Читать книгу Хоккей. Наши!!! - Николай Яременко - Страница 12

Александр Харламов, экс-хоккеист, заместитель спортивного директора ХК ЦСКА.

– Мы не раз общались во время Кубка Гагарина, то есть во время хоккейного плей-офф. Что важнее во время плей-офф: быстро в четыре-пять матчей всё решить и потом иметь неделю – полторы на отдых или выматываться по шесть-семь матчей, но зато из ритма потом не выпадать? Что на самом деле нужнее и важнее?

– В идеале нужно что-то такое между, потому что все семь игр играть – это тоже довольно-таки тяжело. Остаётся маленькое время на восстановление. Плюс ещё брать травмы, микротравмы… Это всё не успевает залечиваться, и это тоже очень плохо. Четыре игры? Ну, тут нет правил, ещё ведь очень многое зависит от тренеров, как они подведут команду к следующему этапу. Если у них есть неделя и более, получается окно. И как они его уже используют, во благо или во вред…

– В прошлом сезоне много ходило разговоров о том, не стоит ли, хотя бы на первом этапе, отказаться от бесконечных овертаймов, не вернуться ли к буллитам. Глядя на то, как почти 180 минут мучились «Локомотив» и «Северсталь», как закончилось всё это глубоко за полночь, естественно, возникает очень много вопросов. Хорошо, что это был четвёртый матч, а матчи у нас сдвоенные. Потом было два дня отдыха. А если бы это был третий?

– Согласен, я поддержу эту идею. Хотя бы пусть первый круг будут буллиты. Вы знаете, мы берём пример с НХЛ. Но у нас немножко всё по-другому выглядит, потому что в НХЛ игра намного интенсивнее, чем у нас. Поэтому у нас такое количество времени требуется, чтобы забить гол. Ведь и площадки у нас больше, и всё иное. Поэтому, я думаю, первый этап, чтобы так не мучиться, нужно было как-нибудь проще устроить.

– Но с другой стороны, мастерство и выносливость растут, когда игры до бесконечности?

– Растут, но представьте, каково болельщикам, когда на следующий день надо идти на работу? Многие приходят с семьями, дети начинают уже засыпать на трибунах, никто не знает, что делать и уходят. А ребятам приходится играть уже до конца.

– История с прошлогодним локаутом в НХЛ? На взгляд профессионала, повлиял ли очередной локаут на российский хоккей? Всё-таки нашим клубам это больше пользы принесло или кому-то только сбило игру?

– Я считаю, что самую большую пользу извлекли из локаута болельщики. Вернулись наши самые звёздные игроки, которые выступают в Америке. Народ их в принципе и так помнит, а тут они разошлись все кто по «своим» клубам, кто по новым. Появился совсем другой интерес у болельщиков. Даже взгляните на Москву, про которую говорят, что народ мало ходит на хоккей. Когда приезжали те же СКА, Магнитогорск – всегда были практически полные трибуны.

– Жалеете, что Ходынку закрыли на неопределённое количество лет? Это фактически единственный более-менее современный дворец спорта в Москве. И вот по неизвестным до донца для нас причинам, ближайшие годы точно не будет работать…

– Вы знаете, Ходынку непонятно для кого построили…

– Для концертов, имеете в виду?

– Для концертов, получается, но никак не для хоккея. Потому что для хоккея очень дорогая она. И провести одну игру – и то сложно. Потому что после этой игры у тебя образуется очень большая дыра в бюджете. Поэтому ни ЦСКА, ни «Динамо» особо играть там не хотят.

– Потому и говорят, что уютнее на Малой спортивной арене?

– Да, уютнее, вот «Динамо» и играет уже давно на Малой спортивной в Лужниках. У ЦСКА большие планы, обещают новую арену, посмотрим.

– Какое количество клубов вы считаете оптимальным для КХЛ? Континентальная хоккейная лига вроде как расширяется, но не активно серьёзные западные команды рвутся в наши объятия.

