Читать книгу Не позволяй душе лениться: стихотворения и поэмы - Николай Заболоцкий - Страница 13

В глуши бутылочного рая,

Где пальмы высохли давно,

Под электричеством играя,

В бокале плавало окно.

Оно, как золото, блестело,

Потом садилось, тяжелело,

Над ним пивной дымок вился.

Но это рассказать нельзя.

Звеня серебряной цепочкой,

Спадает с лестницы народ,

Трещит картонною сорочкой,

С бутылкой водит хоровод.

Сирена бледная за стойкой

Гостей попотчует настойкой,

Скосит глаза, уйдет, придет,

Потом с гитарой наотлет

Она поет, поет о милом,

Как милого она любила,

Как, ласков к телу и жесток,

Впивался шелковый шнурок,

Как по стаканам висла виски,

Как, из разбитого виска

Измученную грудь обрызгав,

Он вдруг упал. Была тоска,

И все, о чем она ни пела,

Легло в бокал белее мела.

Мужчины тоже всё кричали,

Они качались по столам,

По потолкам они качали

Бедлам с цветами пополам.

Один рыдает, толстопузик,

Другой кричит: «Я – Иисусик,

Молитесь мне, я на кресте,

В ладонях гвозди и везде!»

К нему сирена подходила,

И вот, тарелки оседлав,

Бокалов бешеный конклав

Зажегся, как паникадило.

Глаза упали, точно гири,

Бокал разбили, вышла ночь,

И жирные автомобили,

Схватив под мышки Пикадилли

Легко откатывали прочь.

А за окном в глуши времен

Блистал на мачте лампион.

Там Невский в блеске и тоске,

В ночи переменивший краски,

От сказки был на волоске,

Ветрами вея без опаски.

И как бы яростью объятый,

Через туман, тоску, бензин,

Над башней рвался шар крылатый

И имя «Зингер» возносил.