Читать книгу Сердце жука. Мифы Черного Цилиндра, кн. 1 - Николай Юрьевич Скуратов - Страница 5

Город Анадырь массивный, окруженный толстыми стенами, обращенными на восток, стоял в Бухте Благости. Бухта глубоко вторгалась в сушу, образуя, если судить по карте, почти идеальный полуовал. Точно какой-то исполинский монстр откусил кусок острова. Олечка не могла избавиться на от мысли, что этот монстр, если он существует, может вернуться в любой момент.

Конвой подошел к Бухте без приключений и задержался на рейде, пока капитан Смурин вёл переговоры с генерал-губернатором Чукотки. Прошло минут двадцать, и корабли снова двинулись в путь, на этот раз, в сторону приземистых высоких башен единственного на острове города. Олечка Смурина, стоявшая на палубе в компании юнги, всё так же прятала нос в шарф и смотрела. Анадырь выплывал из влажной дымки. Его серые стены и могучие пилоны внушали трепет и восторг. Город, несокрушимый столп цивилизации в диких просторах, казался девочке живым богатырем, присевшим отдохнуть от ратных дел; неважно, сколько он уже сидит так, рано или поздно, в критический час он поднимется, чтобы крушить врага.

Вот и порт. «Кыштым» и «Дымок» взяли к причалу, а конвоированием грузовых судов занялись юркие паровые катера, выбрасывающие из труб клубы черного дыма.

На причале дредноут уже встречал пёстрый люд, для которого каждое прибытие судна с континента было крупным событием. Вверх взлетали шапки. Молодежь облепила фонарные столпы и бешено свистела.

– Вот мы и прибыли, – важно заявил Хомутов, снисходительно посматривая на толпу.

– Вы уже плавали в Анадырь? – спросила Олечка.

– А как же! – покраснев, ответил юнга. Он откашлялся, громко, стараясь, чтобы голос был как можно ниже. Из ничего, по своему обыкновению, возник Ланжеронский.

– Вас обоих зовет капитан. В свою каюту. Да-с. Барышня? – сказал он, вертляясь.

Олечка пожалела, что ей не пришла в голову мысль считать, сколько раз после того, как она взошла на борта, её назвали этим словом. «Барышня». Фи.

Когда девочка и юнга вошли в капитанскую каюту, Смурин стоял перед зеркалом, наводя марафет. На нём была парадная форма с блестящими золотыми пуговицами и золотым же шнуром. Кокарда на фуражке показалась Олечке звездой.

– Мне необходимо срочно встретиться с генерал-губернатором, – сказал капитан. – А вы, если пожелаете, можете совершить прогулку по городу. Однако – с вами пойдет старпом Ланжеронский. Он отлично знает Анадырь.

Хомутов вытянулся во фрунт, заверив, что отдаст жизнь, если понадобится, за Ольгу Семёновну. Ольга Семеновна, кисло улыбаясь, ответила, что для неё большая честь путешествовать в его обществе. Хотя это было неправдой. Хомутов был симпатичным юношей, но уж больно вышколенным. В будущем он точно станет солдафоном, не знающим ничего, кроме «Стоять! Смирно!».

Ланжеронский уже терся рядом. Его «Да-с» не требовало комментариев.

Смурин в последний раз оглядел себя в зеркало. На дредноуте прозвучала сирена – причалили.

– Оставьте нас, – велел капитан Хомутову и Ланжеронскому, а сам, пригласив Олечку сесть на диван, опустился рядом.

– После смерти твоей мамы я дал себе слово быть с тобой честным, милая, – сказал он, придавая ещё больше мужественности и без того мужественному лицу. – Дела на Чукотке неважные. Атаки чудовищ усиливаются с каждым днём. Пока город стоит, ибо его стены трудно разбить. Однако все вылазки в тундру прекращены уже три месяца назад. Анадырь живет тем, что привозят, и старыми запасами. Боеприпасы для орудий на исходе.

Олечка ощутила отчаяние.

– И что же делать?

Смурин посмотрел на перчатки, которые держал в руках.

– Генерал-губернатор просит меня об эвакуации. Взять столько горожан на борт, сколько сможем. Именно это я собираюсь обсуждать с ним через полчаса.

Олечка мало что понимала в морском деле, в устройстве кораблей (несмотря на длинные нудные лекции Хомутова), но спросила:

– А разве места хватит?

Капитан покачал головой:

– Генерал-губернатор предлагает загрузить под завязку «Кыштым» и «Дымок», потом все грузовые суда, что мы привели, а так же все, что есть в Анадыре. Он считает… город надо оставить, пока не поздно.

Олечка протянула руку и осторожно коснулась рукава отцовой формы:

– Я все хотела спросить… А почему они это делают? Чудовища? Зачем они поcтоянно нападают на людей? В море и на суше?

Капитан долго смотрел на дочь, а потом встал и подошел к шкафу с книгами. Из него он достал довольно толстый потрепанный том. Показал его Олечке. На обложке было написано: «О сущностях мира». Ни о чём не говорящее название. Автор – «Афанасий Никитин».

– Это один из величайших философов в мировой истории. В его труде, над которым он работал всю жизнь, изложены философские основы бытия сознания и бытия материи, раскрывается взаимосвязь между двумя этими понятиями, диалектика борьбы и единства противоположностей. Если говорить проще, то Афанасий Никитин выдвигает учение о Равновесии всего и вся в Природе. Если есть оно, все пребывает в гармонии, если нет, то погружается в хаос. Любые перекосы, любые колебания имеют последствия, – объяснил капитан Смурин. – Человек есть существо, имеющее связь со всем сущим. Часть малая, но силой великой обладающая. Посмотри вокруг, милая. Мы, люди, подчинили себе мир, сделали его своим местом для жизни, местом удобным. Хотя и чужаки в нем. Но мы не учли последствий. Мы вышли за пределы собственного круга природных возможностей – ибо наш разум постоянно толкает нас вперед. И внесли в Равновесие разлад. Века борьбы и завоеваний, века переделки, в конце концов, исказили мир так, что наступил хаос. По мнению философа, мы лишь начали пожинать плоды своего безумной конкисты, сиречь завоевания. Природа, как сложная система взаимосвязанных элементов, пытается вновь прийти к равновесию.

– Она растит громадных чудовищ и отправляет их воевать с нами, – прибавил Смурин. – Мы способны дать сдачи, мы сражаемся. Но как долго это может продолжаться? Климат на Земле стал другим. Если с людьми не в состоянии справиться щупальца и зубы, в ход идут холод, болезни, исчезновение суши. Сколько океан поглотил её в последние годы? Лишь за мою жизнь мы лишились четвертой части земной тверди. Города лежат на дне, под толщей безумных темных вод и никто не знает, кто населяет их теперь.