– Всё элементарно. Наши правила для Европы немножко тяжеловаты. И с финансовой стороны, и с точки зрения предъявления различных требований. Но лига должна развиваться, новые команды должны появляться. И в Европе, да и на Востоке тоже что-то будет продвигаться вперёд. Вон Владивосток теперь подключился.

– Ну, а зачем нам искусственно созданный клуб во Владивостоке? Все ж умрут на перелётах!

– Почему умрут? И почему все? Можно же разделить по дивизионам. Тот же Хабаровск, Новокузнецк, та же «Сибирь»… Это скорее такие рассуждения на будущее, потому что никто не знает, что будет после Владивостока, если войдут ещё китайцы, японцы. Это будет уже совсем другая история, надо уже будет вести серьёзную работу.

– Что Вы думаете по поводу заявления президента Белоруссии Александра Лукашенко, который предложил создать Европейскую хоккейную лигу и отказаться национальным командам от участия в КХЛ?

– Александр Григорьевич является большим любителем хоккея. Он переживает за минское «Динамо». За свою родную команду, поэтому я думаю, он немножко сгоряча так сказал. Я думаю, что «Динамо» (Минск) будет продолжать играть в КХЛ. И дворец замечательный, кстати, у них построили. Замечательные болельщики, замечательный город, в Минске всегда всё было на высшем уровне.

– А как вы оцениваете прессинг со стороны мирового сообщества в связи с угрозами лишить Белоруссию чемпионата мира по хоккею?

– Это политика. Это вне спорта, и нам, думаю, тут обсуждать особо нечего. Думаю, всё-таки чемпионат состоится в Минске.

– Вы одно время были генеральным менеджером литовского хоккейного клуба «Ветра», как раз в то время, когда в Литве совершались активные попытки создать клуб КХЛ. На ваш взгляд, кто-то в Европе заинтересуется идеей создания Европейской хоккейной лиги или Литва как-нибудь присоединится к КХЛ?

– В принципе, очень много европейских команд, готовых присоединиться. Ведь непросто так об этом пишут в прессе. Да, хотят зайти и итальянцы, и те же финны, и шведы, но есть определённые проблемы. При этом – большие проблемы. Если брать хоккейные европейские державы, Финляндию или Швецию, у них свои чемпионаты и ломать это никто не хочет. А страны, где хоккей менее развит, не тянут, в первую очередь, по финансам. Желание-то у всех огромное, но дальше желания пока у многих дела не идёт.

– В одном из интервью, рассуждая о причинах, в котором КХЛ не удаётся расширяться на Запад, вы сказали, что главная причина – это НХЛ. За океаном не нравится развитие конкурирующей лиги. Действительно ли там так уж сильно зависят от того, что здесь происходит?

– КХЛ всё-таки очень стабильно развивается, и развивается в правильном направлении. Просто КХЛ будет шесть лет, а НХЛ – уже сто лет. Это несравнимое. Я не думаю, что НХЛ сильно озабочено, что у них растёт конкурент. Просто любят они нам палки в колёса втыкать.

– Вы шесть лет прожили в Америке. Выступали за местные клубы. Почему не остались, ведь наверняка и финансовые условия предлагались иные?

– Изначально моё поколение (а это конец 80-х – начало 90-х) – все очень хотели попробовать себя в НХЛ. Тогда были тяжёлые времена для всей страны, поэтому был массовый отъезд игроков. Были всякие предложения, но когда появилось предложение вернуться обратно – я им воспользовался, потому что на тот момент в Америке у меня не было каких-то небесных предложений.

– А Вы довольны тем, как сложилась Ваша карьера хоккеиста?

– В принципе, да. Как можно быть недовольным? Но всегда можно найти те вещи, которые могли бы сложиться лучше. В общем, доволен. Я поиграл и в Америке, и здесь в разных клубах. Конечно, можно было бы по прошествии лет какие-то вещи и подправить…

– Отматывая назад, где-то сделали Вы что-то по-другому?

