

Роман кончился так же внезапно, как и начинался, в начале августа. После я пару недель отпивался алкоголем. В конце концов мне стало так от него плохо, что эти ощущения затмили собой боль от потерянной влюблённости.

Снова начал общаться с одним старым другом, у которого оказалось в жизни всё настолько плохо, что пришлось снова наливаться алкоголем, на этот раз уже с ним вдвоём.

Под конец лета на работе начались сокращения и я снова оказался безработным. Причём опять по совершенно объективным причинам. Только в этот раз считать оказалось нечего, так как все деньги были благополучно потрачены на рестораны, концерты, и просто на жизнь.

В начале сентября поучаствовал в концерте старых друзей. Вот буквально вчера это было. Со следующей недели активно ищу работу и стараюсь поддерживать репетиции на том же уровне, что и раньше, и надеюсь хотя бы к весне начать выступать по клубам города. Так что музыка, на данный момент, главный приоритет моей жизни.

Не хватает стабильности. Осталось три тысячи рублей, пять пачек сигарет, комната без мебели, со старыми окнами и без обоев на стенах, кот и пол-пачки кофе. Впрочем есть еще кое-что: желание петь, желание жить, и надежда на то, что моя любовь где-то рядом.

***

– Вы интересный человек, Никита. А что это за роман и что за особа?

– Конечно, что еще может заинтересовать девушку, – улыбнулся Никита, – Эта особа очень особенная. Я потратил на нее примерно пять лет жизни.

– Но у вас же написано, что роман был коротким?

– В этот раз да. Но до того были еще. Сейчас, я найду, где про это написано. Вот, только на этот раз рассказ будет чуть больше и подробнее.

– Что ж, я не против, тем более, что все никак не светает, а блуждать в темноте не хочется.

Никита оглянулся. Действительно, темнота, казалось, стала еще гуще. Хотя по логике уже должен был наступить рассвет. Сколько он блуждал по лесу, пока не увидел дым от костра? Сколько они просидели возле него? Должно было взойти солнце, а вместе с ним понимание, где какая сторона света. Хотя что толку от этого, если ты не знаешь, где находишься. Он встряхнул головой, чтобы отогнать прочь эти мысли, прочистил горло и начал читать. Теперь он даже радовался, что зачем-то хранил архив в телефоне. Казалось, его греет не только огонь, но и мерцающие буквы на небольшом экране.

***

Кажется, ко мне подбирается депрессия. Она уже засунула свою чёрную мордочку в дверь и с любопытством смотрит по сторонам: «Давненько я здесь не была…». Словно ждёт: полетит ли в неё тапок, а может, в этот раз, предложат молока? Давно не заходила она в гости.

А я смотрю на неё и вспоминаю, при каких обстоятельствах мы виделись в последний раз? Вроде это было лето 2006-го, или 2005-го года. Устроившись работать в павильон на авторынке и зарабатывая ровно столько, сколько обходились мне сигареты, кофе, одежда и пиво по пятницам, я ровным счётом не хотел ничего менять. В то время я плотно подсел на травку и мне было совершенно наплевать, что происходит в окружавшей меня действительности.

Эксперимент с травкой продолжался четыре года. Не скажу, что это были плохие или хорошие годы. Я их не очень помню. Однажды в наш ларёк забрел покупатель отличающийся от других разговорчивостью и живостью. Около часа мы проговорили про моторные масла, после чего он предложил мне работать в его компании. Я решил попробовать и взял отпуск. В тот раз мне эта затея показалась мне глупой и уже на второй день я не явился на новую работу, выбрав вместо нее здоровый крепкий сон.

Но год спустя, когда я курил травку уже по три раза в день, я решил всё же попробовать себя в новом качестве и вырваться из порочного круга. Прощание с хозяином авто-ларька было тесным и трогательным – мне говорили, что я ничего не добьюсь на новом месте, а на старое меня не примут. И хоть уходить было трудно, я переступил эту черту чтобы изменить свою жизнь.

С девушкой, которая была у меня в то время, мы постоянно ссорились. Эта девушка была необычной. Мы познакомились в офисе и поначалу друг другу жутко не нравились. Наши столы стояли рядом и ее раздражало, как я стучу пальцами по столу, а меня музыка, которую она слушает. Мы были двумя эгоистами в центре собственных вселенных, но что-то влекло ее ко мне, а я был недостаточно решителен для того, чтобы ответить отказом. И все завертелось. Мы ссорились, мирились, съезжались и разбегались. Вновь и вновь. Это был замкнутый круг, выхода из которого просто не было. Разорвать его мы не решались.

На новом месте моё трудолюбие стало неожиданно награждаться успехами и через полтора года я уже руководил отделом из двенадцати бездельников. А потом я вспомнил, что кроме работы есть много других, не менее прекрасных занятий. Это был ренессанс деградации. Я дул на концертах, пил на квартирах, занимался сексом в подъездах, уходил в транс на дачах. Много путешествовал, прожигал деньги и жизнь, а после кутежей возвращался к месту работы. Обычно на час раньше, чтобы спокойно выпить кофе и съесть яичницу в ресторанчике поблизости.

Вполне закономерным стало то, что довольно быстро я потерял хорошую работу и снова очутился на авторынке, где работал уже шесть дней в неделю за в два раза меньшие деньги. А потом я потерял и девушку.

Тогда я был примерно на минус пятом этаже дна. Пил, жалел о прошлом, снова пил и тешил себя надеждой, что ещё смогу выкарабкаться. А потом искал где бы купить снотворное. Не хотелось вешаться, а стреляться было не из чего, разве что из пальца.

В этот момент судьба и послала мне Лиду. А вместе с ней и Марину, и Женю. Лида это прекрасная девочка, с не менее сложной судьбой. Не знаю точно, может у нас и мотивы были похожими, только она как-то смогла вытащить меня в студию на Синопскую. Туда же она привела и Марину с Женей. Они все были начинающими музыкантами, им нужен был старт. Мне нужнее был финиш, и, тем не менее, мы подходили друг другу. Я сыграл несколько песен, им понравилось, и начались репетиции.

Тогда я работал шесть дней в неделю и посвящал два вечера репетициям. Снова начались квартирные посиделки, разъезды, тусовки, и прочие радости. Пару раз проскочили камни. И все вернулось обратно. Тогда же, во время двухнедельного загула на чьей-то хате, я попробовал амфетамины.

Бросал долго. Было нелегко. Пару раз срывался. Научившись видеть, чувствовать, и дышать по другому, довольно сложно возвращаться в маленькую комнатку два на шесть метров к зарплате которую смешно называть вслух и к одиночеству.

То время наполняли атаки паники, паранойи, страха и оцепенения. Водка особо не брала, хоть литрами пей или смешивай с пивом. Ночь на наркотиках и алкоголе, день на работе, вечер на студии, ночь на наркотиках и алкоголе. Результатом двух месяцев такой жизни стала демо-запись. А потом я распустил группу и запил еще сильней.

Пил без остановки. Уволился. Находил халтуру, получал деньги и снова пил. Тошнил водкой, открывал новую бутылку и пил снова, упрямо запихивая в себя эту дрянь. И самым отвратительным было то, что я не пьянел. Просто забывался сном часов на пять после второй бутылки водки, чтобы проснуться в том же дерьме, в котором засыпал.