Читать книгу Собака выла, а луна смеялась - Николай Викторович Кузнецов - Страница 7

– Граф, а это правда, что про вас говорят?

– А, что про меня говорят?

– Ну, что вы очень темпераментный мужчина.

– Про меня такое говорят? Сударыня, я право польщен, – граф Лев Николаевич щелкнул каблуками по стойке смирно. Золотые эполеты парадного мундира участника Севастопольской войны весело блеснули. – Вы меня так в краску вгоните, Марина Александровна.

– Ну, полноте граф, так наши дамы говорят. А они знают в этом толк, – собеседница графа, великосветская львица, двадцати пяти лет, Марина Александровна, дочь того самого Павла Ивановича, который градоначальник… и при дворе… и «прочая, прочая»; кокетливо прикрываясь веером, оглядела фигуру графа:

Тридцатилетний мужчина в парадной, форме младшего лейтенанта, не блистал особенной красотой. Крепкая фигура, высокий рост, брюнет. Черные усищи «a la Kozak». Упрямый взгляд из-под насупленных бровей.

«Хотя, по мне: все эти салонные мальчики, мне так надоели. А про графа говорят, что он еще, о-го-го какой удалец», – мысли мелькнули в голове, а тем временем губы сами произносили слова:

– В самом деле, Лев Николаевич, еще про вас говорят, вы рассказы пишете, печатаетесь? Это так интересно.

– Да вот как-то пришло само по себе. Я, знаете ли, литературу и литераторов этих как-то не особенно уважал. Начал сочинять еще во время службы на Кавказе. В журналах кое-что напечатал. А уж, как попал на Севастопольскую войну, матушку вспомнил свою покойную. Я ведь не знал ее совсем. Только по рассказам моей тети. И как пошло все, поехало.

– Говорят, даже сам император Александр II похвалил ваши рассказы?

– Ну, не знаю Марина Александровна. Мне еще как-то об этом не докладывали.

– А, что вы делаете вечером Граф?

– Сегодня вечером, дайте подумать. Что я буду делать вечером? А знаете ли вы уважаемая Марина Александровна, когда я был на войне, я понял одну вещь.

– Позвольте спросить, и какую же?

– Да все просто. Делай все то, что должен сделать сейчас. Должен написать письмо – напиши. Должен приготовить себе обед – приготовь, должен выпить – выпей. Должен драться – дерись, а должен любить – люби. И ничего не откладывай на потом. А еще я понял цену человеческой жизни. Что же касается сегодняшнего вечера, я думаю его провести с одной очень милой мне особой.

– И как ее зовут? – лукаво улыбнулась дочь своей матери Анастасии Владимировны, лет двадцать тому назад гремевшей во всем своем великолепии на всех столичных балах и званых вечерах – приемах.

– Я думаю, ее зовут, ее зовут: Марина Александровна, – и прижав партнершу покрепче, граф закружил ее в ритме «Венского вальса».

– А вы шалун Лев Николаевич! – произнесла Марина Александровна, через несколько минут, когда кончился тур вальса, и она смогла отдышаться. – Да, кстати, а что это за история со Скриповым?

– С этим мальчишкой? Да он, хлыщ салонный, дурак просто. Ну, не на дуэли же мне его убивать. Я ведь после войны, как-то охладел к бессмысленному убийству. Хотя, до войны, я на дуэлях немало кровушки-то пролил. В основном чужой и даже убил кое-кого.

– А Петенька то Скрипов, с ним то, что?

– Да пьяный дурачок, начал что-то такое про меня говорить. Ну а я…

– И, что вы?

– Да по мордасам ему надавал просто и все.

– Фу граф, как непристойно, «по мордасам», скажете тоже.

– А, что сударыня, здесь такого? Дать по морде наглецу и хаму, первое дело

– Вот вы, какой, Лев Николаевич. Принесите-ка мне лучше шампанского. Здесь так жарко стало.

– Эй, человек, – граф щелкнул пальцами пробегавшему мимо лакею, – шампанского для моей дамы. А мне голубчик водки стопочку…

Уже под утро, возвратясь домой, граф напишет в своем дневнике:

«Как мне надоела эта шальная и беспутная жизнь, как мне надоели эти „марципаны и анчоусы в томатном соусе“. Нет, все, пора возвращаться домой, к себе в имение. Да и жениться пора. Как там мои прекрасные соседки поживают Софья да Анна? Сейчас им уже должно исполниться лет по шестнадцать, барышни уже. Все, решено. Домой в свою Ясную Поляну. Природа, простая жизнь, буду писать романы и рассказы…»