– Я не люблю оглядываться назад, потому что что было, то было. Всегда можно желать чего-то лучшего. Когда проводишь анализ, понимаешь, что можно было бы сделать так, а что не так. Но это нормальное явление для спортсменов.

– Амплуа нападающего Вы сразу и окончательно для себя выбрали? Или с генами не поспоришь, ведь Ваш отец был одним из лучших нападающих в истории хоккея.

– Я начинал в защите. А уже потом перебрался в нападение. Но отец-то был крайний нападающий, а я играл в центре. Это две большие разницы: центральный нападающий больше тяготеет к игре в обороне.

– Я понимаю, что миллион раз задавали Вам этот вопрос: фамилия помогала в спортивной карьере?

– Никогда фамилия не помогает тебе играть, потому что играешь ты, а не твоя фамилия. Когда я начинал, все пытались сравнивать. Но я всегда говорил, что нельзя сравнивать несравнимое. Такие люди и такие игроки, как отец, рождаются раз в сто лет. Каждый играет в свою игру, в своё время, в своём месте.

– Своих главных побед Вы добились, выступая в Молодёжной лиге. Что сегодня в молодёжном хоккее происходит? Насколько перспективен наш сегодняшний молодёжный хоккей? Ведь какое-то количество лет назад, всегда в декабре-январе мы смотрели за молодёжными чемпионами мира. И практически всегда мы чередовались: год канадцы выигрывают, год – мы. Мы практически всегда на уровне финала, на уровне первого-второго мест были. Потом вдруг на годы какой-то провал. Время от времени случаются всплески, а потом снова – провал.

– Так у нас провал-то был и в большом хоккее. Провал на целых пятнадцать лет. Но что касается молодёжного хоккея, в лице президента молодёжной лиги Дмитрия Ефимова делается очень многое. А ведь эта работа в МХЛ намного сложнее, чем в КХЛ. Хотя бы потому, что молодёжных команд намного больше. Но привлечены там большие мастера, которые помогают развиваться молодым ребятам. Конечно, есть пробелы, не всё так гладко у нас в молодёжном хоккее: где-то не хватает тренеров, где-то стабильности и мастерства. Но я думаю, со временем всё встанет на свои места.

– У Вас есть опыт тренерской работы и, зная кухню изнутри, Вы можете ответить: чем был для Вас хоккей в Ваши 16 лет и чем он является сегодня для тех, кому примерно столько же? Он таким же остаётся для тех мальчишек, которые сегодня на лёд выходят?

– Молодёжный хоккей самый интересный и непредсказуемый. Это доказали даже мировые первенства. Там все бесстрашные, большие скорости. И вот это с годами не меняется. Не может просто быть по-другому.

– Охотно ли родители отдают сегодня в хоккей своих отпрысков? Подрастает ли достойная смена нынешнему поколению или во главе угла всё-таки такой принципиальный материальный вопрос? Хоккей – недёшевый вид спорта. Одного только обмундирования сколько нужно юному хоккеисту.

– Согласен. Это, я считаю, вопрос номер один. Желание огромное. Родители готовы отдавать своих детей в хоккей, но, конечно, вопрос экипировки, финансовая сторона – всё это тревожит. Я знаю, что ЦСКА с приходом генерального спонсора в лице «Роснефти» планирует для детских и молодёжных команд давать экипировку бесплатно. Раньше, когда играли мы, у нас ведь тоже было всё бесплатно. ЦСКА в этом отношении – сейчас один из первых клубов, который, может быть, подаст пример какой-то и другим.

– Проблем у нас в хоккее хватает, и тем не менее миру звёзд хоккея мы продолжаем исправно поставлять. Не теряются же наши за океаном?

