Читать книгу Не позволяй душе лениться: стихотворения и поэмы - Николай Заболоцкий - Страница 45

Ираклий, Тихон, Лев, Фома

Сидели важно вкруг стола.

Над ними дедовский фонарь

Висел, роняя свет на пир.

Фонарь был пышный и старинный,

Но в виде женщины чугунной.

Та женщина висела на цепях,

Ей в спину наливали масло,

Дабы лампада не погасла

И не остаться всем впотьмах.

Благообразная вокруг

Сияла комната для пира.

У стен – с провизией сундук,

Там – изображение кумира

Из дорогого алебастра.

В горшке цвела большая астра.

И несколько стульев прекрасных

Вокруг стояли стен однообразных.

Так в этой комнате жилой

Сидело четверо пирующих гостей.

Иногда они вскакивали,

Хватались за ножки своих бокалов

И пронзительно кричали: «Виват!»

Светила лампа в двести ватт.

Ираклий был лесной солдат,

Имел ружья огромную тетерю,

В тетере был большой курок.

Нажав его перстом, я верю,

Животных бить возможно впрок.

Ираклий говорил, изображая

Собой могучую фигуру:

«Я женщин с детства обожаю.

Они представляют собой роскошную клавиатуру,

Из которой можно извлекать аккорды».

Со стен смотрели морды

Животных, убитых во время перестрелки.

Часы двигали свои стрелки.

И не сдержав разбег ума,

Сказал задумчивый Фома:

«Да, женщины значение огромно,

Я в том согласен безусловно,

Но мысль о времени сильнее женщин. Да!

Споем песенку о времени, которую мы поем всегда».

Легкий ток из чаши А

Тихо льется в чашу Бе,

Вяжет дева кружева,

Пляшут звезды на трубе.

Поворачивая ввысь

Андромеду и Коня,

Над землею поднялись

Кучи звездного огня.

Год за годом, день за днем

Звездным мы горим огнем,

Плачем мы, созвездий дети,

Тянем руки к Андромеде

И уходим навсегда,

Увидавши, как в трубе

Легкий ток из чаши А

Тихо льется в чашу Бе.

Тогда ударил вновь бокал,

И разом все «Виват!» вскричали,

И им в ответ, устроив бал,

Часы пять криков прокричали.

Как будто маленький собор,

Висящий крепко на гвозде,

Часы кричали с давних пор,

Как надо двигаться звезде.

Бездонный времени сундук,

Часы – творенье адских рук!

И всё это прекрасно понимая,

Сказал Фома, родиться мысли помогая:

«Я предложил бы истребить часы!»

И закрутив усы,

Он посмотрел на всех спокойным глазом.

Блестела женщина своим чугунным тазом.

А если бы они взглянули за окно,

Они б увидели великое пятно

Вечернего светила.

Растенья там росли, как дудки,

Цветы качались выше плеч,

И в каждой травке, как в желудке,

Возможно свету было течь.

Мясных растений городок

Пересекал воды поток.

И, обнаженные, слагались

В ладошки длинные листы,

И жилы нижние купались

Среди химической воды.

И с отвращеньем посмотрев в окошко,

Сказал Фома: «Ни клюква, ни морошка,

Ни жук, ни мельница, ни пташка,

Ни женщины большая ляжка

Меня не радуют. Имейте все в виду:

Часы стучат, и я сейчас уйду».

Тогда встает безмолвный Лев,

Ружье берет, остервенев,

Влагает в дуло два заряда,

Всыпает порох роковой

И в середину циферблата

Стреляет крепкою рукой.

И все в дыму стоят, как боги,

И шепчут, грозные: «Виват!»

И женщины железной ноги

Горят над ними в двести ватт.

И все растенья припадают

К стеклу, похожему на клей,

И с удивленьем наблюдают

Могилу разума людей.