– Нет, не теряются. Опять же уехали последние ребята – Якупов, Григоренко. Закрепились в первых командах, играют. Надо только радоваться за них. Что теперь ещё делать? Это говорит только о том, что работают детские и юниорские школы. Надо отдать должное тренерам, которые их воспитывают.

– Почему так активно очень многие заокеанские комментаторы, обозреватели грязью поливают наших спортсменов? Овечкин через передачу именуется «евромусором»…

– Не могу сказать, что Овечкин плохо стал играть. Невозможно разучиться играть. Хорошо, ты забивал по пятьдесят за сезон, потом забил под сорок… Это хоккей, плюс такому игроку уделяется даже не двойное, а тройное внимание. Нельзя обвинить парня в том, что он не старается, не выкладывается. А комментаторам надо же кого-то делать героем, а кого-то антигероем. Это же самый простой способ – сделать кого-то виноватым.

– А кто из российских хоккеистов Вам кажется сегодня наиболее интересным, кто, может быть, наоборот, самым недооценённым, не раскрывшимся, но имеющим такие перспективы?

– А вот тут обсуждать особо нечего. На первом месте всё-таки Малкин, который везде всем и всё доказал. Он разноплановый игрок. Думаю, он ещё долго будет играть на самом высоком уровне. А мне сейчас интересно смотреть за нашими молодыми ребятами. Посмотрим, как у них сложится судьба за океаном. Но пока они не затерялись и забивают, что самое интересное. Выходят на первые роли. Их имена не теряются. Ребята прошли школу канадско-американской хоккейной лиги. Это им, конечно, на руку. Плюс они уже владеют языком, они понимают все установки тренерские и то, что от них просят.

– Мы сегодня уже не выглядим такими дикими, как 25 лет назад, когда только приезжали играть в НХЛ?

– Мы никогда не выглядели, потому что, когда наши игроки приезжали, всегда кто-то забивал. Научиться по-английски говорить – это довольно-таки несложно, тем более хоккейными терминами. Главное – выходи и играй.

– Каково Ваше отношение к тому, что в России в последнее время много иностранных специалистов и тренеров? При этом они просто как перчатки меняются владельцами: приходят – уходят. В некоторых клубах по несколько тренеров за сезон теперь сменяется.

– Клубы, которые имеют деньги, как правило, стараются приглашать больших специалистов. Вопрос в том, что не у каждого получается зацепиться здесь.

– Может быть, климат не тот? Вот в футболе говорили, Лаудруп за полгода в «Спартаке» не раскрылся, ничего не сделал, а уехал – и сразу победы пошли, кубок выиграл.

– У кого-то где-то складывается, где-то нет. Тут тоже чёрно-белые полосы, хотя побед-то хватало всё-таки. Надо быть в клубе, где работает такой специалист, чтобы ответить на вопрос. С другой стороны, почему приглашаются такие специалисты? Просто хозяева и директора клубов побаиваются. У нас есть молодые тренеры, просто надо дать шанс поработать им. Пока что медленно это происходит. Кто-то помощниками сейчас работает. Надеемся, что в ближайшие годы кто-то из них начнёт выходить на первые позиции.

– А стал ли хоккей в России бизнесом, как стал им футбол?

– А что, у нас в стране футбол стал бизнесом?

– Да, для четырёх-пяти клубов.

– Хоккей бизнесом не стал. И я думаю, что ещё не скоро им станет. Хоть есть тот же питерский СКА, который, наверно, во всей лиге номер один как бизнес-проект выступает. Надо отдать им должное, у них очень хорошая арена. Она всегда заполняется, это говорит о том, что менеджмент команды в правильном направлении работает. Но опять же СКА очень много вкладывает в своё развитие. А в плане общего бизнеса, если говорить в целом о КХЛ и отталкиваться от НХЛ, я думаю, что такое у нас ещё очень нескоро будет. Нам бы хотя бы через сколько-то лет в ноль выйти, а там уже посмотрим.